Си­ла сла­бых свя­зей

На про­тяже­нии пос­ледне­го де­сяти­летия ве­лось мно­го раз­го­воров о так на­зыва­емых го­род­ских кла­нах, или вре­мен­ной за­мене семьи, ко­торая вы­ходит на пер­вый план в пе­ри­од, ког­да юно­ши и де­вуш­ки двад­ца­ти с не­боль­шим лет на­чина­ют жить са­мос­то­ятель­ной жизнью. Од­на­ко зна­чение го­род­ских кла­нов силь­но пре­уве­личе­но^[33]. В ко­медий­ных шоу и ху­дожес­твен­ных филь­мах под­черки­ва­ет­ся цен­ность та­ких со­об­ществ и то, как хо­рошо иметь мес­то, ку­да мож­но пой­ти на День бла­года­рения, ку­пив тык­венный пи­рог в ма­гази­не, ес­ли нет воз­можнос­ти про­вес­ти этот день в кру­гу нас­то­ящей семьи. Как за­меча­тель­но, ког­да есть груп­па лю­дей, ко­торую мож­но наз­вать сво­ей!

Вне вся­кого сом­не­ния, та­кие груп­пы иг­ра­ют очень важ­ную роль в жиз­ни мно­гих мо­лодых лю­дей пос­ле двад­ца­ти. По су­ти, друзья по сту­ден­ческим го­дам, чле­ны го­род­ских со­об­ществ – это и есть те лю­ди, с ко­торы­ми мы встре­ча­ем­ся по вы­ход­ным. Имен­но они от­во­зят нас в а­эро­порт. Имен­но с ни­ми мы об­сужда­ем не­удач­ные сви­дания и раз­рыв от­но­шений с лю­бимы­ми.

Нес­мотря на вни­мание, уде­ля­емое го­род­ским кла­нам, мо­лодые лю­ди в воз­расте от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет ог­ра­ничи­ва­ют круг об­ще­ния толь­ко еди­номыш­ленни­ками из чис­ла ро­вес­ни­ков. Не­кото­рые под­держи­ва­ют пос­то­ян­ные кон­такты с од­ни­ми и те­ми же людь­ми. Од­на­ко, ес­ли го­род­ские со­об­щес­тва и по­мога­ют нам вы­жить, они не по­мога­ют нам пре­ус­петь. На­ши друзья мо­гут при­нес­ти суп, ког­да мы бо­ле­ем, но имен­но лю­ди, с ко­торы­ми мы ед­ва зна­комы (те, кто не при­над­ле­жит к на­шему кла­ну), спо­соб­ны быс­тро и са­мым ра­дикаль­ным об­ра­зом из­ме­нить к луч­ше­му на­шу жизнь.

За де­сять лет до по­яв­ле­ния се­ти Facebook со­ци­олог, про­фес­сор Стэн­форд­ско­го уни­вер­си­тета Марк Гра­новет­тер, про­вел пер­вое са­мое зна­мени­тое ис­сле­дова­ние со­ци­аль­ных се­тей^[34]. Он хо­тел вы­яс­нить, как та­кие се­ти уси­лива­ют со­ци­аль­ную мо­биль­ность, а так­же как лю­ди, при­сутс­тву­ющие в на­шей жиз­ни, от­кры­ва­ют пе­ред на­ми бла­гоп­ри­ят­ные воз­можнос­ти. Гра­новет­тер про­вел оп­рос сре­ди жи­телей при­горо­да Бос­то­на, не­дав­но сме­нив­ших ра­боту, в ре­зуль­та­те ко­торо­го при­шел к вы­воду, что на­ибо­лее цен­ны­ми с точ­ки зре­ния ее по­ис­ка ста­ли не близ­кие друзья и чле­ны семьи, хо­тя пред­по­ложи­тель­но имен­но они дол­жны бы­ли ока­зать в этом са­мую су­щес­твен­ную по­мощь. Нап­ро­тив, в трех чет­вертях слу­ча­ев но­вая ра­бота бы­ла най­де­на бла­года­ря ин­форма­ции, по­лучен­ной от лю­дей, с ко­торы­ми учас­тни­ки оп­ро­са ви­делись ред­ко или вре­мя от вре­мени. Под вли­яни­ем этих вы­водов Марк Гра­новет­тер на­писал но­ватор­ское ис­сле­дова­ние под наз­ва­ни­ем The Strength of Weak Ties («Си­ла сла­бых свя­зей»), в ко­тором рас­смат­ри­ва­ет­ся уни­каль­ная цен­ность и роль ма­лоз­на­комых лю­дей в жиз­ни каж­до­го из нас.

По мне­нию Гра­новет­те­ра, не все вза­имо­от­но­шения рав­ны. Од­ни свя­зи сла­бые, дру­гие – силь­ные, при­чем си­ла эта воз­раста­ет по ме­ре на­коп­ле­ния опы­та. Чем доль­ше мы об­ща­ем­ся с тем или иным че­лове­ком, тем проч­нее ста­новит­ся на­ша с ним связь, пос­коль­ку у нас фор­ми­ру­ют­ся об­щие опыт и убеж­де­ния. В детс­тве силь­ные свя­зи у нас воз­ни­ка­ют с чле­нами семьи и близ­ки­ми друзь­ями. В воз­расте от двад­ца­ти до трид­ца­ти лет круг та­ких свя­зей рас­ши­ря­ет­ся за счет чле­нов го­род­ских со­об­ществ, со­седей по ком­на­те, спут­ни­ков жиз­ни и дру­гих близ­ких дру­зей.

Сла­бые свя­зи – это лю­ди, с ко­торы­ми мы так или ина­че встре­ча­ем­ся или под­держи­ва­ем кон­такты, но не зна­комы дос­та­точ­но близ­ко. Это мо­гут быть кол­ле­ги или со­седи, с ко­торы­ми толь­ко здо­рова­ем­ся. У каж­до­го из нас есть зна­комые, с ко­торы­ми мы пла­ниру­ем встре­тить­ся как-ни­будь за ужи­ном, но так и не де­ла­ем это­го, или ста­рые друзья, с ко­торы­ми дав­но по­теря­на связь. Сла­бые свя­зи – это и быв­шие ра­бото­дате­ли, пре­пода­вате­ли и дру­гие лю­ди, так и не став­шие на­шими близ­ки­ми друзь­ями.

Но по­чему од­ни лю­ди ста­новят­ся чле­нами на­шего бли­жай­ше­го кру­га, а дру­гие – нет? Сто­летие ис­сле­дова­ний в об­ласти со­ци­оло­гии, а так­же ты­сячи лет за­пад­ной мыс­ли го­ворят о том, что сходс­тво по­рож­да­ет друж­бу^[35]. «Ры­бак ры­бака ви­дит из­да­лека» по при­чине ге­мофиль­нос­ти, или люб­ви к од­но­му и то­му же. В са­мых раз­ных си­ту­аци­ях, от школь­но­го дво­ра до со­вета ди­рек­то­ров, лю­ди ча­ще все­го стро­ят близ­кие от­но­шения с те­ми, кто по­хож на них са­мих. В ито­ге фор­ми­ру­ет­ся клас­тер силь­ных свя­зей (та­кой как го­род­ское со­об­щес­тво или он­лай­но­вая со­ци­аль­ная сеть), ко­торый прев­ра­ща­ет­ся, как пра­вило, в спло­чен­ную груп­пу, не до­пус­ка­ющую внеш­них свя­зей, по су­ти – в од­но­род­ный клан^[36].

Здесь сто­ит упо­мянуть о том, что со­ци­олог Ро­уз Ко­зер наз­ва­ла «сла­бостью силь­ных свя­зей», и о том, как на­ши близ­кие друзья сдер­жи­ва­ют на­ше раз­ви­тие^[37]. Силь­ные свя­зи ка­жут­ся нам удоб­ны­ми и хо­рошо зна­комы­ми, но, кро­ме под­дер­жки, им не­чего нам пред­ло­жить. Как пра­вило, лю­ди, с ко­торы­ми у нас фор­ми­ру­ют­ся тес­ные от­но­шения, слиш­ком по­хожи друг на дру­га (да­же в том, что они ос­та­нови­лись на од­ном уров­не раз­ви­тия), что­бы пред­ло­жить неч­то боль­шее, чем сос­тра­дание. За­час­тую они рас­по­лага­ют той же ин­форма­ци­ей о ра­боте или от­но­шени­ях, что и мы са­ми.

Сла­бые свя­зи но­сят сов­сем дру­гой ха­рак­тер, и иног­да лю­ди, с ко­торы­ми мы под­держи­ва­ем та­кие кон­такты, в бук­валь­ном смыс­ле на­ходят­ся слиш­ком да­леко, что­бы стать на­шими близ­ки­ми друзь­ями. Пос­коль­ку они не при­над­ле­жат к зам­кну­тому клас­те­ру на­ших близ­ких дру­зей и зна­комых, они от­кры­ва­ют нам дос­туп к че­му-то но­вому. У них есть опыт, ко­торо­го нет у нас. Они зна­ют лю­дей, с ко­торы­ми мы не зна­комы. Ин­форма­ция и воз­можнос­ти пе­реда­ют­ся по сла­бым свя­зям го­раз­до быс­трее, чем че­рез близ­ких дру­зей, пос­коль­ку у лю­дей со сла­быми свя­зями мень­ше об­щих кон­тактов. Сла­бые свя­зи на­поми­на­ют мост, кон­ца ко­торо­го не вид­но, а зна­чит, не­из­вес­тно, ку­да он мо­жет при­вес­ти.

Важ­но не толь­ко то, ко­го и что зна­ют ок­ру­жа­ющие нас лю­ди, но и то, как имен­но мы с ни­ми об­ща­ем­ся. Пос­коль­ку лю­ди, вхо­дящие в сос­тав спло­чен­ных групп, очень по­хожи друг на дру­га, они ис­поль­зу­ют прос­той спо­соб ко­диро­ван­ной ком­му­ника­ции, ко­торый обоз­на­ча­ет­ся тер­ми­ном «ог­ра­ничен­ный язы­ковой код»^[38]. В уз­ком кру­гу эко­номич­ный, но не­пол­ный ог­ра­ничен­ный код поз­во­ля­ет ис­поль­зо­вать раз­го­вор­ные вы­раже­ния и сок­ра­щения, для то­го что­бы ска­зать боль­ше с по­мощью мень­ше­го чис­ла слов. Все сос­та­вите­ли рек­ламных тек­стов зна­ют, что сок­ра­щение FTW оз­на­ча­ет for the win («за по­беду»), точ­но так же как все биз­несме­ны зна­ют, что JIT рас­шифро­выва­ет­ся как just in time («точ­но вов­ре­мя»).

Од­на­ко чле­нов спло­чен­ной груп­пы объ­еди­ня­ет и неч­то боль­шее, чем сленг и сло­варь. Их объ­еди­ня­ют так­же пред­став­ле­ния друг о дру­ге и ок­ру­жа­ющем ми­ре. Воз­можно, они учи­лись в од­ной шко­ле или име­ют оди­нако­вое мне­ние о том, что та­кое лю­бовь. Ско­рее все­го, все лю­ди, с ко­торы­ми у нас есть силь­ные свя­зи, смот­рят или слу­ша­ют прог­раммы Глен­на Бе­ка, Рей­чел Мэд­доу или Сти­вена Коль­бе­ра (или ре­шитель­но от­ка­зыва­ют­ся все это смот­реть и слу­шать). Ка­ким бы ни был кон­крет­ный ис­точник сходс­тва меж­ду чле­нами од­ной груп­пы, об­ще­ние с ни­ми мо­жет ог­ра­ничи­ва­ющее вли­ять на то, ко­го и что мы зна­ем, с кем об­ща­ем­ся и как, по боль­шо­му сче­ту, мы мыс­лим.

С дру­гой сто­роны, сла­бые свя­зи сти­мули­ру­ют нас об­щать­ся с дру­гими людь­ми с по­зиции нес­ходс­тва и ис­поль­зо­вать при этом спо­соб ком­му­ника­ции под наз­ва­ни­ем «рас­ши­рен­ный язы­ковой код». В от­ли­чие от ог­ра­ничен­но­го ко­да, пред­по­лага­юще­го на­личие сходс­тва меж­ду го­воря­щим и слу­ша­ющим, рас­ши­рен­ный код не тре­бу­ет, что­бы слу­ша­ющий ду­мал так же или знал ту же ин­форма­цию. Ког­да мы кон­такти­ру­ем с ма­лоз­на­комы­ми людь­ми, нам при­ходит­ся го­ворить бо­лее об­сто­ятель­но, а это тре­бу­ет бо­лее чет­кой са­мо­ор­га­низа­ции и бо­лее глу­боких раз­мышле­ний. В ито­ге мы упот­ребля­ем мень­ше из­би­тых фраз, а на­ши пред­ло­жения ре­же ос­та­ют­ся не­окон­ченны­ми. Ког­да мы де­лим­ся с та­кими людь­ми сво­ими иде­ями по по­воду карь­еры или мыс­ля­ми о люб­ви, нам при­ходит­ся фор­му­лиро­вать все го­раз­до чет­че. Так сла­бые свя­зи ак­ти­визи­ру­ют, а по­рой да­же фор­си­ру­ют про­думан­ный про­цесс раз­ви­тия и из­ме­нений.