Через расстояния

Мы продолжали переписываться и встречаться, когда Инна приезжала в Питер. Помню, она прислала для Иосифа модный тогда штопор в виде ключа с надписью «In vino veritas». Точнее, было два штопора – один для меня, один для Бродского, который мне удалось переправить ему в ссылку.

Шли годы. Мы с сестрой принимали участие в т.н. «диссидентском движении», писали письма протеста, распространяли антисоветскую литературу. В 1982 году у меня случился обыск, нашли около полусотни запрещённых книг. Потерял работу, едва не сел в тюрьму, но после ряда допросов дело ограничилось официальным предостережением от прокурора города.

Бродскому скостили срок, он вернулся в Питер, потом уехал в Америку. Получил Нобелевскую премию по литературе, счастливо женился.

С началом перестройки я плотно занялся политикой, стал депутатом городского парламента, занимался правами человека, культурой, образованием.

Несколько раз был в Варшаве, мы установили контакты с Гмина-центром, с варшавскими властями, делали совместные культурные проекты. В этом очень большую роль сыграла Eugenia Ciborovska-Wojdyga, дочь польского коллеги моего отца, обаятельная и очень коммуникабельная женщина.

Инна живёт в Варшаве, мы с ней неоднократно встречались. Богдан, к сожалению, умер.

Игорь Огурцов освободился, вернулся в Петербург, с трудом прописался (помог депутат Щелканов). Много ездил по миру, участвует в политической деятельности.

С Михаилом Садо мы открывали памятник в Левашовской пустоши ассирийцам, расстрелянным в 37-38 г.г.

У Иосифа Бродского я был в гостях в США, примерно за год до его смерти.

Так всё сплелось в один причудливой клубок – ВСХСОН, Игорь Огурцов, уехавшая в Варшаву Инна, её польские мужья Леон и Богдан. Российский поэт Иосиф Бродский, переводивший польского поэта Константы Ильдефонса Галчинского. Первая книга, прочитанная мною по-польски (как ни странно, это был перевод с французского на польский романа Франсуаз Саган «Здравствуй, грусть!»), Михаил Садо, «Мемориал», где мы время от времени видим друг друга. Польское консульство в Санкт-Петербурге, где я встретил Анджея Вайду, фильмы которого так сильно повлияли на нашу юность.

P.S. Покопавшись в генеалогии своей семьи, я нашёл там Vincent’a Iwanicki из города Lemberg (Львов), который в конце 18-го века стал русским священником, отцом Василием Давиденковым, приняв фамилию жены. Давиденкова – это девичья фамилия моей мамы. Так что 1\32 польской крови есть и во мне. Вот он, настоящий польский след!

Из сборника «Сон(Ц)»

Память, или опыт фасеточного зрения