Глава 6. Несмотря на усталость, солдаты разбили лагерь очень быстро

Несмотря на усталость, солдаты разбили лагерь очень быстро. Палатки одна за другой вырастали в широкой лощине, выбранной для места стоянки, словно грибы после дождя. Куросаки сидел, привалившись спиной к телеге с провизией, стараясь внимательно наблюдать за происходящим и не провалиться в сон. На его предложение помочь Хисаги ответил однозначным отказом. Видимо, он действительно выглядит не лучшим образом. Если сейчас ещё и Гриммджо устроит ему обещанную головомойку… Но, к счастью, худшие опасения Ичиго не подтвердились. Шухей, позвавший его в палатку, чтобы подлечить ушибленное бедро, обмолвился, что Джаггерджек вместе с небольшим отрядом отправился осматривать ближайшие окрестности. Таким образом, исполнение смертного приговора откладывалось на неопределённый срок, чему Куросаки был однозначно рад и даже многозначительно улыбнулся собственным мыслям, с трудом передвигая ноги, следуя за другом в центр лагеря.

- Может, всё-таки, к нам? – Хисаги мотнул головой в сторону их с Абараи палатки, вопросительно глядя на Ичиго.
- Шухей, правда, всё в порядке. Для меня нет никакой разницы, где спать. Гриммджо не заставляет ложиться у входа на соломе, даже выделил целых два одеяла, так что меня всё устраивает.
Пусть пребывание рядом с Джаггерджеком по-своему нервировало, заставляло напрягаться и наводило на странные, неблагоразумные мысли, отказываться теперь от его мимолётного общества совершенно не хотелось. Куросаки, наоборот, чувствовал, что хочет стать ближе этому человеку, рассмотреть, узнать больше, вот только… Высокомерному капитану это совершенно ни к чему. Кто Ичиго для него? Бестолковый, никчёмный, создающий проблемы одним своим присутствием. Кстати, о проблемах, именно сегодня он бы не отказался, чтобы Гриммджо вернулся как можно позже, может, поостынет немного, по крайней мере, передумает его убивать.
- Ну, как хочешь. Просто знай, если надумаешь, приходи в любое время, – Шухей слегка подтолкнул вперёд замешкавшегося на входе в палатку Куросаки. – Я быстро осмотрю твоё бедро, и сможешь выспаться, наконец.
- Хорошо. Чёрт, кажется, никогда раньше так сильно спать не хотел. Такое ощущение, что я уже во сне и всё, что происходит, мне только видится, – Ичиго вымученно улыбнулся, ища взглядом одеяла.

Когда ушёл Хисаги и как он уснул, Куросаки не помнил, почти сразу же погрузившись в желанное забытье, упав на импровизированную постель. Проснулся Ичиго уже поздним вечером. Снаружи тишина, вход в палатку плотно зашторен, слабый огонёк масляной лампы едва заметно подрагивает, освещая место ночлега.
Услышав рядом с собой глубокое мерное дыхание, Куросаки осторожно повернулся на звук. Совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, растянувшись во весь рост на своём одеяле, лежал Джаггерджек.
Спящий он выглядел совершенно иначе. Спокойный, даже умиротворённый, словно все проблемы и заботы разом оставили его, позволив ненадолго отрешиться от груза действительности. На мгновение Куросаки показалось, что на губах капитана промелькнула лёгкая, почти незаметная улыбка. Наверное, во сне видит что-то хорошее. Уж точно не грохот сражения, и не разрывающие душу крики идущих на смерть воинов. Может, свой дом? Интересно, каким может быть жилище этого закалённого в боях человека? А может быть, любимую девушку или жену… Чёрт! Да что угодно! Всё равно бесполезно представлять, не зная наверняка! Ичиго удивила собственная реакция на простые, совершенно ничем не обоснованные мысли. Ему почему-то стало не по себе, когда он представил Гриммджо возвращающегося из похода в свой дом, где его встречает жена, а на шею кидается маленький сорванец. Всё верно, кто он такой, чтобы знать о жизни ледяного капитана что-то столь личное, и, как теперь показалось, лучше и не знать ничего подобного.
Странное чувство, не поддающееся описанию, с головой захлестнуло Куросаки. Стало как-то обидно и горько, от осознания собственной значимости для Джаггерджека, вернее её полного отсутствия. Ичиго тяжело вздохнул, отводя взгляд от лица капитана, произвольно опускаясь ниже, к распахнутому вороту рубашки, демонстрирующему часть посветлевшего от времени шрама, будоражащего сознание. Тихо выругавшись сквозь зубы, Ичиго поднялся и направился к выходу. Не хватало ещё, чтобы безумные, нереальные мысли об обнажённом Гриммджо снова прочно засели в мозгу. Вот ведь напасть, и чего в нём такого привлекательного? Отвратительный! Грубый! Самовлюблённый! Мужик, в конце концов! От штурма собственных мыслей Куросаки отвлёк тихий смешок, раздавшийся из-за спины.

- И куда это ты собрался? Надоело меня разглядывать, решил пойти погулять - вдруг кого-нибудь спасти в очередной раз понадобится! – Ичиго вздрогнул и медленно развернулся. Джаггерджек уже сидел, пристально глядя на него.
- Хватит постоянно издеваться надо мной! Я тебе что, мальчик для битья? – хмурый, пронзительный взгляд капитана снова заставлял нервничать. Куросаки не мог позволить ему глумиться дальше, поэтому молча сносить оскорбления не собирался.
- Нет, ты скорее подходишь для внеплановых тренировок по спасению всяких тупых баранов. А вместо спасибо ещё и зубы показываешь. Естественно, в наше время кузнецам правила хорошего тона ни к чему, знай себе стучи молотом по наковальне…
- Заткнись! – Ичиго в порыве злости уже не контролировал свой голос, да и не считал это нужным в данный момент. Хочет ругани – хорошо, он её получит! – Я бы обязательно поблагодарил, но ты же слова сказать не даёшь, сразу стараешься сравнять с землёй недостойного! Как раз в твоём духе, о, великий! И… – Куросаки даже стал запинаться от распирающей обиды и несправедливости по отношению к его образу жизни, ко всему, о чём не имел ни малейшего представления этот доблестный воин. – Стучать молотом по наковальне, как ты выразился, не так и просто. Я вот абсолютно уверен, что ты бы не справился! По крайней мере, с первого раза, а от меня требуешь, чтобы я понял и принял все премудрости походной жизни, с которой сталкиваюсь впервые, за несколько дней!
- Я ничего от тебя не требую, маленький бесполезный источник проблем! Я просто хочу, чтобы ты не лез на рожон и не подставлял своими действиям других! – Гриммджо поднялся и подошёл к Ичиго вплотную, яростно сверля тяжёлым взглядом.
- Это ты о себе? Я не просил меня спасать, мог бы просто сделать вид, что ничего не замечаешь, ни тогда, на поле боя, ни во время переправы, и одним источником проблем, как ты выразился, стало бы меньше! И вообще, ты бы сам поступил точно так же! Бросился бы на помощь этому раненому солдату, свалившемуся с обоза, ведь за мной же ты нырнул! Не стал дожидаться, когда я сам выплыву или мне поможет кто-то другой!
- Дубина! Не сравнивай меня с собой! Я прекрасно осведомлён о своих способностях и точно знаю, что смогу сделать то, что нужно! А ты… Ты просто несёшься вперёд, не думая и не оглядываясь! Смелость, граничащая с безумством – это верная гибель! Причём не только для тебя самого! Этого человека обязательно спасли бы без твоей никчёмной храбрости! Рядом были куда более опытные, знающие, что делать, воины! А те секунды промедления, которые и показались тебе неприемлемыми, дали бы возможность сделать всё правильно, не подвергая риску кого-то ещё. Одно обдуманное действие гораздо правильнее суматошной беготни и бесполезной горячки. Это правило выживания в полевых военных условиях.
- Да что ты заладил со своими военными условиями и прочими правилами! Я жив, тот солдат тоже, ты герой, всё замечательно! – Куросаки уже откровенно не понимал этого нравоучительного тона. Ну, злится, зачем же сгребать всё в кучу и долбить его снова? Он прекрасно знает, что слабее и совершенно ничего не смыслит в их ратных делах, но стоять в стороне, когда кому-то нужна помощь не собирается и никогда не сможет остаться безучастным к чужой беде.
- Замечательно, значит… – голос Джаггерджека стал тихим и показался Ичиго даже пугающим. – А то, что по твоей вине чуть не погибли несколько человек, тоже замечательно? Конечно, ты был так увлечён самоотверженным подвигом, что не мог видеть, как на глубину пришлось лезть ещё нескольким солдатам, чтобы попытаться вытащить вас обоих. А когда тебя накрыло повозкой? Ты не заметил рядом Шухея? Его чуть не завалило вместе с тобой, потому что он пытался вызволить тебя в последнее мгновение. Он ранен, его чудом удалось спасти от той же участи. Случись всё хотя бы чуть-чуть иначе, и отделаться потерей одной лошади во время переправы уже бы не удалось.

Только теперь Куросаки вспомнил, что обратил внимание на походку Хисаги, когда они шли к палаткам. Тот как-то странно прихрамывал и держался слишком прямо, словно боялся потревожить спину. Но в тот момент Ичиго был таким уставшим, измотанным, что попросту не стал расспрашивать друга о всякой ерунде. Вот тебе и ерунда… Оказывается, Шухей рисковал жизнью из-за него, а он… И Гриммджо прав, целиком и полностью. С его навыками выживания лучше сидеть в телеге не высовываясь, чтобы, не дай бог, не навредить кому-то ещё.

- Ну, и что ты замолчал, горе герой? На подвиги больше не тянет? – Джаггерджек сбавил обороты, видя, что парень и так уже полностью погрузился в самобичевание. На его лице отобразилась вся сложная гамма чувств, переживаний и боли. Куросаки очень близко воспринял всё сказанное Гриммджо и это правильно. Может, теперь перестанет стремглав кидаться в омут с головой, будет хоть немного задумываться над своими действиями.
- Я… Просто так само собой вышло. Я не хотел, и… – Ичиго не мог подобрать слов оправдания, да и ни к чему они сейчас были.
- Просто бывает дома, в тёплой постельке или за столом, перед тарелкой супа, а здесь нет. Здесь ты должен… Нет, ты обязан думать, что делаешь. А если не знаешь или не умеешь – спрашивать и учиться необходимому. Иначе - очень просто схлопочешь стрелу в спину или утонешь по глупости, как в твоём случае.
Ичиго безвольно опустил руки, по его вине могли погибнуть люди. Ничего более кошмарного он себе представить не мог. Столько мыслей одновременно закружилось в потяжелевшей голове, что остановиться на чём-то конкретном не получалось. Хотелось прямо сейчас бежать к Хисаги, извиняться или… Что «или», Куросаки не знал. А ещё хотелось остаться и почему-то прижаться к Джаггерджеку, почувствовать тепло его рук, которое ощутил однажды и пообещать, что больше никогда никого не подведёт. Что он справится!

Только этот самодовольный хам вряд ли в состоянии понять, что он сейчас чувствует.

- Думаю, ты понял, что я хотел сказать, и впредь не будешь вести себя как сопливый пацан, мечтающий стать героем, – Гриммджо уже совершенно спокойно, с лёгкой улыбкой разглядывал стоящего напротив парня. Всё-таки он действительно особенный. По выражению его лица можно было прочесть практически каждую мысль, озарившую рыжеволосую голову, увидеть каждое обуревающее его чувство. И сейчас этот несносный смельчак явно борется с раздирающими его эмоциями. Злится на бесцеремонные грубые фразы, с лёгкостью брошенные Джаггерджеком, задыхается под навалившимся грузом совести и осознания собственной глупости. Весь как на ладони. Забавно хмурится, нервно теребит пальцами край рубашки и тяжело дышит, размышляя над ответом, промолчать не может, совершенно не в его духе. Но смотрит прямо, не прячет глаз, словно бросает вызов, даже в этой ситуации готов отстаивать своё я.

- Знаешь, мне до чёртиков надоело выслушивать все эти оскорбления! Бестолковый! Никчёмный! Сколько можно! Ты вообще представляешь себе, что такое работа кузнеца? О каких тёплых постельках и прочей ерунде ты талдычишь? Да, я не размахиваю оружием на поле боя, но это не значит, что моё существование только поэтому становится бесполезным. Вот ты, Гриммджо, знаешь, кто выковал твой меч? Сколько сил и времени потребовалось, чтобы создать это достойное «великого тебя» оружие? – Куросаки заходился в праведном гневе, не замечая, как блестят весельем глаза капитана и как губы медленно расплываются в насмешливой улыбке.
- Ты прав, я не знаю мастера, изготовившего мой меч, он достался мне в одной из битв, в качестве трофея. Да и по большому счёту абсолютно всё равно, кто и сколько времени потратил на его создание. Главное, что он теперь в моих руках и служит мне верой и правдой уже не первый год. Но если случится его потерять – просто обзаведусь новым. Не оружие делает воина сильным, а он сам и его навыки. Так что, твои потуги заявить о себе совершенно тщетны. С таким же успехом мог бы и лошадей подковывать, – Джаггерджек видел, как Ичиго стиснул зубы, как из последних сил старается сохранить самообладание и не бросится на него с кулаками.
- Ты… Ты вообще замечаешь кого-то вокруг, кроме себя, сукин сын! – Куросаки выплёвывал слова сквозь зубы, стараясь не переходить на крик. Теперь он явно видел, что капитан просто издевается над ним и специально провоцирует, раззадоривая с непонятным изуверским наслаждением. – И как только такой, как ты смог стать командиром и повести за собой людей! Ты же сам по себе, для тебя больше никого не существует!
- Зато маленькому мальчику, требуется целая свора нянек, чтоб ненароком не расшиб себе коленку или не натворил чего ещё! На кой чёрт вообще попёрся с нами? С чего ты взял, что нужен здесь? Ты совершенно бесполезный и…
- Закрой свою пасть! – Ичиго сорвался с места, преодолевая расстояние в один шаг за какие-то доли секунды.
Гриммджо не успел договорить, пришлось резко уворачиваться от летящего навстречу кулака. Этот рыжий недотёпа всё-таки не выдержал. Как же Джаггерджеку нравилось смотреть в полыхающие злостью глаза, видеть растерянность и одновременно слепую решимость, граничащую с отчаянием. Такой живой, яркий, уязвимый и… красивый. Гриммджо понял, что сдержаться в эту ночь у него не получится. Не потому, что не властен над собственным желаниями, а потому, что попросту не хочет этого делать.

А вот второго удара, последовавшего почти сразу за первым, он определённо не ожидал. Не успев среагировать, Джаггерджек получил в челюсть, пошатнулся, с трудом удерживая равновесие. Удар у Куросаки был просто превосходным, недаром кузнец, в глазах на мгновение потемнело и даже зашумело в ушах. Очень давно уже Джаггерджеку не прилетало таким образом в банальной, совершенно глупой ситуации. По виду и не скажешь, что в этом парнишке, не отличающимся выдающимися физическими данными, столько силы.
- Надо будет обязательно принять это во внимание на будущее, – невнятно пробормотал Гриммджо себе под нос, тряхнув головой, полностью концентрируясь на происходящем.
Это даже хорошо - обладать кем-то сильным гораздо приятнее, а то, что он возьмёт этого строптивого мальчишку прямо сейчас Джаггерджек не сомневался. Подобную агрессию и несдерживаемую ярость легко обратить в противоположные эмоции, к тому же, вполне очевидно, что Куросаки к нему далеко не равнодушен. Достаточно сделать один верный шаг, и встрепанный, разгорячённый рыжик сдастся на милость соперника.

Гриммджо метнулся к стоящему в шаге от него Ичиго, ошарашено замершему на месте. Видимо, столь яростной реакции парень сам от себя не ожидал. Дать по морде капитану – это нечто, выходящее за грани дозволенного. Даже несмотря на то, что он не солдат, мало не покажется.
Сбив парня с ног, Джаггерджек рывком опрокинул Куросаки на пол, наваливаясь сверху своим телом. Не давая опомниться, Гриммджо обхватил ладонью его затылок и с силой притянул к себе, впиваясь грубым поцелуем. С жадностью сминая мягкие губы, врываясь в рот языком, пресекая малейшую возможность воспротивиться. Хотя, как показалось капитану, парень особо и не дёргался. Когда Джаггерджек, наконец, оторвался от Ичиго и немного ослабил хватку, тот смотрел на него широко раскрытыми, потемневшими от неизведанных ощущений, глазами, но освободиться не пытался.

- Значит, я не ошибся, ты точно не будешь против, – прохрипев севшим от возбуждения голосом на ухо лежащему под ним Куросаки, Гриммджо тихонько прикусил мочку, чувствуя, как тот заёрзал и рвано вдохнул. Потом провёл языком по шее, спускаясь ниже, скользнул по оголённой ключице и снова вернулся к манящим, покрасневшим от первого натиска губам. Второй поцелуй был мягче, глубже, будоражил ещё сильнее, сводя с ума обещанием большего. Ичиго шумно выдохнул, прижимаясь к нему всем телом, и Джаггерджек почувствовал бешеный ритм готового вырваться из груди сердца. Как же он хотел этого мальчишку, всего, целиком и полностью, прямо сейчас. Он, не задумываясь, взял бы его силой, если бы в этот момент рыжему строптивцу вздумалось сопротивляться. А потом будь что будет, всё равно никуда не денется, сбегать не в его характере.
- З-зачем тебе это? – Ичиго старался говорить нормально, но вышло всё равно слишком тихо и хрипло. – Решил найти бестолковому кузнецу хоть какое-нибудь применение?
- К чёрту «зачем» и «почему», я до темноты в глазах хочу тебя, мелкий паршивец. И ты… – Джаггерджек ухмыльнулся и ощутимо сдавил через штаны напряжённый член вздрогнувшего под ним парня. Погладил, неотрывно глядя, как Куросаки прикрыл глаза от непривычных, но определённо приятных ощущений и скользнул ладонью под рубашку, заставляя упругие мышцы живота сжаться под лёгкими прикосновениями. – Ты тоже меня хочешь, очень хочешь. Хотя… Твоя идея по поводу подходящего применения бестолковому кузнецу не лишена смысла. Пожалуй, это то, с чем ты точно справишься.
- Иди к чёрту, самодовольный ублюдок! – Ичиго постарался вывернуться и, изловчившись, пнул коленом глумящегося над ним наглеца. – Я тебе не подстилка для развлечений! Ненавижу…
- Тише–тише, не заводись… – Гриммджо навалился сильнее, пресекая яростные брыкания Куросаки, вновь заскользил по обнажённой шее языком, до самого уха и прикусил мочку. Он уже понял, что эта нехитрая ласка заставляет спесивого рыжика забывать обо всём. – Я такого не говорил, и даже никогда так не думал. Поэтому успокойся, тебе ведь нравится? – Джаггерджек накрыл ладонью возбуждённый член парня и тихонько сжал. – Очень нравится…

Ичиго хотелось опять врезать этому зарвавшемуся безумцу. Стереть наглую, надменную улыбку с красивого лица. Но ещё больше хотелось, чтобы он замолчал. Просто замолчал и снова поцеловал, заставляя кровь в венах закипать от бушующего пламени, разгорающегося от умелых прикосновений. Ещё ближе, сильнее, больше. Пока есть, пока Гриммджо рядом, он готов позволить делать с собой что угодно, лишь бы это обжигающее, разливающееся по всему телу тепло, не исчезло.
Куросаки сам потянулся за следующим поцелуем, который капитан разорвал слишком быстро.
- Погоди, пора избавиться от одежды и добраться до одеяла. – Джаггерджек быстро поднялся, увлекая его за собой.

Вид полностью обнажённого Ичиго заставил Гриммджо стремительно расстаться с остатками самообладания. Достаточно высокий, стройный, но не худой, красивое тело, словно специально создано для того, чтобы сгорать объятым желанием.
Смущённый, но решительный взгляд, лёгкая дрожь и пересохшие от частого дыхания губы, к которым снова хотелось прильнуть в поцелуе, ничего прекраснее Джаггерджек не мог себе представить в этот момент. Понимая, что сегодня всё будет довольно быстро и на нежности его не хватит, Гриммджо потянулся за фляжкой масла для лампы. Давно у него никого не было, а этот невинный соблазнитель слишком долго испытывал его терпение.
- Перевернись. Это подоткни под живот, – Джаггерджек скомкал маленькое одеяло и протянул его Куросаки. – В первый раз, скорее всего не слишком понравиться, так что, расслабься насколько это возможно. Я не хочу намеренно причинять тебе боль, но сдерживаюсь уже из последних сил, – чувствуя, как Ичиго напряжённо дёрнулся и затаил дыхание, Гриммджо тихо усмехнулся.
– Не бойся, ты же у нас смелый. И не вздрагивай так, это не эшафот, – Джаггерджек положил ладонь на напряжённую поясницу Куросаки и медленно провёл рукой вверх, мягко оглаживая спину, легко касаясь пальцами нежной кожи. Осторожно обводя отметины шрамов, мешающих в полной мере насладиться гладкостью, но как оказалось, только сильнее распаляющих желание прикасаться вновь и вновь. Хотелось стереть эти грязные следы боли с красивого сильного тела, вырвать уродливые отпечатки из юной, чистой души.
Наклонившись, Гриммджо поцеловал самый тёмный глубокий шрам. Почувствовав, как Ичиго вздрогнул под ним и задышал отрывисто и шумно, стал покрывать невесомыми поцелуями всю спину. Потом заскользил языком по позвоночнику, добираясь до затылка, зарылся лицом в растрепанные рыжие пряди и жадно вдохнул одуряюще соблазнительный запах. Запах страха и неистового желания, будоражащий, заставляющий терять рассудок и сгорать изнутри от всепоглощающего пламени страсти.

Ичиго боялся пошевелиться. Ему казалось, что от прикосновений Джаггерджека он растворяется в неизведанных, сильных и безумно ярких ощущениях, никогда ранее не испытанных. Ещё немного и он просто сойдёт с ума, не в силах совладать с собственным телом и разумом, стремительно покидающим его с каждой секундой. Но если эти руки и губы исчезнут, перестанут терзать, разрывая лаской на части – он просто умрёт…

- Вот так. Уже гораздо лучше, – Гриммджо ненадолго отстранился от распалённого, так соблазнительно выгибающегося навстречу его прикосновениям Куросаки. Податливое тело, жаждущее ласки, сводило с ума. Не глядя, он плеснул себе на руку масло и осторожно скользнул пальцами между ягодиц. В этот момент Ичиго напрягся, но Джаггерджек снова обдал его спину жарким дыханием, спустился цепочкой влажных поцелуев к пояснице, и он неосознанно подался назад, подставляясь под нежные поглаживания. Только когда один палец настойчиво проскользнул внутрь, Куросаки попытался уйти от непривычных ощущений, но Гриммджо, удерживая его на месте, продолжал ласкать, помогая привыкнуть и снова расслабиться. Медленно, очень осторожно он добавил второй палец, растягивая тугие мышцы. Ичиго заёрзал, немного подогнул ноги, но отстраниться не попытался.
Джаггерджек был на пределе, перевозбуждение становилось болезненным, но он изо всех сил старался как можно лучше подготовит парня к его первому разу. Осознание того, что он, Гриммджо, первым прикасается к этому невинному телу, кружило голову. Именно это и останавливало, не позволяло сорваться и взять со всей безудержной страстью доверившегося ему юнца, заставившего ледяного капитана слишком много думать и заботиться в первую очередь о нём. Такого Джаггерджек вообще припомнить не мог.

- Раздвинь ноги пошире, – Гриммджо переместился и устроился позади. Одной рукой он обильно смазал маслом свой изнывающий от возбуждения член, а второй огладил упругие ягодицы, замершего парня. – Всё хорошо, просто не думай ни о чём. – нависая над ним, Джаггерджек играючи прикусил лопатку, снова скользнул языком по позвоночнику, пощекотал затылок и прерывисто выдохнул почти в самое ухо:
- Потерпи немного.
Очень осторожно, не позволяя обуревающему его вожделению взять верх, Гриммджо толкнулся в жаркую глубину желанного тела. Прижимаясь к влажной спине, он мучительно медленно проникал внутрь, неотрывно следя за реакцией парня. Куросаки под ним дёрнулся вперёд, сжался, но сам постарался расслабиться в ту же минуту. Глубоко задышал, дрожащими пальцами вцепился в одеяло и сильнее развёл ноги, не сдержав болезненного стона, когда Джаггерджек двинулся слишком резко.
- Ещё чуть-чуть, скоро будет легче, – Гриммджо замер, позволяя Ичиго отдышаться и привыкнуть к новым ощущениям. Начиная двигаться, он всеми силами старался сдержать собственное страстное желание ворваться в разгорячённое тело рывком, овладеть грубо, со всей силой вжимая рыжего соблазнителя в скомканное одеяло. Нельзя… Сейчас нельзя, не в первый раз уж точно.

Ичиго чувствовал, как с каждым новым толчком по телу пробегала дрожь, превращаясь в неистовый жар, окутывающий пеленой болезненного наслаждения. Глубокие размеренные проникновения Джаггерджека задавали ритм тяжело бьющемуся сердцу, готовому вырваться из груди от переполняющих ярких ощущений. Настолько сильных, накрывающих с головой, что Куросаки не смог бы внятно объяснить, что он чувствует, даже самому себе. Было больно, но боль быстро отступила на второй план, под натиском горячей волны возбуждения, пронзающей насквозь пламенными всполохами желания.
Кожа стала слишком чувствительной, любое, даже невесомое прикосновение Гриммджо заставляло задыхаться от удовольствия. Словно зачарованный, Ичиго тянулся за руками и губами так умело и естественно ласкающими изнывающее в сладкой истоме тело. Хотелось ещё. Хотелось больше. Плохо соображая, что делает, Куросаки подался назад, прижимаясь к Джаггерджеку сильнее, стараясь почувствовать его ещё глубже и ближе, раствориться в безумном водовороте ощущений, разрывающих сознание в клочья.
- Приподнимись немного, – Гриммджо потянул Ичиго за бёдра, помогая опереться на колени. Понимая, что парень готов к большему, отбрасывая, наконец, изнурительную осторожность, грозящую разорвать его изнутри, стал двигаться быстрее. Крепче прижимая к себе распалённого Куросаки, входя до основания в жаркое нутро, Джаггерджек жадно ловил каждый его вздох, превращающийся в стон с очередным новым толчком. Ещё немного и Ичиго уже не стонал, а протяжно всхлипывал, выгибаясь в спине, сильнее открываясь перед капитаном.
Гриммджо почувствовал, что Куросаки на грани и слегка навалившись сверху, обхватил ладонью его член. Всего несколько резких движений рукой и парень затрясся под ним, хрипло вскрикивая, изливаясь на скомканное одеяло. Почти одновременно с ним выплеснулся Гриммджо, окончательно отпуская себя, с громким рыком врываясь в судорожно сжимающееся тело.

Выровнять дыхание, казалось, просто невозможно. Руки и ноги онемели, не давая возможности пошевелиться. Ичиго с трудом перевернулся на бок и постарался накрыться. Его по-прежнему трясло, бросало то в жар, то в холод.
Гриммджо лежал рядом, в привычной манере растянувшись на спине. Куросаки, наконец, смог разглядеть шрам, широкой, рваной полосой сползающий со вздымающейся от тяжёлого дыхания груди, почти до самого паха. А ещё… Ещё, на животе у него была странная татуировка в виде большого круга, с непонятными знаками или символами внутри. Не задумываясь, Ичиго протянул руку и дотронулся до края шрама, а потом аккуратно повторил очертания тёмной окружности. Джаггерджек, поначалу никак не реагировавший на его прикосновения, вздрогнул и открыл глаза.

- Что это? – тихо спросил Куросаки, словно боялся громким звуком нарушить таинственность, пока непонятную, но, несомненно, скрытую в загадочных символах.
- Это печать силы, – лениво отозвался капитан, пытаясь на этом прекратить предстоящие расспросы. Но, глядя на озадаченного, не скрывающего свой интерес и, судя по всему, не намеревающегося просто так отстать, парня, продолжил:
- Такая татуировка – печать наделяет своего владельца особенной силой. Даёт возможность в бою, и не только использовать определённые способности… связанные в некотором роде с магией, или как там ещё назвать то, что не поддаётся объяснению, – Джаггерджек усмехнулся. – В нашем мире, на удивление, очень многое нельзя объяснить и понять.
- А… Те голубые молнии…
- Да, они часть моих навыков, появившихся вместе с наложением печати.
- А Ренджи? Эти его полосы по всему телу, он тоже?
- И Ренджи и Шухей также имеют особые силы.
- А как это всё действует и откуда они у вас? – у Ичиго в голове молниеносно возникло столько вопросов, что он даже терялся с которого начать, пока у своенравного капитана не пропал настрой разговаривать на эту тему. – Печати сами появляются или кто-то их ставит?
- Чёрт! Вот знал же, что не стоило об этом заговаривать! – Гриммджо начинали раздражать бесконечные вопросы Куросаки. Он, конечно, понимал, что парню интересно, но рассказывать и что-то объяснять сейчас совершенно не хотелось. После долгожданной разрядки неимоверно клонило в сон. Благо лето, ночи достаточно тёплые и можно не вставать за одеждой, а спать под лёгким одеялом совершенно голым. Но не тут-то было! Умудрился в расслабленном состоянии сболтнуть лишнего и этот несносный рыжий кузнец теперь прицепился к нему с кучей вопросов.
- А как это делается? Такие печати можно сделать каждому или…
- Нет, сами по себе они не появляются и делают их не каждому.
- Я раньше слышал, что некоторые люди обладают особенными способностями, но никогда не знал, каким образом они их получают. Про Айзена тоже говорили…
- Этот мерзавец использует силу, чтобы утвердиться в своём величии и повелевать миром! Урахара никогда не наложил бы на него печать, знай он, для чего Соуске она по-настоящему нужна, – Джаггерджек оборвал Ичиго на середине фразы, с полыхнувшей яростью в глазах, говоря о властителе Каракуры.
- Значит, он тоже. Теперь понятно, почему об Айзене ходило столько слухов и чуть ли не легенд.
- Его амбиции непомерны, даже для обладателя особой силы. Придёт день, когда он задохнётся в собственной алчности, если я раньше не снесу ему голову собственным мечом! – Гриммджо сел, уставившись в пространство перед собой, и тихо пробормотал:
- Тебе лучше расспросить обо всём Хисаги. Он действительно толково объяснит и ответит на все твои вопросы. Из меня рассказчик чертовски плохой.
- Но, я хотел спросить…
- Я сказал, давай спать! По пути в Рарзуру поговоришь с Шухеем. У вас будут почти сутки на болтовню, пока не доберёмся до места. Если не лень, можешь встать и одеться.
- Ну и чёрт с тобой! Раз тебе так тяжело лишний раз рот раскрыть, то лучше действительно поговорю с Хисаги!
- Вот и замечательно! Я рад, что ты такой понятливый, – буркнул Джаггерджек и, подтянув к себе одеяло, стал укладываться.

Ичиго больше не пытался заговорить с этим несносным хамом. И как только он мог так расслабиться и забыться в его объятиях, позволить делать с собой что угодно? Ведь он просто невыносим! Получил, что хотел и всё на этом! Даже слова ему не скажи!
Продолжая мысленно осыпать ругательствами ледяного капитана, Куросаки резко сел и тут же, завалился на бок, не сдержав болезненного вскрика. К тому же, он вдруг почувствовал что-то мокрое и вязкое, стекающее у него по бёдрам. Сообразив, что к чему, Ичиго замер, боясь пошевелиться. Позади послышался приглушённый смешок Джаггерджека:
- Возьми бинты возле кувшина с водой. Можешь даже сполоснуться, если есть желание.

Наспех приведя себя в порядок, Ичиго вернулся обратно. Пока он возился с кувшином и бинтами, старательно стирая следы недавнего безумия, Гриммджо уже уснул, развалившись почти на двух одеялах сразу, оставив совсем немного свободного места рядом.
- Чёрт…. – Куросаки огляделся вокруг, в поисках хотя бы чего-нибудь способного сойти за подстилку. – Его величество в своём репертуаре! Надо было сразу оттащить своё одеяло в сторону, – бормоча себе под нос ругательства, Ичиго попытался устроиться рядом с Джаггерджеком. Всё-таки вид спящего капитана совершенно не соответствовал его бодрствующей натуре. Обманчивая безмятежность, умиротворение и спокойствие развеивались в прах, стоило только этому себялюбивому демону открыть глаза.
С горем пополам Куросаки удалось умоститься рядом с мирно посапывающим Гриммджо. Несмотря на усталость, всего несколько минут назад валившую его с ног, сна не было ни в одном глазу. Столько всего произошло за последние несколько дней. Резкие перемены в корне изменили его восприятие действительности и вообще, заставили пересмотреть своё отношение к жизни.
Любовь, оказавшаяся безответной, предательство, война, докатившаяся до его родного города, разлука с сёстрами, необходимость участвовать в военном походе, чтобы снова их увидеть и… этот ещё. Ичиго осторожно повернулся и через плечо посмотрел на предмет своих размышлений. И как только угораздило вляпаться подобным образом. Как? Вот как получилось, что он оказался рядом с таким сложным человеком? И почему он вдруг стал так много значить для него? Посторонний, совершенно неуправляемый, непредсказуемый, как ветер на побережье и невероятно самовлюблённый. Как он мог так стремительно привязать к себе настолько, что, несмотря на всё, хотелось находиться с ним рядом?
Происходящее было слишком непростым, слишком запутанным, чтобы можно было ответить на эти вопросы. К тому же, спустя сутки они окажутся в Рарзуре и тогда… Тогда каждый из них пойдёт своей дорогой. Джаггерджек вряд ли когда-нибудь вспомнит о бестолковом рыжем кузнеце, доставляющем только неприятности. И эта ночь, вернее, всё, что было между ними останется незабываемым только для него самого. Правильно, кто он такой, чтобы стать значимым для такого человека как Гриммджо…
В этот момент Джаггерджек перевернулся на бок и, обхватив Ичиго рукой поперёк живота, притянул к себе. Зарылся носом в волосы на затылке, глубоко вздохнул и снова затих.

Сердце Ичиго замерло и тут же заколотилось сильнее прежнего. Тепло прижимающегося к нему Гриммджо успокаивало, все ненужные мысли медленно, но верно покидали измождённое сознание, стало вдруг очень легко и хорошо. До безумия уютно в этих небрежных объятиях. Уже через несколько минут Куросаки провалился в глубокий спокойный сон.