Ibid. P. 35-36.

тали теоретики классических систем естественного права, но существуют логические и концептуальные связи между пра­вом и моралью, и мы не можем понять, что такое право, не об­ращаясь к понятиям нравственности.

Даже сам Г. Харт, крупнейший из позитивистов современ­ности, сделал некоторые уступки теории естественного права. Он выдвинул идею минимального содержания естественного права (minimal content of natural law) в любой правовой систе­ме*. Нужно иметь в виду, утверждает Харт, что право и мо­раль — это важнейшие социальные институты, которые регу­лируют поведение людей по отношению к основным человече­ским ценностям. Уже вследствие этого право и мораль с необ­ходимостью будут пересекаться, то есть они будут, хотя бы от­части, заниматься одними и теми же темами и решать одни и те же проблемы. Поскольку эти темы и проблемы являются, в некотором смысле, естественными условиями человеческого существования, пересечение между правом и моралью можно рассматривать как уступку теории естественного права.

Рассмотрим некоторые из фундаментальных и естествен­ных особенностей мира и человека.

Во-первых, люди хотят жить в безопасности, но в то же вре­мя они весьма уязвимы: нападения со стороны других людей могут легко причинить им вред. (В отличие от ракообразных они не имеют прочных панцирей, которые защищали бы их от побоев и т.д.)

Во-вторых, люди примерно равны по своим силам, способно­стям и интеллекту (при этом объем познаний у них достаточно ограничен), поэтому всем им выгодна взаимопомощь и сотруд­ничество. Это утверждение не означает, что нет сильных и сла­бых, умных и дураков. Речь идет о примерном равенстве, то есть о том, что нет людей, которые совершенно не нуждались бы в сотрудничестве с другими людьми. Если бы некоторые были сильными, как Кинг-Конг, и при этом с интеллектом, как у тысячи Эйнштейнов, этим некоторым было бы совершенно не нужно сотрудничество с остальным человечеством.

В-третьих, для людей характерен ограниченный альтруизм, и часто они руководствуются только своей личной выгодой.

* См.: Hart H. L. The Concept of Law, p. 193-200. 47

Это не означает: все люди — эгоисты. Люди именно ограничен­ные альтруисты, они любят делать добро и заботиться о ближ­них, но обычно когда это не отнимает слишком много сил и энергии. Когда мы думаем о том, как нам жить в обществе, мы не можем рассчитывать на то, что все люди будут, как мать Тереза, постоянно жертвовать собой ради других, и требовать этого от них нельзя. Поэтому мы не можем рассчитывать на то, что люди будут сотрудничать и идти на уступки друг другу добровольно.

В-четвертых, мы живем в мире умеренно ограниченных ре­сурсов, то есть мы не можем обеспечить изобилие для каждого без сотрудничества между людьми. Наш мир мог бы быть иным. Он мог бы быть миром тотальной нехватки ресурсов, когда никакое сотрудничество и взаимопомощь не могли бы прокормить всех и шла бы война за скудное продовольствие. Он мог бы быть миром изобилия — когда мы все жили бы по несколько человек на плодородных островах южных морей и природа обеспечивала бы нас всем с огромным избытком без всяких наших усилий. В первом случае сотрудничество между людьми было бы невозможно, во втором — в нем не было бы необходимости.

В-пятых, у людей ограничена способность к самоконтролю. Если бы наш мир и мы сами были бы. другими, тогда мораль и право тоже были бы совсем другими. Если бы у нас всех были прочные панцири, как у омаров или черепах, логично предположить, что наказание за нанесение побоев было бы ме­нее строгим, чем сейчас. Если бы мы совершенно не хотели жить и стремились к смерти — каралось ли бы законом убий­ство? Если бы мы жили в мире изобилия — была ли бы у нас актуальна идея бережливости? Тогда мы не нуждались бы в принятии каких-либо законов о справедливом распределе­нии. Если бы все люди были бы неограниченными альтруиста­ми, мечтающими только о том, как пожертвовать всем для ближнего, нам не нужно было бы почти никаких законов, все проблемы решались бы на основе любви между людьми.

Право и мораль были бы совсем другими, потому что право и мораль — это всего лишь институты, решающие проблемы, которые предопределены фундаментальными особенностями жизни людей. В языке права и морали многое определяется фундаментальными чертами.

Харт так пишет о том простом и очевидном факте, что боль­шинство людей хочет жить и быть в безопасности: «Дело не просто в том, что подавляющее большинство людей хочет жить, пусть даже ценой ужасной нищеты, но в том, что это от­ражено в структурах нашей мысли и языка <...> Мы не можем убрать это общее желание жить и оставить при этом в целости такие понятия, как опасность и безопасность, вред и выгода, необходимость и функция, болезнь и лекарство: ибо все эти понятия — это способы одновременно описывать и оценивать вещи в плане того, насколько они способствуют выживанию, которое нами принимается как цель... Мы привержены (этим ценностям) как чему-то, что лежит в основе понятий, употреб­ляемых в (моральных и юридических) спорах, — ибо нас бес­покоят проблемы продолжения существования, а не проблемы организации клуба самоубийц»*.

Итак, согласно Харту, есть, по крайней мере, одно обязатель­ное пересечение между правом и моралью: они занимаются (хотя бы отчасти) одними и теми же проблемами. Конечно, для решения этих проблем различные правовые системы могут ис­пользовать очень разные методы и принципы. Например, для решения проблемы обеспечения едой в мире ограниченных ре­сурсов может использоваться и наемный, и рабский труд.

Поскольку некоторые из юридических решений базовых проблем человеческого существования могут быть явно анти­гуманны, получается, что правовая система может иметь «ми­нимальное содержание» естественного права и при этом оста­ваться совершенно аморальной.