Мир за пределами нашего созвездия

Слово вырвалось быстрее, чем альфа успел подумать. Но он не мог отпустить Перси, не мог его потерять. Потому что Перси всегда был только его. Чуть кашлянув, Деметр отошёл, стыдясь этого безумного чувства собственичества и понимая, что просьбой его упрямый и слишком целеустремлённый муж не успокоится. Но сейчас он был уверен, что не отпустит. И если надо – удержит силой.

— Соберись, пожалуйста. Нам через два часа выходить на приём.

Перси устало и обречённо вздохнул. Ему хотелось сказать что-то ещё, объясниться, но после проигнорированного признания, он не видел смысла обсуждать свои чувства. Деметр смотрел на него с тяжёлым чувством вины, и не мог ничего изменить. Перси был ему нужен, но альфа не до конца понимал, к чему могут привести их отношения. Слишком мало светлого осталось, слишком тяжёлый камень лёг между ними. Но Деметр хотел верить, что, как и любому цветку, Перси просто не хватает солнечного света.

— Может, съездим перед встречей к Тику? На седьмом красиво, можно прогуляться рядом с парком, — альфа мягко улыбнулся, стараясь просто успокоить мужа.

— Хорошо, мне действительно этого хотелось, — послушно кивнул Перси, и Деметру сразу стало легче.

— Тик будет рад нас видеть?

— Да, — Перси рассмеялся, и у альфы по коже мурашки побежали от удовольствия. Слышать, как Перси смеётся, было невероятно приятно, — ему нравится моё общество. И он так и не поверил мне, что я беременный, — омега положил руку на живот, и Деметр осторожно отнял её, прижимая к своим губам. Перси замер, удивлённый такому проявлению нежности. — Я и сам не слишком поверил. Столько лет не мог забеременеть, а теперь – словно чудо.

— Никакое не чудо, — Деметр ещё раз поцеловал мягкую ладонь и с неохотой отпустил её. — Всё правильно. Так и должно быть. Срок моей вазэктомии подошёл к концу, и теперь у нас будет много, очень много детей.

Деметр не придал значения своим словам, у него была твёрдая уверенность, что генерал Жан Энгер сообщил своему сыну о таком незначительном недостатке солдата. Но, услышав это, лицо у Перси изменилось, словно ледяная волна пробежала по коже, и он изумлённо посмотрел на альфу.

— Повтори. Что ты сейчас сказал! — голос Перси был сухим, колючим, как искусственный снег.

— О чём?

— О вазэктомии.

— Я рассказывал твоему отцу о ней ещё до замужества. Это не так уж и важно...

— Это единственное важное во всех наших отношениях! — Перси сказал это очень резко, обрывая его и отталкивая его руки. — Почему ты не сказал об этом мне? Или что, по-твоему, после стольких течек, проведённых с тобой, я не буду ожидать детей?

— Я не придал этому значения, да и о детях мы ни разу не говорили...

— Потому что не о чем было говорить! — ещё резче произнёс омега. — Я пять лет не мог забеременеть. Ты думаешь, меня это делало счастливым? Я ходил по врачам, полагая, что бесплоден, искал способы встать в очередь на получение ребёнка. Я был уверен, что ты выкинешь меня за ненадобностью, когда узнаешь, что я бракованный! Но всё это время причина была в тебе!

— Но... — Деметр не успел ничего сказать, Перси залепил ему сильную пощёчину и отвернулся, пряча появившиеся на глазах слёзы.

— Думал, что, родив ребёнка, я не буду таким одиноким. Что дожидаться твоего кратковременного появления будет не так больно. Тик родил двоих, и я нянчил своих сводных братьев, думая только о том, что самому мне никогда не испытать радости рождения малыша. Ненавидел себя сильнее, чем твои измены, и был готов прощать тебе всё на свете, лишь бы в мои тридцать ты оставил меня рядом с собой. Все эти любовники, другие омеги подле тебя уже не отталкивали так сильно, как мысль о том, что я бесполезный кусок дерьма, не способный даже подарить тебе наследника. Видя тебя в объятиях других, уговаривал себя смириться, терпеть, позволить тебе уходить, и может, кто-то родит тебе вместо меня. Я был даже согласен, если бы ты взял в семью другого, лишь бы не выбрасывал меня, — его голос сорвался, Перси зажал рот рукой, но быстро взял себя в руки и повернулся к альфе с каменным лицом, только тонкие дорожки от слёз напоминали о недавней слабости. — Ты представить не можешь, через какой ад мне пришлось пройти, ломая себя и свои чувства, изворачиваясь и подстраиваясь под твои привычки и желания в своей слепой и безрассудной любви.

— Перси, я, правда, не подумал… — Деметр ошарашено смотрел на мужа и не мог найти слов.

— И не надо! — Перси холодно взмахнул перед его лицом рукой, бросая в него кольцо. — Всё выгорело. Не осталось ни чувств, ни желания к тебе. А теперь и последние толики надежды рассеялись. Даже если ты не дашь мне развод, я никогда не буду с тобой. И не смогу больше любить. Мне плевать на твои чувства. От них ни тепло, ни холодно. От них тошно!

— Не надо так, Перси, — Деметр попытался перехватить его за кисть, но Перси вырвался и с высокомерием взглянул ему в глаза.

— Рожу и отдам тебе твоё дитя. Лучше отправиться на принудительные работы, чем терпеть твоё безжалостное бессердечие.

— Прекрати. Одумайся. У нас будет своя планета. Свой дом и дети под голубым небом. Как ты сам и хотел. Зачем всё рушить сейчас, когда счастье так близко?

— Я не рушу. Ничего и нет. И никогда не было. Потому что одиннадцать лет назад ты забыл, кто я такой!

Перси резко развернулся и ушёл в кабинет. Дверь в комнату с грохотом хлопнула, запирая от Деметра его мужа, и альфа обессиленно замер, с трудом глотая сухой воздух. В голове не укладывались мысли, как такая простая мелочь, обычная деталь его повседневной жизни, к которой он за многие годы привык, могла так сильно сказаться на их отношениях с Перси. Неужели Перси действительно мучился всё это время и не сказал ни слова? Не обмолвился никак о том, что переживает, что думает, и как для него это важно. Если бы Перси не молчал, поделился своими мыслями, Деметр давно сказал бы ему всё, объяснился бы в спокойной обстановке. А теперь Перси не желает принимать его...

Альфа, сев перед ТВ, не заметил, как пробежали полчаса, и Перси вышел из своего укрытия. Омега приоделся, уложил волосы и был готов к выходу.

— Собирайся. Ты ведь сказал, что это для тебя важно. Я не подведу, пока что всё ещё твой муж, – голос омеги был ледяным, и в нём сквозили нотки пренебрежения.

Деметр удивлённо его осмотрел. Привычно прекрасный, безупречный, но теперь совсем чужой. Холод Перси был виден в глазах, в движениях, во всём. И альфа не представлял, как это изменить. Хотелось коснуться его, сжать в объятиях, чтобы он почувствовал, как сильно стучит сердце альфы при одной только мысли о нём. Сейчас вся жизнь, свернувшись до одной небольшой комнаты, была наполнена лишь чувствами и нежностью, которую некому больше было отдавать.

Словно на автомате Деметр переоделся в дорогой костюм и, несколько раз покрутив галстук, беспомощно опустил руки. Кошка, запрыгнув на спинку дивана, насмешливо поглядывала на нерадивого хозяина. Он столько лет сражался, выживал, защищал своих и убивал врагов. Он поднялся из самых низов – выбрался из развалин Каллиопы, и сейчас на огромной голубой планете его ждёт собственный дом рядом с бескрайним озером. Но он так и не научился справляться с галстуком без Перси. Омега заметил это, в глазах его скользнула теплота, словно отцовское покровительство, и Перси немного улыбнулся:

— Ты всё также не научился его завязывать?

Омега подошёл к мужу, лёгким движением сложил ленту в несколько раз и продел уголок в нужный узел. Пальцы младшего скользнули по вороту рубашки, укладывая его, коснулись шеи, и у Деметра от этого лёгкого прикосновения по всему телу побежали мурашки.

Он обнял Перси, положил руки на спину, вдохнул аромат его духов у шеи, надеясь отыскать хотя бы слабый отголосок мяты. Так не хватало этого мятного пряного вкуса на губах, так хотелось коснуться Перси, почувствовать его обнажённую кожу в своих пальцах. Грудь сдавило непереносимое чувство отчаяния, чувство потери. Словно Перси мог исчезнуть сейчас, ускользнуть из его крепких рук и больше никогда не появиться в его жизни. Деметр вцепился в него сильнее, боясь отпустить и позволить ему уйти. Медленно покрывая шею поцелуями, он приподнял омеге рубашку, пробираясь к заветному теплу.

— Хочу тебя, — почти задыхаясь, шепнул он на ухо мужу. Провёл рукой по пояснице, коснулся губами мягких чувственных губ.

Перси замер, неуверенный, не зная, что ждать от альфы и что самому предпринять. Ответил на поцелуй смазано, словно боясь его, и попытался оттолкнуть.

— Не сейчас, — от холода в голосе омеги у Деметра всё внутри задрожало. Он был так нужен и с каждым мгновением становился всё нужнее. Перси всегда был в его мыслях и уже давно, и теперь-то Деметр был уверен, что они могут быть рядом, вместе, как полноценная семья. Потому что у них будет ребёнок и свой дом.

— Сейчас! — твёрже прошептал альфа и, резко развернув Перси, толкнул его на диван.

Желания захлёстывали с головой, хотелось прикасаться к нему, чувствовать, владеть. Хотелось быть для него всем, как когда-то и Перси был для Деметра. Альфа жадно вцепился в пересохшие губы, сдавил их, с трудом гася в себе рвущийся стон. Он желал этого омегу, как не желал никого другого. Это были не плотские желания тела, это была разрывающая всепоглощающая сила в его сердце, которую было необходимо насытить, напитать сотней поцелуев и словами нежности.

— Перси, — Деметр задыхался, стаскивая с омеги одежду и сжимая его одеревеневшие руки, — ответь же мне...

Омега не шевелился, зажался, словно испуганный заяц в тисках удава, прикрыл глаза, безропотно отдаваясь старшему мужу, подчиняясь ему, как и всегда. Но без его страсти, без любви это было всё пустым и ничтожным.

— Ну же! Перси! — Деметр сильнее сдавил ему плечи, толкнул на диван, словно надеясь выжать из него хоть слово. Но омега всё так же был холоден. Альфа судорожно вцепился в его губы, насильно требуя ответа, опустился к шее и сжал зубами тонкую кожу. Омега задёргался, задышал глубже, Деметр же стащил с них обоих штаны и спешно ворвался в желанное тело. Перси выгнулся, широко распахивая глаза от боли, Деметр застонал, охваченный жаром и счастьем от обладания. Перси был так нужен, и он рядом дрожал в его руках, сжимал его изнутри и откидывал голову, открывая нежную шею.

Внутри альфы всё рвалось и билось от отчаяния. Хотелось кричать, сжимать сладкое тело под собой. Хотелось заставить его отвечать и чувствовать всё то же, что сейчас чувствовал Деметр. Было больно, внутри жгло сердце, болезненное соитие, неподготовленный омега слишком сильно сдавил его в тисках, всхлипы альфа вырывались вместе с сильным толчками. А потом фонтаном брызнули в тело омеги, заставляя испытывать болезненный оргазм и сильнейшую душевную боль.

Перси больше не любил. Не желал его. Не был рядом...

Омега с трудом поднялся. Чуть пошатываясь, направился душ. По внутренней стороне бедра тоненькой струйкой полилась кровь, и Деметр зажмурил глаза, надеясь, что он сдохнет сейчас же тут на диване. Потому что без Перси жизни больше не существовало.

***

Что есть признанья, если не подарок?
Души вливанья в чувственны слова,
Но ты молчишь, молчания огарок
Мне не зажечь, когда душа – зола.
(с)Эрнест Степке

На приём доехали в молчании. Перси, казалось, даже не замечал присутствия старшего мужа. Деметру же было стыдно посмотреть на него. Из-за своих собственных желаний и слабости он вновь причинил ему боль, и Перси ни слова не сказал. Временами Деметру казалось, что Перси не имеет границ терпения, что его омега всегда будет принадлежать ему и сносить любые невзгоды. Оказалось, чтобы сломать эту грань, многого и не надо. Просто дать надежду и снова её отобрать.

Люди часто ошибаются, сходят с верного пути и ломают существование и себе, и другим. В семейной жизни Деметра было слишком много ошибок, чтобы их можно было так просто исправить. Ни слова, ни поцелуи не вернут потраченных впустую пяти лет. За каждый вздох Перси Деметр корил себя, за каждую пролитую слезу – хотел убить. Но одних сожалений недостаточно.

«Всё в этом мире имеет последствия», — говорил ему Перси, да он и сам пришёл к такому выводу, только, казалось, не понимал, что может его ждать за безрассудные поступки по отношению к влюблённому омеге. Солдат никогда ничего не обещал, и Перси не говорил, что ждёт. Но сейчас, смотря в безразличные холодные глаза своего младшего мужа, Деметр осознал, что чувствовал Перси пять лет назад, когда влюблённый, восторженный юноша самозабвенно отдавался ему, горящий от любви и нежности, даря не только своё тело, но и свою душу. И Деметр плюнул в эту душу, отказавшись от любви, которая была так сильно сейчас ему нужна.

Холод младшего мужа – следствие его ошибок.

Неужели их всесильное человечество добилось столь многого, но не смогло научить своих детей выбирать правильные решения и совершать правильные поступки?

Если бы у Деметра была возможность вернуться назад в прошлое, он никогда бы не посмел обидеть Перси, никогда не ушёл бы, оставляя одного, и не отпустил. Но время не повернёшь вспять, не исправишь то, что уже натворил, и Деметру придётся всю жизнь жить с осознанием своих грехов. Возможно, Перси простит, позволит им быть вместе, а возможно, в будущем Деметра ждало холодное одиночество на их планете. В их доме.

Потеряв расположение младшего мужа, светлые мечты стали казаться альфе ещё более привлекательными, потому что выглядели теперь несбыточными и недостижимыми. Деметр не представлял, что ему сделать, чтобы добиться прощения Перси, он не просто поскользнулся и оступился – а давно сошёл с предначертанной дороги и не знал, как отыскать тот самый верный путь, чтобы всё встало на свои места. И никогда не умел.

На встрече были сотни знакомых и не очень лиц. Все собрались в большом конференц-зале, где полковник Деймос Холл вкратце рассказал о заслугах группы исследователей, благодаря которым система защиты почти готова к использованию, также описал работы, проведённые рядом с планетой, которую уже официально называли Ивлиония. Под конец полковник упомянул появление герроков в Оридионе.

Несколько десятков журналистов вели съёмку с дальних рядов зала. Когда им было позволено задавать вопросы, их оказалось слишком много, и Деймос Холл, откашлявшись, уступил место своему секретарю. Старшим офицерам были предоставлены кресла в первых рядах, и на стоящих рядом столиках стояли закуски, вода и шампанское. Пока секретарь пытался справиться с навалившимися на него вопросами, к столику Деметра подошёл майор Лето Тартар вместе с младшим мужем и пожал товарищу руку.

— Поздравляю, солдат, всего три года назад ты был мичманом под моим командованием, а сегодня ты майор, и тебя ждёт очередная награда за успешно проделанную работу! — Лето был в приподнятом настроении, и Деметр слегка улыбнулся, понимая, что избавиться от него и его разговоров ему не удастся.

— Познакомься, это мой муж Персефон Оксиген.

— Так вот он какой, — Лето странно подмигнул сослуживцу, а Деметр невольно поморщился, вспоминая, что в прошлый раз майор видел его в компании Эола. — приятно познакомиться. А это мой муж Аполло Тартар, — Лето ласково подал руку немного усталому беременному омеге лет сорока, приглашая за стол.

Перси пожал руку омеге и вежливо улыбнулся майору. Во всех движениях и словах просматривалось хорошее воспитание, аристократические повадки и голубая кровь. Перси, словно дорогая вещица, смотрелся безупречно, искусно поддерживал разговор и располагал к себе собеседников. И омега был таким во всём. Деметр чувствовал, что ревнует своего мужа ко всем, даже к появляющейся временами рядом со столом обслугой.

— Видели, как во вчерашнем номере «Ивлионской правды» газетчики вывернули информацию о герроках? — Лето не интересовался диалогом пресс-атташе Деймона и журналистами и попытался увлечь собеседников в разговор, — назвали их поработителями и агрессорами, — сам же ответил он, — в то время как это наши корабли похищали у них ресурсы.

Деметр хмыкнул, привыкший к радикальным высказываниям Лето. Газет читать он не успевал, но о том, что информация об их поездке к Ивлионии была вдоль и поперёк расписана журналистами, знал. Утаить от этих змеев информацию было трудно, потому генерал и просил молчать об их повторном требовании.

— Считаешь, что они не правы? — Деметр намеренно принял противоположную от Лета позицию, хотя сам для себя решения по этому поводу не принимал. — Герроки никогда не проявляли к нам особой благосклонности, и всё, что мы брали, принадлежит не им, а вселенной.

— Ха, если так рассуждать, то множество исторических событий можно назвать бессмысленными. Войны за земли – глупость, ведь вся почва принадлежит планете. Войны за влияние – ерунда! Ведь разум людей принадлежит богам.

— Ты, как всегда, всё переиначиваешь. Чаще всего мы забирали кометы или астероиды – они не принадлежат никому.

— И всё же эти камни были на территории, которую герроки считали своей.

— Как можно поделить космос, если ни у них, ни у нас нет возможностей и технологий, чтобы за всем этим пространством следить!

— Зато такие возможности есть у тех, кто уничтожил таланцев, — Лето перевёл взгляд на молчащих омег и обратился к Перси, — а ты что считаешь? Герроки - завоеватели или спасители?

— Почему только два варианта? — Перси ответил майору улыбкой, а потом продолжил, смотря на Деметра, словно говорил только с ним, — целая цивилизация таланцев была стёрта властной рукой тех, кого мы могли бы назвать богами. Уничтожена, как стайка тараканов, крутящихся во внутренних шахтах утилизатора. Имеют ли герроки власть и силы, чтобы и нас похоронить заживо – одним лёгким движением, касанием кнопки разрушить то, что строилось миллиарды лет и сохранялось триста в холодной тишине вселенной? Герроки знают, что нам некуда больше лететь, некуда бежать и не оставляют нам выбора: принять их предложение, или всей расе умереть с гордо поднятой головой. Что бы ты выбрал?

— Смерть, — твёрдо ответил Деметр.

— А я – жизнь.

— Откуда тебе знать, каким будет рабство под гнётом тех, кого мы даже не способны понять. — Лето довольно улыбался, наслаждаясь развязавшимся спором.

— Я не знаю, каким будет рабство. Но уверен, что смерть будет более печальной.

— Лучше погибнуть свободными, чем стать колонией героков, — отрезал Деметр.

— В тебе говорит гордыня, — внезапно вмешался в разговор Аполло, — но готов ли ты погубить человечество ради амбиций единственного человека – себя.

Деметр не успел что-либо ответить, интервью закончилось, и под громкие овации журналистов на подиум пригласили военных, заслуживших в этом году особые почести. Извинившись, Деметр вышел из-за стола и направился получать очередную звёздочку.

Во время награждения рядом с Деметром стоял Алоэй Хион, но оба сделали вид, что незнакомы, и даже не смотрели в сторону друг друга. В жизни альфы таких людей, про существование которых он бы хотел забыть, было слишком много. И сейчас, смотря с помоста на бледное холодное лицо мужа, он бы хотел, чтобы их и вовсе не существовало. После официальной речи генерала Деметру, как старшему офицеру третьей и четвёртой дивизии, передали награды для тех рядовых, кто не пришёл или не был приглашён на вечер.

Альфа вернулся за стол с небольшой коробочкой, полной знаков отличия, и задумчиво посмотрел на неё. В его кулаке помещались два десятка звёзд – человеческих жизней, стараний и желаний. Кому-то это знак принесёт достаток, а кому-то неприятные воспоминания, но, так или иначе, для каждого он будет что-то значить. Мысли крутились вокруг слов Аполло, и Деметр с разочарованием понимал, что ни он, ни другие старшие офицеры не захотят принять спасительное предложение герроков, продолжат войну, теша собственную гордость, не принимая в расчёт, что это решение принесёт остальным людям.

Смогут ли они с гордостью рассказывать своим осиротевшим детям, что согласились на смерть и позволили уничтожить их родных и близких, любимых и дорогих, только для того чтобы, подняв голову, говорить, что Ивлионцы не прогибаются под желания других.

Сильная и крепкая раса некогда великой цивилизации изменилась, потеряла свои ценности и цели, блуждая в темноте, лишилась своей сути – перестала быть народом. Ивлионцы – вымирающая горстка отчаявшихся людей, хватающихся за любую возможность выжить, но отказывающихся от единственного шанса жить, лишь потому что это заставит их встать на колени перед теми, кто сейчас действительно сильнее.

Но и другая сторона медали не прельщала – быть колонией у герроков, подчиняться их желаниям и надеяться, что когда-нибудь, спустя столетия, враг посчитает их долг выплаченным и оставит их в покое. Возможно, все эти годы ивлионцы будут проклинать своих руководителей, которые позволили забрать у них свободу, а возможно, будут благодарны геррокам за защиту от более опасных врагов.

И Деметр был рад, что не в его руках решение, не ему придётся ставить на чашу весов жизнь человечества и его, простого человека, эго.

Лето продолжал рассуждения о будущем их расы, Аполло почти всё время молчал и, только кивая, соглашался с мужем, Перси казался равнодушным к беседе, выражал своё мнение сдержанно и мягко, словно говорил с детьми. Официальный вечер медленно перешёл в праздничный банкет. Журналистов выгнали, и на сцене появились музыканты. Лето увёл своего мужа танцевать, Перси же холодно отказался, взял очередной бокал со спиртным и почти залпом опустошил его.

— Пожалуйста, не пей шампанское, — попросил альфа своего мужа, когда они остались за столом одни.

— Почему же?

— Ты беременный, алкоголь вреден плоду.

— А если мне плевать? — тон Перси был пугающе пренебрежителен.

Альфа повёл плечами, стараясь избавиться от гложущего раздражения и желания поставить Перси на место.

— Прогуляешься со мной? — Деметр протянул ему руку.

— Конечно, — его сдержанная и сухая улыбка была страшнее равнодушия в глазах.

То, насколько Перси сильно пытался отстраниться, оттолкнуть, душило, лишало почвы под ногами, и Деметру хотелось просто схватить его, встряхнуть, как следует, и умолять прекратить эту пытку равнодушием.

Деметр отвёл мужа в дальний конец зала, а потом и вовсе направился к служебным помещениям, ему не нужны были свидетели его слабости. Но для Перси он хотел быть слабым, жидким, как расплавленное олово, стекаться к его ногам и отдаваться своим эмоциям. Захлопнув за ними двери небольшой технической комнаты, Деметр обнял Перси и нежно поцеловал его в шею.

— Ты хочешь наказать меня? Достаточно, — Деметр с надеждой посмотрел в любимые глаза, — мне уже больно, не надо плясать на моих костях.

— Прости, — Перси опустил взгляд и слегка улыбнулся, — я неспециально, но ничего не могу с собой поделать, мне действительно нравится причинять тебе боль.

— Тогда просто ударь меня, Перси, — Деметр положил ладонь ему на щёку, заставляя смотреть на себя. — Можешь избить меня, я даже защищаться не буду.

— Прекрати, мне не нужна эта жертвенность. Я всё сказал тебе в квартире – у меня нет ни сил, ни желания продолжать с тобой отношения. Я вымотан, истощён, словно высохшая на ветру кожа, я не ощущаю в себе никаких чувств. Ничего! Я не только не люблю тебя, но и не ненавижу, только пустота в сердце.

— Неправда, я чувствую твоё тело, твоё физическое влечение...

— Неужели? — с саркастическими нотками переспросил Перси.

Деметр сжал его сильнее и решительно поцеловал. Омега дёрнулся, попытался его оттолкнуть, ударил кулаком в грудь, но, поняв, что это не помогает, укусил старшего мужа за язык. Альфа взвыл и оттолкнул Перси в сторону, стирая кровь с губ. Не рассчитав силы, толчок вышел слишком резким, и Перси с грохотом шлёпнулся на пол, оба испуганно переглянулись. Оба не ожидали, что некогда прекрасная любовь может довести их обоих до такого. И оба чувствовали, что это ещё не конец.

Перси сжался и, пряча лицо в руках, рассмеялся. Только смех казался болезненно отчаянным, прошибающим Деметра холодом в груди, и он осторожно опустился рядом, протягивая руку и предлагая помочь подняться. Омега отмахнулся, встал сам, продолжая прикрывать заплаканное лицо ладоням.

— Позволь мне отвести тебя домой, через пару часов меня ждёт поезд до базы, и несколько недель я не смогу вернуться домой. Я не хочу, чтобы мы расставались так. Даже если ты будешь продолжать меня отталкивать, я найду в себе силы любить тебя.

— Ты просто не представляешь, о чём говоришь, — покачал головой Перси, — любить и не получать ответа, любить и знать, что тебя не любят и никогда не полюбят в ответ – страшнее любых пыток. Но, — его глаза сузились, а губы обиженно изогнулись, — я хочу, чтобы ты почувствовал это. Испытал сполна и познал мою боль.

— Я вытерплю.

— А я не верю, что тебе хватит сил.

***

Они прошли через зал и направились к выходу. Деметру очень хотелось поддерживать Перси, обнять его со спины, но омега не позволял к себе прикасаться, отталкивал его руки и ускорял шаг. У выхода из здания собралась небольшая демонстрация – те, кто пытался добиться поддержки для Каллиопы, добрались даже до шестой станции и требовали предоставить новый дом жителям умирающей станции.

Между зданием и демонстрантами стояли стеной охранники, но когда Деметр с Перси появились у дверей, толпа приободрилась, подняла свои виртуальные плакаты и скандирующие лазерные вывески. Большая площадь перед зданием совета, где проходила встреча, часто использовалась для подобных акций, правительство старалось давать своим подданным некоторую условность свободы и цивилизованную возможность выплеснуть своё негодование. Но подобные митинги всегда сопровождались войсками внутренней пехоты. Охрана напряглась, защищая высшее сословие и тех, кому было дозволено присутствовать в зале, но людей это не остановило.

Взволнованный и расстроенный Перси, осмотревшись, спешным шагом направился к транспортной линии, Деметр старался держаться рядом, переживая за мужа, и поглядывал на сердитую толпу. Поэтому заметил, как от группы особо разозлённых людей в их сторону полетели декоративные камни, что украшали искусственные клумбы. Камни были не настоящие, но достаточно увесистые.

Перехватив омегу под руку, Деметр попытался увести его с линии огня. Но Перси, не понимая, что происходит, оттолкнул альфу и снова направился к подъезжающему транспорту. Протестующие, заметив жертву, снова начали швырять булыжники, и Деметр дёрнул Перси на себя, закрывая его своим телом. У линии остановилась капсула, и Деметр, продолжая удерживать Перси, который, наконец, заметил, что происходит, запихнул его внутрь, сел следом и быстро нажал кнопку завершения посадки. Двери закрылись, и по внешней обшивке прошёлся град ударов.

Немного перепуганный омега изумлённо смотрел в окошко заднего обзора, толпу присмирили охранники, и митинг вернулся в прежнее, более мирное русло. Деметр попытался снова обнять младшего мужа, но Перси дёрнулся от него.

— У тебя кровь, — удивлённо заметил он и с нескрываемой тревогой провёл альфе по виску.

— Ерунда, — Деметр не чувствовал боли, только саднящее ощущение в области затылка давало знать, что его не слабо зацепило. Главное, что Перси не пострадал, остальное его не волновало.

Омега достал платок и осторожно стёр с мужа красные потёки. Альфа с благодарностью поймал его ладонь и поцеловал, но Перси вырвался и, сжавшись на своём кресле, отвернулся от Деметра, но альфа всё равно успел заметить, как у младшего покраснели глаза и полились слёзы.

— Из-за чего теперь, Перси? — не понимая, спросил Деметр.

Перси не ответил, махнул головой, показывая, что не хочет говорить об этом. Но альфа ничего больше не спросил, печально смотрел на отвернувшегося от него мужа и понимал, что через пару часов они снова будут очень далеко друг от друга.

Долгая, слишком длительная разлука не давала им и шанса понять друг друга, объясниться в чувствах и, наконец, примириться. Деметр чувствовал сильнейшее разочарование, что ему вновь приходится уезжать. И в этот раз ему казалось, что уезжает он в пустоту.