Когда я начну видеть? Я постоянно занимаюсь Тенсёгрити, я перепросмотрел всю свою жизнь. Что дальше?

Главной целью магов всегда было видение энергии в том виде, в каком она течёт во Вселенной. Дон Хуан утверждал, что в течение тысячелетий воины стремились к преодолению нашей привычной системы интерпретаций и обретению способности воспринимать энергию непосредственно. Для выполнения этой задачи они веками вырабатывали ряд необходимых действий. Нам хотелось бы назвать их скорее «маневрами», чем практиками или процедурами. Путь воина в этом смысле — это постоянный маневр, служащий воинам опорой для выполнения задачи непосредственно видеть энергию. Усилия магов направлены на избавление от чувства собственной важности — это единственный способ избавиться от влияния нашей привычной системы интерпретаций. Маги называют избавление от этого эффекта остановкой мира. В тот момент, когда они достигают этого эффекта, они становятся способными непосредственно видеть энергию.

Причина, по которой дон Хуан советовал не «зацикливаться» на практиках и процедурах, заключается в том, что более важным, чем практика Тенсёгрити или перепросмотра, является намерение измениться, намеревание эффекта этих практик — остановить мир. Ещё один вопрос:

Что вы делаете со мной посредством Тенсёгрити? Сегодня я почувствовал какое-то движение в своей спине — и испугался. Я не буду выполнять движения Тенсёгрити, пока вы мне не объясните, что всё это значит.

Такие вопросы чаще всего задают наиболее рациональные люди, такие, например, как адвокаты или психологи. Флоринда Доннер несколько лет назад сказала своей очень серьёзной и культурной подруге такую фразу на испанском языке: «Eres tan te queremos robar», что в переводе означает: «Ты такая милая, что тебя хочется украсть». По-испански это означает корректное выражение симпатии.

Флоринда не встречалась с этой подругой в течение года, но вдруг та попросила её прийти к ней по просьбе её психиатра. После года анализа, подогреваемого навязчивыми повторяющимися снами, в которых её пыталась унести прочь от семьи и друзей нечеловеческая сила, она решила начать сражаться с Флориндой и её группой. В её сознании эта нечеловеческая сила ассоциировалась с Флориндой и другими людьми из группы Кастанеды.

Для нас в этом нет ничего нового. Все мы испытывали подобные чувства и задавали дону Хуану с разной степенью грубости те же вопросы. Мы все чувствовали, как что-то движется у нас по спине. Дон Хуан объяснял, что это просто мышца, благодарная за то, что при помощи магических движений её впервые наполнили кислородом. Он заверил всех нас, преисполненных жалости к себе и чувства собственной важности, что мы нужны ему не больше, чем дырка в голове. Он напомнил нам, что он каждый день встречается с бесконечностью и встречи эти должны происходить в состоянии простоты и чистоты, а влияние на других никоим образом не является частью такого состояния. Он говорил, что идея о том, что нами манипулирует какая-то злая сила, дергая нас, как марионеток, за ниточки, является следствием укоренившейся в нас привычки чувствовать себя жертвой. Он дразнил нас, изображал наше отчаяние: «Он делает это со мной, и я ничем не могу себе помочь!»

То, что дон Хуан рекомендовал нам в отношении наших страхов о чрезмерном воздействии на нас, напоминало пародию на политическую неразбериху шестидесятых, когда активисты того времени декларировали что-то вроде: «В случае сомнений — поджигай». Дон Хуан переделал это в утверждение «В случае сомнений — будь безупречен».

Только теперь нам стала понятна позиция дона Хуана, когда он говорил: «Невозможно выполнить истинную задачу магии — полёт в бесконечность, если вы нагружены опасениями, неправильными представлениями и действиями».

Когда мы слышим наши собственные старые жалобы из ваших уст, мы проявляем нашу безупречность, объяснив тем, кто жалуется, что мы ищем свободу — свободу в смысле отсутствия бессмысленного и навязчивого чувства собственной важности.