Из штурмового дневника 14 страница

18 июля. До самого вечера крутили облака.

Вышли в три часа ночи. Связались веревкой двойным репшнуром.

Вершины едва начали светлеть, когда мы приступили к подъему на Шхельдинский ледопад. Ледопад в этом году очень изменился: сераков и трещин мало, пройти будет легко. Лавируем меж трещин и без труда поднимаемся вверх.

Над нами стена Шхельды. Вершину уже рассветили лучи солнца. Вдали белый пологий массив Эльбруса.

В верхней части ледника путь совсем прост. Идем по его середине. Последнюю широкую трещину обходим слева.

На плато остановились близ новой широкой трещины. Наш фотолюбитель ушел к трещине для съемки и оттуда увидел, что все мы, оказывается, стоим на довольно тон­ком сложном мосту. Пришлось поскорее убираться.

Северо-восточная стена Ужбы грозна и эффектна.

Достали из широкой трещины воды. Долго кипятили чай. Примус так и не загорелся, пришлось кипятить на мете.

Двинулись к Северной вершине. Сброс, которой обыч­но труднопроходим, прошли без труда слева.

Снег стал размякать. Я пошел первым. Снежный угол до скал решили страверсировать к нижнему краю бергшрунда. Но уже в первой половине пути заметил, что сверху и вправо от меня верхняя ледяная пленка разорва­лась, образовав трещину. В любую минуту можно было ждать лавину. Пришлось изменить направление и пройти выше к бергшрунду. В его верхний край я вбил крюк. Дальше пошли уже спокойнее.

При выходе на скалы вырубил несколько ступеней. Скалы оказались не очень круты, но очень сыпучи. Про­двигались попеременно и очень аккуратно. Несмотря на это, к большому неудовольствию стоящих ниже, частенько из-под ног летели камни.

На крутой стенке я взялся за уступ и в тот же момент почувствовал, что камень идет на меня. Секунды едино­борства, напряжения воли и сил... Удалось поставить ка­мень на место и очень аккуратно обойти предательский участок.

На кошках пошли по снежному гребню. Торю следы в талом снегу. На более крутом склоне (45°) лед.

Идем на крюковом охранении. Быстро устают ноги. Я не рассчитал и крючьев до верха не хватило. Пришлось охра­нять из вырубленных ступеней.

К пяти часам вышли на вершинный гребень. В верх­ней части на ледяном основании талый снег держится очень непрочно. Гребень оказался настолько оснежен и с массой самых зверских карнизов, что при таком состоянии снега идти по ним было бы просто легкомыслием. Решили встать на ночлег.

Вырыли под гребнем две пещеры. Ночь провели непло­хо. Было почти тепло.

19 июля. Утром встали не рано. Ясно и холодно. Пока топили воду, да собирались, времени прошло много. Вышли в семь часов.

Карнизы при ближайшем рассмотрении оказались не так страшны. Однако проходили их осторожно, поперемен­но охраняя через ледоруб; за весь переход забили лишь один крюк.

Вершинный карниз обошли и устроились на скалах. На Северной вершине Ужбы пробыли с 11 до 12 часов. Сделали зарисовки, снимки.

Пошли на спуск по южному гребню. Гребень не труден. Наибольшее время занял переход с гребня к седловине (спустились дюльфером*). На спуск от вершины затра­тили два часа.

Траверсировать гребень седловины не решились: снег сильно подтаял.

Обнаружили обильные источники. После продолжи­тельных поисков нашли хорошую площадку. Работы по устройству бивака хватило часа на три.

Любовались прекрасной картиной вечерних облаков.

Спали укрывшись палаткой Здарокого и, признаться, не мучались от жары.

20 июля. В семь часов вышли на снежный гребень седловины. Холодный ветер. Путь по острому гребню с карнизами в обе стороны занял час и не произвел на нас большого впечатления.

Выход на скалы северной стены Южной вершины ока­зался необледенелым и простым. Хорошее лазание с крю­ковым охранением.

На середине подъема, наконец, встретилась стенка, которую трудно было взять с рюкзаками. Полез один на нас. Уверенно взял первую часть стенки, но на второй застрял. Лишь после того, как вбил дополнительный крюк для ноги и перекинул веревку за выступ, поднялся наверх.

Затем подняли рюкзаки и с верхним охранением полез Женя. Примерно на половине пути он неожиданно сделал маятник и едва не сорвал других. Я лоз последним. Выбил все крючья и взобрался сам без их помощи.

Дальше рюкзаки уже не снимали. Траверсируя вправо, обошли еще одну стену и вскоре вышли к вершинному гребню. Стена отняла пять часов,

На вершину Южной Ужбы вышли к двум часам дня. Пробыли там недолго. Написали записку и заложили в тур. Я сделал зарисовки. Сфотографировав близлежащие горы, мы начали спуск. Снежный гребень, полого спускаю­щийся вниз на юг, прошли быстро под резкими порывами ветра. Сошли влево на снежник. Наша двойка идет на кошках, и поэтому продвигается скорее.

Дойдя до края стены, забили крюки на полную длину и опустили веревку. Первый спустился с прусиком и не зря. Веревку заело и прусик выручил. Последним лез Женя: он имел опыт по вытягиванию веревки. С верхней площадки легко вытянули веревку. Дальнейший порядок спуска почти такой же.

На второй наклонной площадке встали на самоохране­нии, и вдруг у нашего фотографа вылетела лейка. Только ее и видели! Потеря крупная.

Третий дюльфер, наиболее длинный, сразу захватил в четвертую стенку. Спуск оказался настолько утомитель­ным, что пришлось отдыхать на промежуточной площадке.

Уже в темноте спустились вначале по снегу, а затем по скалам и отсюда, как по радио, переговаривались с под­нявшейся на стену группой Нелли Казаковой.

Сделали площадку. Ночевали в палатках Здарского.

21 июля. Ночью сильный и холодный ветер рвал палатки.

Утром траверсируем влево по карнизу. Выходим на наклонные плиты, нетрудные, но частично обледенелые и поэтому опасные. Надеваем кошки и идем по жесткому фирну, а затем по наклонным, но не крутым плитам. Рез­кие порывы ветра. На снежнике применили скольжение.

Два уступа к Мазерской зазубрине одолели быстро. В кулуар спустились дюльфером и затем с попеременным охранением двинулись вниз по хорошему талому снегу.

Жарко. Спускались очень долго. После кулуара — путь по скалам. На скалах нас как следует обсыпало камне­падом.

Спустившись в большой кулуар, стали вначале глисси­ровать на ногах с попеременным охранением, а затем чудесно съезжали сидя. Вышли на плоское место. Тульский ледник. На морене радостно поздравили друг друга с пер­вым советским траверсом Ужбы. Отдохнули, доели все остатки своих скромных запасов.

Ниже перешли на левую сторону ледника и пошли не спеша вниз торной тропинкой. Богатые луга, затем кустарник и, наконец, чудесные сосны кажутся необычай­но прекрасными.

В селении Гуль подкрепились мацони, яичками я дви­нулись дальше по красивой долине.

К вечеру дошли до селения Мазери. Женя разыскал знакомого свана, встретившего нас весьма радушно. По­кормили нас айраном и яйцами и уложили на сеновале. Спали как убитые.

22 июля. Обгоревшие мордочки дают себя знать. Осо­бенно осунулся и обгорел Женя.

Появляются группы туристов. Кто-то узнает, что на­чальник группы, только что спустившейся с траверса Ужбы, — Евгений Абалаков. Раздаются возгласы: «А, это знаменитый восходитель! — Тот самый?!.. Да где же он?» Один из товарищей указывает на меня. Очевидно, вид мой мало героичен, ибо не производит никакого впечатления.

В полдень выехали, погрузив рюкзаки на лошадь, на­нятую до южной палатки за репшнур и ботинки Жени (увы, денег у нас уже нет).

Чудесный нарзан, а потом не менее чудесный елово-пихтовый лес. По крутой каменистой тропе над ревущей Долрой, наконец, вышли на гарные луга и вскоре подошли к Южному приюту.

23 июля. В пять часов утра вышли из Южного приюта на перевал. Лошадь провезла рюкзаки километра два и в сопровождении брата нашего носильщика-свана повер­нула вниз.

Вот она, двурогая Ужба!

Мы медленно под тяжестью рюкзаков двинулись к пере­валу. С нами пошли два самодеятельных туриста. Один немедленно забрел куда-то вверх, и мы едва вытянули его на верный путь.

Утро прохладное и ясное. После первого крутого подъе­ма встретили группу сванов. Как ни лень было нести рюкзаки «по ровной» дороге, но заломленная цена сразу придала бодрости и рюкзаки продолжали путешествие на наших плечах. Вскоре даже обогнали сванов.

Я шел первым, решив как можно скорее пройти тоскли­вый Бечойский перевал. Вот и он. Отдохнув, быстро по­шли вниз, временами скатываясь сидя. Опять осыпь, затем трава и, наконец, — Северный приют.

Очень много «планового» народа. Пестро, как на ярмарке. Пришлось выдержать целую атаку вопросов и насказать таких «ужасов» про перевал, что у бедняг делались круглые глаза и весь пыл остывал. Разумеется, потом мы признавались в шутке.

Начальник спасательной службы увел нас в соседний кош и накормил чудесными сливками.

Через час, пройдя красивый сосновый лес ущелья Юсенги, мы были уже у лагеря «Рот фронт», а немного погодя оказались за столом, богато уставленным яствами. Подкрепившись, двинулись дальше и, делясь впечатле­ниями, незаметно дошли до своего лагеря.

Встреча в лагере бурная. Меня качают.

После небольшого отдыха Е. Абалаков и Е. Васильев вновь отправляются в район Шхельдинского ледника и через несколько дней успешно штурмуют главную (Восточную) вершину Шхельды. Возвратившись па базу, они узнают о гибели на Шхельдо альпини­ста К. Ручкина. В третий раз за месяц идет Е. Абалаков на Шхельдинский ледник.

По окончании спасательных работ на Шхельде Е. Абалаков участвовал в спасательных работах на Дых-тау и в восхождении на Салынан, Бжегдух и Джан-туган. Публикуемые страницы из его путевого дневника рассказы­вают о восхождении на главную вершину Шхельды.

Восхождение на главную вершину Шхелъды*

Первое советское восхождение

28 июля. По плану я и мой товарищ по восхождению Женя Васильев хотели выйти не позднее 12 часов, но из-за чертовских ишаков вышли после обеда, часа в четыре. До коша дошли легко и быстро. Напились айрана и, распла­тившись с погонщиком, двинулись с рюкзаками по зна­комой дороге.

У приюта Гельфенбейна оказались еще до захода солн­ца. Решили идти дальше и в сумерках поднялись на снеж­ник к скалам лагеря.

Я очень долго искал воду, ворочая сыпучие камни морены. Но вода была настолько глубоко, что так и вер­нулся ни с чем. Закусили сосисками, помидорами (рос­кошь!), огурцами и легли спать. Спали очень хорошо, тепло и уютно.

29 июля. Утро прозевали и встали, когда совсем рас­свело. Быстро собрались и вышли. Однако самочувствие Жени Васильева оказалось много хуже вчерашнего и тем­пы подъема не блещут особой быстротой.

Утро ясное. Солнце осветило вершину Шхельды. Тре­щины на ледопаде значительно разошлись.

Отдыхаем один раз на середине ледопада. Вышли на плато и сейчас же свернули вправо. Вначале спуск был замечательный, но ниже пошли многочисленные трещины.

Долго маневрировали среди трещин. Решили до под­ножья гребня не спускаться, а страверсировать по снеж­нику и в дальнейшем вести подъем к вершинному гребню по снежникам с левой (орографически) стороны от гребня. Снежники кажутся достаточно мирными.

Ночевку под гребнем решили отменить и перенести ее поближе к вершине. Пришлось снять кошки. Снег силь­но размяк. С силой врубаю ботинки — снег держит.

Бергшрунд обошли справа по скалам. Перед нами башня. Обходим и ее справа по снегу, затем влево длин­ным снежником выходим на гребешок. Часто снимаем красавицу Ужбу.

Погода портится. Отдаленные раскаты грома. Решено заночевать здесь, хотя еще, видимо, не больше трех часов дня. До вершинного гребня осталось совсем немного. Уда­лось разыскать воду. Варим чудесный кисель. Воды много, хоть обливайся. Подкрепились плотно.

Гроза прошла стороной, но с края опять ползут тучи. Женя Васильев чувствует себя неважно.

К вечеру облака разошлись. Спим под тентом палатки Здарского.

30 июля. Ясное утро. Встали рано, солнце едва осве­тило Сванский хребет и Северную Ужбу. Вышли часов в пять.

Снег под кошками часто проваливается, затрудняя подъем. Широкий кулуар в верхней части (до 40°) не тру­ден. Думали, если и дальше так пойдет, то вершинка больше третьей категории не заслуживает.

На скалах южного гребня нас встретило яркое солнце. Хорошо видны мрачные срединные, башни Шхельды. За­кусили и поплелись на солнце. Опять зашли в тень от скалистой башни. Идем по жесткому фирну довольно острого гребня и после крутого взъема подходим к скалис­той стенке. Кошки долой.

Женя лезет по скалам первым. Я с рюкзаком иду вто­рым. Скалы обглаженные, но не трудные. Мешают ледо­рубы. По острому гребню с тремя жандармами приходится двигаться с большой осмотрительностью. На среднем жандарме Женя сфотографировал меня. У начала верхнего жандарма решили оставить ледорубы. Вложили их в рас­щелину и подошли к западной стене первого крупного жандарма.

Я довольно легко преодолеваю расщелины и стенки, на которых Женя копошится довольно долго. Крючьев не вбиваем. По легкому гребню, высматривая дальнейший путь, дошли до верха жандарма. Ясно, что до седловины, глубоко падающей между нашим жандармом и эффектным обелиском вершинной башни, придется спускаться дюль-фером. На хорошо проверенном уступе сделали петлю и через нее продернули репшнур. Я пошел первым, несколь­ко опасаясь за прочность репшнура и уступа. Выдержало то и другое блестяще.

От седловины продолжаю идти первым. Женя — вто­рым. Траверс вправо и затем подъем по восточной стене. Ухожу от охраняющего далеко, обещая забить крюк. На всей стене забил два крюка. Скалы прочные и теп­лые — лезть одно удовольствие, хотя угол часто доходит до 70°. Около одного уступа нашли древнюю петлю из репшнура с хорошо сращенными концами, видимо, след Шульце*.

Несколько труден кусок перед выходом на предвер­шинный гребень. Видна уже и сама вершина, но далеко и как знать, сколько еще будет провалов до нее.

Вершинки. Первую траверсировали не заходя на нее. На второй переход простой, но спуск оказался почти от­весным. Пришлось, чтобы не возиться с организацией дюльфера, искать обход. Женя долго не решался совер­шить траверс по отвесной стенке. Забив два крюка, с тру­дом прошел. Я выбил один крюк я, не воспользовавшись другим, перешел на перемычку. Третью вершинку легко обошли. Слева трудноватый подъем на пятую, и, наконец после легкого гребня — сама главная вершина. Не труд­на, но сыпуча. Я восхожу первым. Затем подтягивается Женя.

Пятая вершина проектируется совсем в долину. Ясно, что она ниже на 30-40 метров.

Тур не обнаружили. Видимо, его разрушило время. Азартно снимаем все кругом и друг друга на двух почти одинаковых вершинках. Сделал зарисовки. На вершине пробыли минут 30.

Спуск пошел быстрее. Опасный траверс миновали, взяв стенку в лоб.

У трудного места на основная восточной стене укре­пили за уступ петлю для дюльфера. Я спустился первым, Женя — вторым, и легко вытянули репшнур. Сразу же нашли еще уступ. Опять петля и опять спуск на 35 метров. После третьего раза опустились по наклонной плите и по ней опять дюльфером до перемычки к жандарму.

Связались вновь, и я полез по стене на жандарм. Стена крута, много захватов, не отличавшихся большой проч­ностью. Иду на всю веревку, лишь в нижней части забив один крюк. Тронул крупный камень, и он с грохотом дви­нулся вниз. До верха жандарма хватило одной веревки. Женя влез с рюкзаком.

Солнце закатывалось за зубья вершин. С жандарма опускались опять дюльфером. Второй раз при вытягива­нии веревки конец ее зацепился за камни. Пришлось мне лезть и обрезать. Следующий дюльфер прошел уже в тем­ноте. Наконец последний гребень.

Внимательно осмотрели скалы первого жандарма — ледорубов нет, значит дальше. Спуск по острому гребешку уже ощупью.

Третий жандарм. Женя пошел дальше. И тут я вспом­нил, что снимался на остром гребне с ледорубом. Жаркий спор, и по моему настоянию лезем в полной темноте и ту­мане обратно к первому жандарму. У его подножья обнару­живаю, к великой нашей радости, ледорубы. Опять спуск и транспортировка ледорубов по веревке на карабине.

Последняя стенка — и Женя на снегу. Спустился и я. Снег оказался мокрый. Пошли по нему, угадывая путь в тумане и мраке.

Гремит гром, блещет молния. Снег держит едва-едва. Вышли на гребень и с попеременным охранением двину­лись по жесткому фирну. На склонах оделись потеплее и уже быстрым темпом одновременно пошли по снежному склону.

Из облаков иногда выглядывает месяц и освещает ве­личественную картину. Я перегоняю Женю. Оба энергич­но втыкаем носки ботинок в чрезвычайно неравномерный снег: он то жесткий, то такой рыхлый, что мы провали­ваемся по пояс.

Над вершиной Шхельды клубятся облака

В 11-12 часов ночи спустились в лагерь. Итого 17-18 часов напряженной работы,

31 июля. Поднялись с восходом и, быстро собравшись, двинулись на кошках по жесткому фирну. Пагода ясная.

Через час — полтора уже на леднике. Внимательно осматриваем снежные кулуары стены Шхельды, пытаясь отыскать загадочную группу, огонек которой мы видели под стеной вчера вечером. Никого не обнаруживаем.

Бодро зашагали вверх по Ужбинскому леднику, направ­ляясь вновь к плато. Знакомые трещины обходим выше. Последний крутой подъем, и мы на плато.

По ледопаду спускаемся аккуратно. Снег здорово ра­стопило. Удачно обходим значительно разошедшиеся тре­щины. По леднику идем уже резво, но не развязываясь.

Дойдя до морены, сварили сосиски и доели все свои запасы. По морене я развил такие темпы, что Женя даже расстроился. В коше выпили по пять стаканов айрана и к пяти часам были уже в Тегенекли.

Накрапывает дождик.

Летом 1938 года группа советских альпинистов решила совер­шить траверс семи вершин Безингийского района (Центральный Кавказ) — пройти от Дых-тау до Коштан-тау.

Но прежде чем осуществить намеченный план, необходимо было забросить на некоторые участки трассы продукты питания. Выполнение этой задачи взяли на себя участники траверса Е. Абалаков и Г. Прокудаев. В течение пяти дней они совершили нелег­кий переход по кольцевому маршруту: из Миссес-коша прошли по ущелью Дых-су, поднялись на Крумкольский ледник и вышли на гребень между Восточной Мижирги и Крумколом, откуда спусти­лись к Миссес-кошу.

В поход через семь грозных вершин Центрального Кавказа вместе с Е. Абалаковым и Г. Прокудаевым вышли В. Миклашевский и Ю. Скорняков. С Безингийского ледника участники траверса под­нялись по северному гребню на Дых-тау Западную. Продвигаясь по направлению к Коштан-тау, они совершили восхождение на Восточную вершину Дых-тау, на пик Пушкина, на Западную и Восточную Мижирги, Крумкол и, наконец, на Коштан-тау. По се­верному гребню восходители благополучно спустились на ледник Кундюм-Мижирги.

Об операции по заброске продуктов и о рекордном траверсе семи вершин Е. Абалаков рассказывает в путевом дневнике и статье «Тринадцать суток в снегах высочайших вершин Кавказа».