ТАМАНЦЕВ. Первая ночь в засаде была не из приятных и тянулась чертовски медленно.

Первая ночь в засаде была не из приятных и тянулась чертовски медленно.

Мы вымокли до нитки еще вечером, обсушиться было негде, согреться

нечем, и до утра мы дрожали в кустах как цуцики.

Когда начало светать, мы перебрались потихоньку в дом Павловских.

Добротный, с большой мансардой, он стоял заколоченный в сотне метров от

хатки Юлии Антонюк, и с чердака отлично просматривались все подступы к ней -

наверняка никто бы не смог подойти незамеченным.

Мы развесили обмундирование сушиться под крышей, Фомченко и Лужнов

завернулись в старое тряпье и уснули, я же расположился с биноклем у

чердачного окна, также забитого досками.

Хатенка Юлии Антонюк смотрелась отсюда как на ладошке. Лучшее место для

наблюдения трудно было придумать. Я решил так: светлую часть суток будем

находиться здесь, а с наступлением сумерек перебираться ближе к хатке,

располагаясь в кустарнике с двух сторон от нее.

До полудня наблюдал я. Юлия Антонюк возилась около хаты по хозяйству,

прибиралась, вытряхивала какие-то облезлые овчины, тяжелым, не по ее

силенкам ржавым колуном рубила дрова. Потом прошла с корзиной на огород

Павловских и нарыла картошки. Там уже немало повыкапывали то ли Свириды, то

ли Зофия Басияда, то ли еще кто. И я подумал, что и нам не мешает в сумерках

набрать там с ведерко - вопрос только, как ее сварить?

Я отметил, что одета Юлия бедно и лицо у нее нерадостное, но даже

издалека можно было без труда разглядеть, что она красивая, складненькая и

богата женственностью или еще чем-то, как это там называется, из-за чего

женщины нравятся мужчинам.

Ее дочка - занятная пацаночка, веселая и очень подвижная - играла возле

дверей хатенки, что-то распевала и ежеминутно почесывалась, что, впрочем,

ничуть не портило ей настроения. Уж если блохи жрали нас здесь, на чердаке,

представляю, как они свирепствовали там: в хатах с земляными полами их

обычно полным-полно.

Хозяйство Антонюк из-за отсутствия какой-либо живности, хотя бы кошки

или курицы, выглядело не просто бедным, но и запустелым. Я даже поймал себя

на чувстве жалости к этой девахе, по дурости прижившей от кого-то ребенка, -

житуха у нее получилась несладкая. Рассмотрев в бинокль лицо девочки, я

вполне допускал, что она от немца, а вот с Павловским, как я его представлял

по словесному портрету и фотографиям, у нее не было, по-моему, и малейшего

сходства.

Метрах в трехстах дальше и немного правее я видел хату Свирида,

наблюдал в бинокль и самого горбуна, его мать и жену.

Лицо у него было злое, неприятное, и домашние, как мне показалось, его

побаивались. Поутру он что-то мастерил, приколачивал в стодоле - оттуда

доносился стук по дереву и по металлу, - потом запряг лошадь, взвалил на

телегу плуг и куда-то уехал.

Вскоре после этого его жена с крынкой и каким-то свертком в белой

тряпке прошла в хату к Юлии и, пробыв

там совсем мало, тут же вернулась к себе. Я заметил, что по дороге к

сестре она дважды как-то воровато оглядывалась и что вышла потом от нее,

вытирая слезы.

В полдень я растолкал Фомченко и, приказав ему разбудить меня в

шестнадцать ноль-ноль, передал наблюдение и улегся на его место.

Нам предстояло сутками, а может, неделями ждать у моря погоды и не

зевать. Это как на рыбной ловле: никогда не знаешь, в какой именно миг

клюнет. А в данном случае я сомневался: клюнет ли вообще?

И еще меня заботило одно существенное обстоятельство.

Никаких доказательств принадлежности Павловского к разыскиваемой нами

группе не имелось. Подвернулся он случайно, разумеется, взять его - тоже наш

долг, но при этом мы наверняка отвлекаемся от основной цели. А спрашивать за

передатчик с позывными КАО, за " Кравцова" и " нотариуса" будут с нас, да еще

как - три шкуры спустят!

Я заставлял себя быть объективным, однако...

Почему он должен здесь появиться? Предположений капитана я во многом не

разделял. Как и всегда, он преувеличивал фактор человечности. С

агентами-парашютистами я имею дело четвертый год, сопротивляются они

отчаянно, но всяких там чувств я у них что-то не замечал. Да они из родной

матери колбасы наварят, а тут, видите ли, судьба отца, ребенок (еще

неизвестно чей?!) и - эка невидаль! - женщина. Чихал он на всю эту лирику!

Промежду прочим, бабу можно найти и не только на этом хуторе, запросто - это

не проблема.

Впрочем, наше дело маленькое. Наше дело прокукарекать, а там хоть и не

рассветай...