Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






В) многополярную совокупность, в которую время от времени объединяются великие державы с целью умерить чрезмерные амбиции одной из них.






Идея равновесия как принцип международных отношений и международного права просуществовала до 1815 г., когда поражение Наполеона и временная победа монархических реставраций в Европе были закреплены на Венском конгрессе в принципе «легитимизма». В данном случае он означал попытку победителей восстановить феодальные порядки. Это вовсе не значит, что механизм равновесия в дальнейшем уже не используется для поддержания порядка. Напротив, в широком понимании он становится едва ли не универсальным средством, которое в той или иной степени находит себе применение вплоть до наших дней. «Легитимизм» как оправдание вооруженных интервенций европейских монархий с целью насаждения феодальных порядков не мог сохраняться длительное время. Уже во второй половине XIX в. рушится созданный в результате Венского конгресса Священный союз, а к концу столетия в Европе происходит формирование двух основных военно-политических группировок — Тройственного союза и Антанты, развязавших в начале XX в. первую мировую войну. Ее итогом стали новый раскол Европы и мира в целом, Октябрьская революция и образование СССР. К трем измерениям международного порядка, на которые указывал С. Хоффманн, добавилось четвертое — идеологическое измерение. Его появление отнюдь не способствовало стабилизации международных отношений, доказательством чего стала вторая мировая война.

В результате этой войны раскол Европы и мира углубился, ибо образовались два противостоящих друг другу лагеря, две общественно-политические системы, исповедующие противоположные идеологии. Шаткая стабильность между ними поддерживалась при помощи «холодной войны» и взаимного устрашения, подкрепляемого растущим ядерным арсеналом обеих сторон и ведущего к безудержной гонке вооружений, которая становилась все более обременительной для их экономик и для мировой экономики в целом. В структурном отношении сформировавшийся после второй мировой войны международный порядок предстает как очевидное биполярное устройство, усложняемое по всем измерениям целым рядом обстоятельств. Отметим также, что ситуацию, сложившуюся в международных отношениях в послевоенное время и сохранявшуюся вплоть до конца 1980-х гг., вряд ли правомерно рассматривать как сосуществование двух типов международного порядка — капиталистического и социалистического. В сущности, каждая из систем функционировала по одной и той же схеме, в соответствии с которой держава-гегемон фактически подчиняла своим интересам деятельность своих «клиентов» как внутри системы, так и за ее пределами.

Наблюдаемые в истории типы международного порядка колеблются в пределах двух классических моделей: модели «состояния войны» и модели «ненадежного мира», или «нарушаемого порядка». Согласно первой из них, сущностью международных отношений является война или подготовка к ней. Так называемые общие нормы хрупки, временны, они пропорциональны поддерживающей их силе и подчинены преходящему совпадению интересов. Взгляды приверженцев этой модели (Фукидида, Макиавелли, Гоббса, Руссо, Канта, Гегеля) оказываются сходными в том, что в международных отношениях не существует общего разума, который умерял бы амбиции каждого актора, а есть лишь институциональная рациональность, поиски наилучших средств для особых целей, расчет сил, приводящие не к гегемонии, а к конфликтам. Вместе с тем они различаются в оценках подобного типа международного порядка, а, следовательно, и путей его преодоления и замены новым, более совершенным. Гоббс, например, считал состояние войны вполне терпимым, хотя и различал индивидуальную войну «всех против всех», вытекающую из самой человеческой природы, и войну между государствами, которая не обязательно угрожает выживанию каждого человека, особенно если речь идет о сильных государствах. Отсюда его призыв к отказу от индивидуальной свободы людей в пользу государства-Левиафана. Гегель видел в войне необходимое и благоприятное, хотя и суровое средство против упадка гражданского общества и считал, что в конечном итоге конфликты между цивилизованными обществами трансформируются в некий ритуал, не угрожающий их безопасности. Противоположным этому был подход Канта, который рассматривал войны как нетерпимое явление. Идеальным состоянием общества он считал мир между отдельными лицами в естественном состоянии и мир между государствами. Но вечный мир, с его точки зрения, может наступить лишь в очень отдаленном будущем.

Что касается модели «ненадежного мира», то она является реакцией на возникновение государств-наций с их принципом суверенности, а также на утрату абсолютного авторитета христианской церкви и Папы Римского. Международные отношения рассматриваются в ней как среда, в которой имеются силы, способные гарантировать минимум порядка. Такие силы формируются из государств, объединяющихся на основе совместных интересов, которые приводят их к созданию общих правовых норм. С точки зрения Локка, мировая политика не есть состояние войны. В противоположность Гоббсу, он считал, что естественное состояние человека означает не «войну всех против всех», а личную свободу и равенство людей и, кроме того, отсутствие единого союза и общего суверена. Последнее обстоятельство создает возможность злоупотребления, поэтому государство призвано соблюдать и защищать принципы естественного права и ограждать от злоупотребления ими. Для государств является «естественным» признание взаимных обязательств, уважения друг друга и взаимопомощи; война же — продукт злоупотребления суверенитетом, она наносит всеобщий вред. Тем не менее, войны неизбежны, поэтому международный порядок всегда является ненадежным.

Каждая из приведенных моделей отражала часть действительности своего времени. В определенной мере это остается верным и для моделей наших дней, хотя следует подчеркнуть, что последние десятилетия привнесли в международный порядок существенные изменения. Сегодня можно достаточно четко выделить два качественно различных этапа послевоенного международного устройства: период «холодной войны» и современный период, начало которому положили перемены в нашей стране и в странах Восточной Европы и который следует характеризовать как переходный.

3. Послевоенный международный порядок. После второй мировой войны сложился международный порядок, отличавшийся двумя существенными особенностями:

- во-первых, это уже упоминавшееся четкое разделение мира на две социально-политические системы, которые находились в состоянии перманентной «холодной войны» друг с другом, взаимных угроз и гонки вооружений. Это проявилось в постоянном усилении военной мощи двух сверхдержав — США и СССР, в противостоянии друг другу военно-политических (НАТО и ОВД) и политико-экономических (ЕЭС и СЭВ) союзов, борьба между которыми захватила не только «центр», но и «периферию» мира;

- во-вторых, это образование Организации Объединенных Наций и ее специализированных учреждений и все более настойчивые попытки регулирования международных отношений и совершенствования международного права. Образование ООН отвечало объективной потребности создания управляемого международного порядка и стало началом формирования международного сообщества как субъекта управления им. Вместе с тем вследствие ограниченности своих полномочий ООН не могла выполнить возлагаемой на нее роли инструмента по поддержанию мира и безопасности, международной стабильности и сотрудничества между народами. В результате сложившийся международный порядок проявлялся в своих основных измерениях как противоречивый и неустойчивый, вызывая все более обоснованную озабоченность мирового общественного мнения.

Опираясь на анализ С. Хоффманна, можно рассмотреть основные измерения послевоенного международного порядка. В таком случае представляется возможным констатировать, что его горизонтальный срез характеризуют следующие особенности:

1. Децентрализация (но не уменьшение) насилия. Стабильность на центральном и глобальном уровнях, поддерживаемая взаимным устрашением сверхдержав, не исключала нестабильности на региональных и субрегиональных уровнях (региональные конфликты, локальные войны между «третьими странами», войны с открытым участием одной из сверхдержав и т.д.).

2. Фрагментация глобальной международной системы и региональных подсистем, на уровне которых выход из конфликтов каждый раз гораздо больше зависит от равновесия сил в регионе и чисто внутренних факторов, касающихся участников конфликтов, чем от стратегического ядерного равновесия.

3. Невозможность прямых военных столкновений между сверхдержавами. Однако их место заняли «кризисы», причиной которых становятся либо действия одной из них в регионе, рассматриваемой как зона ее жизненных интересов (Карибский кризис 1962 г.), либо региональные войны между «третьими странами» в регионах, рассматриваемых как стратегически важные обеими сверхдержавами (Ближневосточный кризис 1973 г.).

4. Возможность переговоров между сверхдержавами и возглавляемыми ими военными блоками с целью преодоления создавшегося положения, появившаяся в результате стабильности на стратегическом уровне, общей заинтересованности международного сообщества в ликвидации угрозы разрушительного ядерного конфликта и разорительной гонки вооружений. В то же время эти переговоры в условиях существующего международного порядка могли привести лишь к ограниченным результатам.

5. Стремление двух сверхдержав к односторонним преимуществам на периферии глобального равновесия при одновременном взаимном согласии на сохранение раздела мира на «сферы влияния».

Что касается вертикального измерения международного порядка, то, несмотря на огромный разрыв, существовавший между мощью сверхдержав и всего остального мира, их давление на «третьи страны» имело пределы, и глобальная иерархия не становилась большей, чем прежде:

во-первых, всегда сохранялась существовавшая в любой биполярной системе возможность контрдавления на сверхдержаву со стороны ее более слабого в военном отношении «клиента »;

во-вторых, произошел крах колониальных империй и возникли новые государства, суверенитет и права которых стали защищаться ООН и региональными организациями типа ЛАГ, ОАЕ, АСЕАН и др.;

в-третьих, в международном сообществе формируются и получают быстрое распространение новые моральные ценности либерально-демократического содержания, в основе которых — осуждение насилия, и особенно по отношению к слаборазвитым государствам, чувство постимперской вины (знаменитый «вьетнамский синдром» в США) и т.п.;

в-четвертых, «чрезмерное» давление одной из сверхдержав на «третьи страны», вмешательство в их дела создавали угрозу усиления противодействия со стороны другой сверхдержавы и негативных последствий в результате противостояния между обоими блоками;

в-пятых, указанная выше фрагментация международной системы оставляла возможность претензий определенных государств (их режимов) на роль региональных квазисверхдержав с относительно широкой свободой маневра (например, режим Индонезии в период правления Сукарно, режимы Сирии и Израиля на Ближнем Востоке, ЮАР в Южной Африке и т.п.).

На уровне идеологического измерения международного порядка периода “холодной войны” эта взаимозависимость не получает адекватного отражения. Противопоставление «социалистических ценностей и идеалов» «капиталистическим», с одной стороны, устоев и образа жизни «свободного мира» «империи зла» — с другой, достигли к середине 1980-х гг. состояния психологической войны между двумя общественно-политическими системами, между СССР и США. И хотя путем использования силы на региональных и субрегиональных уровнях сверхдержавам удавалось сохранять глобальную безопасность и контролировать сложившийся после второй мировой войны международный порядок, изменения, происходившие в сфере международных отношений, требовали его перестройки.

Тяжелым бременем для человечества оказалась вызванная противоборством двух систем гонка вооружений. Так, в середине 1980-х гг. на вооружение уходило около 6% мирового валового продукта. Военные программы повлекли за собой огромный расход топлива, энергии, редкого сырья. Реализация этих программ либо приостановила, либо замедлила использование множества научных открытий и новейших технологий для невоенных нужд. По данным Стокгольмского международного института мира (SIPRI), в середине 1980-х гг. более половины ученых и технической интеллигенции планеты работали над созданием средств и методов разрушения, а не созидания материальных ценностей. Военные расходы оценивались в 1000 млрд. долларов в год или свыше 2 млн. долл. в минуту. В то же время около 80 млн. человек в мире жили в абсолютной нищете, а из 500 млн. голодающих 50 млн. (половина которых — дети) ежегодно умирали от истощения.

Если для мировой экономики непомерное бремя военных расходов стало причиной стагнации и экономического дисбаланса, то еще более тяжелыми были их последствия для «третьего мира». Так, каждое вызванное гонкой вооружений повышение США своего ссудного процента на единицу добавляло 2 млрд. долларов к долгу развивающихся стран. Одним из самых опасных последствий и аспектов проблемы стал рост военных расходов стран «третьего мира», испытывавших острый недостаток средств для медицинского обслуживания и продовольственного обеспечения населения. Достигнув ежегодной суммы в 140 млрд. долларов к 1980 г., эти расходы утроились в реальных ценах между 1962—1971 и 1972—1981 гг. Во многих развивающихся странах на военные цели выделялось до 45% национального бюджета.

Возрастающее бремя военных расходов стало непосильным и для СССР, сыграв едва ли не решающую роль в крушении его экономики. Отечественный ученый A.M. Салмин описывает послевоенный международный (и одновременно европейский) порядок, выделяя на протяжении его существования четыре парадигмы, которые в совокупности определяются как «суперпарадигма Ялтинской системы»:

первая парадигма — мир империй-победительниц (1945—1950). Важнейший элемент данной парадигмы — отношения между победителями и побежденными. Не менее важное, значение имело создание ООН, НАТО и Совета Европы. В то же время поддержание международного порядка осуществлялось путем сложных дипломатических маневров, главным образом силами пяти великих держав — членов Совета Безопасности, фактически подчинивших функционирование ООН собственным потребностям и имевших непростые отношения друг с другом. Биполярность в этот период только начинает складываться;

вторая парадигма — «биполярный мир». Стремящийся к возможно более строгой периодизации, автор относит ее к периоду 1950-х гг. Бесспорными лидерами двух полюсов силы становятся США и СССР. На Западе при непосредственном участии и зачастую по инициативе США наряду с НАТО создаются военно-политические блоки СЕАТО, СЕНТО, АНЗЮС. С заключением в 1957 г. Римского договора возникает прообраз будущего Европейского союза. На Востоке формируются Совет Экономической Взаимопомощи (1949) и Организация Варшавского Договора (1955). Деятельность ООН фактически парализована, она используется как орудие осуществления интересов той или иной из сторон противоборства. Последнее достигает особого накала и переходит в «горячую фазу» с началом войны в Корее, фазу, которая на всем протяжении послевоенного периода больше не повторялась, поскольку обе сверхдержавы стремились избегать реальной угрозы вооруженного столкновения;.

третья парадигма (1950—1980-е гг.) — характеризуется «отрывом» двух лидеров противостоящих блоков от своих союзников по уровню вооружений и началом размывания биполярности. Она сопровождается, с одной стороны, несколькими фазами «разрядки международной напряженности», а с другой стороны — фазами «похолодания» и даже кризисов в отношениях между сверхдержавами;

четвертая парадигма послевоенного международного порядка связана с «перестройкой» и распадом СССР, а также ОВД и СЭВ. К концу описываемого периода в истории человечества сложилась принципиально новая ситуация, когда накопленного человечеством опыта поиска оптимальных путей общественного развития оказалось уже недостаточно, когда возникла острая необходимость в нетривиальных подходах, порывающих с привычными, но более не отвечающими действительности стереотипами. Первостепенную важность для судеб цивилизации получило широкое осознание факта, что современный мир представляет собой неделимую целостность, единую взаимозависимую систему. Новое значение приобрел вопрос о войне и мире: пришло понимание всеми, кто причастен к принятию политических решений, того, что в ядерной войне не может быть победителей и побежденных, и что войну уже нельзя рассматривать как продолжение политики, ибо возможность применения ядерного оружия делает вполне вероятной гибель человеческой цивилизации. Возникают и новые беспрецедентные вызовы, связанные с появлением все более очевидных черт международного беспорядка. Все это потребовало соответствующих изменений в области международных отношений.

4. Идея нового междунарподлного порядка. Она все настойчивее пробивает себе дорогу. Однако между ней и ее практическим воплощением лежат политические и социологические реальности наших дней, которые отличаются глубокой противоречивостью и требуют соответствующих подходов к своему анализу. Идея нового международного порядка принимает самые различные концептуальные формы, в многообразии которых можно выделить два основных подхода — политологический (с акцентом на правовые аспекты) и социологический. Такое разделение носит, конечно, условный характер, и значение его не должно преувеличиваться. Сторонники политологического подхода исходят из объективной потребности в повышении управляемости мира и из использования в этих целях существующих интеграционных процессов. Настаивая на необходимости создания международной системы, базирующейся на законности, они указывают на все ускоряющееся возрастание роли международного права и на расширение сферы его применения, а также на увеличение значения международных институтов. При этом одни считают, что ведущую роль в формировании международного порядка призваны сыграть многочисленные международные организации во главе с Организацией Объединенных Наций, которая может рассматриваться как зачаток будущего мирового правительства. Другие же, считая процесс создания мировых институтов, управляющих международными экономическими и политическими отношениями, способом формирования в отдаленном будущем планетарного правительства, рассматривают региональные процессы в качестве катализаторов, ускоряющих создание вышеозначенных институт ов.

Различаются между собой и взгляды сторонников социологического подхода к проблеме мирового порядка. Некоторые из них считают, что становление мирового порядка будет идти через конвергенцию социальных структур, размывание общественно-политических различий двух типов общества и затухание классовых антагонизмов. Они настаивают на том, что именно такой путь может привести, в конечном счете, к формированию единой цивилизации (некоторые из положений данной концепции отчасти подтвердились дальнейшим развитием событий на международной арене). При этом эта часть сторонников социологического подхода вместе с тем достаточно скептически относится к возможности создания единого управляющего центра для всего человечества. По мнению А.Е. Бовина, отсутствие устойчивого постоянного баланса интересов не позволяет говорить — по крайней мере, в среднесрочной перспективе — о возможности делегирования членами мирового сообщества части своих прав, своего суверенитета какому-либо мировому центру. Именно в элементах международного порядка, связанных с интересами акторов, проявяляются наиболее заметные перемены.

Во-первых, происходят преобразования в структуре национальных интересов государственных акторов международных отношений: на передний план выдвигаются интересы, связанные с обеспечением экономического процветания и материального благополучия. При этом экономический компонент национального интереса становится не просто фактором, служащим увеличению государственной мощи. Он становится фактором самостоятельным, что является ответом государства на возросшие требования населения к уровню и качеству жизни, с одной стороны. А с другой стороны, ответом на новые внешние вызовы, связанные с авторитетом и престижем государства на мировой арене, его местом в международной иерархии, складывающейся сегодня на иных принципах.

Во-вторых, укрепление роли негосударственных акторов сопровождается снижением контроля со стороны правительств над мировой экономической жизнью и распределением ресурсов, большая часть которого осуществляется транснациональными корпорациями. Интересы же ТНК и ТНБ зачастую не связаны с интересами государств или преобладают над ними. К соперничеству национальных интересов добавляется соперничество несовпадающих полностью с ними интересов транснациональных предприятий, банков, ассоциаций и других негосударственных акторов.

В-третьих, распространение в мире демократических ценностей и идеалов не должно создавать иллюзий относительно их общечеловеческого характера. В действительности, как уже отмечалось, речь идет о ценностях западной либерально-демократической идеологии. Присущее ей, как и всякой идеологии, стремление исключить иные системы взглядов на общество и мир, на правила и нормы международного взаимодействия, а также попытки представить идеалы рыночной экономики, парламентской демократии, индивидуальных свобод и прав человека в качестве рациональных потребностей, вытекающих из самой человеческой природы, сталкивается с серьезными проблемами. Запад выступает перед остальным человечеством в качестве референтной группы. И это выражается, прежде всего, в развитых технологиях, более эффективно функционирующей экономики, более высоким уровнем и качеством жизни людей. Именно в этом пункте потерпела поражение коммунистическая идеология и основанный на ней социализм, не сумевший обеспечить сравнимых с западными условий материального существования людей. Однако человечество не сможет повторить путь Запада к материальному процветанию, ибо он связан с обострением и глобализацией экологических и иных проблем, исчерпаемостью источников энергии и природных ресурсов планеты.

Уже сегодня 6% населения планеты, живущего в самых развитых странах, потребляет 35% мирового валового продуктав, что делает маловероятным присоединение к этим странам всего остального человечества. Экономическое неравенство, дистанция, разделяющая уровень жизни в богатых и бедных странах, отнюдь не уменьшается. Но если на протяжении прежних веков оно воспринималось как нормальное явление, то сегодня все в большей мере ощущается как несправедливость, порождая протесты и конфликты. С другой стороны, как мы уже знаем, не уменьшается и культурно-цивилизационное многообразие мира. Поэтому каждое общество, осуществляющее модернизацию, сталкивается с дилеммой: как реализовать необходимые для повышения эффективности экономики и подъема уровня жизни населения технико-экономические преобразования и одновременно сохранить собственную социокультурную идентичность. Указанная дилемма, по мнению ряда исследователей, может стать источником новых идеологий, которые, скорее всего, будут связаны либо с модернистским авторитаризмом, либо с традиционализмом и ностальгическим постмодернизмом.

В-четвертых, в мире возростает роль обменов и коммуникаций между субъектами международных отношений, то есть той широкой сети каналов общения акторов, которая постоянно развивается и приобретает все более сложный характер. Сегодня она представлена:

- а) общениями по традиционным официальным, институциональным и неинституциональным каналам: дипломатические отношения, МПО, двусторонние и многосторонние встречи, визиты официальных лиц и т.п.;

- б) взаимодействием между официальными инстанциями и общественным мнением, которое оказывает возрастающее влияние на правящие режимы, дипломатические ведомства;

- в) самостоятельной и непосредственной ролью средств массовой информации как каналов международного общения, оказывающих усиливающееся воздействие на существующий мировой порядок. При этом каждый из указанных каналов, призванных способствовать сохранению стабильности и совершенствованию международного порядка, может вызывать обратный эффект: провоцировать кризисы, усиливать неудовлетворенность тех или иных влиятельных акторов международных отношений.

Как свидетельствует история, крушение одного типа международного порядка и замена его другим происходит в результате масштабных войн или революций. Своеобразие современного периода состоит в том, что крах международного порядка, сложившегося после 1945 г., произошел в условиях мирного времени. Вместе с тем мирный характер уходящего международного порядка, как мы же видели, был относительным: во-первых, он не исключал многочисленных региональных вооруженных конфликтов и войн, а во-вторых, — постоянной напряженности в отношениях между двумя противостоящими блоками, напряженности в форме «холодной войны». Последствия ее окончания во многом сходны с последствиями прошлых мировых войн, знаменовавших переход к новому международному порядку:

- крупномасштабные геополитические сдвиги;

- временная дезориентация как победителей, так и побежденных в результате потери главного противника;

- перегруппировка сил, коалиций и союзов;

- вытеснение ряда прежних идеологических стереотипов; смена политических режимов;


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.011 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал