Перевод идеи в веру, а затем веры в «общеизвестный» факт оказывается в этом расследовании единственной причиной душевных страданий.

Однако Сознание свободно сделать это, так же, как оно свободно прекратить это делать. Сознание – это свобода сама по себе. Оно добровольно забывает и добровольно вспоминает.

Это правда, что мысль, «два плюс два равняется пяти» возникает в том же Сознании, что и мысль «два плюс два равняется четырем». В этом они обе одинаково есть выражением Сознания.

Тем не менее, было бы упрощением сказать, что обе мысли одинаково истинны, просто потому, что они обе появляются в Сознании и, в конечном счете сделаны из одного и того же Сознания.

С конечной точки зрения это правда, что обе идеи равны, но на относительном уровне так сказать неточно.

Вопрос о том, есть ли что-нибудь, что можно сделать с помощью думающего ума, чтобы достичь просветления, придает правдоподобность идее индивидуальной сущности, которая может иметь или не иметь возможность что-то сделать. В идее наличия такого лица неявным является предположение, что эта сущность сама по себе - деятель. Эта сущность не может, следовательно, на законных основаниях сказать, что нет ничего, что можно бы сделать. Она - уже деятель.

Было бы честнее для этой очевидной сущности исследовать свою собственную природу. Таким образом, мы избегаем наложения мысли, справедливой на абсолютном уровне, где ясно видно, что нет ничего, что можно было бы сделать и что не существует никаких отдельных лиц, на относительный уровень, где вера и чувство реальности отдельной личности, по крайней мере временно приняты.

В этом вопросе, что нет ничего, что можно было бы сделать, часто путают уровни Сознания и ума. Абсолютные истины одного используются, чтобы оправдать относительные истины другого. Это, кстати, является одним из способов, с помощью которого эго (то есть, Сознание-притворяющееся-отдельным-лицом) увековечивает себя. Это одно из его безопасных убежищ.

Если мы используем ум - мы сознательно или бессознательно соглашаемся, по крайней мере временно, на его концепции и, следовательно, его ограничения.

Мы, так сказать, делаем шаг вниз, от предельного уровня Сознания и согласны принять к обсуждению необсуждаемое, думать о немыслимом, указывать на то, что не может быть увидено или названо.

Вот почему Рамана Махарши часто молчал, когда ему задавали вопрос. Высочайший ответ на вопрос о природе Реальности или природе Я - всегда Реальность или самость сама, а их невозможно озвучить. Таким образом, он просто молчал.

Тем не менее, было много тех, кто не был способен понять его утонченный ответ, и для них он, так сказать, смягчал частоту своего ответа так, чтобы резонировать с их пониманием.

Учитель, например, иногда в своем ответе может показаться оправдывающим существование отдельной личности, если это будет сочтено необходимым, чтобы помочь студенту сделать шаг в направлении понимания.

Тем не менее, было бы упрощением полагать, что в этом случае учитель не говорит правду, или что его учение было здесь как-то ограничено.

Так же неправильно думать, что тот, кто просто отвечает на каждый вопрос: " Все есть Сознание и поэтому все одинаково" обязательно исходить от конечного понимания.

На истинность учения указывает глубокое понимание, из которого исходит учение, а не «политкорректность» самих слов. И есть большая свобода выражений, которые доступны для истинного учителя, который будет охватывать широкий спектр формулировок, в том числе те, которые могут иногда противоречить друг другу.

Правда, что все, что сказано словами, все, что производит ум, имеет уровень относительности, и, следовательно, степень неправды, отсутствия полноты. Тем не менее, важно глубокое понимание за словами.

Если слова говорят относительную правду но приходят от истинного понимания за пределами ума, это в конечном счете - истина этого понимания, которое передается.

И также, если " абсолютная истина" произносится тем, кто повторяет чужие слова и еще не исходит от истинного понимания, его ответу будет не хватать глубины, и это будет передаваться слушателям.

Если Сознание способно построить здание понятийного мышления, которое, как ему кажется, отделяет его от самого себя, то оно, по определению способно и на демонтаж этого здания.

Мы обманываем себя, если мы просто подменяем словом " непознанное" свои глубокие убеждения и предрассудки, или каждый раз повторяем " Существует только одно Сознание" вместо чувства, что 'Я' есть это тело или 'Я' нахожусь в этом теле.

Только после того, как мы тщательно изучили наши убеждения, мы обнаруживаем, что идеи 'Я - отдельное существо' и 'Мир находится вне меня' не подкреплены опытом.

После того, как мы поняли, что нет экспериментальных оснований полагать, что Сознание, которое видит эти слова, не является ни личным ни ограниченым, или что оно объект, происходит кризис. Мы можем знать, что мы не отдельная сущность, но мы по-прежнему считаем, что мы - отдельное «Я», находящееся внутри тела.

В результате мы начинаем исследовать не только веру, что я - отдельная сущность, я - есть тело / ум, но также и чувство, что я такой.

Это осуществляется путем прямого исследования чувств и телесных ощущений и игнорирует концептуальные способности ума.

Это экспериментальный поиск, а не рациональное исследование природы разделения, и поэтому так мало можно сказать об этом в рациональных терминах, хотя некоторые намеки могут быть даны. Именно по этой причине не так много в этой книге говорится об этом поиске на уровне тела.

Тем не менее, это не означает, что это более углубленное исследование природы разделенности не является в большинстве случаев необходимым для того, чтобы стабилизироваться в мире и счастье.

В самом деле, в некотором смысле можно сказать, что рациональное исследование на уровне убеждений и идей является прелюдией к более глубокому исследованию смысла разделенности на уровне тела.