bonus: Ch39

Ночью Чонин замерзает.
Он шел по улице с курткой нараспашку. Снежинки укрывали не только голову, но и забирались за шиворот и под куртку. И тогда ему было плевать.
А сейчас Чонин лежит в кровати, смотрит в потолок и думает, как же ему холодно. Обычно, Кёнсу всегда прижимается по ночам к нему: обнимает руками за шею и закидывает на него ноги. Нос у Кёнсу холодный и сопливый, но Чонину всегда было плевать. Он даже не против медленных слюнявых поцелуев, которыми Кёнсу любит одаривать с утра.
Но Кёнсу сейчас с ним нет, и Чонин лежит один в постели, ютится под одеялом, прижимает к себе подушку и надеется согреться. Дрожь не проходит, а только усиливается, и Чонин уверен, что дело совсем в неработающем обогревателе, а в том, что творится у него внутри.

Кёнсу не позвонил ему и даже не написал сообщение, и Чонина это совсем немного обижает. Ему бы самому сделать первый шаг — но это ведь Чонин. Он не может, потому что он кретин. Он настолько скуп в выражении чувств, что за два года их отношений не донес до Кёнсу свою любовь. В чувствах Чонина сомневаются и это только его вина.
Он ворочается еще несколько часов. Телефон высвечивает полночь и Чонин не выдерживает. Он снимает блокировку и нажимает вызов. Есть все шансы, что Кёнсу уже спит, но.
— Алло, — голос у Кёнсу хриплый и непонятно от чего — то ли действительно ото сна, то ли после того, как он кричал.
Но Чонин позволяет себе улыбнуться, потому что рад как щенок. Они не разговаривали всего ничего, а слышать голос Кёнсу уже так приятно.
— Я разбудил тебя? — Чонин жует губу и прикрывает лицо подушкой, словно его кто-то может увидеть.
— Нет, я готовил кое-какие бумаги для Исина, — Кёнсу продолжает с ним разговаривать, хотя говорит любимым сухим тоном. Таким, какой всегда использует, когда считает, что Чонин провинился. Даже если не так. Но у Кёнсу есть свой вагон упрямства, который так же тяжело сдвинуть.
— Понятно.
На том конце провода вздыхают.
— Чонин, — Кёнсу начинает чуть оживленнее. Но нельзя позволить себя обмануть. — Тебе что-то надо?
Определенно Кёнсу ждет извинений, но это так тяжело. С другой стороны, намного легче сказать все, что думаешь, когда ты за несколько километров от человека, прячешься под одеялом и подушкой как маленький ребенок. Поэтому Чонин вздыхает прямо в трубку, набирает побольше воздуха и надеется, что у Кёнсу не лопнет терпение, пока он выговорится.
— Я хотел сказать… что ты не прав?
Кёнсу фыркает.
— Понятно, раз я не прав, то я кладу трубку?
В панике Чонин скидывает с себя подушку.
— Подожди! Ты не понял, что я имел в виду… О чем я хотел сказать — это то, что не только я для тебя семья, но и ты для меня. Я правда так думаю, последний год точно, — Чонин замолкает и ждет какой-то реакции, но, видимо, Кёнсу внимательно слушает, поэтому он откашливается и продолжает. — Я ведь не умею показывать ни чувства, ни эмоции. Ты знаешь, да?
— Да.
— И ты тоже, не отрицай, — Кёнсу снова фыркает. — Мы оба в этом плане немного трудные с тобой. Но ведь мы преодолели даже это тогда, и смогли сойтись? Признаюсь, сначала я не планировал с тобой ничего серьезного, но все, как и обычно бывает, вышло из-под моего контроля. Ты для меня правда, как семья, и мне нравится приходить к тебе домой, чтобы Кай меня встречал лаем, а ты поцелуем. Чтобы мы ужинали и смотрели телевизор. И секс с тобой мне нравится, особенно как ты стонешь мое имя…
— Чонин, не отвлекайся! — Кёнсу сейчас смущается, Чонин готов на это поспорить. На лицо медленно выползает улыбка, потому что смущенный Кёнсу — очень красиво.
— Не отвлекаюсь. Я не могу каждый день признаваться тебе в том, как я тобой дорожу. Но я и не требую от тебя такого. Я просто хочу, чтобы ты знал и чувствовал, что наши отношения для меня стали важнее, чем просто секс. Да дело вообще не в сексе. И не смей шутить насчет того, что можно неделю без него прожить! Нельзя! Я обожаю твое тело!
Кёнсу хохочет прямо в трубку. Икает от того, как сильно смеется, и Чонин смеется вслед. Наверняка, сейчас лицо у Кёнсу красное, а глаза в слезах.
— Спасибо, Чонини, — мурлычет Кёнсу, и Чонина током ударяет. — Я тоже обожаю твое тело. И тебя. И я уже не злюсь, потому что я чувствую, что ты меня любишь, просто порой я слишком упрямый засранец.
Чонин дуется. Он переживал. Думал, что Кёнсу его ненавидит, а тот просто снова повел себя как мудак. Он тоже теперь имеет полное право обидеться. С другой стороны, как имеет полное право обижаться и Кёнсу, который не обязан быть понимающим и ловить невидимые сигналы от Чонина.
— Я рад, — честно отвечает он. И все же надеется, что тема совместного жилья не всплывет. Скорее всего, Кёнсу просто снова все спускает.
— Тогда спокойной ночи?
Чонин едва не падает, когда подпрыгивает на кровати.
— Нет!
— Почему? Что-то еще? — Кёнсу звучит насторожено, и Чонин закусывает костяшку пальца, чтобы не засмеяться.
— Мне одиноко, и холодно, — тихо начинает он. — А еще ты меня завел, ммм? — Чонин знает, как Кёнсу обожает, когда он говорит тихо, но четко, специально вытягивая некоторые гласные. И знает, какую силу его голос имеет. Кёнсу выдыхает очень горячо, и Чонин заводится еще больше.
Он в обычных спортивках и в футболке, и хорошо, что так. Хорошо, что без трусов, которые бы стесняли.
— Чонин-н-н, — почти рычит Кёнсу и пусть летит все к черту, Чонин запускает руку в штаны. — Чего ты хочешь?
— Приезжай ко мне, — дышать становится тяжелее и, наверное, понадобится смазка.
— Нет, — по Кёнсу слышно, что тот на грани. Но зачем снова упрямиться?
— Тогда я к тебе?
Пересекать город со стояком в штанах будет тяжело, но Чонин готов на все, чтобы не дрочить в одиночку, а облапать Кёнсу с ног до головы, а затем заняться сексом.
— Нет, давай сегодня обойдемся так. Будет наказание тебе, — Кёнсу дышит все громче и громче, быстрее и быстрее. — И мне.
И выключает трубку.
От удивления, Чонин кончает. Всего-то за пару минут разговора с Кёнсу он успел возбудиться и кончить, разумеется, с помощью руки, но все же. Кёнсу такой ужасный, когда дразнит его и издевается.
Но в этом что-то есть и, возможно, за это Чонин им и дорожит.
Через минуту Кёнсу присылает ему фотку испачканной простыни и кучу недовольных смайликов. А Чонин улыбается.

Даже если они помирились, на следующее утро Кёнсу с Каем не приходят к нему, и Чонин дуется. Он хотел проснуться и получить завтрак и еще заспанное лицо Кёнсу. Но никого нет и это почему-то так непривычно, что Чонин думает сразу позвонить.
Но Кёнсу не берет трубку.
Зато звонит Чанёль и звучит словно на грани истерики. Чонин слишком сонный, чтобы воспринимать то, что происходит, поэтому хмурится и просит друга затормозить.
Оказывается, Кёнсу сейчас с Бэкхён в больнице — они сдают анализы, чтобы узнать, беременная ли Бэкхён. А Чанёль сбежал и занят тем, что паникует и не знает куда деться.
На часах полдень и Чонин смиряется с тем, что жить ему просто так не дадут.
— Тогда приходи ко мне, только возьми что-нибудь поесть.

Чанёль приходит минут через 15. Чонин разве что успевает выбраться из кровати, почесать щетину и поставить чайник. Выглядит Чанёль чуть лучше, чем плохо — с кругами под глазами, а сами глаза как у сумасшедшего человека.
Не то чтобы они были закадычными друзьями, но Чонин привык к Чанёлю и ему немного того даже жалко. Поэтому он пропускает внутрь и проводит в кухню.
Стол трясется, Чанёль постоянно стучит ногой по полу, а пальцами по столу. Чонин спокойно заливает кипятком растворимый кофе и старается не обращать внимания, но это начинает действовать на нервы. На столе лежат пончики всевозможных вкусов и хоть за это можно сказать спасибо Чанёлю.
— Ну? — начинает Чонин, когда отпивает чай. Кофе он сделал для Чанёля. — Тебе Бэкхён голову не открутит за то, что ты бросил ее в больнице?
Чанёль выпадает из транса и отпивает кофе. Обжигается и начинает снова стучать пальцами по столу.
— Бэкхён сейчас с Кёнсу. Они приклеились друг к другу как сиамские близнецы и не расстаются, — поясняет Чанёль. И Чонин знает, что ревновать глупо, но все равно хмыкает. — Но я не жалуюсь, потому что я не готов встречаться с врачами и уж тем более слышать вердикт. Бэкхён сейчас еще такая раздражительная, что я просто не знаю, как Кёнсу ее терпит. А ведь еще улыбается и услужливо помогает. Твой парень — страшный человек.
Чонин едва не давится чаем, но слегка улыбается. Люди вокруг говорят, что Кёнсу страшный человек, когда на самом деле Кёнсу беспомощнее и безобиднее щенка.
— Он просто любит Бэкхён, — пожимает плечами он и подцепляет пончик. — А ты вот трус. Что будешь делать, если Бэкхён потянет тебя на роды?
Чанёль бледнеет так быстро, что Чонин думает, не вызвать ли скорую.
— Ни за что. Я умру просто войдя в палату. Я геем стану. Не хочу видеть, откуда приходят люди. Это ужасно и надо запретить. Пусть забирает Кёнсу, но не меня!
— У Кёнсу есть своя семья, — твердо отвечает Чонин. Смотреть на роды Бэкхён — совсем наглость. У нее есть муж, который пусть и заботится. Кёнсу семейке Пак вообще ничем не обязан, кроме дружбы, и Чонин не хочет, чтобы его парень занимался лишней работой. Только потому, что Бэкхён не знает меры, а Чанёль трусит. — И он будет занят ею, а не чужими родами.
— Это ты о себе? — Чанёль выглядит пристыженным.
— Да. О себе и о Кае.
— Не думал, что ты такое когда-нибудь скажешь, — внезапно улыбка на лице Чанёля слишком хитрая, и Чонину это не нравится. Он хмурится и внимательно смотрит на друга.
— И что с этими словами не так?
— Да все так, — Чанель пожимает плечами и доедает последний пончик. — Просто не думал, что ты тот человек, который решит остепениться. И даже подпустит к себе достаточно кого-то. Хотя это Кёнсу, и я могу понять тебя.
— Да, это Кёнсу, — просто отвечает Чонин и заканчивают завтрак они в тишине.

Кёнсу присылает сообщение, что Бэкхён не беременна, и Чанёль так счастлив, что лезет обниматься. Чонин аккуратно отстраняет его, но поздравляет.
— Слушай, — говорит Чанёль. — А пошли в зоомагазин? Раз у нас нет ребенка, так хоть кошку купим. Только такую, чтобы у меня аллергии не было.
Чонин не хочет идти куда-то с Чанёлем, он хочет увидеться с Кёнсу, но одна идея внезапно проникает в голову. И Кёнсу будет ей рад. Возможно.

Чанёль покупает котенка сфинкса. На вкус Чонина, котенок выглядит немного пугающе и мило одновременно. Но Чанёль так пищит и чешет животное за ушком, что Чонин просто вздыхает. У всех свои интересы.
Тяжело понять кошатника, когда сам собачник.
Под курткой кое-кто шевелится и слюнявит кожу на шее и Чонин не может не улыбаться. Он забрал последнего щенка пуделя, и удивительно, что они вообще были в магазине. Продавец сказала, что щенок немного слабенький и окрасом не вышел, поэтому его никто не забрал. Но для Чонина щенок кажется самым красивым. Он аккуратно прижимает малыша к себе и быстро спешит домой.

Они снова не видятся, потому что Чонин пишет Кёнсу сообщение, что занят. На самом деле он не занят. Или занят, но не совсем. Весь день он проводит тем, что развлекается с щенком: пытается его накормить, играется с ним и просто целует в нос.
Щенка он называет Монгу и надеется, что Кёнсу против такой клички не будет.
Скорее всего, Кёнсу на него обижается, но в голове у Чонина коварный план и он только улыбается, когда ищет в гугле сдающиеся квартиры в Сеуле. Желательно большие и недалеко от их работ. Чонин все еще боится съезжаться с Кёнсу, но ведь они уже почти живут вместе, так? А еще у Монгу будет Кай и он просто не может оставить собак порознь.

Прошлый день рождения Кёнсу — и Чонина потом — они провели вместе, не вылезая из кровати. С утра и до вечера они обнимались, занимались сексом, немного ели, а затем снова занимались сексом. Чонин помнит, как в полночь, когда наступил следующий день, Кёнсу слегка оттолкнул его рукой в грудь и сказал:
— Берем день перерыва, таким выебанным я себя не чувствовал никогда. А ведь завтра твой день рождения.
Чонин смеялся до утра, а Кёнсу до утра принимал успокаивающие ванны и матерился на чем свет стоял. Но это было самое прекрасное празднование в их жизни и, возможно, они хотели бы повторить.
Но теперь у Чонина другие планы. И они подвластны ему только наполовину, потому что Чондэ стоит насмерть отпраздновать день рождения Кёнсу в клубе.
— Свой можешь хоть на улице в парке, — сказал ему брат и, разумеется, в шутку, но все же. — А Кёнсу я хочу видеть у нас, веселящимся. Чтобы все приходили и дарили ему подарочки.

На самом деле, Кёнсу так давно не было ни в кафе, ни в клубе, что скорее всего все просто по нему соскучились и надеются использовать это как шанс. И у Чонина просто слишком большое сердце, чтобы не порадовать их.
Он берет выходной у Чунмёна, напоминает Кёнсу, чтобы тот тоже взял. Чонин даже отсылает сообщение Исину — номер которого он тайком списал с телефона Кёнсу — чтобы тот привез Кёнсу в определенное время. Лухана, Криса и Сехуна он щедро разрешает прихватить.
Разумеется, Кёнсу знает, что они отмечают в клубе, но он может и забыть или приехать совершенно не вовремя, а у Чонина планы и еще раз планы. Людей из клуба они не выгоняют, клуб не закрывают, но Чондэ предупредил всех барменов и официантов уделять больше всего внимания специальным людям.
И Чонин правда ему за это благодарен.

— Чонин? Ты где? — голос у Кёнсу напряженный, и Чонин закусывает губу. Он не может сказать, что стоит за сценой, прячется за шторкой и следит за тем, как его же парень сидит у барной стойки с друзьями.
Кёнсу вертит головой по сторонам и ищет его глазами. Приходится спрятаться.
— Я подойду немного позже, — отвечает Чонин, но Кёнсу только фыркает. — Я слышу музыку у тебя в трубке. Ты ведь уже в клубе? Где ты? Тут все собрались, не хватает только тебя.
— Я это… стою в очереди в туалет?
— Мне подойти постоять с тобой?
— Нет! Жди! Скоро буду! Насладись пока концертом новой группы.
— Ммм, хорошо.

Кёнсу скидывает, а Чонин зажмуривается. Не надо быть дураком, чтобы знать, что Кёнсу заподозрил что-то, еще хуже — разозлился. Чондэ обещал развлекать именинника, но именинник умнее Чондэ раз в 10, и Чонин только мысленно отсчитывает время.

Когда Чонин выходит на сцену, люди замирают. Кёнсу находится в самом конце зала, их отделяют сотни людей, но Чонин видит его так хорошо, словно стоит напротив.
Кёнсу смотрит на него удивленными, а затем напуганными глазами. В руке зажат стакан джина с тоником, а Чонин может только что слегка улыбнуться и махнуть свободной рукой.
— Добрый вечер! — голос сипит, во рту пересохло, а руки кажутся очень мокрыми. — Сегодня у нас специальный день, ведь так? — Чонин смотрит только на Кёнсу, в его темные глаза; смотрит и почти не моргает. — Сегодня день рождения у моего… парня?
Чонин видит, как Кёнсу ставит стакан на стойку, как джин выливается на столешницу, но на это никто не обращает внимания. Кёнсу с уверенностью ледокола прорывается сквозь толпу, чтобы оказаться перед сценой.
От этого Чонин нервничает еще больше.
Его никогда не волновали концерты настолько, чтобы нервничать и бояться завалить. Обычно за переживаниями можно было обратиться к Кёнсу или Чанёлю. Чонин же с Минсоком всегда оставались оплотом спокойствия.
Но Чонин видит перед собой Кёнсу, близко-близко. Видит, как тот следит за каждым его жестом, как слушает каждое слово, и Чонин нервничает, как не нервничал никогда. Он ненавидит себя за это, это так постыдно, так не в его стиле, но, возможно, Кёнсу все же изменил его. Всколыхнул что-то там внутри, что заставляет теперь стоять на сцене с гитарой в руках и внимательно смотреть в глаза.
— И я хотел бы сказать моему парню спасибо, — Чонин вспоминает, что они не одни. — За все. И эта песня для него.
Чонин не говорит ничего более, потому что даже эти несколько предложений дались ему с огромным трудом. Он только быстро проводит по гитаре кончиками пальцев, а затем удобнее ставит микрофон.
Главное — отвести взгляд от Кёнсу, и не смотреть никуда, потому что Чонин испортит все. Налажает, как позорный мудак.
Поэтому Чонин закрывает глаза, начинает играть и собирается петь. Хотя голосу его далеко до прекрасного голоса Кёнсу. Но он написал эту песню еще давно и дорабатывал ее несколько месяцев, вкладывая душу.

Когда ты увидишь, как я падаю с небес,
Бесконтрольно вращаясь в воздухе,
Когда я рухну на землю пушечным ядром с седьмого неба,
Просто пообещай, что не отпустишь меня…

Укрой меня своими крыльями.
Давай, укрой своими крыльями моё разбитое тело.

Чонин не романтик. И никогда им не был. Он не поет признание в любви и не просит у Кёнсу руку и сердце. Он просто поет о том, что чувствовал тогда, что чувствует сейчас. О том, как Кёнсу оказался его парашютом, хотя он не понимал этого до последнего момента.
Кёнсу совсем не идеальный: противный, вспыльчивый, иногда нерешительный, а иногда по-глупому лезет на рожон. Кёнсу почти не изменился за время их отношений и изменился одновременно.
Кёнсу может быть очень мягким и любящим, когда утром будит Чонина поцелуем в лоб и зовет пить чай. Когда приходит к Чонину просто чтобы натереть спину, когда переживает, и терпит выходки Чонина.
Кёнсу такой противоречивый, что аж внутренности выворачивает, но в то же время такой родной, что Чонин, наверное, питает к нему высокие чувства.
Потому что сказать слово «люблю» вслух Чонин вряд ли когда-нибудь сможет. Но он надеется, что Кёнсу и не надо.
Чонин смотрит сверху-вниз на своего парня и видит, как у того блестят глаза. Кёнсу улыбается какой-то особенной ласковой улыбкой, которую никогда не показывал. А Чонин улыбается в ответ, но не может сдвинуться. Они переглядываются несколько минут, пока тихий клуб снова не становится громким от галдежа посетителей, и Чонин спрыгивает со сцены.
Гитара позабыта, вместо нее — горячее тело. Кёнсу утыкается носом в грудь и крепко прижимается, словно за жизнь цепляется. Бурчит что-то. Но Чонин не может разобрать, потому что тычется носом в волосы, они у Кёнсу почему-то пахнут его, Чонина, одеколоном. И это вызывает такую слабость, что хочется уйти куда-то вместе далеко и не вернуться.

Но впереди у них шумное празднование и слишком много людей вокруг, поэтому Чонин подталкивает Кёнсу к барной стойке и сам идет следом, не отлипая.
О том, что он сделал на сцене, они не говорят. Только Кёнсу смотрит глазами преданного щенка и Чонин все боится, что что-то случится: то ли ему придется успокаивать плачущего Кёнсу, то ли Кёнсу грозного. Разумеется, слезы в этот вечер проливает только Бэкхён, которая немного переборщила с выпивкой и ловит ностальгию по тому, каким милым маленьким ребеночком был Кёнсу.
Расходятся они под утро. На радостях, пьяный Чондэ не закрывает клуб пока его самого Минсок не уводит в кровать. Кёнсу засыпает за барной стойкой и Чонин заботливо переносит его на диван, на котором раньше любил сидеть.
Ему тоже хочется спать, но он не может, потому что в голове какие-то шестеренки не становятся на место. Наконец, щелкают, и Чонин вылетает из клуба с двумя связками ключей в руках.

Когда Кёнсу просыпается — на ногах у него Кай, который уже совсем не легкий, и Монгу. Кёнсу ошалело хлопает глазами, а Чонин не может сдержать радости.
— Это моя вторая часть подарка, — сквозь смешки говорит он. — Точнее, подарка и для тебя, и для меня. Его зовут Монгу.
Монгу гавкает в ответ и виляет хвостиком, прыгает на спокойного, но удивленного Кая и пытается укусить за хвост.
Кёнсу, кажется, все еще не может понять, что происходит.
— Где же он жить будет…? — наконец, решается.
И Чонин очень пытается не ухмыляться, хотя в горле пересыхает.
— В нашей квартире? — не так Чонин планировал предложить жить вместе, но так, как надо, никогда не выходит. И Кёнсу снова хмурится, и выглядит встревоженным.
— Ты же не думаешь, что я требую от тебя? То есть, я могу еще подождать… Квартира — это не главное, главное — ты сам, поэтому, если не хочешь…
Чонин кладет руку на рот Кёнсу, прежде чем тот успевает наговорить еще глупостей.
— Нет, ты правильно сказал. Намного удобнее жить вдвоем. Поэтому в качестве залога нашей долгой жизни я купил Монгу, — Чонин немного сбивается, но сохраняет лицо. — Ты не рад?
Вместо ответа, Кёнсу хватает его за руку и тянет к себе — Чонину приходится согнуться в три погибели, но их поцелуй — самый чувственный и приятный за последнее время. Даже если от Кёнсу разит как от запойного бомжа.
Отстраняются они только потому, что Монгу становится скучно кусать Кая и он перекидывается на пальцы. Кёнсу вскрикивает, а затем начинает смеяться, приглаживая непослушного щенка. Чонин выпрямляется и внимательно смотрит. Смотрит на Кёнсу, ютящегося на маленьком диванчике. На то, как тот окружен собаками, и выглядит абсолютно счастливым.
Да, и Чонин тоже счастливый.

Не забудьте оставить свой отзыв: https://ficbook.net/readfic/3381377