Глава 9. В течение трёх дней к Рарзуре с разных сторон стягивались отряды из союзных городов

В течение трёх дней к Рарзуре с разных сторон стягивались отряды из союзных городов. Под грохот телег, топот копыт и лязг металла собралось впечатляющее своими размерами войско. Теперь его численность стала даже больше, чем при нападении на Каракуру. Сильнейшие воины встали под флаги Свободных душ, готовые вместе с их предводителем принять решающую битву с армией Айзена, заполонившей их родные земли.

Гриммджо планировал выступить ранним утром следующего дня. Оставалось обсудить план предстоящей битвы с командирами вновь прибывших союзных отрядов. Вместе с Абараи они стали планировать различные варианты будущего сражения, оценивая способности противника и прикидывая всевозможные ответные действия.
Уже поздно вечером, когда тяжёлые сумерки окутали своей прохладой преддверья Рарзуры, был дан отбой - солдатам необходим отдых перед тяжёлой битвой, которая для многих из них неизменно станет последней.

Гриммджо наблюдал за Ренджи. Его холодная расчётливость в решении стратегических вопросов сейчас была крайне необходима, но то, с каким рвением он готовился к предстоящей схватке, заставляло волноваться. Джаггерджек понимал, что того прежнего пламенного капитана больше нет, он погиб там, в шатре, вместе с самым дорогим для него человеком.
Погасший огонь в глазах, когда-то расплывавшиеся в бесшабашной улыбке губы, сжатые сейчас в тонкую линию от глубокой боли и переполняющей сознание злости, были дурными признаками. Это означало только то, что Ренджи полностью овладела жажда мести, и никто и ничто его не сможет остановить, пока он не выполнит данное самому себе обещание. В том, что Абараи поклялся рассчитаться со своим бывшим командиром, Джаггерджек не сомневался, слишком хорошо он изучил его за годы проведённые бок о бок в одном строю. Вот только излишняя горячность, невозможность сконцентрироваться ни на чём, кроме собственной боли и единственной цели, могут подвести в самый ответственный момент и тогда… Тогда Кучики Бьякуя получит то, что хотел.
А ещё этот неугомонный мальчишка, то и дело мельтешащий перед глазами. Наверняка намеревается идти с ними, чего Гриммджо категорически не мог допустить. Исход битвы предсказать невозможно. Может случиться, что он примет в этот раз свой последний бой, и видеть это рыжему упрямцу ни к чему. Да и зная, что Ичиго в гуще сражения, подвергается опасности, в очередной раз норовя найти на свою задницу кучу проблем, у него никак не получится сосредоточится целиком и полностью на битве, что недопустимо ни в коем случае. Нужно во что бы то ни стало заставить его остаться в Рарзуре и убедить, что обязательно вернётся. И тогда… «Тогда» будет после битвы с Соуске, а значит, рассуждать об этом ещё слишком рано.

- Какого чёрта ты, рыжее недоразумение, постоянно вертишься у меня перед глазами! – Джаггерджек вновь заприметил невдалеке Куросаки, осторожно прислушивающегося к их с Ренджи разговору. – Тебе что, больше заняться нечем? Иди в комнату, ложись спать или… Придумай что-нибудь, только не мозоль глаза своим присутствием!
Ичиго было обидно до боли. Он и так старался не беспокоить по пустякам, не мешать и не высовываться лишний раз, чтобы не получить пинка от ледяного капитана. Позволял себе лишь издалека наблюдать за сбором, за подготовкой к выступлению войска, не навязываясь и не обременяя своим присутствием. А этот ненормальный, бешеный хам всё равно был недоволен, всё равно доставал, указывая, что делать. К тому, же Куросаки безумно переживал за Ренджи. Он прекрасно видел, как тому тяжело, несмотря на внешнее спокойствие. Под показной решимостью и целеустремленностью скрывалась немыслимая боль потери. Смерть Хисаги делала Абараи уязвимым, даже Ичиго понимал это и особо боялся за него в предстоящем непростом сражении.
- Да я просто стою в стороне, я ведь даже не приближаюсь к тебе! – Ичиго взвился, становясь всё злее от досады на несправедливо ругающего его капитана.
- Нечего тебе делать подле военного лагеря, мы не в походных условиях, и у тебя есть место, где ты можешь находиться, не мешая остальным заниматься их непосредственными обязанностями! – Джаггерджек понимал, что слишком резко разговаривает с парнем, но по-другому не видел возможности оттолкнуть его от опасных мыслей. Пусть уж лучше злится и даже ненавидит, чем поплатится собственной дурной головой за беспечность и излишнее любопытство.
- Кому я мешаю? Моё присутствие здесь только ты заметил! Спрашивается, тебе самому не о чем более насущном подумать, кроме как гонять меня по округе, указывая на несоответствующее место нахождения? И вообще… Я просто хочу знать, что происходит, что будет дальше, когда войско выдвигается к Такаоке и…
- Тебе, мелкий нарушитель спокойствия, об этом думать совершенно ни к чему! Это не игра и не развлечение. У меня нет времени устраивать тебе показательные выступления и разжёвывать что и как. Тебе, как человеку, не имеющему отношения к армии, такая информация совершенно не нужна, – Гриммджо отстал от Абараи, обсуждающего какие-то оставшиеся вопросы с одним из капитанов прибывшего отряда, и подошёл вплотную к стоящему у городской стены Куросаки. - Просто сгинь с глаз долой, чтобы не отвлекаться на твою бестолковую рыжую макушку, мелькающую в толпе!
- Да что ты за человек такой! Я ведь только хотел… Не важно! Тебе по-любому всё равно, бездушная скотина! – Куросаки задохнулся от нахлынувшей обиды и досады на сложившиеся обстоятельства. Получается так, что он даже не может приблизиться к нужному человеку в самый ответственный, решающий момент, который может вообще стать последним в их жизни. Потому что жизни без этого голубоволосого демона он себе уже не представлял. Как и что будет дальше, предсказать невозможно, но слова Абараи, сказанные ему тогда ночью, возле тела Шухея, пробудили что-то особенное в душе. Теперь Ичиго точно знал: он хочет быть рядом с этим несносным, наглым грубияном, даже если придётся терпеть все его безумные выпады и ругательства. – Я просто…
- Послушай, Ичиго… – Гриммджо на мгновение замолчал, тяжёлым взглядом скользя по фигуре понуро опустившего голову Куросаки. – Все споры прочь. Ты остаёшься здесь, в Рарзуре.
- Но я не хочу так! Я должен пойти с тобой! Как ты не понимаешь, я просто хочу быть рядом!
- Заткнись! Или ты забыл, зачем вообще пришёл в Рарзуру? А как же твои сёстры? Разве ты сможешь им помочь, если канешь без вести где-то в тёмном перелеске, сражённый случайной стрелой или…
- Я всё помню! И прекрасно понимаю, но просто…
- Просто, ты остаёшься здесь и спокойно ждёшь моего возвращения. Ичиго, я вернусь. Поверь, только не нужно никчёмных геройств и глупых необдуманных поступков. Всё, я остаюсь в лагере до утра, а ты идёшь на постоялый двор, в нашу комнату. И не вздумай больше дёргать меня, через несколько часов мы выступаем, – Гриммджо отвернулся и, не оглядываясь, зашагал в сторону палаток, игнорируя непонимающий взгляд Ренджи и стоящего рядом с ним командира.

- Урод! Бездушная скотина! Даже просто поговорить с ним невозможно! Хочешь, чтобы я остался в городе и тихо-мирно ждал, пока там тебя Айзен на лоскуты резать будет? Дудки! – уходя в город, подальше от лагеря и ненормального капитана, Куросаки осторожно прижал к груди руку, нащупывая ладонью маленький выступающий бугорок на правой стороне куртки. За время пути до Рарзуры ему так и не пришлось воспользоваться взятыми с собой деньгами. Поэтому сейчас, вшитый в подкладку мешочек с монетами был весьма кстати. Средств должно вполне хватить на покупку лошади. Оставалось надеяться, что в военное время удастся найти у какого-нибудь торговца хотя бы захудалую клячу, чтобы отправиться следом за уходящим войском Джаггерджека.

Лошадь, к великой радости Ичиго, удалось купить прямо у хозяина постоялого двора. Стоило Куросаки только обратиться к нему, с просьбой подсказать место, где можно приобрести коня, как мужчина расплылся в довольной улыбке и, отбросив все свои дела, повёл его на задний двор, к небольшой конюшне. А ещё, весьма кстати, у предприимчивого хозяина оказались в наличии лёгкий шлем, кожаные доспехи и плащ. Выложив без сожаления за столь необходимые сейчас вещи почти всё содержимое своего кошелька, Ичиго не сомневался, что поступает правильно. Теперь он сможет отправиться следом за войском Джаггерджека и в удобный момент незаметно присоединится, затерявшись среди солдат из союзных городов. Оставалось подняться в комнату за своими вещами и терпеливо ждать часа, когда протрубят сбор и тяжеловесная армия двинется навстречу противнику.

К месту стоянки, в момент построения, Куросаки вышел как ни в чём не бывало. Его целью было намеренно показаться Гриммджо и Ренджи, чтобы ни кому не пришло в голову проверить, где он и что собирается делать. Демонстративно отвернувшись от пристального взгляда Джаггерджека, Ичиго сделал вид, что не замечает, радуясь своей сообразительности и удачно складывающимся обстоятельствам. Ренджи подмигнул ему, когда войска начали движение в сторону главной дороги, и Куросаки тоже помахал во вслед, надеясь, что в предстоящем сражении этому пламенному капитану с разорванным сердцем удастся выжить. Джаггерджек практически не сводил с него глаз, пока он всё-таки не смилостивился и не посмотрел в его сторону, пытаясь изобразить на лице что-то вроде улыбки. Только тогда, как показалось Ичиго, Гриммджо вздохнул и, успокоившись, подстегнул коня, возвращаясь на своё место во главе строя.

Ичиго осторожно следовал по пятам за обозами, что шли последними в огромном строю поднимающего пыль войска. В какой-то момент, когда отряды замедлили ход и стали огибать широкий пролесок, незадолго до места встречи с неприятелем, кузнец подстегнул коня и, наконец, настиг последних всадников. Как и предполагал Куросаки, на его появление никто не обратил внимания. Он просто присоединился к сопровождающим повозки солдатам. До встречи с врагом оставалось не более часа.

- Почему ты не убил его? – Айзен смотрел на неподвижно застывшего Бьякую, чей невидящий взгляд был устремлён куда-то далеко. – Большая ошибка оставить в живых сильного, а теперь и до безумия разозлённого противника, жаждущего мести и крови, – Соуске хмыкнул и даже слегка улыбнулся, видя, как напрягся Белый принц, выслушивающий сейчас его выговор.
- Не имеет значения, Владыка. Это личное, – высокомерный аристократ, носящий вопреки установленным правилам плащ с родовой символикой вместо герба Айзена, по обыкновению был немногословен, что порой провоцировало неконтролируемое желание его встряхнуть, или ударить, лишь бы заставить говорить или хотя бы смотреть в свою сторону. Если бы не сила и влияние, которые сопутствовали королевскому сыну, Соуске давно бы разобрался с ним, заставив сгинуть с глаз своих раз и навсегда.
- Личное? А кто тебе сказал, что сейчас, в столь сложной обстановке, есть время на что-то ещё, кроме урегулирования стратегических вопросов, во имя победы наших войск?
- Подобного рода ситуаций больше не возникнет, ваша светлость. Я был неоправданно самонадеян и позволил своим чувствам взять верх над единственно верной, имеющей самое главное назначение целью. Мой поступок - следствие слабости, которую я обязуюсь никогда более не проявлять, угрожая успешному исполнению нашего общего плана.
- Надеюсь, ты, Бьякуя, будешь в состоянии разобраться с этим диким тигром, которого заполучил в качестве самого рьяного кровного врага. За последствия собственной неосмотрительности будь добр отвечать лично.
- Не буду возражать, Владыка. Это именно то, чего я и добивался своими несколько опрометчивыми дествиями. Абараи придёт. Придёт и погибнет от моей руки, как последний предатель, каковым он и является.
- Хм… Какие высокопарные речи. Предательство, долг, обязательства - сколько слов, никому не нужных, придуманных лишь для усмирения собственной гордыни и жажды достижения большего, – Соуске расслабленно уселся в кресле, исподлобья следя за принцем. – Запомни, Кучики Бьякуя, самое главное - получить то, что нужно, достичь своей цели во что бы то ни стало. И не важно, каким образом ты это сделаешь, важен результат. А тем, кто слишком дорожит обрывками собственного прошлого не место под моими флагами. Для меня и моих подчинённых действует лишь один закон, установленный мной же. Нет ничего, кроме единственной цели, предела всех стремлений и желаний.
Управлять людьми довольно легко, главное, не забывать подстёгивать их воодушевление и порывы, подбадривая красивыми речами и суля исполнения самых заветных желаний. А твой отчуждённый образ совершенно не способствует расположению к себе и лишь отталкивает из-за боязни неопределённости. С народом нужно быть проще, чтобы понимал, а лучше боялся. Чем ярче и громче ты заявишь о себе, тем быстрее станешь самым обожаемым правителем. Поверь, я знаю, что говорю.

При входе в напряжении замер запыхавшийся солдат, пытающийся перевести дыхание и сообщить владыке особо важную весть.
- Господин Соуске, войска Гриммджо Джаггерджека успешно форсировали Тмир и не более чем через час окажутся в зоне нашего расположения.
- Хорошо… Очень хорошо. Объявить полную боевую готовность. Сегодня нам предстоит поистине великое сражение.

По приказу, переданному одним из командиров, задержавшихся после переправы, повозки стали выстраивать полукругом, по возможности сокращая зону обороны. Основное звено войск продолжало продвижение вперёд, где находилась приличная возвышенность, гарантирующая арбалетчикам выгодное положение в бою. Гриммджо и Ренджи занимались расстановкой отрядов, наиболее приемлемой в ходе предстоящего сражения.
Ичиго видел их со стороны и надеялся, что ему удастся избежать нежелательной встречи с кем-нибудь из них, не потеряв при этом из поля зрения. Слава богу, никто не обращал внимания на оставшиеся позади обозы, концентрируясь на обустройстве основных позиций.

Со стороны расположения вражеских войск послышался раскатистый звук оповещающего о начале битвы горна. На мгновение установилась полная тишина, словно все и вся замерли, услышав этот сигнал.
Куросаки пока ничего не видел, но уже слышал стук копыт, приближающийся с каждой секундой. Расставленные на позиции воины напряглись, замирая в ожидании неизбежного. Никто и ничто теперь не могло предотвратить побоище, что неизменно превратится в кровавую мясорубку уже буквально через несколько минут.
Грохот металла столкнувшихся воинов достиг ушей, словно невероятное эхо, с каждой секундой становясь всё отчётливее и громче. Ещё немного и можно будет оторваться от сопровождающих повозки, чтобы присоединиться к самому сражению.
Ичиго не мог больше ждать, поэтому почти сразу подался вперёд, исступлённо пробираясь к основному месту сражения. Как он понял довольно скоро, в этой битве сойдутся все самые сильные воины.
Вот только причины и стремления у всех разные, и это естественно.

В этот раз всё складывалось совершенно по-другому. Количество войск с одной и другой сторон было просто ошеломляюще огромным. Сотни солдат перемешались в одном кипящем громыхающем котле, несущем смерть и разрушение. Кому удастся уцелеть в этой неистовой бойне, предсказать невозможно. Воздух сотрясался разрывающими слух криками, беспрестанным звоном оружия и свистом стрел. Казалось, нельзя было расслышать даже собственный голос, который зыбкой песчинкой мгновенно терялся в общем оглушительном шуме бушующей битвы.
Куросаки, покинув расположение обозов, на мгновение растерялся, остановившись на полпути, с тревогой вглядываясь в бесконечную линию столкновения. Как в этой огромной, многотысячной сваре сцепившихся намертво солдат, отыскать Гриммджо и Ренджи? Это же просто невозможно! Слишком много людей, слишком стремительно завязалось сражение. Ичиго не успел рассмотреть место положения капитанов перед атакой и теперь даже приблизительно не мог знать, где они находятся и что с ними. Быть может, кого-то уже нет в живых… Яростно замотав головой, Куросаки отогнал от себя непрошенные мысли, он должен их найти во что бы ни стало.

Схлестнувшиеся отряды обеих армий, словно по задуманному кем-то сценарию, разделились надвое. Чёрная, беснующаяся масса расползлась по сторонам. Теперь линия схватки превратилась в две обособленных битвы, между которыми в самом центре оказалась небольшая возвышенность с расположившимися на ней арбалетчиками. В какую сторону метнуться, Куросаки не представлял, пока его взору не предстал отряд тёмных рыцарей, направляющихся к обосновавшимся на позиции стрелкам. Солдаты одной из союзных армий окружили холм, многорядным кольцом выстроившись на защиту одного из самых слабых, но в тоже время эффективных войск. Арбалетчики в свою очередь также поделились на два подотряда и обстреливали противника в обоих направлениях, надеясь на защиту, что поможет им как можно дольше продержаться на занимаемой высоте.
Видя, как стремительно пробиваются через оборонительные позиции силы неприятеля, Ичиго устремился к холму. Стрелки были одним из важнейших войсковых подразделений. Возможность поражать врага с дальней дистанции существенно облегчала участь пехоты и конницы, способствуя их скорейшему продвижению на вражескую территорию под прикрытием сотен звенящих стрел. Потеря выгодных позиций для арбалетчиков означала лишение одного из важнейших преимуществ в бою. Насколько Куросаки сумел разобраться в ратном деле, за время своего пребывания вместе с войском Джаггреджека, отстоять этот холм было жизненно важной задачей.
Не раздумывая, он направил своего коня к возвышенности, которую атаковали в основном пешие воины. В его положении, с лёгкой бронёй и мечом было бы безрассудством кидаться на тяжелоэкипированных всадников. Тут же он чувствовал даже некоторое превосходство, смело вступая в бой, оголяя свой меч, с размаху рубя осаждающих холм противников. Как и что - раздумывать было некогда. Либо ты победишь, сумев отстоять свои позиции, либо сухая от зноя трава оросится твоей кровью, в последний раз шелестя под ногами, жадно впитывая утекающие соки жизни.
В какой-то миг Ичиго ощутил сильный удар со спины и, не удержавшись в седле, слетел на землю. Обернувшись, он увидел, как тёмный рыцарь, сваливший его с коня, быстро спешивается. Его лошадь в тот же миг упала, подогнув передние ноги. Не успев даже встать, Ичиго заметил, как трое воинов оборонявших холм тут же метнулись к врагу, обнажив оружие. Куросаки лишь успел подняться на ноги и подобрать с земли упавший меч, когда с врагом было уже покончено.

Ичиго, что было силы, отбивался от атак, не оставаясь в долгу, сам рвался вперёд, разя приблизившихся тёмных. Через некоторое время натиск почти прекратился, им всё-таки удалось удержать позиции, не позволить врагу уничтожить стрелков и занять выгодную возвышенность. С трудом переводя дыхание, зажимая ладонью повреждённое в схватке плечо, он вдруг увидел яркий красный всполох, озаривший своим светом сотни сражающихся по правую сторону холма.
- Живой…. – Куросаки облегчённо вздохнул. Пламенный капитан был ещё в строю и сейчас, видимо, сражался, задействовав все свои силы, даруемые печатью. Теперь оставалось выяснить, где же находится Джаггерджек. О том, что с этим безумным, хладнокровным человеком может произойти что-то страшное, Ичиго старался не думать. Только голос разума далеко не всегда брал верх над зашкаливающими эмоциями. Найти Гриммджо, казалось, просто необходимо. И не важно, что увидев его, тот заставит раскаяться в своём поступке не один десяток раз. Даже на такие жертвы Куросаки был согласен пойти не раздумывая, лишь бы убедиться, что этот несносный самовлюблённый хам жив.

Ренджи увидел его задолго до начала битвы, как только они прибыли на место и разместились, занимая необходимые позиции. Если быть честным, он видел только его, изредка отвлекаясь от своей самой первостепенной в данный момент цели, для того, чтобы отдавать приказы выстраивающимся в определённом порядке отрядам. Он ничего не мог с собой поделать, чтобы обуздать полыхавшую в нём жажду мести и безумного желания видеть страдания этого бездушного человека, которому в своё время отдавал всего себя. Кучики Бьякуя теперь стал для него самым страшным врагом, которого во что бы то ни стало надлежит уничтожить как можно быстрее, пока от рук этого монстра не пострадал кто-то ещё. Такие, как Белый принц, никогда не смогут занять достойную позицию в жизни и посвятить её благу кого-то, кроме себя самого. Теперь, Ренджи на собственном примере понял, на что способен его бывший командир.
Как только сражение началось, как только первые всадники столкнулись друг с другом, исступлённо прорываясь вперёд, стараясь оттеснить противника, Ренджи, не отрывая взгляда от своей цели, стал пробираться к ней. Бьякуя не ринулся в бой вместе со всеми, он просто стоял на небольшом возвышении чуть поодаль от основного места стычки и ждал. Ждал именно его, своего бывшего подчинённого и любовника, который посмел отказаться от данных ему привилегий и променять его на какого-то простолюдина и совершенно иной, безобразно простой образ жизни, чуждый высокородным с рождения.
- А ты хорош… Как никогда хорош, дикий тигр… – беззвучно проговорил сам себе Кучики, глядя, как Ренджи, словно не замечая стоящих на его пути десятков тяжеловооружённых солдат, играючи раскидывает их в стороны, прорываясь к своей цели. Никто и ничто не могло сдержать этого обезумевшего от желания отомстить пламенного воина, не только объятого огненными доспехами, но и полыхающего изнутри от клокочущей, испепеляющей сознание жажды. Ничто не стало преградой на его пути к тому, кто ждал. Ждал и прекрасно осознавал, что этот бой будет совсем не таким, как раньше, на тренировочном полигоне, где Бьякуя учил тонкостям владения мечом высокого несуразного мальчишку, подающего огромные надежды на будущее. Тот Ренджи остался далеко в прошлом, там же, где и сам Кучики.
Если бы только можно было повернуть время вспять, если бы можно было вернуться на десяток лет назад и снова принять роковое решение, только совсем другое. Подумать, определить для самого себя, что же на самом деле важно и нужно и… Этого никогда не произойдёт. То, что сделано – то сделано, и пути назад нет. Бьякуя сконцентрировался, Абараи был уже совсем близко, ещё минута-другая и они снова скрестят свои мечи, теперь уже в серьёзной, решающей для каждого из них битве.

- Без церемоний, Ренджи, – Кучики смотрел на своего бывшего подчинённого сверху вниз, с небольшого холма, понимая, что эта его маленькая привилегия ненадолго. – Я знаю, кто ты, ты знаешь, кто я, давай обойдёмся без изнурительных никому ненужных демонстраций. Покажи свою полную силу, мы будем сражаться всерьёз, с самого начала, – в этот миг тело тёмного рыцаря, окутанного развевающимся на ветру белоснежным плащом, замерцало и в воздухе, закружились тысячи маленьких, розовых лепестков. – Сможет ли твоя печать противостоять мне…
- Ты ведь знаешь, что обречён, – холодный, равнодушный голос пронзил подёрнутое мороком заклятья пространство. – Я единственный, на кого не действует магия разрушения, Бьякуя. И ты прекрасно это знаешь. Берись за оружие и сражайся как мужчина. Магия бесполезна передо мной, придётся потрудиться, чтобы отстоять свою правоту и постараться сохранить свою жалкую никчёмную жизнь, чего я однозначно тебе не позволю.
- Что ж, полагаю, наше сражение будет достойным. Потомок клана Кучики не распаляется по мелочам и не позволит своим обидчикам безнаказанно марать его гордое имя. А ведь всё могло быть совершенно иначе, Ренджи, только ты этого не захотел…
- Нет. Это ты не захотел оставаться человеком, ты не захотел быть справедливым и мудрым правителем, предпочтя возможность лёгкой наживы, за счёт простых, присягнувших тебе на верность людей. Будь ты проклят, чёртов сукин сын! Я тебя ненавижу! Ты самое худшее, что когда-либо происходило в моей жизни, и я с радостью бы согласился забыть всё то, что было, включая знакомство с тобой, мерзкий предатель!
- Как всегда, множество громоздких фраз, никому не нужных слов и прочего, – Бьякуя усмехнулся и положил правую ладонь на рукоять меча, до сей поры покоящегося в ножнах. – Ничего серьёзного, лишь пустой трёп, в оправдание собственной слабости, – Кучики понимал, что сейчас просто-напросто выводит из себя своего самого страшного врага, от руки которого запросто может принять смерть. – Меньше слов – больше дела, Абараи, если ты на это ещё способен после выбившей тебя из колеи трагедии. А знаешь, Хисаги и вправду был симпатичным парнем. Просто попал не в то время и не в то место. А если точнее, такому как он и не было места рядом с тобой, Дикий тигр. Ты сам подвёл его, не рассчитав собственных сил и возможностей.
- Заткнись, мразь! – Ренджи с трудом сдерживал свои порывы, чтобы не дай бог не поддаться провокациям Белого принца и не совершить ошибку, которая помешает ему разделаться с этим отвратительным гордецом раз и навсегда. – Доставай оружие, я больше не намерен ждать тебя, Бьякуя.
- Как скажешь, – Кучики совершенно спокойно спустился с возвышенности, у которой ожидал появления Ренджи, и обнажил свой меч. Абараи беззвучно двинулся ему навстречу, приводя в готовность все свои возможные силы, которыми обладал на данный момент.
Уже через несколько секунд Бьякуя отметил, что таких способностей за Абараи ранее не замечал и не знал об их существовании. Словно в замершем на мгновение пространстве, искажающем реальность и коверкающем происходящее, он впервые увидел второе преображение меча красноволосого капитана.
Никогда раньше он не видел ничего подобного. Оказывается Ренджи, его Ренджи скрывал от него часть своей силы или же попросту овладел ею после того, как они разошлись по разные стороны раз и навсегда.

Сколько времени прошло, часы или всего лишь минуты, с того момента, как они скрестили свои мечи в этой решающей битве, было не ясно. Все их движения, рывки и стремления были направлены лишь на одно - уничтожить того, кто окажется хоть в какой-то миг слабее, пусть даже на самую незначительную малость.
Кучики стало ясно, что одолеть этого горящего праведным гневом тигра ему не удастся. В какой-то мере, даже, не потому, что не может, а потому, что он сам не хочет этого. Всё, что было, теперь в прошлом, всё, что есть сейчас - не для него. Бьякуя лишь мог наслаждаться великолепным зрелищем бушующего пламени, что вихрем разносилось от нависающей фигуры, поглощая всё на своё пути, в том числе его мысли и желания. Погибнуть от руки самого сильного, самого дорогого и любимого врага - что может быть достойнее для коронованного принца.

В какой-то момент свет, скользящий по извилистой дорожке понимания и отчаяния, померк. Глухая холодная боль, сковывающая не только тело, но и сознание, заставляющая в последние секунды думать о совершенно не нужных при жизни вещах, сковала намертво, высушивая досуха горячим презрением и ненавистью, застывшими в глазах, когда-то лучащихся безмятежной радостью. Последнее, что видел Бьякуя, это разочарованный, непроницаемый и до дрожи холодный взгляд пламенного капитана, устремлённый не на него. Самое страшное, что даже теперь Ренджи не смотрел на него, словно стыдился поднять глаза на столь недостойного, как он.
Вида упавшего ничком тела, обагрённого кровью, было для него вполне достаточно, чтобы просто отвернуться и навсегда забыть о том, что произошло всего минуту назад. Даже теперь, этот своенравный мальчишка не покорился, не поддался духу силы и мщения, предпочитая вовремя уйти и завершить битву за свой родной город, за своего, по-настоящему дорогого человека, навсегда ставшего единственным.

Грохот сражения постепенно становился всё тише, говоря о том, что силы обеих армий уже на исходе. В живых оставалось всё меньше. Те, кто мог стоять на ногах или ещё каким-то образом оставались в седле, бесстрашно бросались в бой, отвоёвывая каждый метр земли, за которую положили жизни соратники. Ступая по тем, кто своими жизнями проложил путь к победе над завоевателями, чей гнёт нестерпимо возвышался над множеством городов и сёл, обречённых на рабское существование, истерзанные болью, но подталкиваемые мужеством и силой духа воины Свободного ордена, прорывались вперёд.
Осталось совсем чуть-чуть. Ещё немного и сражение превратится в триумф кого-то одного. Завоевателя или отстаивающего свои интересы, борющегося за права людей повстанца, готового на всё, лишь бы прекратить бойню и вернуть спокойную жизнь всем тем, кто был лишён этой элементарной возможности.

Ичиго уже было направился вправо, решив присоединиться к Абараи, но тут с противоположного фланга неожиданно сверкнули те самые голубые молнии, которые он видел тогда, когда Гриммджо спас его от нападения вражеского солдата. Не раздумывая, Куросаки направился в сторону полыхнувших ярким отблеском росчерков. Искомое свечение исходило в стороне от основной битвы. Значит, Гриммджо именно там, а раз демонстрирует свои особые силы, рассчитывать на дружеские посиделки не приходится.

Остановившись у невысокого, походящего на широкую площадку холма, Ичиго пытался отыскать глазами подходящее место, чтобы как можно быстрее подняться наверх. Ноги соскальзывали с поросших мхом камней, отдающее тупой, ноющей болью плечо, мешало двигаться быстрее. Кое-как, цепляясь за пробивающиеся ростки молодых деревьев и высокую траву, он взобрался на самый верх. В тот же миг его оглушило абсолютной тишиной, в которую он погрузился, попав в совершенно иной мир. Звуки сражения, проходящего совсем рядом, стали не слышны. Ни криков, ни лязга оружия, ни свиста стрел – ничего, только вязкая, давящая, заполняющая сознание тишина, кажущаяся такой неестественной и пугающей в данный момент.
Куросаки зажмурился и тряхнул головой, стараясь избавиться от неприятных ощущений, но окутавший его морок не исчез, наоборот, в ушах зазвенело от напряжения, и, казалось, мозг сейчас взорвётся от этой невыносимой пытки. Так как теперь он знал о существовании магии и печатей силы, было ясно, что всё происходящее - не что иное, как проявление чьих-то особых способностей. И так же прекрасно понимал, что к Джаггерджеку они не имеют никакого отношения.

В самом центре этого обособленного поля боя друг напротив друга, на довольно большом расстоянии, застыли два воина. В одном из них Ичиго с огромным облегчением узнал Гриммджо. Только вот шлема на нём не было, ярко-голубые волосы теперь стали синими и доходили по длине почти до колен. Белоснежные доспехи покрывали всё тело, пластины странным образом срослись меж собой, образуя монолитный панцирь, в точности повторяющий каждый изгиб тела Гриммджо. На левой руке и боку чистый белый цвет рассекали кровавые росчерки полученных ранений. Тяжёло вздымающаяся грудь и рваное дыхание говорили, что Джаггерджек измотан изнурительной битвой с соперником, наверняка не уступающем ему в силе. Но руки его всё ещё уверенно сжимали меч, лезвие которого светилось, объятое подрагивающими языками синего пламени. Решительный взгляд, был полон уверенности не дать противнику ни малейшей надежды на возможность победы.
Только сейчас Куросаки обратил внимание на второго воина, стоящего в нескольких шагах от ледяного капитана. Без сомнений перед ним был сам владыка Каракуры. Айзен тоже был весьма потрёпан в схватке с Гриммджо, чёрные доспехи пробиты в нескольких местах, а с перчатки правой руки, которой он крепко сжимал рукоять меча, капала кровь. Но всё равно он ещё был способен на многое, в том числе мог использовать смертоносную магию. Ведь именно её ощутил Ичиго сразу, как поднялся на холм. Вспоминая то, что рассказывал ему Шухей про возможности Владыки, Куросаки всерьёз опасался за исход боя. Даже если Джаггерджек и превосходил Соуске по силе, тёмная магия могла погубить его, что не раз происходило с другими, вставшими на пути Айзена.

Напряжение стало почти осязаемым, и в следующий миг противники одновременно сорвались со своих мест и бросились друг на друга. Движения их были столь стремительны, что Ичиго не успевал следить за ударами. Чёрная и белая фигуры перемещались с огромной скоростью, чей меч достигал цели, чья броня в очередной раз обагрилась кровью, понять было невозможно. Происходящее казалась чем-то невероятным, далёким от понимания и восприятия. Голову сдавило, точно железным обручем и в какой-то момент он чуть не отключился, с трудом устояв на ногах. Пожирающая сознание тишина становилась всё невыносимее.
Вдруг Куросаки резко почувствовал облегчение, он по-прежнему ничего не слышал, но безмолвный морок будто бы стал слабее, перестав давить, позволяя почувствовать что-то кроме оглушительной тяжести. Стараясь сконцентрироваться на схватке, Ичиго увидел, как доспехи Владыки замерцали, и тёмно фиолетовый, почти чёрный туман стал появляться из ниоткуда, окутывая воинов и расползаясь по сторонам. Всего на секунду Гриммджо и Айзен замерли друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки, а потом снова схлестнулись в неистовом схватке, только теперь Куросаки вообще ничего не мог разглядеть. Клубы густого зловещего тумана, разрываемые изнутри яркими всполохами голубых молний, полностью скрыли из виду противников.

Не решаясь подойти ближе, Ичиго напряжённо вглядывался в темноту, не представляя, что происходит там, внутри, за чёрной пеленой, озаряемой голубыми вспышками. Оставалось только гадать и надеяться, что Гриммджо выстоит в этом поединке. Сердце отчаянно билось и до боли сжималось в груди, стоило только Куросаки представить, что ледяной капитан может проиграть. О том, что будет дальше, и как он будет жить, если Джаггерджек не выстоит против Владыки, парень боялся даже подумать. Хотя… В случае победы Айзена, ему всё равно не остаться в живых.
Время потеряло счёт, невозможно было определить, сколько длилась гнетущая неизвестность. Пока в один момент туман не рассеялся столь же стремительно, как и появился. Ичиго увидел Гриммджо. Белоснежная некогда броня, вернее то, что от неё осталось, почти полностью окрасилась ярко красным. Качнувшись в сторону, Джаггерджек едва удержался на ногах, было ясно, что силы его на исходе. Но всё же в отличие от Соуске, он выстоял. В нескольких шагах от него, на коленях, опираясь на рукоять переломленного меча, стоял Айзен. Спадающие, потяжелевшие от крови волосы скрывали лицо, плечи содрогались от частого дыхания. Никто и никогда ещё не видел Владыку поверженным, Ичиго не мог поверить, что всё происходящее сейчас перед ним по-настоящему. Казалось, сейчас наваждение спадёт и…
Резкое движение позади Гриммджо, который медленно двинулся к своему врагу, намереваясь завершить всё раз и навсегда, привлекло внимание Куросаки.

Высокий, очень высокий, худой тёмный воин, с занесённым над головой оружием странной формы, медленно приближался со спины к ничего не подозревающему Джаггерджеку. Ичиго и так уже повидал немало диковинного оружия и мечей, никогда раньше им невиданных, так что особо не удивился, увидев в руках долговязого воина длинную палку, конец которой венчали два полумесяца, соединённых воедино. Ускорив шаг, рыцарь в чёрных доспехах отвёл руку назад, размахиваясь для удара. Всего несколько шагов и он достигнет цели. Куросаки, плохо соображая, что делает, закричал во всю мощь лёгких, срывая голос до хрипа, но ни один, даже самый тихий, невесомый звук не сорвался с его губ. Смертоносная тишина словно закупорила голос глубоко внутри, не позволяя ему вырваться наружу. Понимая, что Джаггерджек не слышит его, не слышит шагов приближающегося врага, готового расправиться с ним ударом в спину, Ичиго, не раздумывая, кинулся вперёд. Благо этот тёмный так же не замечал его присутствия, как и Гриммджо не подозревал о надвигающейся опасности.
Рванув меч из ножен, Куросаки бросился наперерез подлому рыцарю. Какие-то доли секунды и его клинок успел всего в нескольких сантиметрах от открытой для удара спины Джаггерджека остановить вражеское оружие. Долговязый тёмный, с закрытым повязкой левым глазом недовольно ощерился, невидимым движением он выбил из рук Ичиго меч, намереваясь прикончить его взмахом своей огромной секиры. В тот же миг сверкнули до боли знакомые голубые молнии, ослепляя на мгновение, заставляя всё тело дрожать от холода и непонятного страха. Одноглазый покачнулся и повалился на землю, перерубленный таинственным свечением почти пополам.
В ту же секунду, застывший на земле Владыка прошептал что-то почти не заметно и исчез, оставив после себя лишь еле заметные клубы серого дыма и сломанный меч.

Дальше Куросаки провалился в некое забытье. Нет, он не лишился сознания, напротив, давящая тишина и глухота вдруг исчезли. Теперь его словно окатило бушующей, взволнованной до предела волной звуков. Крики, шум, ржание лошадей и топот копыт, будто стали громче и отчётливее, даже оглушали своей силой и заставляли морщиться, погребая под лавиной невыносимо громкого звука. Такое ощущение, что чувствовать он стал гораздо лучше, при каждом новом звуке хотелось зажмуриться с непривычки. С трудом разлепив глаза, Ичиго увидел возвышающегося над ним Джаггерджека. По выражению его лица не возможно было понять рад он, или, наоборот, крайне взбешён его появлением на поле боя. Но Ичиго было наплевать. Главное, самое главное, что он смог вовремя прийти на помощь, и теперь его любимый, невыносимый ледяной капитан жив.

- Почему я не удивлён, видя твою дурную рыжую голову здесь и сейчас? – Джаггерджек сплюнул в сторону, обтёр рукавом окровавленный рот и помог подняться своему спасителю. – Надо было привязать тебя к опоре колодца или приказать хозяину таверны запереть в комнате, под надзором часового.
Ичиго не ответил. В горле пересохло, сердце готово было вырваться из груди только от одного взгляда пронзительных голубых глаз, заставляющих позабыть кто он и вообще что здесь делает. Все его стремления и желания сходились к одному – увидеть голубоволосого нахала живым. Что ж, увидел, теперь получай по полной за непослушание и…
- Я рад, что не сделал этого. Видимо, и мне, порой, необходимо принять собственную неправоту как данность.
Куросаки опешил от столь откровенного признания, но всё же совладал с собой и задал более существенный вопрос.
– А где теперь Айзен? Почему он пропал? И что будет дальше, ведь он наверняка не отступится от совей цели.
- Это без сомнения, - громко и отчётливо, несмотря на усталость ответил Гриммджо. - Айзен не умер, он жив. Просто затаился до поры до времени, но я не сомневаюсь, что в какой-то момент, он непременно даст о себе знать.