Примечание к части. спасибо Чонину за то, что он есть <3

спасибо Чонину за то, что он есть < 3

Ch35

- Ты точно уверен, что хочешь идти туда работать?
Минсок снова не дает жить и надоедливо жужжит над головой, как муха.
Он прицепился к Чонину еще в клубе и проследовал за ним домой, как и обычно. Минсок вообще любит приходить в гости, хотя Чонин много раз толсто намекал, как не желает этого.
И вот сейчас он лежит на диване и пытается посмотреть видео на телефоне, потому что другого способа отвлечься от бесконечной болтовни брата не знает. Чонин немного раздражен, но больше уставший. У него болит голова и немного желудок, потому что последний раз нормальную еду он употреблял в Рождество.
Вообще, Чондэ умеет готовить, но братья, вечно божащиеся в своей бесконечной любви, ни разу не додумались передать ему несколько блюд из ресторана.
Проводить вечера с Кёнсу – очень полезно, приходит Чонин к выводу и сворачивается клубочком на диване, искренне надеясь, что Минсок пожужжит и успокоится.
- Хён, я хочу спать, - совершает последнюю попытку бегства Чонин, крепко-крепко зажмуривая глаза.
- Нет, ты не хочешь, потому что я с тобой разговариваю.
- Но я хочу, - Чонин натягивает плед поверх головы и готовится держать оборону. В прошлый раз Минсок стащил его с дивана и пнул пару раз, как настоящий добрый брат.
- Не хочешь, - Минсок залазит на диван и садится прямо на ноги.
- Хён, не заебывай. Я пойду туда работать, потому что это единственное место, где у меня есть связи. Просто как-то так вышло, что это место – известная академия, гребущая деньги лопатой.
Чонин чувствует, как начинает то ли злиться, то ли нервничать. Минсок сидит на нем и не слезает, от этого болят ноги, и уж точно таким образом не поспишь. Кому какое дело, где Чонин работает? Он хочет там работать и плевать, что твердят братья.
- Но ты и дети, Чонин! Это ведь смешно. Когда они тебя выведут из себя, ты плюнешь в них сигаретой или пошлешь на хуй, не думаю, что это очень педагогично…
Что Чонин научился делать за 25 лет жизни с постоянно вмешивающимися в его жизнь людьми, так это хорошо драться и лягаться. С удовольствием, он сталкивает Минсока с себя, наслаждаясь стуком головы о пол.
- Я, конечно, понимаю, ты и Чондэ просто с ума сходите от переживаний за меня, но я уже не маленький. Да у меня разницы в возрасте с Чондэ-хёном всего-то ничего. И ты не мой отец, так что успокойся.
Чонин сползает с дивана, направляясь на кухню. В холодильнике пусто, как и в шкафчиках, у него не осталось даже риса – хотя, вряд ли можно его использовать с поломанной рисоваркой.
- Ты сегодня в ПМС-ном настроении, - Минсок проходит на кухню следом, усаживаясь за стол, - что удивительно. Я не могу понять, ты сегодня добрый или ненавидишь весь мир?
- Я всегда ненавижу весь мир, - отвечает Чонин и тоже садится за стол. От мысли, что надо будет идти в магазин и готовить, хочется долго и нудно материться.
В конце концов, сигареты всегда спасали - Чонин закуривает прямо на кухне.
Он уже давно не мальчик и привык курить там, где хочется. Именно ради этого он и купил себе квартиру.
- Что-то случилось в академии?
Вместо ответа Чонин просто выпускает колечки дыма.
Случилось так, что стоило ему пойти посмотреть предполагаемое рабочее место, он встретил там Кёнсу. Получил до этого наполненный паникой звонок и только удивился, то Кёнсу так быстро, в тот же день, пришел в академию. С ребенком. И Каем.
Кай был единственным приятным бонусом во всей этой ситуации. Каким бонус был Кёнсу, немного смущенный и запыхавшийся, стоящий с ребенком под ручку, Чонин не понял. Поэтому предпочел сконцентрироваться на Кае.
Он на самом деле скучал по щенку. По удивительно умному и послушному щенку, который уже подрос, и поднимать его с каждым днем все тяжелее.
Чонин все чаще задумывается, что хочет себе в квартиру кого-то.
- Я встретил там Кёнсу, - наконец, решает он ответить.
Рано или поздно Минсок все узнает, просто потому что не может не узнать. Обычно Чонин не посвящает его в свои дела, но тот все равно оказывается в курсе всего.
При мысли, что Минсок пойдет за ним в академию, Чонин ежится и решает, что сказать пару слов о нынешней ситуации не помешает.
- Оу, - Минсок стучит пальцами по столу и внимательно смотрит на него. От взгляда пробирает до костей и Чонин докуривает сигарету до самого фильтра. – А что он там делал?
Если бы Чонин знал, то было бы все намного проще.
- Полагаю, записывал ребёнка?
Чонин не знает, что еще на это сказать, поэтому замолкает и выбрасывает окурок в раковину. Почему Кёнсу таскается с каким-то ребенком, ужасно противным ребенком, так еще и выглядит с ним таким счастливым?
Улыбка у Кёнсу тогда была не такая, как обычно, а… слишком спокойная и беспечная? Словно тот сам стал маленьким мальчиком и наслаждался с жизнью. Но в то же время, Кёнсу не забывал поправлять ребенку куртку и утирать нос, крепко сжимать маленькую ручку и что-то шептать.
Чонину кажется это забавным.
- Какого ребенка? – Минсок удивлен больше него, даже встает из-за стола.
- Откуда мне знать? Привел мальчишку, попросил меня посидеть с Каем, сам пошел записал этого... Лэем кстати зовут, он мне не понравился.
Он правда старался быть хорошим с тем мальчиком, но что получил в ответ? Обычно дети относятся к Чонину нормально, им ведь плевать на то, как он выглядит – сонный, хмурый или пропитый. И Чонин платит им вдвойне, потому что дети, как и собаки, в большинстве случаев приятные создания. И никогда не было у него проблем с ними, но этот ребенок исключение.
Словно Чонин собирался забрать Кёнсу у Лэя!
Порой Чонину кажется, что все в этом мире хотят Кёнсу. И только святой идиот Кёнсу не понимает, как на него охотятся люди.
- Почему я не удивлен, что не понравился, - Минсок фыркает и принимается гладить Чонина по голове. – Готов спорить, малыш держался клещами за Кёнсу и смотрел на тебя как на злобного тролля.
Чонин не любит, когда его гладят по голове, и брат это прекрасно знает. И поэтому именно сейчас действует ему на нервы.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, - отвечает Чонин, скидывая руку Минсока со своей головы. – И, предупреждая твои взгляды, скажу, что я устраиваюсь туда работать не из-за Кёнсу. Мне понравилось в академии и в любом случае я бы там остался.
- А…
- И я буду работать с подростками, а не с маленькими детьми.
Минсок снова что-то замышляет, Чонин чувствует это кожей, по которой ползут мурашки. У Минсока огонь в глазах и губы изогнуты в легкой улыбке, и становится немного волнительно.
- А чей ребенок?
- А хуй его знает, - этот разговор действует на нервы и Чонин снова достает сигарету.
Возможно, количество никотина в организме заменит ему отсутствие еды. А возможно, и отсутствие спокойствия.
- Окей, задание получено. В ближайшие дни попытаюсь разузнать! – Минсок хлопает в ладоши и выглядит как человек, выигравший марафон. Именно такого западло от брата Чонин и ожидал.
Он почти тянется сказать, что сам все разузнает, но осекается. И вообще Чонину должно быть все равно, с чьим ребенком Кёнсу таскается. Но маленькое подкожное желание настолько сильное, что колет неприятными иголочками и Чонин морщится.
Он поговорит с Чунмёном только для того, чтобы успокоить свои непонятно откуда пришедшие сомнения.
- Не делай ничего. Какая тебе разница, с каким ребенком таскается Кёнсу, - недовольно огрызается Чонин и смотрит в глаза брату, надеясь, что донесет свое желание.
Но Минсок только улыбается и уходит – и хер по лицу поймешь, согласился тот, смирился или нет.
Почему-то Чонин уверен, что ему еще аукнется.

Чонин не имеет ничего против детей, но и не чувствует в себе призвания воспитывать следующее поколение. Ему просто негде работать, а вариант с учителем игры на гитаре не кажется таким уж плохим.
Он даже университет закончил, хотя обычно не любит это афишировать. Потому что, все, что ему нравится в этой жизни – играть на гитаре и писать музыку. И Чонин с радостью продолжил бы это делать, но теперь не может.
Группы нет и не то чтобы Чонину от этого грустно… просто немного пусто. Кёнсу был неправ, когда думал, что Чонин его ненавидит за то, что группа распалась. Она просто не могла дальше существовать.
Чанель отдалялся, все больше погружался в работу поваром. У Чанеля теперь Бэкхён. И Чонин прекрасно понимает, что жизнь беспутного музыканта слабо подходит для постоянных отношений с девушкой. Минсок никогда не позиционировал себя как музыкант, просто помогал. На деле, брат делит с Чондэ ресторан и клуб и помогает с документацией.
А что у Чонина? У Чонина ничего нет, кроме музыки, но сам он не потянет. Таланта не хватит и возможностей.
Чонин любит, когда его музыку слушают, поэтому не может играть сам для себя.
Порой Чонину кажется, что он взял Кёнсу в группу только благодаря реакции певца на его музыку. А теперь ему будет не хватать – тех эмоций на лице, того взгляда блестящих глаз и той маленькой неуверенной улыбки. Когда Чонин начинал играть – Кёнсу его слушал. Не просто слушал, а словно присоединялся к нему на какой-то волне. Следил за всем и слушал внимательно-внимательно.
Теперь Кёнсу и его восторженных взглядов нет, нет Чанеля и Минсока, нет их аудитории, и Чонину всего лишь немного пусто.
Именно поэтому он и решил попробовать поработать учителем музыки. Чонин сможет играть, и сможет указывать и помогать, делать чужую музыку лучше.

С Чунмёном они познакомились случайно. Чонин играл на гитаре в парке, а тот остановился поговорить. Болтуном Чонин никогда не был, но Чунмёну этого и не было нужно, он рассказал и сделал все сам – обменялся телефонными номерами и другими данными.
Чонин сам не понял, как, но стал иногда ходить с Чунмёном выпить пива, а иногда даже навещал концерты в академии. Классическую музыку он тоже любил и с радостью пользовался шансом.
А когда все стало трудно, Чунмён предложил работу, и Чонин не отказался.

Он работает в академии уже месяц и не может понять, нравится ли ему.
У Чонина появились свои школьники - дети, за которых он отвечает, которых учит игре на гитаре и старается привить музыкальный вкус. Он не подружился с коллективом, потому что вообще не любит новых людей, но с Чунмёном теперь общается регулярно.
А еще Чонин теперь регулярно видится с Кёнсу.
Несколько раз в неделю – по вторникам и пятницам – тот приводит Лэя в школу и ждет, когда мальчик освободится. Иногда они прибегают запыхавшиеся, и Кёнсу долго стоит на пороге, пытаясь отдышаться.
Иногда с ними Кай и тогда Кёнсу ждет Лэя на улице, гуляя под окнами. Но чаще Кёнсу сидит в холле академии, не в холле школы, и ждет, когда придет время забирать Лэя.
Чонин не знает, кара небес это или подарок, но его перерывы выпадают как раз на время пребывания Кёнсу в академии. И он думает, что не так уж плохо, если он посидит с Кёнсу вместе.
Обычно они много не говорят – Чонин утыкается в телефон, а Кёнсу просто молчит, смотря в потолок. Но иногда на лице певца появляется слабая улыбка и он тихо, совсем неуверенно, рассказывает, как они работают с Сехуном над новой песней, как у него получается взять те или иные ноты, и как его хвалит учитель.
Кажется, Кёнсу рад, что может хоть с кем-то поделиться этой информацией, потому что по контракту ему многое запрещено, но Чонин-то уже все знает. И Чонин не имеет ничего против тихого лепетания Кёнсу, потому что голос у того успокаивающий и наполнен радостью.
Чаще всего, он просто нескладно отвечает или кивает, потому что вообще слаб в словах. И разговаривать с Кёнсу Чонин никогда не умел.
На языке вертится вопрос: «Кто такой Лэй», - но Чонин себя одергивает, потому что не имеет права такое спрашивать, хотя уверен, что Кёнсу скажет всю правду и сразу.

- Мы скоро улетаем в Штаты, записывать альбом, - говорит Кёнсу, когда они снова сходятся в холле. – Надеюсь, мы не будем там торчать больше недели.
О штатах Чонин ничего не знал, поэтому только в удивлении отрывается от телефона.
- А почему не в Корее?
- Я сам плохо понимаю, но парни говорят что-то о качестве записи и конфиденциальности.
Действительно, великий О Сехун – один из самых ожидаемых дебютантов и все должно быть у него лучшим, как Чонин мог забыть.
- Это хороший опыт для тебя, - все, что находит сказать Чонин.
Хотя, по его мнению, работа слишком много таскает Кёнсу и изматывает, а теперь они отправляют беднягу в Америку, а тот, кажется, не очень рад.
- Да, но мне немного страшно, - совсем тихо шепчет Кёнсу и начинает играться со шнурком наушников. Чонин замечает это, но что сделать не знает. – Тем более, я не смогу приходить сюда…
Идея прокрадывается в голову Чонина, немного приятная догадка, но он не может решиться ее озвучить. И вместо этого брякает полнейшую хуйню.
- Будешь скучать по Лэю?
Кёнсу смотрит на него, как на идиота. С каким-то невыраженным упреком и Чонин ежится. Потому что глаза и лицо у Кёнсу слишком говорящие и слишком намекающие, что Чонин какое-то ничтожество.
- Да, буду скучать по Лэю, - сухо отвечает тот, и начинает набирать какое-то сообщение.
Настроение Чонина падает. Он не хочет больше сидеть с Кёнсу, они поругаются в любое мгновение. Просто потому что он сам взорвется, а Кёнсу выскажет все, что плещется сейчас у него в глазах.
Поэтому Чонин встает и уходит, не прощаясь.

В кабинете Чунмёна всегда пусто. Такое впечатление, что у директора академии нет своих уроков и никто его не посещает. Но каждый раз, как Чонин приходит сюда, никого нет, а сам Чунмён едва ли не спит.
- Можно? – на самом деле Чонин уже стоит в кабинете, но говорит это только для того, чтобы вывести директора из коматоза.
- Конечно, проходи! Сегодня ты у меня еще не был, - Чунмён светится, как новогодний огонек, и это непонятно. Чонину вообще не понятны люди, которые постоянно улыбаются и кажутся счастливыми. В этом плане ему намного проще с депрессивным и нудящим Кёнсу, чем с Чунмёном, у которого улыбка от уха до уха.
Но и в Чунмёне есть плюсы, поэтому Чонин только кивает и усаживается на диванчик.
- Я хотел у тебя кое-что узнать, - немного неуверенно начинает он, потому что это вообще не в стиле Чонина – интересоваться кем-то.
Кажется, Чунмён тоже разделяет удивление, и садится рядышком на диване.
- Я готов ответить.
- Ммм, - Чонин жует нижнюю губу и не может решиться, - к тебе недавно новый мальчик записался. Лэем, кажется, зовут. Его еще постоянно приводит низенький такой паренек, большеглазый.
- А, помню-помню такого. Очаровательный мальчик. И няня у него - тоже очаровательный парень! Такой вежливый! Привел малыша из-за того, что папа был занят.
Чонин глубоко сомневается, что Кёнсу может работать няней – ему же хватает денег. Или он так прикрывается?
Мысль о том, что Кёнсу может трахаться с папой Лэя, кажется ему совсем заоблачной.
- А папа занят? И кто папа?
- О, папа, насколько мне не изменяет память…, - Чунмён вскакивает и начинает ковыряться в столе, - папа – Чжан Исин, что-то с музыкой тоже связано…О, точно, он мне даже визитку давал! Музыкальная студия.
- Ммм.
- Что-то не так? Почему ты интересуешься Лэем?
Чонин интересуется Кёнсу, а не Лэем, но не скажешь ведь это Чунмёну.
- Нет, все так. Просто мальчик показался талантливым, - врет Чонин и не краснеет.
Он понятия не имеет, какой Лэй – талантливый или нет. Все, что его сейчас интересует – что Исин, скорее всего, начальник Кёнсу. Именно тот человек, который переманил его певца к себе и изменил.
Не сказать, что Чонин против изменений Кёнсу – они определенно делают певца лучше и приятнее. Кёнсу не кажется теперь озлобленным гномом, а старается быть храбрым. Кислая улыбка превратилась в скромную, но дружелюбную. И самое главное – они могут разговаривать нормально. И за месяц вот таких посиделок в холле Чонин позволил себе привыкнуть, что Кёнсу сидит рядом и болтает какую-то ерунду своим низким мягким голосом.
Но Чонин кретин по жизни и успел сегодня вывести Кёнсу из себя. И он даже знает чем. Но признаться себе в том, что Кёнсу приходил в главный холл именно к нему, Чонину, очень трудно. Как и трудно признаться в том, что он тоже ждал его в этом холле.
Чонин смотрит на часы на стене и понимает, что урок у Лэя закончится всего через 5 минут, а кабинет Чунмёна в самом конце здания. Времени пиздец как не хватает.
- Спасибо, Мён, - бросает Чонин, стараясь идти быстро, но не бежать, - еще свидимся.

В холле никого нет, хотя Чонин дошел сюда за две минуты. Скорее всего Кёнсу сразу отсюда ушел, как только они повздорили. И Чонин только тяжело вздыхает.
Бежать на улицу в маленький корпус – именно то, о чем он мечтал.
Но заходить в младшую школу не приходится, потому что прямо напротив академии стоит машина, на капот которой опирается мужчина. Чонину хватает одного взгляда, чтобы заметить схожесть этого мужчины с Лэем.
И дыхание спирает, а руки начинают привычно искать сигареты по карманам.
Кёнсу выходит с Лэем из школы – держит мальчика на руках и что-то радостно рассказывает. Они почему-то не сразу замечают Чонина, но видят мужчину. Лэй сразу слезает с рук и бежит к отцу, едва не падая. Мужчина подхватывает мальчика на руки и крепко прижимает.
Возможно, Чонина бы тронула такая картина, но он видит Кёнсу и вспоминает зачем сюда пришел.
Чонин ловит Кёнсу за локоть, когда тот почти садится в машину.
- Нам надо поговорить, - сухо говорит Чонин и старается утянуть Кёнсу за собой, но тот слишком тормозит и его руку успевает перехватить чужая.
Голос у мужчины приятный, но взгляд серьезный и отпугивающий.
- Вам что-то надо? – спрашивает мужчина, но Чонин только ухмыляется. Потому что Кёнсу уже стоит за его плечом, а не сидит в машине, и хлопает своими невинными большими глазами.
- Это наше дело, - спокойно отвечает он и находит ледяную ладонь Кёнсу. – Пошли.
- Езжайте без меня, - кричит Кёнсу вслед. – Все хорошо, я потом позвоню.
Они останавливаются только когда заходят за угол. Чонин поворачивается и дергает Кёнсу на себя – тот похож на разозленного хомячка.
- Ммм? – Чонину становится внезапно весело, потому что они в переулке одни, а Кёнсу к нему близко, и бежать некуда.
- У меня, между прочим, работа. Через полчаса заканчивается перерыв.
- То есть, ты тратил свои перерывы на то, чтобы посидеть в холле и подождать ребенка?
Кёнсу молчит и смотрит под ноги, но уши его краснеют, а щеки становятся слегка розовыми. И Чонин облизывается.
- Ты прекрасно знаешь, на что и почему я тратил свои перерывы, - Кёнсу старается отвечать спокойно, но в глаза не смотрит.
- Знаю, поэтому ты постоишь тут со мной, а не поедешь туда.
- Я не понимаю, чего ты вообще от меня хочешь, - слишком тихо и убито выдыхает Кёнсу, и маленькие отголоски совести просыпаются в Чонине.
Но Кёнсу слишком мил в своем негодовании. Сильнее совести в Чонине просыпается желание. И руки находят свой путь на спине Кёнсу.
- Этого, - неожиданно для Кёнсу, сдается Чонин, отвечая.
И наклоняется, утыкаясь губами в мягкие и пухлые губы. Они немного теплые, но вот нос холодный, и Чонин смеется сквозь поцелуй.
Кёнсу смешно ойкает и вцепляется своими руками в куртку, крепко прижимаясь и, кажется, становясь на носочки? Закрывает глаза и льнет, шумно выдыхая.
Поцелуй такой странный, что Чонину смешно. Словно они не целовались до этого, словно почти не трахнулись. Почему-то каждый раз поцелуй с Кёнсу абсолютно не такой, каким был до этого. И в этот раз поцелуй исходит от Чонина, а Кёнсу только полностью отдается, позволяя проникнуть холодными руками под куртку.
Спина у Кёнсу горячая и гладкая. Чонин чувствует гусиную кожу под своими пальцами и снова улыбается, игриво прикусывая нижнюю губу и вызывая недовольное гудение.
В зимних одеждах очень неудобно, но Чонину плевать, потому что он хочет Кёнсу к себе ближе и получит это, приподнимая того под задницу. Кёнсу послушно скрещивает ноги за его спиной, и оплетает руки вокруг шеи.
Теперь между ними миллиметры и Чонин чувствует, как от Кёнсу пахнет клубничным соком, и видит немного тонального крема под глазами. Глаза закрыты и длинные ресницы щекочут Чонину щеки.
Все это – очаровательные частички До Кёнсу, и это страшно признавать. Как еще страшнее – что До Кёнсу не только очаровательный, но и сексуальный. Со своими низкими стонами и слишком чувственными губами. Пошлые мысли кружат в голове, и Чонин думает, что минет – самое невинное, что он хочет получить.
Но они на улице, зимой, в переулке музыкальной академии и место не очень подходящее. И Кёнсу начинает почему-то вырываться.
- Не знаю, что это было, - задыхаясь шепчет тот. – Но мне правда пора, пока, Чонин.
Чонин хочет снова схватить Кёнсу за руку и сказать, что не надо уходить. Что они могут продолжить, потому что он хочет, очень хочет. Его тело вопит об этом, как и тело Кёнсу – горящие щеки и красные губы, блестящие глаза.
Но Чонин вспоминает, что все не так просто. Что они с Кёнсу не встречаются. И что их отношения – странная смесь.
Поэтому он разрешает Кёнсу уйти, хотя злится. На душе осадок и легкий привкус безнадеги.