Расколотое сердце

Вернуться к работе оказалось проще, чем Деметр ожидал. Ему оставалось отработать в М31 полтора месяца, а потом он и его подразделение вернутся домой. Привычные дежурства, смены по восемнадцать часов, облёты и отчёты в большом кабинете генерала заставляли забывать, что осталось по ту сторону вселенной. Жан о том, чем занимается его сын, знать не знал и, кажется, вообще не интересовался жизнью выросшего ребёнка.

Срок миссии медленно, но верно подходил к концу, было видно, что команда тревожится, не хочет вновь отправляться к холодным и бездушным станциям. Но генерал уже выдал распоряжение, и Деметру в Оридионе предстояло не менее ответственное дело – подготовка трёх станций к транспортировке.

Через четыре месяца будет открыта огромная червоточина и станции передвинутся в другую галактику. Многим старшим чинам не нравилась идея разбивать их армию и население, но другие поддерживали это решение, понимая, поддерживать червоточину достаточно долго, чтобы перевести все станции, будет слишком затратно. Кроме того, с перевезённых станций на планету могут перебираться незаконные нарушители. А правительство очень любило всё контролировать.

Огромные дыры в пространстве пожирали кучу ресурсов, да и двигатели на станциях были древние, потому всё то время, что Деметр и его люди прохлаждались рядом с новой Ивлионией, несколько сот пехотных дивизий бороздили вселенную, спешно собирая топливо. И значительная часть пехоты в ближайшие два года должна будет добывать ресурсы для второго окна. Если бы в их туманном облаке находилась хоть одна живая звезда, можно было попытаться использовать солнечную энергию, но звёзд поблизости не было, и потому Ивлионцы вновь воровали, как древние пираты, у своих соседей.

От Перси не пришло ни одного письма, ни одной весточки. Деметр дважды писал омеге, старался быть вежливым и не задавать лишних вопросов. Просто рассказывал о планете и о своих делах. Но, не получая ответов, окончательно уверил себя, что Персефону муж не нужен. Нерастраченная любовь выплёскивалась негативом на подчинённых, Деметр стал жесток, относился к солдатам сурово, но своих огрехов не видел. По вечерам он запирался, в одиночестве напивался и пытался смириться со своими мыслями и живущим в них Персефоном. Когда он вернётся к станциям, поговорит с Перси, возможно, сможет всё наладить и отвоевать у мужа хоть крошечный кусочек счастья. Или смириться с тем, что они так и будут жить в холодном браке по расчёту. Оставалось как-то унять свои чувства и научиться с этим жить, как когда-то жил Перси.

За неделю до отбытия на радарах появились корабли Таланцев. Ивлионцы давно ждали их появления, потому как вечно голодные пауки не могли пропустить такой замечательный бонус как новая озеленённая планета. Потому первым делом на неё и поставили недавно разработанную защиту. К сожалению, на станциях опробовать её не успели, но эта атака показала, что сетка, скрывающая биосферу от радаров Таланцев, работает исправно.

Деметр в тот момент был на дежурстве, потому ему удалось насладиться отборным матом Жана Энгера в эфире. Генерала совсем не обрадовала атака врага, пусть ивлионцы и были к ней готовы. Разбить пауков удалось достаточно быстро, но и таланцы внесли свою лепту, повредив один из фрегатов авангарда. В космосе в тот момент был Пелоп, и Деметр почти бессознательно отодвинул его группу от боя подальше. Альфе не хотелось признаваться в малодушии, но внутри кошки скреблись от мысли, что он может потерять ещё одного друга.

Наблюдать и управлять с пульта для Деметра оказалось слишком простым и скучным занятием, и он решил подготовить команду хороших специалистов, готовых вести корабль, чтобы самому выходить в открытый бой на фениксе. Точки на экране, сводки записей сражения вызывали ломоту в теле, словно не хватало своих крыльев и стальной оболочки.

Ещё сильнее это нападение разозлило генерала, когда в галактике появились герроки. Заметили их поздно, но корабли противника и не пытались сдвинуться. Сколько проторчали герроки на одной точке, сказать сложно, возможно, им было интересно понаблюдать за сражением ивлионцев и талланцев, а может, они надеялись, что безмозглые пауки, наконец, прорвут брешь в обороне людей, и тогда герроки бы тоже вступили в эту битву.

А потом, как снег на голову, от герроков пришло послание. Точнее, требование признать герроков владельцами территории, а ивлионцев, заселившихся на их планете – колонией. Герроки обещали покровительство и защиту от других рас взамен на полное подчинение и выплату контрибуций.

— Вы понимаете, что это значит? — ближайшее собрание походило на пытку звуком. Генерал орал так, что пластиковые неразбиваемые перегородки в зале совещания дрожали. — Герроки явились бы в любом случае, но сейчас мы ещё не готовы! Чем мы будем противостоять этим захватчикам? Ни при каких условиях мы не согласимся стать их колонией, продолжим двухсотлетнюю войну и рано или поздно покажем наглецам их место. Но сейчас рядом с новой Ивлионией стало опасно. Перевозить станции пока рано!

— И столько вы планируете ждать? — майор Лето выглядел не менее озлобленным, но, видимо, по совсем другой причине.

— Пока не будет готова система сканирования подпространства[1]! — генерал, наконец, сел, вытер вспотевший от криков лоб и налил себе стакан воды. — В последнем сеансе связи мне передали отчёт, что тестируемые прототипы почти готовы. Технологии, что мы захватили у ксирдов, способны сканировать подпространство, поэтому эти машины всегда точно знают обо всех перемещениях. Благодаря работе Деметра Оксигена, нам удалось заполучить эти технологии. Если тестирование будет успешным, через год планета будет защищена от всех врагов!

— А если нет? — не унимался Лето. — Ждать ещё год? Ещё десять лет?

— Да! — генерал стукнул тяжёлым кулаком по столу. — Безопасность наших людей важнее твоего личного стремления оказаться поскорее на планете. Мы все этого хотим, но перевозить сюда станции – значит, подставить их под удар герроков.

— Позвольте взглянуть на отчёты по разработкам, — один из подполковников взял у Жана планшет и с видом знатока стал рассматривать чертежи и формулы. — Проект кажется мне успешным. Возможно, не сразу нам удастся настроить и сканирующую платформу, и ударное оружие, как указано тут, но со временем, когда работа будет закончена, мы действительно сможем жить в полной безопасности, не боясь врагов извне.

— На тестирование уйдут месяцы, и каждый провал отложит наш переезд, — главнокомандующий, терпеливо молчавший большую часть встречи, взял слово. — Генерал Энгер, прошу выделить ваших людей для проверочных миссий. Чем скорее мы начнём испытания, тем лучше.

— Конечно. Но я настаиваю, чтобы переезд станций был отложен на неопределённое время.

Деметр расстроился не меньше майора. В глубине души он уже распланировал и составил свой отпуск вместе с Перси, представлял, как они будут бродить по лесу, смотреть на закаты и, может, даже съездить к настоящему морю. Альфа был уверен, что его мужу это придётся по душе. Теперь же Перси сможет посетить планету в лучшем случае через два года. А может, и больше. После сбора Лето попытался выцепить Деметра на очередной душещипательный разговор, но капитан предпочёл сбежать. Слушать, как майор ругает свёкра, систему, герроков и всю вселенную за лишь одному ему помешавшую несправедливость, не было настроения.

Через девятнадцать часов Деметру пришло новое распоряжение относительно его работы на станциях: его всё же отправляли домой, и капитану придётся заниматься подготовкой переезда, но теперь не так активно и спешно. Кроме того, у него будет задание контролировать группы тестеров, которые в разных частях галактики будут проверять новое оружие и системы защиты. Во всём этом Деметр видел неплохой плюс – ведь он будет работать на третьей станции, на шестом уровне. А значит, по вечерам сможет возвращаться домой.

Последнее дежурство прошло в нервной обстановке, солдаты ежесекундно ожидали возвращения герроков с их требованиями. Хотя капитан уверил всех, что генерал занялся переговорами, и волноваться не о чем, члены экипажа напряжённо всматривались в чёрный космос. Деметру не было дозволено объяснять команде, что герроки никаких переговоров вести не собирались. Даже ответа не приняли, а просто исчезли, сделав вид, что мнение ивлионцев их вообще не волнует. Жан Энгер отнёсся к этому рассудительно – если герроки не желают слышать их «нет», то они увидят его воочию. И велел усилить боевую мощь кораблей и самой базы.

Когда смена закончилась, и капитан распустил команду, пожелав удачного возвращения домой и двухдневного отдыха, Пелоп сник, ему совсем не хотелось ехать на станции и, тем более, общаться с родителями. Выбор сержанта те не поддержали, и за полтора месяца он так и не смог решить свои семейные неурядицы. Через распределитель молодая семья получила квартиру на втором этаже Мельпомены, и это был сильный удар для Плуто, воспитанного в аристократической семье военных.

Деметр нашёл, чем его отвлечь: помог Пелопу оформить кредит на дом рядом с его местом, и сержанту обещали закончить постройку к концу следующего года. Тантал на радостях куда-то исчез, но альфы были рады побыть немного в тишине, поговорить и расслабиться. Дом Деметра был уже готов, и альфе очень хотелось поскорее привезти туда Перси. Только крохотная надежда, что Перси согласится с ним жить, с каждым днём становилась всё призрачнее и временами исчезала совсем. Закончив с делами, мужчины решили выпить в баре.

— Как проходит семейная жизнь, не жалеешь о своём решении? — поинтересовался как бы между делом Деметр у альфы.

— Шутишь? Я всегда знал, что без него мне будет очень плохо. Хотя и с ним невыносимо, — Пелоп усмехнулся. — Я сейчас не хочу об этом думать. Родители не оценили мой выбор, но мне плевать. Не им с Танталом жить, а мне.

После замужества Тантал всё же повинился Пелопу, что уже давно не спит с Деметром, да и вообще любовников в его жизни было не так уж и много. Просто, по утверждению омеги, Пелоп обращал на него внимание, лишь когда начинал ревновать. Пелоп за это признание позволил пометить и себя. Теперь они ворковали друг с другом, как голубки, и Деметр был за них искренне счастлив.

Когда альфы наговорились, с ними связался Тантал и попросил разрешения присоединиться. Заметив хитрый взгляд парня, Деметр даже испугался, понимая, что Тан что-то задумал. Но всё же позволил, решив, что в последний день грех не выпить и не попрощаться с полюбившейся галактикой. Тантал появился буквально через пару минут, принёс закуску – сделанный из биомассы торт в виде двух перекрещенных членов. Пелоп в этот момент удалился и не видел сего безобразия на столе. Деметр же, посмеявшись, спросил, к чему это, и Тантал на ушко сообщил, что через полтора месяца у него должна начаться течка, и Пелоп, который никогда не был в состоянии гона, нервничает и бесится. А у Тана это стало очередным поводом посмеяться над альфой. Деметр хохотнул, веря, что Тан может довести кого угодно, и, заметив возвращающегося Пелопа, сделал серьёзное лицо, надеясь посмотреть на реакцию друга.

— Ты совсем дурной, что это за хуйня? — Пелоп незлобно зарычал на младшего, рассматривая стоящую на столе закуску.

— Она самая.

— Давай уже, режь, жрать охота, — Деметр, сдерживая улыбку, открыл бутылку и разлил жидкость по стопкам. — Как тебе такое в голову вообще пришло?

— Мне и не такое туда приходит, — захихикал Тантал, но, заметив грозный взгляд Пелопа, прикрыл рот ладошками, — у меня теперь метка, так что я в домике.

Альфы рассмеялись и, чокнувшись, выпили. В баре почти никого не было, все готовились к отправке домой, и компания в тишине и покое развлекалась. Напившись, солдатики решили покататься на своих птичках. Благо, у капитана были доступы и возможность выдать всем разрешение. Тантал невероятно обрадовался, что и ему дадут феникса, последний раз омега управлял космолётом ещё в пехоте, и то, больше в целях обучения.

Вырвавшись из ангара, альфы сразу стали хвастаться друг перед другом своими умениями, других кораблей почти не было, и им не грозила пьяная авария. Тантал больше наблюдал, не слишком хорошо владея птичкой, и боялся сделать что-то не то. Да и хотелось посмотреть на пируэты двух самовлюблённых самцов.

Деметр, налетавший больше раза в два часов, чем Пелоп, быстро обскакал товарища и показывал чудеса эквилибристики. Зато Пелоп отлично умел разгоняться и маневрировать.

— Для альфы водить феникс то же самое, что и секс – каждый думает, что он в этом деле лучший, — самодовольно заявил Пелоп.

— О, поверь, дружище, я знаю – я лучший! — Деметр рассмеялся. — Давай, кто быстрее вокруг спутника, и баюшки.

— Просто так – неинтересно, давай на спор!

— Ладно, ещё одну бутылку ставлю. А ты, мой дорогой рядовой, если продуешь, назовёшь сына в мою честь.

— Ну ты вообще оборзел. Сына на бутылку! — вмешался Тантал.

— Омег вообще не спрашивали, давай, Пелоп. На кону дорогой коньяк! — Деметр сделал вираж и промчался мимо сержанта.

— Ладно, ладно. Согласен. Если родится альфа, обзову Деметром. Омеге другое имя подберёшь!

— Замётано!

И два корабля рванули вперёд, навстречу сияющей голубизной планете…

***

На половинки жизнь раскрошат мысли,
Как трудно выбор сделать и беречь
Те чувства, что признанием зависли
И, замолчав, украли сердца речь.
(с)Эрнест Степке

Деметр настраивал себя вернуться домой в хорошем расположении духа. Прежде чем приступить к новой работе в новой должности, у альфы были два свободных дня, и он надеялся провести их с Перси, налаживая разбитые отношения. Но, оказавшись в квартире, Деметр растерял всё самообладание: дома мужа не было, и спальня пропахла незнакомым альфой ещё сильнее.

Он с бешенством вдыхал ненавистный аромат, надеясь запомнить его, отыскать владельца и придушить, когда кто-то открыл двери и вошёл в квартиру. В первое мгновение Деметр решил, что это Перси, хотел устроить ему разборки, закатить сцену ревности и потребовать объяснений. Но, увидев на пороге пожилого мужчину, растерялся.

Незнакомец посмотрел на Деметра из-под густых бровей, снял ботинки, как у себя дома, и, не обращая внимания на хозяина, прошёл в спальню. Когда он прошёл мимо, Деметр с ужасом отшатнулся, потому что понял, что это и есть тот самый альфа, которым пропах дом. Захотелось наброситься, вцепиться зубами в шею и сломать ему хребет. Деметр даже сжал кулаки, но гость продолжил делать вид, что капитана нет, забрался с ногами на развороченную постель, снял с верхней полки коробку с кормом для котов и насыпал его в кошачью миску. Потом всё так же флегматично стряхнул лоток в утилизатор и засыпал новый наполнитель.

Вернувшись к двери, альфа открыл панель управления дома и включил систему очистки утиля.

— Ваш муж не оставил мне доступа к системе вентиляции. Тут всё провоняло котом, но это не моя вина, — повернувшись к хозяину, который боролся между желанием сломать незнакомцу шею и желанием задать пару вопросов.

До Деметра медленно доходило, что запах в квартире вовсе не принадлежал любовнику Персефона, а был оставлен смотрителем за животными. А значит, Перси всё это время не жил в обществе этого пожилого мужчины, а был… где он был? Деметр удивлённо осмотрелся: квартира немного покрылась пылью, Пятнышко выглядела обиженной и озлобленной, словно её все бросили, а вещи и постель были ровно в таком же состоянии, что и полтора месяца назад.

— Кстати, Персефон Оксиген не оплатил мой счёт за последнюю неделю. Вы сделаете перевод за него, или мне обратиться в суд? — альфа продолжал смотреть на хозяина, сердито дёргая бровями.

— Я оплачу, — Деметр достал свой планшет и сделал указанный перевод.

— Вы, если домой приезжаете, господин, — голос незнакомца тут же стал вежливее и учтивее, — сообщайте в службу, чтобы мне не приходилось лишний раз приезжать. И платить меньше нужно будет.

— А где Перси? — Деметр с ужасом понял, что его омеги тут нет, и уже давно.

— Да всё там же…

— Где?! — Деметр с трудом сдержал себя, чтобы не схватить альфу за грудки, вытряхивая местоположение его мужа.

— В центральном отделении госпиталя пятого уровня Мельпомены, — незнакомец, почувствовав исходящую от Деметра угрозу, выдал информацию и сбежал.

Капитан ещё раз окинул взглядом своё жилище, посмотрел на Пятнышко, что с сердитым прищуром ела корм, на постель со взбитыми простынями и разбросанные вещи… как давно Перси нет дома? Что произошло, и почему омега оказался в больнице? Вся прежняя злость на мужа в одном мгновение сменилась на беспокойство и страх.

Альфа почти не заметил, как оказался в больнице. На входе предоставил свои данные и, нервно постукивая по стойке, стал дожидаться результата. Через минуту в регистратуре ему передали виртуальную карту болезни Персефона Оксигена, и Деметр стал быстро пробегать взглядом по медицинским терминам и проведённым процедурам. И чем дальше он читал, тем сильнее было его беспокойство.

Детские проблемы с сердцем у Перси вышли из-под контроля, омега находился в больнице почти четыре месяца, и полтора месяца назад ему сделали операцию на сердце. Но теперь жизни Перси ничего не должно угрожать. Дойдя до причины проблемы, Деметр был так поражён, что чуть не выронил планшет – его омега наглотался запрещённых препаратов, таблеток, которые выписывали альфам для понижения влечения. Перси принял горсть во время своей течки...

В голове крутились сотни вопросов: почему, как такое произошло, зачем Перси это сделал, ведь не мог не знать о том, как вреден этот препарат для омег. Ответов не было, и Деметр не мог найти себе места от волнения, пока ждал дозволения увидеться с младшим. Его трясло, словно он чувствовал приближающийся крах. Минут через пятнадцать к нему подошёл медбрат и сообщил, что его проводят к мужу.

Рядом с дверьми Деметр задержался на мгновение, беря себя в руки и успокаиваясь, а потом медленно вошёл в палату, Перси лежал на узкой постели, бледный, сильно похудевший, с закрытыми глазами. Альфа никогда не думал, что смотреть на такого Пи будет так… больно? Что-то сдавливало его изнутри, хотелось обнять, поцеловать, понять, наконец.

— Перси, — Деметр с усталым вздохом сел на краешек пастельно-голубого покрывала.

Омега раскрыл глаза, мутным взглядом посмотрел на альфу, и его губы дрогнули, изогнулись в гримасе боли и ненависти.

— Перси, — снова повторил Деметр, теперь нежнее, чувствуя трепетную слабость при взгляде на своего младшего мужа, — зачем ты, милый, зачем? — этот вопрос мучил его с той самой секунды, как прочитал о препаратах.

— Зачем «что»? — голос омеги был сиплый, но звучал грозно.

— Зачем ты принимал эти таблетки? Ты ведь мог пойти к своему другу, альфа бы помог тебе, — Деметр пытался утешить Перси, но говорить про другого было до боли неприятно.

— Другу? — глаза омеги внезапно вспыхнули от ярости. — К какому другу?

Деметр попытался что-то сказать, ляпнуть про свободные отношения и про то, что Перси знал, что его муж может и не приехать, но Перси не дал ему и слова сказать. Начиная поднимать голос, он стал говорить с безумным отчаяньем:

— У меня никого нет! И никогда не было никаких альф. Ты – мой единственный мужчина, лишивший меня невинности и моей жизни. Ты изуродовал меня своей нелюбовью и равнодушием! Я ждал тебя, как и всегда, ждал и надеялся, что ты приедешь и спасёшь меня от того ада, в который я погружался каждый раз, как ты задерживался. Каждую твою задержку я сходил с ума. Но в этот раз ты не явился. И мне просто не оставалось другого выхода, потому что было поздно предпринимать что-то ещё.

— Но, Перси…? — Деметр был удивлён, в его голове не укладывалось, как такое могло быть.

Его прекрасный, обворожительный, страстный омега, магнит для альф, никого себе не завёл за долгое время отсутствия старшего. Или просто не хотел? Но почему тогда не говорил об этом старшему мужу? Впрочем, говорил и, кажется, не раз, только Деметр никогда не принимал это всерьёз.

— Что Перси? — омега вновь прервал его. — Ты вдоволь наигрался с моим сердцем! Убирайся! — голос мужчины сорвался на крик. — Я любил тебя, ублюдок, любил, надеялся и верил. Но ты просто бессердечная скотина, не соизволившая меня предупредить, что в течку ты не появишься! А я так тебя ждал! — последнее слово смешалось с истерическим плачем, Перси, захлёбываясь в слезах, стал кричать, чтобы альфа ушёл, оставил его в покое и больше никогда не появлялся рядом.

— Перси… — Деметр не мог найти слов, словно в его голове образовался вакуум, пусто и ни одной мысли, хотя до этого собирался сказать что-то, очень необходимое, что горело сейчас в душе и готово было вырваться со слезами. Его признания словно застряли в горле, под грудой обвинений, брошенных Перси в истерике.

Альфа просто не понимал, что произошло, что случилось с его жизнью и мужем. Сейчас он просто был неспособен ничего сказать. Единственным правильным выходом казалось обнять младшего, прижать к себе покрепче и позволить тому плакать, излиться, но только не прогонять его.

Деметр попытался это сделать. Подвинулся к омеге и постарался обхватить его руками, но Перси дёрнулся, закричал, гневно отталкивая его от себя, а поняв, что силы на такое не хватит, стал колотить по груди, лицу, царапая щёки, визжать от гнева и накопившейся боли.

— Ненавижу тебя, ненавижу за те крохи надежды, что ты дарил мне своими ласками, а потом разбивал всё, заявляясь домой весь пропахший текущей шлюхой. Ненавижу тебя!

В палату ворвались санитары и увели ничего непонимающего, обескураженного Деметра. Перси, его сдержанный, терпеливый омега, никогда бы так себя не повёл. Альфа был поражён внезапными изменениями, и лишь когда он оказался в пустынном коридоре, когда шок постепенно стал отступать, до Деметра дошёл смысл сказанных Перси слов, и теперь голова раскалывалась, тело ломило, и хотелось с боем вернуться в палату, вцепиться в Перси и заставить его забрать эти колкие слова обратно. Деметру нужна была его любовь, а ненависть Перси подкашивала ноги и разрушала изнутри.

Капитана вызвали к главному врачу, но Деметр, опустошённый, стоял и смотрел на свои начищенные ботинки. Сердце вздрагивало, словно загнанная птица, в голове проносились все нелицеприятные картинки из прошлого, когда Перси, казалось, вот-вот расплачется от несправедливости, но всегда сдерживался, натянуто улыбался и продолжал протягивать Деметру руку, поддерживая его и оставаясь рядом.

Хотелось как-то оправдаться, прийти к Перси снова, но у него не было слов оправдания, он действительно поступал эгоцентрично, не заботясь о чувствах, о которых ему прекрасно было известно. Не хранил их, хотя уже давно знал, что они ему нужны как единственный поплавок в его собственном безумном мире.

— Вам больше нельзя навещать мужа, — голос врача вывел его из оцепенения, Деметр и не заметил, как оказался в его кабинете. — У него очередной нервный срыв. У Персефона нарушена нервная система и гормональный фон. Пока его не выпишут, вам запрещено к нему приходить. Это не моё дело, что происходит в вашей социальной ячейке, но о том, что вы пропустили течку мужа и не позаботились о нём должным образом, будет сообщено, куда следует.

Деметр лишь кивнул. Плевать было на госштрафы. Сейчас его беспокоили холодные, отчаянные слова его младшего мужа. Он так часто испытывал Перси на прочность, что совершенно перестал ценить те чувства, которые омега дарил ему безвозмездно. Теперь, когда любовь обратилась в ненависть, кружилась голова, хотелось выть и лезть на стену, стараясь доказать Перси, что всё не так уж и плохо, что он, Деметр, может измениться и уже давно изменился. Что он хочет приходить домой, обнимать любимого, гладить пушистого кота, поливать цветок. Ему просто, чёрт побери, нужен дом. Нужен Перси.

— Перси… — Деметр с болью смотрел на закрытую дверь в палату мужа. Что-то в душе подначивало и тихо шептало, что в эту дверь он больше не войдёт.