Глава 5. Проснулся Ичиго уже ближе к обеду

Проснулся Ичиго уже ближе к обеду. Убедившись, что один в палатке, он позволил себе ещё немного полежать, поразмышлять о событиях прошлой ночи, а если точнее, раннего утра.
С Шухеем и Ренджи всё ясно - сомнений в том, что у них действительно серьёзные, настоящие отношения, не было. По-другому Куросаки и представить себе не мог. То, что он увидел в это утро в палатке, не могло быть просто разовым удовлетворением оголодавшей за время похода похоти. Хотя, как можно ему, совершенно ничего не понимающего в таких вещах, делать подобные выводы, может быть, на самом деле всё иначе, гораздо проще и обыденнее. Но, как ни крути, эти двое действительно каким-то немыслимым образом подходят друг другу, а если задуматься, вспомнить, как они держатся, как ведут себя, без показухи, просто и естественно, всё само собой встаёт на свои места. Со стороны их взаимоотношения кажутся вполне обычными: верные друзья, близкие по духу люди, сплочённые многолетними сражениями. Он сам не мог даже предположить подобное, да и не задумывался об этом никогда до сегодняшнего утра.
А теперь в голове сумбур и совершенно не из-за Абараи и Хисаги. Нет, теперь его мучает совершенно другое, странное, неизведанное, пугающее. Настоящие это чувства или что-то другое - не важно, он все равно не понял до конца... Главная проблема к кому. К Джаггерджеку…. Такого Ичиго от себя никак не ожидал. Грубый, холодный, неприступный, самовлюблённый эгоист, одним словом, полная противоположность тому, что всегда нравилось Куросаки в людях. Вот взять того же Шухея. Замечательный друг, добрый, отзывчивый, умный и…. Но это Хисаги, это не Гриммджо, он не заставляет замирать, с бешено бьющимся сердцем, с ним не нужно притворяться, терпеть и улыбаться когда больно, лишь бы не выглядеть слабым ни на секунду. Почему-то теперь Куросаки стало очень важно, чтобы Джаггерджек перестал считать его никчёмной обузой, бесполезным слабаком, привыкшим к размеренной гражданской жизни. Хотелось увидеть в ледяном блеске глаз что-то живое и тёплое, как тогда, когда Гриммджо нёс его на руках.

- Чёрт! Это вообще уже ни в какие ворота! – Ичиго со злостью отпихнул от себя маленькое одеяло и сел, обхватив руками голову. – Прочь! Пошёл прочь! Невероятно! Он колдун, что ли? С чего бы столько чести ему, обосноваться в моих мыслях?
Самым неприятным, как бы Куросаки ни отмахивался от этого, было понимание, что Джаггерджек никогда не посмотрит на него как на равного. Да хотя бы с меньшим презрением и желанием быстрее отделаться от никчёмной букашки. И чего Гриммджо так взъелся? Ну, идёт он себе тихонько вместе с ними, доберутся до Рарзуры и всё. Ичиго навсегда распрощается с ледяным капитаном. Он и с другими себя так ведёт?
- Всё! Чёрт с тобой, Джаггерджек! Мне совершенно всё равно как ты там с кем кроме меня разговариваешь, что и как делаешь! – Ичиго понял, что забылся и говорил слишком громко. Он с беспокойством посмотрел вокруг, но убедившись, что крик не привлёк ненужного внимания, продолжил. – Просто, очень просто. Доберёмся до Рарзуры, разойдёмся в разные стороны и…. Забуду этот поход как кошмарный сон.
Куросаки поднялся, аккуратно сложил одеяла и вышел из палатки. Щурясь от яркого дневного света, он остановился, соображая, где сейчас можно найти Хисаги. Наверняка занимается ранеными, только как узнать, в какой стороне искать. Хоть бы Ренджи попался навстречу, он уж точно подскажет куда идти.

- А я уже шёл тебя будить. Как ты себя чувствуешь? – Шухей ловко обогнул небольшую солдатскую палатку и остановился в паре шагов, будто не решался подойти ближе.
- Всё в порядке, почти не болит, через день-другой побегу, - Куросаки чувствовал внутренне напряжение друга и старался своим насмешливым тоном разрядить обстановку. - Ты лучше занимайся теми, кому действительно срочно нужна помощь. И вообще, я тебя собирался идти искать, может, смогу что-нибудь полезное сделать. Толку от меня мало, но подать, принести, поддержать вполне сумею.
- Спасибо, помощь действительно не помешает. Раз ты себя действительно нормально чувствуешь, то буду рад, если присоединишься. И ещё…. Ичиго, ты извини, за то, что сегодня утром так вышло. Тебе пришлось спать у Гриммджо, а мы…. Ну, то, что ты увидел, я бы очень хотел, чтобы ты всё правильно понял…
- Шухей, всё нормально, я всё понимаю. В этом нет ничего страшного, по крайней мере, на мой взгляд, – Куросаки даже захотелось в какое-то мгновение встряхнуть друга, который, видимо, подумал, что после увиденного он изменит к нему своё отношение. - Вы ведь вместе?
- А? Ну, да… – Хисаги выглядел слегка растерянным, словно не ожидал такой реакции. – Всё действительно серьёзно, мы не просто друзья и это не случайное снятие напряжения, как нередко бывает в походных условиях. Ренджи для меня самый… – в этот момент мимо прошли несколько солдат, один из которых остановился и стал расспрашивать о чём-то Шухея, указывая в сторону обозов с провизией.
- Ладно, поговорить сейчас спокойно не получится. Если захочешь, как-нибудь позже расскажу тебе что и как. Ты ещё не передумал помогать? Тогда пошли, раненых много, – Хисаги, наконец, улыбнулся своей привычной тёплой добродушной улыбкой, и, ухватив Ичиго за руку, повёл, петляя, между рядами палаток. – Нужно взять бинты и воду, а потом принесешь еще кое-какие инструменты.

До позднего вечера Ичиго вместе с Шухеем сновали из палатки в палатку к раненым. Кого-то лишь слегка зацепило, и Куросаки после подробных объяснений друга уже сам уверенно обрабатывал небольшие раны. Серьёзно пострадавшими Хисаги занимался сам, а Ичиго старался по возможности выполнять все его указания, чтобы быстрее помочь тем, кому помощь была ещё необходима.
В этом непрекращающемся круговороте людей, стонов боли, запахов лекарств Куросаки практически забыл о гнетущих его раздумьях, связанных с одним небезызвестным голубоволосым капитаном. Лишь изредка, когда они с Шухеем в очередной раз шли к повозкам за бинтами и лекарствами или набирали воду, вскипяченную заранее в больших чугунных чанах, он тайком озирался по сторонам, надеясь хотя бы мельком увидеть Гриммджо. И только один раз, перед осмотром последней группы раненых, у самой дальней палатки, до которой они с Хисаги уже буквально ползли, еле передвигая ноги от усталости, Куросаки удалось встретиться с Джаггерджеком.

Встретиться, пожалуй, звучит слишком громко. Гриммджо шёл в сторону обозов, раздражённо что-то втолковывая семенящему за ним солдату. Даже не взглянув на Ичиго, он перекинулся парой слов с Шухеем и зашагал дальше.
Куросаки нахмурился собственным мыслям, понимая, что как последний дурак ждал от этого своенравного человека хотя бы какого-то знака внимания. Чего угодно, слова, взгляда или…. Никаких «или» быть не может, весь этот сумбур и странные желания только плод воображения его уставшего мозга, не более. Всё верно, Джаггерджеку нет никакого дела до бестолкового рыжего кузнеца, теперь он на своих двоих и незачем с ним возиться, хорошо хоть обошлось без очередных придирок и оскорблений.

- Чувствую себя, словно меня били целый день или заставляли копать ров вокруг городских стен, – Хисаги вымучено улыбнулся. – Пойдём к костру, надо поесть и хотя бы попытаться не уснуть с тарелкой в руках.

У костра, к которому они подошли, сидели только Гриммджо и Ренджи, о чём-то снова споря, временами переходя на повышенные тона. Пламенный капитан, как всегда, яростно, не скупясь на эмоции, пытался что-то втолковать Джаггерджеку, но тот лишь иногда поворачивался к нему и обрывал безумный поток фраз резким весомым «нет». Как только Куросаки и Шухей подошли ближе, спор прекратился, и капитаны одновременно замолчали.
- Ичиго, садись рядом, – Абараи немного подвинулся, освобождая место для Куросаки, хотя на длинном широком бревне его было предостаточно. – Ты уж извини за вчерашнее, – Ренджи явно чувствовал себя неуютно, даже его улыбка в этот момент казалась виноватой. – Мы… совсем забылись, и ты остался на улице… В общем, по-дурацки вышло. Чёрт! Похоже, впервые в жизни не знаю что сказать! – Абараи взлохматил распущенные волосы, запустив ладони в густую, сияющую в отблесках пламени, шевелюру и как-то грустно усмехнулся, скорее самому себе. – Одержимые страстью идиоты, но сегодня…
- Сегодня он, как и прошлой ночью, останется в моей палатке, – мучительные изъяснения Ренджи прервал Джаггерджек. – Вам там и без него есть чем заняться, а у меня место свободное под боком. Не вижу проблем, всё равно где спать.
- Под боком, говоришь… – Ренджи как-то странно, посмотрел на Куросаки, вручив ему тарелку с горячей едой, а потом перевёл взгляд на Гриммджо. – Ну да, пожалуй, оно так действительно лучше будет, удобнее. Свободного места у тебя в палатке больше и всё такое. – Абараи многозначительно хмыкнул и даже, как показалось Ичиго, весело усмехнулся.
- Но, если не хочешь, можешь ночевать у нас. Мы больше… не заставим тебя стоять на улице. Правда, ты нам не помешаешь, – Шухей с интересом посматривал в сторону продолжающего посмеиваться Абараи.
- Я не знаю, мне всё равно, где спать, – Куросаки понимал, что сейчас пытается врать в первую очередь себе самому. Сегодня он даже мысли не допускал, что Джаггерджек снова может позволить ему остаться у него на ночь. А тут… Да что тут? Всё правильно, Шухей и Ренджи не скрывают своих отношений от Гриммджо, а теперь и сам Ичиго в курсе. Так почему же не поступить так, как действительно будет удобнее?
- Значит, решено – доедай, и пойдём, нечего рассиживаться. Надо бы следующий раз приказать поставить наши палатки подальше друг от друга, тишина хорошо способствует крепкому, здоровому сну, – Джаггерджек скривил губы в насмешливой улыбке, оглядывая забавно прячущего взгляд Хисаги и довольно оскалившегося Абараи. – Под одной крышей с этими двумя уж точно не выспишься.
- Ага, а с тобой, конечно, всё иначе! – не удержался от поддёвки Ренджи. - С тобой у него обязательно получится полноценно отдохнуть или, что скорее всего, провалиться в забытье от изнеможения! Ладно, идите уже, мы тоже на покой отчаливаем через пару минут.

Ичиго непонимающе переводил взгляд с одного капитана на другого. Когда до него дошёл смысл сказанных Абараи слов, в груди что-то резко сжалось, на какое-то мгновение стало трудно дышать, а сердце заколотилось с удвоенной силой. Если бы не темнота, разбавленная светом костра, все бы сейчас любовались на его покрасневшую физиономию. Странные мысли, преследующие его в последнее время относительного Гриммджо, стали только ярче, после недвусмысленных намёков чрезмерно разговорчивого Ренджи.

Пока он шёл к месту ночлега, словно завороженный абсолютно бесшумной походкой Джаггерджека, идущего чуть впереди, Куросаки вспоминал все странные фразы и насмешки, что прозвучали всего несколько минут назад у костра. Может, для людей, живущих не совсем обычной жизнью, такие шутки в порядке вещей? Как ни странно, обидными или оскорбительными они не казались, по крайней мере, Ичиго ничего подобного не почувствовал. Ничего, кроме до безобразия несвоевременно появившегося возбуждения, от одной только мысли о голубоволосом хаме, бесцеремонно разглядывающем его в то раннее утро в палатке.

- Стели одеяла, сегодня за тобой ухаживать не буду. Надеюсь, с этим заданием справишься? – Гриммджо насмешливо хмыкнул, глядя на скрипнувшего зубами от злости парня. При этом свой свёрток со спальными принадлежностями он положил совсем рядом с местом Ичиго.
Куросаки шумно сглотнул. Ещё вчера, когда они спали довольно далеко друг от друга, он не мог уснуть под пристальным взглядом Джаггерджека. Казалось, даже одеяло не помогало укрыться от этих невозможных, прожигающих насквозь каким-то непонятным, пронзительным блеском глаз. А уж если этот своенравный хам уляжется рядом с ним, об отдыхе можно будет забыть до самого утра. Может, ещё не поздно перебраться в палатку к Шухею и Ренджи? Ичиго неимоверным усилием подавил в себе этот постыдный, трусливый порыв. Чего собственно он боится? На этот вопрос ответить никак не получалось.

Куросаки явно тянуло к Джаггерджеку, к этому сильному, свободному человеку, который в нужный момент оказывается рядом и, несмотря на всю свою внешнюю холодность и отчуждённость, внушает доверие и своего рода признание. В тоже время явная, нескрываемая агрессия и уничижительное отношение к другим, порой, просто выводили из себя. Хотелось врезать этому зарвавшемуся господину по морде и высказать всё как есть! Что не только он такой самый-самый! Хотя… бесспорно, один из лучших. Что вокруг тоже живые люди со своими чувствами, возможностями и способностями, которые зачастую не могут соответствовать его неимоверным требованиям, сколько не ори и не оскорбляй.
Но… Наверное, это было бы нормально, взять и спустить этого бездушного командира с небес на землю, если бы происходило в мирное время, в тихом родном городе, среди друзей и соседей. А здесь, во время похода и на поле боя, он бесспорно прав, управляя людьми в столь жёсткой, не поддающейся обсуждениям манере, он спасает им жизни. Как недавно и самому Ичиго.
Грубые обидные слова, небрежно брошенные Джаггерджеком во время сражения, уже почти стёрлись из памяти, оставляя лишь тихую, нарастающую с каждым днём, благодарность. Мог ведь и не спасать, просто не заметить или сделать вид, навсегда избавляясь от никчёмного рыжего кузнеца. Но нет, он помог ему и теперь у Куросаки есть возможность идти дальше и найти своих сестёр. Только за одно это можно было простить извечные насмешки и грубость, являющиеся, скорее всего, ничем иным, как способом демонстрации превосходства. Не лучший способ, даже глупый, но примириться можно. Вон Шухей и Ренджи вообще внимания на его слова не обращают. Абараи так и сам кого хочешь за пояс заткнёт. Просто они давно друг друга знают и это намного больше, чем извечные споры и ругань. Это знание их объединяет…

Ичиго поймал себя на мысли, что хочет хотя бы чуть-чуть, самую малость приблизиться к Джаггерджеку. Заглянуть в душу ледяного капитана, лишь слегка приоткрыв завесу, не нарушая границ и рамок, но всё же стать немного ближе.
Зачем ему это и почему он так много думает о Гриммджо, о его жизни, смысле и желаниях, Куросаки не понимал. Вернее, это самое понимание потихоньку приходило, никуда от этого деться было уже не возможно, но Ичиго мужественно задвигал подобные мысли подальше, отмахиваясь и оправдывая собственные стремления благодарностью и банальным интересом к неординарной личности, которой бесспорно являлся Джаггерджек. Вот только… Что делать со столь странным и необъяснимым волнением под пристальным взглядом голубых глаз? Непонятным желанием и даже возбуждением? Все эти непривычные ощущения выводили из себя. Почему вообще он так переживает и незаметно для себя самого чего-то ждёт? Чего ему ждать от считающего его полным ничтожеством Джаггерджека? Не говоря уже о том, что они оба мужчины и испытывать влечение к себе подобному несколько не… Хотя теперь, в свете последних событий, это уже не слишком определяющий довод, оказывается, половая принадлежность не способна возводить границы между теми, кто их в принципе не видит и не принимает. И, возможно, это даже правильно.

- Ты чего там замёрз? - насмешливый голос капитана вывел Куросаки из состояния полного погружения в раздумья. Джаггерджек умывался. У самого входа в палатку на невысоком деревянном кругляке стояла небольшая миска и кувшин с водой. Плеснув на лицо несколько раз, Гриммджо с удовольствием отфыркался. Стянув с себя рубашку, он наклонился и потянулся за кувшином, но на мгновение замешкался. - Или даже в таком простецком деле, как устройство лежака, тебе требуется помощь? Тогда, сначала помоги мне. Иди сюда, полей на шею.
Ичиго часто заморгал от неожиданности и неуверенно шагнул к Джаггерджеку. Оказывается, он умудрился настолько задуматься, что не заметил, как тот почти разделся и теперь стоит перед ним по пояс голый. Память тут же услужливо подбросила фрагмент вчерашнего раннего утра, нарисовала образ сидящего напротив Гриммджо, в небрежно распахнутой рубашке до середины груди и огромный, частично открывшийся взору шрам. Ведь он сейчас повернётся и тогда… Можно будет увидеть всё до конца. Куросаки даже затрясло от волнения, почему-то ему казалось, что этот шрам является для ледяного капитана чем-то очень личным и несёт груз воспоминаний из прошлого.
Откуда эти бредовые мысли? Ичиго уже отчаялся достучаться до собственного рассудка. Шрам как шрам, подобных полно на телах воинов, а Джаггерджек воин! Было бы странно с его боевым опытом не иметь на себе смертельных отметин.
- Иду, а одеяло я, к твоему сведению, могу и без посторонней помощи расстелить. Слава богу, бестолковые кузнецы этому обучены! – прозвучало даже резче, чем того хотелось, но постоянные издевательства со стороны Гриммджо вполне заслуживали соответствующего ответа.

В этот момент в палатку буквально влетел Абараи.
- Гриммджо, разведчики вернулись, пойдём. Новости не слишком утешающие.
- Что ж, всё-таки тебе придётся справиться с одеялом своими силами, – Джаггерджек на ходу подхватил рубашку и вышел следом за Ренджи.

Заснуть одному, в слишком просторной палатке, без пристального пронзительного взгляда нахального капитана, оказалось даже сложнее, чем в его присутствии. Тяжёлые мысли метались в уставшей голове, не давая отдохнуть и хотя бы ненадолго провалиться в спасительное забытье.
Что же могло произойти? Почему Абараи так встревожен? Какую весть принесли разведчики издалека? Все эти «что» и «почему» изнуряли многострадальное сознание, Куросаки промаялся на скомканном от возни одеяле почти до рассвета, так и не сумев сомкнуть глаз. Только когда снаружи послышались первые пересвисты ранних лесных птиц, и потянуло влажной прохладой, Ичиго удалось забыться тяжёлым сном.

- Просыпайся, Ичиго, вставай! – Шухей сидел рядом и осторожно тряс за плечо укутавшегося с головой в одеяло парня.
С трудом приподняв отяжелевшие от недосыпа веки, Ичиго попытался сконцентрироваться на словах Хисаги. Снаружи слышались громкие голоса и шум колёс гружёных телег. Машинально глянув в сторону спального места Джаггерджека, Куросаки увидел всё тот же не разобранный свёрток. Значит, Гриммджо так и не возвращался в палатку.
- Давай-давай, надо по-быстрому собираться, лагерь уже сворачивают, через полчаса выдвигаемся, – Шухей затормозил на выходе и ободряюще улыбнувшись, проговорил: – Ничего страшного, просто небольшое отклонение от курса, второй раз уже за этот поход. Я по пути тебе всё расскажу, выходи быстрее.
Ичиго быстро поднялся, чувствуя, что остатки сна испарились без следа. Наспех свернув одеяла и сложив свою импровизированную постель рядом со свёртком капитана, Куросаки успел умыться и найти свой ранец, когда в палатку заглянул солдат и попросил его выйти.

Спустя некоторое время, Шухей рассказывал Ичиго, сидящему за его спиной, почему им пришлось организовывать столь стремительные сборы и срочно покидать удачное место стоянки.
- Ночью вернулись разведчики, которых Гриммджо ещё рано утром отправил вперёд. – Хисаги потянулся к сумке, подвешенной на поясе и, достав небольшой тряпичный свёрток, протянул его Куросаки. – Вот, поешь, хлеб и мясо. Фляжку с водой потом дам. Так вот, разведчики чуть не наткнулись на большой вражеский отряд, идущий прямиком нам навстречу. Они лагерь разбили в неприметном месте, наши их чуть не прошляпили и не прошли мимо. Суть вот в чём, нам сейчас нужно поднажать, чтобы успеть добраться до переправы и свернуть с основной дороги на северную. Таким образом, мы сможем разминуться с противником и не вступать с ним в бой. В нашем теперешнем положении это равносильно самоубийству.
- А если вдруг… – Ичиго попытался представить себе новую схватку с врагом. В его памяти всё ещё были отчётливо запечатлены мгновения, длиной в целую жизнь, проведённые на поле боя, в своём первом настоящем сражении.
- Нет, об этом лучше даже не думать, а постараться этого «если» избежать всеми силами. Времени у нас достаточно, если не произойдёт ничего из ряда вон, успеем. Только теперь ближайшая стоянка будет не раньше, чем свернём с основной дороги. Самое большее, в течение суток нам светит короткий привал, чтобы поесть.

Как и сказал Хисаги, двигались они почти без остановок. Только раз в конце дня сделали короткий привал, да ещё остановились уже глубокой ночью, когда одна из повозок на хорошей кочке лишилась колеса и завалилась на бок. На удивление довольно быстро, слаженными действиями, солдаты вернули телегу в строй, и войско продолжило свой путь.

Ранним утром следующего дня впереди показалась небольшая, но довольно бурная речка, возле которой их поджидали двое, только что перебравшихся вброд разведчиков. Издалека было видно, как к ним подъехали Гриммджо и Ренджи, чтобы как можно быстрее получить новую информацию. В это время был объявлен кратковременный привал, с целью подготовки к форсированию реки.

- Чёрт! Так ходить можно разучиться! – Шухей спрыгнул с Изгира и разминал затёкшие от долгого сидения в седле ноги. – Ты пока по нужде отлучись, если надо, а я пойду, разузнаю последние вести. Только недолго, я так полагаю, переправляться начнём прямо сейчас.
- Хорошо, я буду рядом и сразу вернусь.

Минут через пятнадцать отряды начали готовиться к переправе. Обозы вытягивались в узкую линию по одному, пешие и конные воины располагались по обеим сторонам.
- Всё нормально, враг ещё далеко, так что успеем пересечь реку и преспокойненько свернуть в нужную сторону, – Хисаги вскочил в седло и махнул рукой Куросаки. – Забирайся, последний рывок и сможем спокойно отдохнуть.
Ичиго от волнения перед предстоящим переходом и надвигающимся противником, почти не чувствовал усталости, хотя и не спал уже целые сутки. Да что там говорить, выспаться на предыдущем месте стоянки ему тоже не удалось, но пока получалось вполне уверенно держаться на ногах и даже ровно сидеть в седле.

Место переправы было выбрано заранее. Широкое мелководье как нельзя лучше подходило для перехода телег и конницы. Обозы медленно двинулись вперёд, всадники и пешие не отставая пошли следом. Гриммджо и Ренджи ехали впереди, иногда кто-то один из них останавливался, отставал, что-то улаживал среди солдат, отдавал распоряжения и снова возвращался во главу строя. Ичиго успокоился, всё проходило чинно и гладко. Телеги аккуратно преодолевали водяную преграду, периодически закрывающую колёса полностью. Лошади не шарахались, шли ровным размеренным шагом, поднимая волны брызг, пешие немного отставали, но, в общем, переправа проходила в обычном режиме.
Хисаги и Куросаки вместе со всеми пробирались сквозь толщу воды верхом на Изгире.
Никто не понял, что произошло в следующее мгновение, но лошади идущего рядом обоза вдруг резко дёрнулись и потащили телегу в сторону. Судя по всему, колесо попало в яму, и повозка стала заваливаться на бок. Мелководье вещь коварная, всего в паре метров от брода может быть вполне приличная глубина. Одна из лошадей оступилась и ушла под воду с головой, утягивая за собой вторую. Возничий и рядом идущие солдаты пытались расцепить телегу и спутанных лошадей. Неслабое течение существенно осложняло задачу.
Обозы остановились. В общей сумятице кому-то, наконец, удалось отстегнуть упряжь и даже освободить одну лошадь. Та, что начала тонуть первой, под тяжестью сбруи, увлекаемая течением, уже скрылась под водой полностью. В тот же миг повозка сильнее накренилась, самое страшное, что в ней помимо мешков с провизией и прочего скарба, находилось ещё и несколько раненых.
Ичиго с ужасом смотрел, как один из солдат, которого он прекрасно помнил, упал в воду. Прошлым вечером измотанный Хисаги почти безрезультатно пытался лечить его сломанную в нескольких местах ногу, с таким ранением этот человек не смог бы выбраться из реки самостоятельно.
В суматохе все пытались удержать и не дать полностью перевернуться телеге с оставшимися в ней людьми и провизией. Не раздумывая, Куросаки соскочил с Изгира, невзирая на протестующие крики Шухея, и нырнул следом за исчезнувшим под водой раненым.
Взболомученная сотнями ног и копыт вода из прозрачной превратилась в мутную жижу, смешанную с песком и мелкими камнями. С огромным трудом Ичиго разглядел под водой трепыхающегося на последнем дыхании человека. Оставалось совсем немного, просто приподнять его и подтолкнуть в сторону обозов, а там уж его кто-нибудь подхватит и тогда можно будет выбраться самому. Но как же неимоверно сложно, оказалось, сделать это, пытаясь сопротивляться ледяному течению. Сил хватало лишь на то, чтобы вынырнуть на поверхность и жадно вдохнуть глоток воздуха, убеждаясь, что голова солдата тоже над водой, и он может дышать. Перехватив раненого покрепче, Куросаки изо всех сил рванул в сторону мелководья, понимая, что долго не продержится, да и бурный поток не позволит ему долго оставаться в зоне досягаемости тех, кто может помочь.
В какой-то момент Ичиго удалось-таки прорваться сквозь ледяную преграду всего на пару шагов ближе к обозам и как можно сильнее отпихнуть от себя раненого воина, который к его огромному облегчению успел ухватиться за протянутое ему навстречу копьё. Именно в эту секунду наклонившуюся повозку не удалось удержать и она, проваливаясь в яму вторым колесом, опрокинулась в воду. Сражающийся с потоком Куросаки, не успел среагировать и вовремя уйти от опасности. Перевернувшаяся телега, грозя погрести под собой, увлекла его на дно, сильным ударом выбивая из лёгких последний глоток воздуха. Ичиго оказался зажатым между плотным слоем речного дна и тяжёлым деревянным каркасом. Резкая боль прострелила правое бедро, гнёт с каждой секундой становился всё сильнее, в голове загудело, неумолимое желание сделать вдох, заставляло корчиться в последних бесплотных попытках освободиться.

Вода проникала в нос и рот, Куросаки мог поклясться, что чувствовал как мерзко, болезненно песок скребёт его глотку, заставляя захлёбываться. Перед глазами, мучительно вглядывающимися в густую муть, промелькнуло что-то яркое. Как ему удалось вообще что-то разглядеть, в грязной воде было непонятно, скорее всего, отключающееся сознание подбрасывало нереальные видения. Однако, Ичиго в туже секунду почувствовал резкое облегчение, тяжесть придавившего его обоза исчезла, и кто-то молниеносно выдернул его на поверхность. Затем спаситель перекинул его через плечо и с силой несколько раз ударил по спине, заставляя выплёвывать воду и делать первый, самый тяжёлый вдох.

Заходясь бешеным кашлем и трясясь, словно в лихорадке от дикого холода, Куросаки не заметил, как очутился уже на противоположном берегу. Тот, кто только что спас ему жизнь, вытащил на себе из воды, сейчас довольно грубо швырнул на траву. Ичиго с трудом открыл саднящие от грязной воды глаза, и увидел перед собой заходящегося в гневе Гриммджо. С мокрых, кажущихся теперь тёмно-синими волос, ручейками стекает вода, кулаки сжаты до побелевших костяшек, зубы стиснуты от злости. Ичиго скривился от боли в бедре и снова закашлялся: «Наверное, точно добьёт», - мимоходом промелькнула безумная мысль. Но почему-то перед этим ледяным капитаном, мечущим молнии, явно с огромным трудом сдерживающим себя, даже в таком состоянии не было страшно. Было хорошо и спокойно. Наверное, он просто сошёл с ума, или вообще утонул, а вся история со спасением просто предсмертное видение, или что-то ещё наподобие. Ичиго сам того не понимая, улыбнулся. «Будь что будет, умер, значит так и должно быть, простите меня, Карин и Юзу…»

- Я тебя придушу собственными руками, чёртов щенок, если тебе так не терпится сдохнуть! – запыхавшийся, разъярённый Джаггерджек навис над распластавшимся на земле Куросаки. – Проще тебя к собственному седлу привязать, одной проблемой меньше будет! - Гриммджо отвернулся в сторону и попытался немного успокоиться. Всё его существо сейчас просто распирало от злости на этого бестолкового рыжего идиота. Что за натура такая, лезть во все дыры, не думая о последствиях!

Одна единственная мысль разрывала сознание Джаггерджека на части – мог не успеть…
Вот они ровным строем медленно, но верно продвигаются вперёд, больше половины войска уже на противоположной стороне. Вдруг позади послышался неясный шум и ржание испуганных лошадей. Гриммджо развернул коня и как можно быстрее направился в обратную сторону, силясь рассмотреть издалека, что произошло и с кем. Это «с кем» в последнее время всё настойчивее напоминало о себе, заставляя задумываться о совершенно ненужном, к тому же, абсолютно бестолковом и навязчивом рыжем.
Оказавшись, наконец, в гуще событий, стремительно ориентируясь в происходящем, он увидел Изгира, чуть в стороне от опасно накренившейся повозки. Вокруг сновали встревоженные солдаты, пытаясь вытащить кого-то, отнесённого течением в сторону. В общей суматохе Гриммджо старался разглядеть Шухея и прилагающегося к нему рыжего кузнеца, но ни того, ни другого в поле зрения не оказалось. В тот момент, когда воинам удалось выдернуть из бурного потока утопающего, повозка качнулась и стала заваливаться на глубину. Джаггерджек увидел Хисаги, метнувшегося к телеге, под которой всего на мгновение мелькнул рыжеволосый мальчишка, и тут же перевёрнутая повозка погребла его под собой, увлекая на дно. В последнюю секунду один из солдат успел отдёрнуть Шухея в сторону, но его всё-таки зацепило широким бортом, развалившимся надвое.
Гриммджо больше не думал ни о чём, кроме скрывшегося под толщей воды вместе с обозом Куросаки. Со скоростью ветра слетев с коня, он опрометью бросился к исчезающей с поверхности телеге. Отпихнув в сторону замешкавшихся солдат, Джаггерджек нырнул, не смея потерять ни одной секунды.
Мерзкий холодный страх окутал удушливым коконом. В голове болезненным шумом билась одна единственная мысль – «успеть, только бы успеть». Самым важным сейчас было, чтобы Ичиго остался жив. Почему-то Гриммджо был уверен, что никогда не простит себе, если не сумеет сохранить жизнь этому несносному смельчаку. Не время было размышлять над собственными странными ощущениями, а когда Куросаки, кашляя и отплёвываясь, содрогался у него на руках, невыносимо захотелось прикончить его и разом завершить все эти непривычные душевные метания.

- Чёртов горе герой! Мы с тобой ещё позже поговорим, основательно! – вид у Джаггерджека, когда он произносил эту фразу, был поистине зловещим. Горящие гневом глаза, широкая улыбка, больше всего напоминающая оскал дикого зверя и всё ещё крепко сжатые кулаки. – До места стоянки всего пара часов ходу, надеюсь, выживешь за это время, и я сам, своими руками откручу твою бестолковую рыжую голову!
Куросаки, привставший с земли, опираясь на локти, перестал улыбаться. В голове уже достаточно прояснилось, чтобы понять, что Джаггерджек, сотрясающий воздух своим громким криком, сулящий ему всяческие виды расправы, вполне реален. А это значит, что он не утонул, остался в живых, и, судя по настроению спасителя, лишь до поры до времени.

Подоспевшие в очередной раз разведчики, сообщили, что обнаружили более подходящее место стоянки несколько дальше ранее запланированного. Капитаны обоюдно решили дойти туда, чтобы наверняка избежать неожиданных встреч с врагом и прочих неприятностей. Всё-таки этот второстепенный путь был не настолько детально изучен и стоило воспользоваться подвернувшейся возможностью понадёжнее укрыться во время стоянки, которая должна была быть достаточно длительной.

- Эх… Ещё пара–тройка часов пути, а люди уже итак вымотаны долгой дорогой и переправой, – Хисаги понуро вздохнул, осторожно поворачиваясь к Куросаки, который всё ещё подрагивал время от времени, тесно прижимаясь к его спине.
Шухей решил пока не изводить Ичиго разговорами по поводу случившегося на реке. Уставшему, измученному парню сейчас нужен был отдых, а ещё лучше горячий чай и тёплое одеяло, но это будет возможным только когда они дойдут до места стоянки. Главное, он его осмотрел, в этот раз со всевозможной тщательностью, памятуя о воспалившейся из-за его невнимательности ране ноге и не заставивших себя долго ждать последствиях. Хисаги уже не впервые за время похода отмечал про себя, что парнишка стал ему очень близким, даже родным, словно младший брат, которого никогда не было. Своенравный, сильный и смелый, но, в тоже время, какой-то простой, добродушный и даже немного наивный. Хотелось смотреть в его тёплые, лучащиеся уверенностью глаза, трепать непослушные яркие, как солнце, пряди, и говорить что-нибудь весёлое, чтобы видеть, как он улыбается.