Глава 57. Влюбленный песик и шизофрения.

— Однако, живописная картина! – Весело рассмеялась Лейла, застав спящую сестру в «объятиях» двух церберов.
— Это не то, что ты думаешь, – сердито проворчала Нагиля, вставая.
Для этого ей пришлось не без труда, оттолкнуть одного из псов. Укоризненно посмотрев на дьяволицу, цербер отошел в сторону и отвернулся.
— Не сердись на нее, – сказала Лейла, опускаясь рядом с цербером на корточки и запуская пальцы в его лохматую шерсть. – Когда-нибудь я попрошу тебя согреть меня, и тогда-то уж ты в накладе не останешься, – добавила она, то ли в шутку, то ли всерьез.
Нагиля посмотрела на Лейлу несколько недоуменно, но промолчала.
— Как я понимаю, тебе пришлось немного искупаться? – спросила Лейла, глядя на одевающуюся сестру.
— Здесь была дочь Атрагарте. Помогла мне связаться с Асмодеем, но, прежде всего, она требовала позвать тебя, – ответила Нагиля немного заплетающимся языком.
— Отец тоже у них?
— Как я поняла, ему там неплохо. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Мне пока рассказывать нечего. Сама еще не до конца понимаю движения Люцифера, – задумчиво произнесла Лейла. – Нам с тобой сейчас нужно сосредоточиться на текущих задачах.
— Асмодей и Самаэль в гостях у русалок; Нортон всецело занят Лилит, впрочем, как и она, им; Миэлла вживается в новую роль в другом мире, так что помощи нам ждать не от кого.
— Быть может, это и не совсем так, – улыбнулась Лейла, дотронувшись до сережки.
— Думаешь, Прозерпина может тебе помочь?
— В некотором смысле. Я вижу три варианта действий. Лететь мне одной, лететь нам вместе, или же дожидаться тут.
— Я с тобой в любом случае, – нахмурилась Нагиля.
— Нам неизвестно, чего хочет королева русалок. Ты ведь понимаешь, что мы и так у нее в долгу? – Ответила Лейла.
— Меня лично настораживает то, что ты ей понадобилась так срочно.
— Понимаю, к чему ты клонишь. И, кажется, я догадываюсь, чего хочет она. Решено, мы полетим вместе. В любом случае, это не будет выглядеть как агрессия. Только обещай мне, что будешь вести себя сдержанно.
— Ладно. Ты знаешь, куда лететь? Русалка сказала, что Асмодей примерно в тридцати вздохах отсюда.
— Десять часов вплавь, – Лейла посмотрела на солнце. – По воздуху мы успеем туда до вечера.
— Если найдем дорогу. Иначе нам придется несладко. Даже не знаю, хватит ли у меня сил на обратный путь. – Не смотря ни на что, Нагиля рассуждала трезво и разумно.
— Вот поэтому я и надеюсь на Прозерпину, – сверкнув изумрудно-зелеными глазами, сказала Лейла.
— По мне, так не я, а ты, была бы отличной парой Асмодею, – насупилась Нагиля. – Сколько еще козырей у тебя в рукаве?
— У нас ничего бы не вышло. Мы же с тобой на одной стороне, только цели у нас несколько разные, – разве я не права?
— Я рада, что мы на одной стороне, – разрядила напряженную атмосферу Нагиля. – Бесят только твои темные делишки, – добавила она про себя.
— Хорошо. Полетели? – Снимая мягкие кожаные брюки и сапоги, спросила Лейла. Она практически слышала мысли Нагили, но и бровью не повела.

Взглянув на сестру, решив, что та поступает верно, избавляясь от лишнего груза, Нагиля последовала ее примеру и уверенно ответила:
— Полетели! А вы оставайтесь тут, – добавила зачем-то она, обращаясь к церберам.

Посмотрев друг на друга, сестры неоднозначно улыбнулись. Каждая была по-своему невероятно красива. Каждая была совершенством. Расправив крылья, они взмыли в воздух и полетели в сторону начавшего свой путь к горизонту жгучего солнца.

Несмотря на то, что времени было три часа пополудни, над материком уже сияла серебряная Луна. Светила в Преисподней ведут себя порой не вполне адекватно; (как и многое в Ассии с точки зрения обитателей Хаоса). Искать путь по звездам там так же нелепо, как ловить в известном месте черную кошку. Даже земли Ада не имеют четко обозначенных карт; море же, и вовсе, непредсказуемо, а любое знание о нем покрыто пеленой сумрачных тайн и преданий. Впрочем, – такова плата этого мира за его реальную магию, и она вовсе невысока, ибо назначена наивысшей мудростью природы всего сущего, обусловлена законами самого мироздания.

Страх перед неизведанным, – один из самых сильных сдерживающих факторов. Этот страх, даже сильнее страха боли, но и он же, притягивает к опасностям отважных и любознательных, толкая их порой на отчаянные поступки.

Двигаясь навстречу неизвестности, Лейла и Нагиля испытали дикий восторг и возбуждение, подобное разве что юному задорному счастью. Силы их возросли многократно, и вскоре две едва различимые точки исчезли за горизонтом.

Один из церберов заскулил и сел у самой воды, глядя вдаль безмятежной, манящей за горизонт и вытягивающей медленно душу, величественной морской глади. В первый раз за всю свою собачью жизнь на глазах грозного адского стража выступили настоящие слезы. Понимающе посмотрев на приятеля, второй пес тихо прилег неподалеку.

******

Потрепав за ухом своего огромного черного пса, Люси отправилась на кухню, – неизменное каждодневное многоразовое путешествие узника бетонной коробки. Ганс последовал за нею, осторожно виляя хвостом.
— Если б ты мог говорить, что интересно ты бы сказал мне? – Сделав глоток кофе, спросила Люси с ухмылкой.
Пес наклонил на бок голову и высунул язык. Возможно, он и понимал значение некоторых слов, но больше, все-таки, улавливал интонации голоса и настроение хозяйки.
— Чтоб тебе муз ТВ начало нравиться, – пробормотала Люси, и отвернулась к окну.

Видимо проклятие, и правда, показалось псу невероятно ужасным, потому что он жалобно заскулил и ушел переживать к себе на маленький коврик. Несмотря на свой устрашающий вид, Ганс был необычайно труслив и чувствителен.
Плеснув себе в кофе немного «Гран Марнье», Люси вернулась в комнату и села за стол. Последнее время с ней происходило так много всего необычного и удивительного, что после привычных слов: «Привет, Pois», она впала в какой-то ступор, не зная, с чего начать.

Терзаемая непонятными, противоречивыми чувствами, Люси погрузилась в раздумья. Если опустить некоторые лишние детали и перевести с женского языка на общедоступный ее рассуждения, то они были примерно вот таковы:
«Сверхъестественное всегда рядом. Порой оно вторгается в нашу жизнь так грубо и бесцеремонно, что невозможно не принимать это в серьез. Почти все мы сталкиваемся в жизни с невероятными явлениями, почти всем нам даются доказательства, но мы, – или не придаем им значения, игнорируем их, или же, попросту забываем о том, что с нами случилось, начиная со временем сомневаться в собственных мгновениях жизни.

Мы не верим своим глазам, не верим памяти, в угоду общему мнению, боясь показаться странными и ненормальными. Есть, конечно, и те, кто офанатев, с головой уходят в религию, но это еще большее лицемерие. Глупо верить, не получив доказательств, но и страх, – это не вера».

Девушка не заметила, как ее руки потянулись к клавиатуре, а пальцы начали перебирать знакомые и приятные на ощупь клавиши.

«Меня продолжают одолевать странные полусны - полувидения», – продолжала она. – «Некоторые из них сбываются, некоторые оставляют меня в полном недоумении. За моими снами стоит нечто непознанное, но существующее. Я всегда знала это, но, все же, была ошеломлена, когда ко мне в руки попала одна книга. Это случилось как бы случайно, но, ведь, ты же, знаешь, Pois, что случайностей не существует; я зашла в магазин и купила ее. Я увидела обложку, на которой была изображена пентаграмма и карты «Таро», и книга притянула меня.

С первых же строк меня охватил страх и трепет, смешанный с дикой радостью и ощущением собственной правоты. Словно лягушка - путешественница, я готова была кричать об этом всем и вся, но, вспомнив одну фразу, остановилась. «Поговори о Диаволе, и он придет. Расскажи о Зле, и все пойдет прахом». – Я чувствую, что это не пустые слова.
Читая между строк, я понимала послания, адресованные извне. Мне словно был дан ключ, открывающий скрытые файлы. Бывает так: смотришь фильм и понимаешь, что это все про тебя. Но тут все гораздо круче. Книга, словно живая, говорит со мной. В каждой главе, в каждой строчке я вижу нечто, адресованное лично мне! Каждое слово в ней наполнено особым, символическим тайным значением. Я чувствую, понимаю взаимосвязь вещей, событий, – всего сущего. Все, вплоть до крошечных мелочей, исполнено теперь глубочайшего смысла и значимости. Я знаю нечто такое, что невозможно выразить человеческим языком. Уверенна, что ты понимаешь меня, но и представляю себе, как отреагировали бы люди, расскажи я им об этом. Сейчас чувства переполняют меня. Это похоже на откровение, на открывшуюся мне священную тайну».

Отправив письмо, Люси почувствовала легкое недомогание. Сидеть стало тяжело и, несмотря на раннее время, ее тянуло в постель. Но спать было страшно. Так же пугала и напрягала звенящая тишина. Поставив ноут на журнальный столик рядом с диваном, она включила занудные, но умиротворяющие «Сумерки» и завернулась в теплый бабушкин плед.

Раза два Люси погружалась в глубокую дрему, но внезапно резкие звуки фильма вырывали ее из этого пограничного, почти безумного состояния. Сон бродил рядом, как хитрый, изворотливый, изощренный безжалостный демон, то и дело незаметно пытаясь овладеть ею.

Так продолжалось час или два. Тогда Люси не выдержала, вскочила, съела пригоршню таблеток пустырника и запила ликером. Вскоре она почувствовала, что страх отступает, перестала сопротивляться, убавила звук, повернулась на бок и закрыла глаза. Прошла минута, другая… демон сна, должно быть, решил поискать того, кто боится. Поворочавшись еще некоторое время, девушка поняла, что уже не сможет уснуть.

«Надо бы выпить настоящего снотворного, или чем-то заняться», – решила она и, взглянув с сожалением на опустевшую кружку, отправилась снова на кухню.

Стеклянная дверь оказалась почему-то закрыта. Чувствуя себя действующим лицом какого-то идиотского фильма ужасов, Люси потянула за ручку и выронила чашку из рук.

За столом сидел спортивного телосложения парень. Черные длинные волосы скрывали его лицо. Широко открыв глаза от непонятного страха, Люси сделала пару шагов назад. Коснувшись спиной стены, она увидела, как чашка, повисев немного в воздухе, медленно опустилась на пол. Парень достал откуда-то странный длинный кувшин и начал медленно наполнять огромный бокал красной густой светящейся жидкостью.

***WD***