Дневники 1974 Часть 1

Агния Барто.

Записки детского поэта.

Дневники 1974 Часть 1

В стихах почти каждого поэта с годами начинает звучать грусть о6 ушедшей молодости. Но я гоню от себя сии лирические вздохи, ведь у моих читателей — детей нет вчерашнего дня, у них всё — впереди, всё — сегодни и завтра. Стихи, написанные для них, должны быть неистощимо молоды. А если сосредоточиться на том, что 'Все миновалось, молодость прошла', тогда пиши пропало, детский поэт!.. Нет, у поэта детского свое, совсем иное лирическое 'я'.

***

Рассматриваю в газете дружеские шаржи. Смотрю на свое изображение и вздыхаю: неужели эта туповатая личность с полным отсутствием интеллекта действительно я? Моя внучка, еще неопытный грамотей, заглядывая в газету из-под моей руки, старательно читает: 'Дружеский шараш'. Это верно: я и впрямь ошарашена.

***

После затянувшегося собрания и бесплодных споров вернулась домой усталая. Перечитала детское письмо: 'Я вас люблю и обворачиваю в бумагу, когда вы порвались, я вас склеила'.
Вот он, мой 'универсальный клей', — прочла письмо, и что-то во мне восстановилось.
- Ну и злые вы парни! - сказала я двенадцатилетнему подростку, одному из участников неблаговидной школьной истории.
- Ничуть мы не злые, может, каждый из нас в отдельности вовсе добрый, но друг перед другом неохота показывать свою доброту, - ответил мой собеседник.
Такова, оказывается, одна из причин бессердечных поступков детей.

***

Жюль Ренар пишет в своем 'Дневнике', который я очень люблю и часто перечитываю: 'Заметки писателя - это ежедневные гаммы'. Может быть, такой способ работы, ежедневная литературная тренировка свойственна и многим современным писателям, но к моим записям в 6есчисленных блокнотах определение Ренара я никак применить не могу. Заметки мои пишутся от случая к случаю, не систематично, и писательской разминкой (гаммами) они мне никогда пе служат. Да и само слово 'гаммы' мне противопоказано с детства. В нашем доме, этажом выше, в квартире над нами, поселилась учительница музыки, она недорого брала за уроки, и меня решили учить играть на рояле. Если я играла гаммы слишком тихо, она громко стучала палкой в пол своей комнаты, и над моей головой раздавался один удар. Когда я ошибалась, раздавалось два удара с потолка. Учительница обещала в знак одобрения постучать три раза, но третьего удара мне так и не довелось услышать. Гаммы прочно связались в моем представлении с ударами палки в потолок. О6 этом как раз есть запись в одном из моих блокнотов.

Материалом для стихов мои заметки тоже никогда не были, в них не найдёшь замыслов, сюжетов, мелькнувшей в голове строчки. То, что потом превращается в стихотворение, я никогда не записываю предварительно. Напротив, в блокноты вношу то, что в стихи не вмещается, ведь далеко не все можно вложить в стихи.

***

Варианты... Они есть у каждого поэта. Выбрав лучший из них для печати, поэт обычно остальные уничтожает или же, в расчете на бессмертие, оставляет их для будущих литературоведов. Нередко поэты исправлиют стихи от издания к изданию. Многие редакторы и критики расценивают это как явление положительное, как признак растущей требовательности поэта к себе. А читатели? Недавно я слышала, как одна любительница поэзии, волнуясь, высказывала другую точку зрения. Вот примерно ее монолог:

'Я впервые прочла это стихотворение, когда была студенткой, у меня в памяти сохранилось не только оно, но и я сама, какой была тогда, и чувства, им вызванные. Оно многое мне дало и оставалось дорогим. Мне трудно сказать, может быть, новые строчки и лучше, но для меня они чужие'.

Я готова разделить ее точку зрения. Попробовала было себе представить: а что, если б Константин Симонов переделал несколько строк в стихотворении 'Жди меня'?! Я бы протестовала! Ведь у меня в памяти остались njже не только строфы стихов, но и те военные дни, когда они появились, и вызванный ими отзвук в сердце чуть ли не каждого из нас.

Закономерны ли изменения в поэтических изданиях - вопрос спорный, каждый поэт вправе решать его по-своему. Для меня он решен. Переделала я для переиздания, изменила несколько строк в одном из моих старых стихотворений, оно стало лучше, точнее. Неожиданно позвонил мне недовольный молодой отец и рассказал о своем 'конфликте' с дочерью. Услышав, что знакомое ему с детства стихотворение дочка читает по-другому, отец сказал: 'Ты неправильно читаешь. Вот так надо'. А дочка отвечает: 'Нет, не так! Это ты неправильно'. И показывает книжку.
По моим наблюдениям, если ребенок любит стихотворение, знает его наизусть, то в другом варианте он его не принимает. Сердится, раздражается, если в новом издании что-то не сходится с тем, что так прочно утвердилось в его памяти. Может быть, для 'взрослого' поэта улучшенный вариант — заслуга, а детскому приходиться сразу печатать в окончательном варианте. Что поделаешь, для его читателя изменения неприемлемы. Такую роскошь детский поэт может себе позволить разве только в собрании сочинений.

***

Как мы пишем? — все равно что спросить: как мы дышим?