![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Что такое Рекогносцировка
Электричество в совхозе вращает огромные косторезки и фаршемешалки, пилит необхватные бревна, трогает доски, кует и точит железо, качает воду, доит коров и стрижет овец, режет сено, дробит жмых. И еще много работы нашлось бы электричеству, только не хватает его. Нужна совхозу большая электролиния и чтобы работала она водой. Об этом писали несколько раз в край и в Москву. И вот, оказывается, с этим большим делом и приехал Максим Петрович. Он будет место для электростанции искать. Поэтому дядя Максим и называется изыскателем. Это все равно, что разведчик. Найдет, тогда строить начнут. Вce это ребята услыхали, когда пришли с дядей Максимом в приемную директора, где секретарша бойко стучала на машинке. Максим Петрович зашел в кабинет, а ребята остались, невольно прислушиваясь к разговору, который был отчетливо слышен в приоткрытую дверь. - Рабочие мне нужны, — сказал дядя Максим. - Для такого дела найдем. А много надо? — спросил директор. — Шесть человек, не меньше. — Да-а-а, — в задумчивой озабоченности протянул директор. — Время как раз такое... Сенокос подступает. Каждый человек на счету. Но все равно постараемся найти. — А если я сам найду? — Вы или я — одинаково. Ведь не со стороны вы их наймете? Максим Петрович молчал. Слышно было, как громыхнул стул. Вася с Левой предусмотрительно отступили от двери. И хорошо сделали. Иначе не поздоровилось бы носам, когда массивная, обитая дерматином дверь широко распахнулась. — Ну-ка, орлы, заходите сюда! Вася с Левой переглянулись. — Мы? — робко подал голос Вася. — Конечно! Кто же еще? Больше, в самом деле, никого не было. Но заходить было боязно, потому что ребята никогда еще не были в кабинете директора. Вон Генка Рябинин был. Директор вызывал, когда Генка отвернул от нового трактора «СОТ» какую-то деталь. Здорово ему тогда попало. Вася первым отважился. Он ступил на цветастую ковровую дорожку, а Максим Петрович осторожно подтолкнул ребят к большому столу директора. - Двое налицо. Директор удивленно моргнул несколько раз и раскатисто захохотал. — Да таких и полсотни найдется. Они же и приведут... Я думал, настоящие рабочие требуются. — А мы, может, лучше больших будем стараться, — решительно сказал Вася. Лева в знак согласия с товарищем буркнул что-то, а потом, переступая с ноги на ногу и косясь на блестящий крашеный пол, спросил: — А какая работа? — Работа нетрудная, интересная. - Вот и хорошо. Значит, взрослых заменят, — директор хитро покосился на Матвеенко и встал, высокий, костлявый. — А то не заменим, что ли, — сказал Вася, важно поднимая голову. - Мы, конечно... — сказал Лева и начал усиленно рассматривать висевший на стене барометр. Директор и Максим Петрович, взглянув друг на друга, улыбнулись. - Ребята ничего... Это «ничего» Васе показалось тревожным. Сейчас дядя Максим скажет: «Ничего, только на тракте под машины лезут». Мальчик, теряя важный вид, начал потихоньку пятиться к двери. Но опасения оказались напрасными. Дядя Максим не сказал. Он вместе с ребятами вышел из кабинета. Вася сразу повеселел. Теперь он будет помогать дяде Максиму. Это не шуточное дело. И мать, наверное, ничего ему не скажет. Может, еще похвалит. А не похвалит, ну и не надо. Теперь отношения с матерью почему-то не особенно волновали мальчика. Неотступно следуя за Матвеенко, он осторожно прикоснулся к рукаву его гимнастерки. — Ты что, Вася? От радостного смущения глаза мальчика заблестели, но он не нашелся, что сказать, и, потупясь, продолжал молча идти рядом с Максимом Петровичем. Матвеенко поселился в комнате для приезжающих, хотя так ее именовали только в конторе. У рабочих она была просто заезжей. Такое название больше нравилось и Васе с Левой. Да и какая это комната, если в ней две комнаты. Почти половину передней занимает печь с обогревателем. За ней — простая железная кровать, а по другую сторону — умывальник, небольшое зеркальце в деревянной рамке, у стены — вешалка. Этот тихий уголок за печкой облюбовал себе шофер. Он загнал во двор машину, а через несколько минут из-за печки слышался его заливистый храп. Вторая комната была просторной, светлой, уютной. В ней размещалось четыре никелированных кровати, громоздкий, видать, очень тяжелый стол, застеленный чистой, с махрами скатертью. Из переднего угла устремил к потолку корявые ветви фикус. Если отодвинуть голубые шторы, то за окнами покажутся пышные, слегка припудренные пылью кусты сирени. Между ветвями синеет вдали небо, а влево—серебрится под солнцем на излучине Катунь. Вася с Левой помогали высокому тонкому парню с растрепанными соломенного цвета волосами. Он приехал вместе с дядей Максимом в кузове автомашины. Максим Петрович называл парня Стасиком. Но ребятам это имя казалось непривычным. Стасик доставал из кузова круглые, окрашенные то в белый, то в красный цвета палки c железными наконечниками, потом какие-то рейки, испещренные цифрами и черными и белыми полосами. Затем очередь дошла до зеленого продолговатого ящика. - Осторожно, не урони! Вася, затаив дыхание, поставил ящик на крыльцо. Лева получил такой же ящик, но не продолговатый, а высокий. - Тоже осторожно! — предостерегал Стасик, а сам доставал все новое и новое. Ребята поставили к стене большие, похожие на столешни доски в брезентовых чехлах и какие-то круги на трех сложенных вместе ножках с железными наконечниками. Сначала Вася подумал, что это штативы для фотоаппаратов. Но штативы были раз в десять меньше. Может, у дяди Максима такие фотоаппараты. Вот карточки-то будут большие! — Нивелир, теодолит и чертежные доски — в комнату! Остальное аккуратно составьте в коридоре, в углу! Ребята засуетились, но скоро поняли, что не могут выполнить важного поручения. Где тут какие-то нивелир и теодолит и где остальное? В брезент-то, пожалуй, чертежные доски завернуты? Товарищи недоумевающе переглянулись и обратили беспомощно-виноватые взоры на своего начальника. Тот, усмехаясь, ткнул пальцами в зеленые ящики. — В комнату! Вася схватил продолговатый ящик и, сгибаясь на сторону, осторожно зашагал по ступенькам. В коридоре ему опять пришла мысль, что несет он какой-то необычайный фотоаппарат. Вася решил увериться в этом. Поставил ящик за дверь. Лева понял намерение товарища, оставил свою ношу и присел рядом на корточки. Вася осторожно снял небольшие плоские крючки, потянул за ручку — крышка не поднималась. И тут только Вася увидел едва приметную щелочку от внутреннего замка. Лева огорченно вздохнул. Вот досада! Носишь, а не знаешь, что носишь. Зачем эта всякая всячина? Пока ребята разгружали автомашину, Матвеенко куда-то сходил. Вернувшись, он с маху бросил на полку вешалки кепку, вытер ладонью широкий лоб. — Ух, жарко, —он снял гимнастерку и, фыркая и удовлетворенно крякая, долго умывался. Капли воды, попадая на голубую майку, расплывались темными пятнами. Шея, крутые широкие плечи и сухие мускулистые руки Матвеенко оказались такими же бронзово-темными, как и лицо. С полотенцем на шее Матвеенко передвинул на угол стола графин с водой, чернильный прибор и пепельницу. На освобожденном месте расстелил вынутую из полевой сумки большую карту. Внимательно склонился над ней. Ребята недвижимо застыли у дверей комнаты. Они даже дышать шумно остерегались. Лишь зоркие глазенки пристально следили за каждым движением Матвеенко. Вот он достал из полевой сумки короткую розовую из плексигласа линейку и несколько разных карандашей. Что-то долго мерил линейкой, прикладывал ее так и этак, потом легко черкнул карандашом. — Так-так, — удовлетворенно сказал он и потихоньку запел. Друзья ободряюще переглянулись и осторожно, на цыпочках, приблизились к столу, заглянули в карту. Сначала они ничего не поняли. Потом долго смотрели... и тоже ничего не поняли. Карта оказалась какой-то особенной, не такой, как в школе. Там карта, так карта... На доске не умещается, края свешиваются. Все просто и понятно на ней. Широкой извилистой лентой тянется с юга на север Обь. У Ледовитого океана она становится чуть не в руку. И все большие реки так... Города тоже хорошо отмечены. У Москвы — красная звездочка, у Новосибирска — большой кружок, у Барнаула кружок, конечно, поменьше. Это потому, что и сам город меньше. На этой же карте все усыпано какими-то значками. Разве в них разберешься? Вот густо заштрихованные квадратики и прямоугольники. Стоят почти вплотную друг к другу, образуя прямые ряды. По сторонам, среди маленьких кружочков, тоже виднеются прямоугольники. Только они совсем крошечные. Опираясь на угол стола, Вася осторожно склонился над картой. — Зве-ро-сов-хоз, — медленно прочитал он, и брови его удивленно приподнялись. Вася вскрикнул: -Так он здесь больше Москвы! — Чувствуя, что бухнул явную глупость, Вася вспыхнул. Никак, конечно, совхоз не может быть больше Москвы. Москва-то во всем мире одна. Столица! Там миллионы людей. Дома высотные, метро... Все там... Дядя Максим звучно хлопнул линейкой по ладони. — У каждой карты, Вася, свой масштаб. Разве вы не изучали по географии? На школьной карте и один сантиметр сто, а то и больше километров местности укладывается. А здесь в одном сантиметре 500 метров. Про эту карту говорят, что она подробная, крупного масштаба. А вот другая... — Матвеем ко покопался в сумке и вынул наклеенный на материале лист значительно больше первого. Ребята припали к нему, чуть не касаясь плотной бумаги носами — Вот зверосовхоз. Друзьям даже обидно стало, что он такой маленький. Какое-то темное пятнышко. Его мизинцем прикроешь. Зато интересной оказалась Катунь. Если на первой карте виднелся лишь ее берег, — здесь река извивалась синей торопливой струйкой. А со всех сторон бежали к ней еще более маленькие струйки других речек. Вместе они напоминали положенную на бумагу синюю ветку без листьев. А с другой стороны шла Бия. Вот они обе встретились, обнялись и пошли вместе. И стала река Обь. — Мы тут были, — Вася показал пальцем в место слияния рек. — В прошлом году всем отрядом ходили. Интересно. - Ходили, — подтвердил Лева, — а скоро к Бобыргану пойдем. — К Бобыргану? — незаточенный конец карандаша дяди Максима пополз вниз, к югу, где виднелись коричневые пятна. — Это горы? — спросил Лева. — Конечно, — солидно подтвердил Вася. — Не помнишь, что ли, по географии учили? И про масштабы говорили. Числовые и линейные... - Вы, оказывается, все знаете. А я стараюсь, рассказываю. Вася замялся. - Нет, не все. На этих картах как-то непонятно... — С непривычки-то, конечно... А съемку местности не изучали? — Мы сами дорогу снимали на планшет. Визирной линейкой прицелимся и карандашом отмечаем. — А я тогда шаги отмерял, — сказал Лева. — Понятно, вы занимались глазомерной съемкой. А мы будем делать съемку точную, инструментальную. Вася оживился, двинулся, налегая грудью на стол. Ему казалось, что подвернулся как нельзя более удобный случай расспросить про зеленые ящики и все остальное. Лева тоже подвинулся вперед. Ему хотелось напомнить дяде Максиму о забытом в разговоре Бобыргане, который каждое ясное утро так заманчиво вырисовывается в сияющей дали. Однако все намерения друзей разрушил Стасик. Он зашел и спросил: — На рекогносцировку поедем с утра? — Обязательно с утра. Часов в шесть, по холодку. Ребята недоумевающе переглянулись. Куда это они собрались? Каждый начал мысленно строить всевозможные догадки. Может, так какое-нибудь село или город называется. Мало ли всяких названий. Вот Бобырган! Есть, говорят, Белуха. Только она много дальше, в самых горах. Может, и этим трудным и непонятным словом называется какая-нибудь гора. Разве узнаешь. Вообще за сегодняшний день столько непонятного накопилось. Скорей бы узнать все!
|