Апатеизм

Итак, моя конечная позиция совпадает в общих чертах с определением апатеизма.

Апатеизм, также известный как прагматичный атеизм, — черта мировоззрения, которая проявляется в апатии по отношению к религиозной вере. Апатеисты рассматривают вопрос о существовании божества как не имеющий для их жизни никакого значения.

Французский философ-просветитель восемнадцатого века Дени Дидро, будучи обвинен в атеизме, возражал, что его всего лишь не интересует вопрос, существует Бог или нет. В ответе Вольтеру он писал: «крайне важно не путать петрушку с болиголовом; но совершенно не важно, верить в Бога или нет.»

Следуя практическому, или прагматичному атеизму, также известному как апатеизм, люди живут, не придавая значения наличию или отсутствию богов, и объясняют явления природы без помощи потусторонних сил. При этом существование богов не отрицается и не утверждается, но может быть признано необязательным или бесполезным. Согласно этой точке зрения, боги не придают жизни смысл и не влияют на повседневную жизнь. (Википедия)

Если бы был бог он, очевидно, сделал бы мир и нас совершеннее и изысканнее, а если его нет, то его отсутствие необходимо. Бог в своем ноуменальном мире должен обладать знаниями о всех возможных вселенных со всеми возможными свойствами, о всех проявлениях любых чувств и любых квалитативных состояний. Но если подумать, то он что-то вроде «банка данных», существующих самих по себе процессов. Он что-то вроде великого классификатора. Но назвать его создателем всего этого нельзя. Ведь он вечен, как и все его творения. Точнее, просто есть некие структуры, которые если и создаются им, то уже как комбинация имеющихся, и так далее. Нет ничего, что как бы требует присутствия бога и его регламента, как чему-то быть. Он теряется в этом разнообразии мультивселенных точно так же, как и теряется в отдельно взятой нашей. Бог является псевдорешением проблемы того, что поддерживает такую огромную сложность миров. Он должен быть больше и сложнее всей совокупности того, что является его творением, но не тождественно ему. Но тогда что поддерживает его такую еще большую сложность? Разумеется, ничего, по определению. Если он может поддерживать сам себя, то и наш мир (и мы как его часть, точнее отражение) можем быть самодостаточными, со всей присущей нам сложностью, не имея никаких дополнительных иерархий вне мира, которые бы эту сложность превращали в «простоту», то есть «объяснение» через бога – это хитрый прием, которые устанавливает над нами иерархию настолько сложную, что наш мир с его процессами оказывается «простым», как дважды два, но это ничто иное, как переадресовка проблемы в высшую инстанцию. Это значит «отпинаться» от проблемы. Как же бог будет справляться со своей сложностью? Ответ вроде бы напрашивается сам собой – он же бог, но это перевернутое с ног на голову «доказательство» бытия бога: то, что он справляется – это качество, которое постулируется из определения, это предпосылка, а не вывод. Поэтому любой мир любой сложности будет самодостаточным и он сам будет «справляться» без опоры на кого бы то (что бы то) ни было. Далее, если этот мир такой, что не демонстрирует признаков происхождения от высшего разума (как говорится в Библии: «по плодам их узнаете их»), то наш мир на самом деле, по факту, оказывается самостоятельным, все объяснения того, кто и КАК мы есть находятся тут. Это не значит, что он единственный, но и у других миров такое же положение, это выводится методом (почти математической) индукции, если бога нет.

Я как бывший верующий, который был «убежден» в существовании бога нашел аналогию этому чувству. Представьте, что вы в комнате за закрытой дверью, в коридоре горит свет и вы вроде бы видите по теням, что кто-то двуногий стоит прямо перед дверью, он не отзывается, но у вас просто нет другого объяснения этой специфической тени. Вот что такое «интуиция бога» - это экстраполяция бога за неимением другого объяснения и врожденного психологического «антропного принципа», если можно так сказать.

Некоторые мои заключения можно оспорить: например то, что некие трансцендентны переживания будут иметь неадекватную проекцию на мозге. Это можно обойти – возможности нейронных сетей поразительны и неизвестно, какие невероятные паттерны можно создать на них. Другое возражение сильнее: если бог не требуется, если он все равно не имеет значения, то все сложные вещи, если они могут существовать, буду существовать без бога и его помощи. Почему тогда не быть некоему миру нирваны и некому переходу между ним и нашим миром? Все возможные состояния, в т.ч. всеведение, всемогущество «вечны», как и квалиа. Существенный вопрос в том, развиваются ли они внутри нашего мира или где-то еще, и нужно ли им эволюционное развитие в принципе. Мир будды – это что-то вроде «пустой операторской бога». Она обладает следующими характеристиками:

1) это «вечная комната», самодостаточный мир, который существует без субъекта, он не был создан, не эволюционировал. Готов себя копировать бесконечность раз при попадании в него нового субъекта.

2)характер нашего мира логически не исключает такого измерения

3)уже существует бесконечное количество будд. Стоп, тогда вопрос: если бы они пришли в мир массово и одновременно, то эффект был бы иным, а не 6% буддистов от населения планеты, из которых только 0, 1% в лучшем случае занимается практикой более-менее усердно. Кстати сказать, тут есть архетипическая параллель с христианством: Иисус тоже не явил всей своей силы, он пришел на Землю быть «поруганным», Будда же «забыл» о том, что он будда, и ему пришлось почти что умереть в процессе «вспоминания». Удобненькие оправдания самолишения всемогущества воплощенного божества, хотя в случае с Буддой это скорее реальное лишение, таков уж злостный характер нашего мира, что «падая» сюда, даже совершеннейшие из всех существ зарабатывают жесткую амнезию.

4)если бы мира нирваны не существовало вечно, его нельзя было бы создать. В нашем мире тоже самое: нельзя создать нечто «неожиданное», не характерное ему, то, что уже бы потенциально в нем не содержалось. Вся разница в том, и это важно, что творение сложных вещей идет через сознание. Мир нирваны должен быть сложным без творения, без субъекта.

Таким образом, есть разница между переживанием нирваны и всеми атрибутами «комнаты бога». Нирвана – это одно из состояний среди безграничных возможностей бога. Сознание не терпит однообразия, поэтому «нирвана и ничего кроме нирваны» не возможна. «Комната бога» - это условие для нирваны, поэтому логически надо рассмотреть возможность ее существования в заявленном виде отдельно от содержащейся в ней возможности к тем или иным «высшим» или «низшим» переживаниям. Насколько она правдоподобна сама по себе? Честно говоря, это просто чистейший вымысел, даже странно, что приходится доказывать ее отсутствие. Однако и это возможно сделать (и очень просто). Дело в том, что если нечто может принять субъект, то этот мир логически МОЖЕТ и эволюционировать до своей сложности, а не быть вечным, ведь «принять субъект» означает выглядеть рукотворным, сделанным через сознательные усилия для сознательных существ, каждая деталь мира и его «технологий» должна по крайней меры выглядеть так, как будто ее делали разумные существа, то есть не может быть ничего такого, что не могло бы быть сделанным сознательным усилием, если это нечто подходит для обитания субъекта. Речь не о среде, а о «механизмах». Эволюционное развитие мира нирваны, на самом деле, это единственная возможность его существования, ведь будучи «вечным» он как бы возникает во всем своем великолепии из небытия, ведь его никто не выстраивал постепенно, а значит так и есть. Допускать такое «вечное возникновение» из небытия во всей своей сложности мира, который удивительным образом призван удовлетворить все наши капризы, просто нелепо, почему же наш мир не такой чудесный? Значит и ад возник сразу с котлами и чертями…из небытия.

Как бы там ни было, мы имеем некий мир, куда можно попасть при желании. Но цель, все же, уничтожить страдания, а значит, прекратить род людской. Карма в таком случае не бремя, а единственный шанс не превратить нашу жизнь в тотальный абсурд, если ее суть на само деле «чистое страдание». Если же ее нет, то нам и до других миров тоже дела нет. Вопрос популяции остается вопросом внутримировым, это не трансцендентная проблема.

Один буддист или около того в сердцах написал: «жизнь это безумие, это чей то наглый, чертовский обман. Поколение за поколение, страдают, бьются, кровью обливаются, но все равно держатся за жизнь, которая по большому счету есть череда смен страданий разных мастей. Поколение за поколением видя все тягот, невзгоды, трудности, боли, тяжбы, горести жизни, все равно рождают новые поколения, чтобы они мучались снова и снова. Первая мировая война, вторая мировая война, Афган, Чечня - ничто не учит людей. Они по прежнему с маниакальным упорством рождают новых детей, чтобы они продолжали страдать, выть, кричать от боли и невзгод, болезней. Как воспринимать жизнь, нежели чем чей-то наглый и коварный рассчетливый обман.»

Пессимистический настрой в отношении жизни вполне оправдан, однако НИКАК не оправданы меры по поиску трансцендентного оправдания бессмысленности жизни: она в любом случае не имеет смысла, не зависимо от того, есть трансцендентное измерение или нет. Можно попытаться поместить смысл вне мира, но что от этого прагматически меняется? Ведь в ЭТОЙ жизни смысл не появится от этого. В чем разница между буддийским безразличием к бурным и болезненным переменам в жизни и атеистическим? Если мне не за что тут зацепиться, если все хлам и страдание, то чего мне бояться вообще? Мое отношение к жизни и вытекающее отсюда «избавление от страданий» будет одинаковым, приму я буддизм как систему метафизики или атеизм, как отсутствие оной. Наделение смыслом и счастьем иного измерения ничего не дает мне сейчас. Чуть ранее я указывал на то, что надо хотя бы оставлять возможность для существования смысла в этом мире (в будущем). Но зачем? Что это меняет, если его все равно нет здесь и сейчас? Та самая «комплексная» часть нашего бытия, та, что есть до и после нашего мира – ее просто нет для нас, на то она и комплексная. Жизнь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бессмысленна, если посмотреть на нее «с высока», из такой внемировой перспективы. Вся ее ценность, если она есть, возможна только в небольшом отрезке настоящего. У жизни нет смысла с точки зрения иного измерения точно так же, как нет его и у нашего сна после пробуждения, он может быть только в рамках самого сна, в рамках самой конечной жизни. Далее, если я не могу найти свой «маленький смысл», то больше никто и ничто не сможет этого сделать. Любые указания со стороны могут меня подтолкнуть к самоопределению, но только последнее в итоге будет решающим словом в том, найду я свое счастье, свой покой и назначение, или нет.

Религии говорят о мистическом абсолютном единстве бытия, о бесконечной умиротворенности. Если представить себе, что каждое событие – это часть паззла единого, то можно жить и делать все «сквозь» это чувство единства. То есть за каждое удовольствие приходиться платить болью, но в итоге «+» и «-» дают «0». Такой подход вполне допустим, это означает развить в себе «умение играть»: радоваться победе, но не рвать на себе волосы от проигрыша. Поражение – часть игры, если она интересная, то должна быть сложная, а если она сложная и «соперник» достойный, то процент проигрыша будет около 50. То есть проигрыш стоит рассматривать как «часть победы», такой вот «позитивистский подход». Действительно, крайне иррационально каждое поражение страдать, а радоваться только победе. Ведь в конце концов и победа перестанет приносить радость, если играть не ради игры, а ради мертвой цели – победить. Победить ради чего? Ради самой победы? Это тоже бессмысленно. Поэтому необходимо поместить свой «центр тяжести» в «ноль»: не отдавать предпочтения ни победе, ни проигрышу. Но поместить в ноль центр тяжести и стать нулем – две разные вещи. Буддизм предлагает в итоге стать нулем и умудриться не исчезнуть!!! Ох, если можно было не быть, остаться в небытии, но мы уже живы, жизнь есть, она неуничтожима! Нельзя стать небытием! Можно только научиться играть. Говорят, что недвойственный ум не может испытать ощущение этого нуля, который не ноль в как бы одновременная сумма всего. Но по мне так это метафора, нельзя достичь такого недвойственного ума вообще, можно лишь понять и применить это знание в жизни.

Я не допуская существования такого нуля, который был бы неким действительным переживаемым единством всего, если говорить о мистическом чувстве такого переживания, то оно будет просто данью нашей неврологии, а не феноменологической стороной реального трансцендентного единства всего сущего, ведь такое единство не имеет никакого смысла, кроме метафорического. Единственно возможное реальное «единство» - это небытие, когда все обращается в полный ноль. А если говорить о совокупности всех вещей, то это будет множество, а не единство. Буддизм абсурден в том смысле, что избегает мира, как единственно возможного и известного бытия и находит ему замену в этом «единстве», которое и не ноль и не внутримировое переживание. Короче говоря, он опирается на то, что невозможно. Пережить некое состояние «мне все фиолетово» - это просто следствие успокоения от невротических и бесплодных попыток придать миру смысл. Но не стоит путать это чувство с трансцендентным состоянием вне мира, если оно к этому самому миру «фиолетово» относится.

Пессимистическое отношение к жизни усматривает ее вероятно бессмысленный характер в целом, но с практической точки зрения можно поставить себе цели. Пассивный, в зоне комфорта, или активный образ жизни всего лишь разные стили того, как эту всеобъемлющую бессмысленность «обыграть», не более того, ни один из подходов не имеет преимуществ или некоего абсолютного приоритета. Надо полюбить жизнь и найти в себе силы для волевых решений, используя энергию этой любви, иначе абулия может вызвать депрессию и тогда бессмысленность станет «самосбывающимся пророчеством». Что нам еще остается, мы ведь не может изменить характер мира и его глубокое безразличие к нам и нашему счастью. Если пребывание в зоне комфорта душит, остается только выложиться по полной, иначе жизнь в самом деле станет скучна и темна. А там уже решить – жить или умереть, по факту.

Прагматически, несмотря на верность открытого или пустого индивидуализма, каждый из нас – (квази) вселенная, а смерть – точка сингулярности всего сущего. Все сводится к моей, отдельно взятой жизни, что, как и зачем я буду делать. Нет ни рая, ни ада, ни нирваны, только этот день, это солнце и эти дела…

«Депрессия — как отсутствие ценностей. Внутренняя пустота, которую нечем заполнить. Это не страх, а отсутствие чего-то важного в твоей жизни. Нет радости, есть только тяжесть от подобного существования. Это бывает, когда у человека в жизни слишком мало любви, интереса, отношений. Это — чувство голода в отношении ценностей. Когда чувство голода разрастается до неутолимого, наступает депрессия.»

Именно поэтому столько религий. Но все они на проверку оказываются желанием сбежать из этого мира. Даже не желанием продлить свое «я», а мечтой о неком «лучшем мире». Страшно осознавать, что для нас этот мир - единственный, все информационные потоки, которые нас характеризуют, начинаются и заканчиваются в нем. Полюбить все это, что дает нам мир? Заинтересоваться им и людьми? Что же…больше ничего не остается, если исключить саморазрушение. Разве что это самое чувство «единства», которое можно в себе развить в купе с обусловленной осознанием глобальной бессмысленности умиротворенностью.

Итак, если я заблуждаюсь и карма есть, то ЗАМЕЧАТЕЛЬНО, я и все «спасемся» и будем счастливы. Если же буддисты заблуждаются, что весьма вероятно, значит, я могу оставить отдельно их пессимизм в отношении мира, ничего не потеряв в их мироощущении, ни мне, ни им не нужен другой мир сейчас, суть в отношении с этим. Между «исчезнуть отсюда» и «попасть куда-то» главное именно исчезнуть, а не попасть. Поэтому «куда-то» может быть чем угодно, даже небытием. Поэтому я могу быть атеистом и иметь все психологические выгоды буддиста, разницы никакой. Отдельный вопрос – занятие психотехниками, то он очень второстепенный. Более явно на апатеистическую трансформацию «напрашивается» христианство – в нем, чтобы надеяться на рай, особо ничего не надо делать, просто будь не самым плохим человеком и все. В буддизме надо еще «поработать над собой», точнее просто необходимо это сделать, но именно этот момент более отягощает и еще больше опошляет жизнь, хотя кажется, что такой подход более «продвинутый». Заметно воодушевление христианских мистиков, их «благость», но ведь их объяснение мира очевидно ложно, все их представления об устройстве ноуменального мира – ложны, а они, тем не менее, нашли покой и «благодать»; а значит эту их благость можно «изъять» аккуратно, отбросив все предрассудки. Благость всех религиозных людей обусловлена верой в загробное существование на первый взгляд, но если разобраться, оно гораздо более обусловлено безразличием к невзгодам теперешним. В виду бессмысленности жизни можно вывести это безразличие, но оно не имеет прямой связи и зависимости с представлением об отсутствии или наличии смысла в другом месте, это тонкий момент и его важно понимать. Бессмысленная жизнь останется бессмысленной все равно, и именно «остывание» по отношению к ней и есть концептуальная нирвана: устранение гнева, неведения и алчности, это «освобождение от», постулирование же продолжения безоблачного существования после смерти совсем лишнее дело. Апеллирование к ужасам жизни, как например, ненадежность и хрупкость счастья, здоровья, не аргумент для отказа от жизни, не повод замыкаться в себе, ведь, это то, что мы не можем изменить, надо это принять, какой смысл в эскапизме тогда, если смерть – это финал истории? В этом вредность метафизики, ощущение бессмысленности дает покой и нирвану, но вера в загробную жизнь лишает всего остального, что может, хоть и редко, дать жизнь.