Величествен и грустен был позор Пустынных вод, лесов, долин и гор».

Тут ясно видно, что позор — это «зрелище», «вид» гор и долин. Еще раньше, у поэта середины XVIII века М. И. Попова, в «Сонете»:

«Сей мир, позорище премудрости Небес...»

У Державина в стихотворении «Евгению. Жизнь званская»:

Восстав от сна... Благодарю, что вновь чудес, красот позор Открыл мне в жизни толь блаженной».

Еще яснее в его же стихотворении «Вельможа»: «Кумир, поставленный в позор», —

то есть поставленный на обозрение.

Это всё старые поэты, но и через сто лет после них писатель И. И. Панаев в 1841 году в журнале «Отечественные записки» писал: «Добросовестность — это изъезженный и избитый конек, на котором выезжают исстари литературные гаеры и спекулянты, ломающиеся друг перед другом... на позор публики».

Сейчас это поняли бы, конечно, как «на срам публики», но здесь сказано: «на зрелище для публики».

В более поздних произведениях Пушкина позор получает современный смысл: бесчестие.

В «Полтаве» Кочубей узнает о бегстве дочери со стариком — изменником Мазепой:

«И вскоре слуха Кочубея Коснулась роковая весть:

Она забыла стыд и честь, Она в объятиях злодея! Какой позор!»

Слово позор — «зрелище» приобрело современное значение «стыд», «срам» — от позорного столба, к которому приковывались когда-то преступники на всеобщее обозрение, на позор. Тогда это слово и переосмыслилось, превратившись в современный позор — постыдное положение привязанного к столбу преступника.

В чешском языке до сих пор позор значит «внимание», «смотрите», а в болгарском языке позорище — театр, зрелище.

Так образуются новые значения слов.

Нужный

До XVII века в русском языке слово нужный не значило «необходимый», а применялось в значении «трудный».

В одном замечательном автобиографическом письменном памятнике XVII века, «Житие протопопа Аввакума», автор его говорит о трудностях пути:

«Сверху дождь и снег, а мне на плеча накинуто кафтанишко просто: льет вода по брюху и спине, нужно было гораздо». То есть трудно было очень.

Ученый и агроном Андрей Тимофеевич Болотов служил в русской армии, которая в середине XVIII века занимала Восточную Пруссию. Болотов вошел в русскую литературу как автор мемуаров, воспоминаний «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков». В одном месте воспоминаний он говорит, описывая поездку в соседний городок:

«В Пруссии таких кибиток и телег вовсе нет, какие у нас и мужиков наших, но телеги их составляют длинные роспуски... место в середине, где сидеть должно, так узко и тесно, что с нуждою усесться можно».

Тут ясно видно, что выражение усесться с нуждою значит «усесться с трудом».

В наше время это значение слова нужда осталось только в производных словах: нудило, зануда, принуждение, принудительный, нудный.

Да и само слово труд когда-то значило «мученье», «горе», «страдание». А страдальник (ср. страда) по-древнерусски значил «работник».

В гениальном произведении древней русской литературы «Слово о полку Игореве» несколько раз встречается слово трудный в ином смысле, чем понимаем мы теперь.

«Повесть о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова» начинается так:

«Не лепо ли ны бяшет, братие, начяти старыми словесы трудных повестий о пълку Игореве, Игоря Святъславлича?»

В переводе на современный русский язык это звучит так:

«Не пристало ли нам, братья, начать старыми словами печальные повести о походе Игоревэм, Игоря Святославовича?»

Здесь трудные значит «печальные».

Святослав беспокоится о сыне, пропавшем в походе, и рассказывает о своем сне: