Глава 60. Никто не завязывает. Никогда.

Сергей почувствовал, что его неудержимо клонит ко сну. Нина мирно спала рядом, лишь изредка вздрагивая и постанывая. В эти моменты он гладил ее, как ребенка, по голове, поправлял одеяло, что-то нашептывал. Эти нехитрые средства борьбы с кошмарами действовали, – как это ни странно. Вот, и теперь, Сергей почувствовал, что его подруга расслабилась, задышала ровно и тихо. Он осторожно вытянул из-под ее головы затекшую руку, потихоньку встал, подошел к столу. Через несколько минут в комнате витал аромат кофе и синий дым дорогих сигарет.

— Когда я слышу эти запахи, всегда вспоминаю тебя, – промурлыкала Нина, сладко потягиваясь.
В эти мгновения она была необычайно мила и желанна.
— Фауст из меня бы не получился, – пробормотал Сергей. – Я разбудил тебя?
— Нет, не разбудил, – я еще сплю, – сказала Нина, не открывая глаз. – Насчет Фауста, это был комплимент?
— Как догадалась?
— Я ведь женщина, чувствую, как ты на меня смотришь, когда я просыпаюсь и начинаю тянуться. У нас осталось что-нибудь?
— Передумала завязывать?
— Никто не завязывает. Никогда. Можно уйти в сторону, иногда надолго, но завязать невозможно.

Cергей отхлебнул кофе, и задумался: «Человек есть то, что он ест, или, если хотите, употребляет. Дело даже не в том, что ты болен. Просто, принимая наркотики, – обращаешься и начинаешь быть частью той силы, с которой имеешь дело. Словно укушенный вампиром, человек с отравленной кровью становится другим, и этого уже не изменить никогда. Даже лишившись памяти, ты будешь чувствовать, что есть другая жизнь, другое видение мира, чувствовать и страдать, глядя на грязь вокруг. Счастье в неведении, – прозрение же болезнь.

Пусть так, но разве мы все не больны жизнью? Разве мы все не зависим от того, что нас окружает? Ведь болезнью можно назвать потребность в воздухе, воде, пище, теплом крове, общении, сексе не ради продолжения рода… во всем, что дает нам ощущение полноты жизни, но делает слабыми и уязвимыми. Можно возразить, сказав, что наркотики, – это непотребное излишество. Но ведь с таким же успехом можно считать излишеством и все то, что приносит нам удовольствие. Все, кроме труда...».

— Ау, дорогой, где ты? – вывел Сергея из оцепенения голос Нины.
Задумавшись, парень не заметил, как она встала и налила себе оставшийся в турчанке кофе.
— Сон перебьешь, – сказал Сергей, неохотно переключаясь на реальность.
— Зато потащимся, – ответила Нина, доставая из сумочки лепесток родедорма. – С твоей гадостью вообще классно будет.
— Запасливая, – ухмыльнулся Сергей, но не стал перечить; по правде говоря, ему самому хотелось расслабиться.
— Кофе по Питерски, – грустно улыбнулась Нина, налив холодную воду в высокие стаканы для коктейля, и щелкая таблетками.

Она умела сделать красивым и эстетичным любое неблагопристойное занятие, будь то курение, глотание таблеток или «иглоукалывание»; даже грибы она не ела, но вкушала, сексуально проглатывая их по нескольку штучек.
Всегда «выглядеть на сто», и «делать все красиво», было ее жизненным кредо. Рядом с ней, Сергей всегда чувствовал себя «белой костью», не серым мужланом, но господином, достойным в жизни большего, нежели то, что ему на деле светило, к чему он сознательно шел.
Затушив сигарету, Нина взглянула на него именно тем взглядом, от которого мужчины забывают обо всех своих неотложных делах.

Действие дьявольского коктейля настигло их тогда, когда они занимались любовью, но не испортило секс, а сделало его более волшебным и необычным. Все происходило, словно в туманном розовом сне – стало красивым медленным и приятным, почти совершенным. Бархатная наркотическая «тяга» поднимала обычные физические ощущения на более высокий, божественный уровень, – галлюциноген заставлял видеть каждое мгновение настоящего, как потрясающий воображение шедевр неземного искусства. Чтобы достичь подобного духовного зрения, человеку необходимо медитировать в Тибете до конца своих дней.

Вдоволь насытившись друг другом, Сергей и Нина укрылись наэлектризованным одеялом, чувствуя блаженство, покой и умиротворение. Они были теперь одним энергетическим существом, живущим как в материальном, так и в тонком затерянном мире.

Сон подкрался мягким разноцветным благоухающим облаком. Он был приятным продолжением нежности и блаженства, совсем непохожим на черные бестолковые сны, в которые проваливаются обычные люди. Еще до того, как погасла последняя искра рассудка, любовники почувствовали, что их раскачивает на волнах, услышали шум непостижимо-далекого зеленого моря.

***WD***