Примечание к части. секреты раскрыты, осталось немного

секреты раскрыты, осталось немного

Ch31

Когда Чанель заканчивает обрабатывать ранки Кенсу, то просто ложится спать, не произнося ни слова. Ему хочется дернуть великана за рукав и еще много-много раз извиниться или хотя бы поговорить по душам, потому что Чанель вообще неплохой парень, если честно признаться себе. Но Кенсу ничего этого не делает, а просто уходит на свою кровать и забирается под одеяло с головой. Ему не спится, но слезы уже не идут. Поэтому он бездумно прижимает колени к груди и качается из стороны в сторону.
Кенсу понимает, что глупо ждать Чонина, потому что тот уже все сказал. Показал своими глазами. Но все равно прислушивается к каждому шороху, путая стук веточек о стекло с шагами у двери. Чонин ходит громко и неуклюже, Кенсу прекрасно понимает, что услышал бы того за много метров, но все равно накручивает себя. Не смыкает глаз, напрягает слух и ждет.
Чонин приходит только под утро. Чанель уже встал и собирает рюкзак, за стеной шумят Чондэ и Минсок, а Кенсу все так же сидит на кровати. Ему страшно заглянуть в комнату к старшим, поэтому он просто следит за широкой спиной Чанеля. Сна ни в одном глазу и, кажется, еще немного и у Кенсу начнет кружиться голова или появятся галлюцинации от того морального напряжения, которое он пережил за какие-то сутки. Чонин приходит, но ничего не говорит. Просто скидывает футболку и зубную пасту в свой рюкзак, берет футляр с гитарой и кивает Чанелю.
Кенсу следит за ним глазами преданной собаки, но не получает ответа. Впервые у него такие ощущения, словно в мире Чонина его нет. Но он не будет плакать, потому что сильные люди не плачут, и он собирается стать сильным. Кенсу встает с кровати, аккуратно застилает ее, застилает кровати Чонина и Чанеля, и собирается сам. У него вещей совсем мало, но он успел прикупить сувениры для Бэкхен, поэтому рюкзак немного тяжелит плечи. С другой стороны, он не несет музыкальную технику, как, например, страдает Чанель.
Ничего не говоря, Кенсу забирает рюкзак Чанеля к себе, слегка улыбаясь и утыкаясь взглядом в пол. Хоть так, но он должен отблагодарить великана. В коридоре их ждут Минсок, Чондэ и Чонин. Кенсу стыдно смотреть в глаза Чондэ, поэтому он переводит взгляд на Минсока, но тот только неловко отмахивается и отворачивается. Словно Кенсу какая-то надоедливая муха, словно ему тут и не рады. Желваки на лице Чондэ играют и это только подтверждает, насколько ему все-таки не рады.
Пытаясь собрать себя по частям, Кенсу натягивает кепку на глаза и молча кивает. Ему тяжело находиться рядом, находиться в этом отеле и вообще на Чеджу. Он не смотрит ни на кого, а только быстро выбегает из здания, запрыгивая в заказанное такси. Когда парни садятся следом, он уже утыкается лбом в стекло и зажмуривается.
Чанель болтает, старается разрядить обстановку, но не получается. Чонин увлеченно тычет в телефон, а Чондэ и Минсок просто молчат, предпочитая смотреть в окно. Эта поездка – самая длинная и тяжелая в жизни Кенсу, и когда они все выбираются, он готов целовать асфальт, на котором стоит.
Но впереди еще самолет и Кенсу только ежится, представляя, насколько неуютно будет там.
Они возвращаются в Сеул в полнейшей тишине.
Кенсу снова сидит с Чанелем и только это спасает. Чанель и в этот раз гладит его по руке и позволяет заснуть на своем плече, обволакивая доброй аурой. Он спит крепко, но беспокойно, потому что глупые кошмары и переживания лезут даже в сон. Кенсу просыпается только когда Чанель аккуратно щелкает его по носу, улыбаясь своей огромной светлой утешительной улыбкой.
- Спасибо, - говорит Кенсу, открыв только один глаз. Он не знает, сколько раз уже поблагодарил Чанеля, но собирается это делать пока не почувствует, что искупил все свои грехи перед великаном.
Когда они выходят из аэропорта, Кенсу обгоняет парней и становится, преграждая путь. Чонин отрывает взгляд от телефона, а Чондэ уже не выглядит таким рассерженным. Становится немного легче и Кенсу храбрится, мысленно подталкивая себя к одному очень важному поступку.
- Извините меня за все, - дрожащим голосом произносит он, и сгибается в поклоне на 90 градусов. Кенсу не видит лиц парней, и не хочет. Он не разгибается, а продолжает. – Благодарю вас за то, что вы взяли меня в группу, за то, что заботились обо мне и давали петь ваши песни. Вы не плохая группа, а замечательная. И хорошая. Просто я слишком мудак, чтобы признать это и сказать. И я искренне надеюсь, что у вас все будет хорошо, и вы меня когда-нибудь простите, - Кенсу жует губу, стараясь не звучать слишком жалостливо, - когда я это заслужу.
Он слишком трус, чтобы после этого посмотреть в глаза парням. Даже Чанелю, который делает шаги навстречу. Кенсу просто разворачивается и убегает в непонятном направлении. Когда дыхание заканчивается, он понимает, что отбежал уже достаточно далеко, за ним никто не бросился вдогонку. И что дальше делать он не знает.
Бэкхен, как и всегда, кажется самым нужным и надежным вариантом, но Кенсу не может, потому что не говорил ей ничего тоже. Наверняка, подруга поинтересуется, если не обидится, и Кенсу просто не сможет все объяснить. На сегодня ему не хватит сил.
Хочется верить, что Чанель успокоит ее, потому что Кенсу домой не собирается, как и встречаться с Бэкхен. Он смотрит на часы на телефоне и решает пойти к единственному человеку, которому может довериться, как бы смешно это не звучало.

Кабинет Исина находится на этаж выше студии, и Кенсу рад такому расположению, потому что увидеть Криса или Лухана, который мог вдруг вернуться из Чеджу раньше, ему не хочется. Обычно по утрам Исин занимается документацией, предпочитая работать одному и в тишине, и сегодня именно такой день.
- Извини, можно? – Кенсу неуверенно стучит в стеклянную дверь, мельком замечая свое отражение. Он выглядит чуть лучше бомжа в этой помятой одежде. О том, какое у него лицо, даже думать не хочется.
- Конечно! – Исин сразу же вскакивает из-за стола и приглашает Кенсу присесть на стул рядом. Он бы предпочел сидеть подальше от начальника, но у того привычка держать близких людей рядом. – Что-то случилось? Ты снова заболел?
Исин так внимательно сканирует лицо Кенсу, что становится смешно.
- Нет, просто прилетел с Чеджу.
- Ох, и как прошло?
Кенсу молчит и взвешивает. Он не знает с чего начать и к чему подвести. И зачем он вообще пришел именно к Исину? Он не влюблен, но все равно каким-то магическим образом его тянет к китайцу. И Кенсу понимает, что это неправильно. Очень неправильно. Потому что это – такой же обман; он обманывает Исина своим отношением.
В конце концов, хорошим лжецом Кенсу никогда не был.
- Я рассказал парням о том, что теперь работаю в студии. Разумеется, я не говорил, что это именно твоя студия и чьим голосом буду, я помню об условиях контракта… Но общую картину пояснил, и…
- И? – Исин протягивает руку и заставляет сесть на подлокотник кресла. Кенсу слушается, потому что рука у Исина горячая, а в глазах океан доброты, и он бы с радостью там утонул.
- На лице все написано, - Кенсу слабо улыбается и утыкается носом в плечо Исина, вдыхая приятный запах каких-то трав.
Пальцы Исина убирают челку с глаз, а потом слышится недовольный рык, и Кенсу съеживается, прижимаясь еще теснее и стараясь спрятать лицо.
- Я, конечно, понимаю, почему они были злыми, - тянет Исин, - но такого рукоприкладства все равно не понимаю. Кто это был? Чонин?
- Нет, - при мысли о том, что это мог быть Чонин, Кенсу настигает паника. Его мир бы рухнул. – Чондэ. Я не думал, что он так бурно отреагирует.
Исин молчит, почесывая Кенсу по голове и позволяя полулежать на себе.
- Полагаю, есть что-то, о чем мы не знаем. Лучше подождать, когда он успокоится и поговорить с ним или с другими парнями, вдруг они объяснят.
Руки у Исина волшебные и успокаивающие. Кенсу почти чувствует, как ему становится лучше, но отстраняться не планирует. Возможно, было бы лучше признаться Исину, что когда-то он думал влюбиться в него, но у Кенсу просто язык не поворачивается.
- Я уверен, все наладится. Потому что нельзя не любить тебя, Кенсу, - Исин улыбается и легонько его встряхивает, вызывая легкую улыбку на губах. – А если ты исправишься и будешь хорошим певцом, то утрешь им нос.
Кенсу трет пальцами уставшие глаза и отстраняется, наслаждаясь очаровательной ямочкой Чжан Исина.
- Спасибо, ты замечательный человек. Тому, кого ты любишь, повезет, - тихо роняет он, чувствуя, как краснеют щеки.
- О, но у меня уже есть такой человек.
Лухан когда-то говорил Кенсу не влюбляться в Исина, но он тогда отмахнулся. Возможно, Лухан имел на это свои причины. И теперь Кенсу понимает, какие: у Исина уже есть девушка, и как же хорошо, что он не признался в любви. Большего позора он бы не пережил.
Но Исин смеется, как озорной ребенок, и протягивает что-то Кенсу.
- Вот, смотри, - и показывает фотографию, на которой он и маленький ребенок.
Мальчишка прижимается к ноге Исина и смешно дует щечки. Кенсу думает, что милее ребенка в жизни не видел. А неловкая ямочка не щеке только наталкивает на мысль.
- У тебя есть жена?! И ребенок? – Кенсу говорит не очень вежливо, но он настолько охуел, что даже свалился на пол.
Исин кажется пристыженным, поэтому помогает встать и отряхнуть джинсы.
- Жены нет, но ребенок есть и он – самое дорогое в моей жизни. Просто я его никогда не привожу на работу, но Лухан и Крис знают, - Исин неловко улыбается и трет шею, смотря в пол.
А Кенсу все еще не может прийти в себя. Некрасиво спрашивать о жене, поэтому он подавляет в себе порывы и старается успокоиться, чтобы не выглядит настолько некрасиво охуевшим.
- Мальчик очарователен, - наконец, роняет Кенсу, сглатывая. – Очень на тебя похож. И ты просто обязан меня с ним познакомить!
На лице Исина расцветает гордая улыбка отца и Кенсу думает, что уже заочно влюблен в этого малыша. Вообще, он не очень жалует детей, они обычного его пугаются. Но ребенок Исина напоминает уменьшенную копию и это кажется до визга и писка очаровательным.
Кенсу остается у Исина еще на час, но время действительно пролетает быстро. Когда он уходит – на душе уже легче. Мысли в голове оживают и Кенсу понимает, что ему нужно столько всего сделать, что не хватит и всего времени на Земле. Он обязательно извинится перед Сехуном и загладит всю свою вину, извинится и перед Луханом. А потом, когда-нибудь, когда наберется храбрости – то извинится перед Минсоком и Чондэ. Но для этого ему надо стать чуточку сильнее и взрослее.

Кенсу собирается пойти к Чондэ и Минсоку, когда будет готов, но его снова никто не спрашивает.
У подъезда мнется Минсок, с пакетом в руках и красными ушами, что не удивительно. Потому что после Исина Кенсу прилично долго шатался по городу, стараясь отвлечься. И пролазил весь день, и уже вечер, и холодает.
В глазах Минсока неподдельная радость, и Кенсу только виновато вжимает голову в плечи.
- Извини, долго ждешь?
- Нет, извини за Чондэ? – в тон отвечает Минсок, и Кенсу улыбается.
Он пропускает старшего в квартиру, выхватывая пакет и мчась на кухню.
- Сейчас я поставлю чайник и принесу тебе плед, располагайся где хочешь.
- Я, пожалуй, тоже на кухне побуду.
Минсок садится за стол и прячет руки в карманы толстовки, а у Кенсу паника. Он заскакивает в комнату и быстро приносит плед, заботливо укрывая. Ужасно неловко и стыдно, и воспоминания о прошлом вечере лезут в голову…, но ледяная рука Минсока касается ладони Кенсу, и он замирает.
- Чондэ слишком зол? – сбивчиво мямлит Кенсу, не решаясь вырвать руку.
- Чондэ завтра будет жалеть о том, как поступил. Он уже в самолете подвывал мне, что слишком неэстетично тебя ударил, - успокаивает Минсок. – Но то, о чем я пришел поговорить, напрямую касается Чондэ, да. И меня. И Чонина. И тебя.
Кенсу хочется сказать, что он как-то слабо улавливает связь между, но не решается. Минсок явно что-то знает, чего ему, обычному смертному невдомек. Поэтому Кенсу только кивает, и ставит стул на против старшего, опасно близко, чтобы соприкасаться коленками.
- Я не понимаю, - наконец произносит Кенсу, потому что никто разговор не начинает, и они молчат уже вторую минуту. И это немного неловко.
- Чондэ очень расстроен, что ты так поступил с группой, потому что… он расстроен, что ты ее покидаешь? – Минсоку, кажется, тяжело сформулировать мысли. Он только хмурится, и выстреливает реплики раз в минуту. – То есть, не группу, а Чонина. Понимаешь, у него были на тебя планы.
- Это какие?
- Он видел в тебе того человека, который сможет привлечь Чонина к себе, который изменит Чонина и влюбит. Вытащит из скорлупы отступника. Но ты ушел и все планы Чондэ начали рассыпаться, как песочные замки.
Кенсу вертит головой, совсем не понимая, о чем толкует Минсок. Слова кажутся глупыми, еще глупее – поступки Чондэ, и Кенсу совсем не может найти для них мотивы. Да и что за глупые мысли? Кто он для Чонина? И как бы он ему помог?
- Звучит слишком…сложно? – Кенсу кривится, как от головной боли. – Чондэ немного странный, тебе не кажется? Просто с чего такие выводы? И почему его вообще так волнует судьба Чонина.
Минсок тяжело вздыхает и начинает массажировать виски.
- Это сложнее, чем я представлял, - еще раз вздыхает тот, но продолжает. – Ты таки нравишься Чонину, просто Чонин это еще не понял. Ты, к сожалению, тоже, поэтому этот вопрос я оставляю на вас. Вы слишком тупые и тугие для того, чтобы у вас что-то получилось. – Кенсу готов возмутиться и щелкнуть Минсока по коленке, но сдерживается, потому что, кажется, тот еще не закончил. – А Чондэ, он… старший брат Чонина, и это вполне естественно, что он заботится о своем младшем брате. Учитывая, что его комплекс младшего брата совсем не маленький.
Челюсть Кенсу отвисает, а в голове только: «Пиздец», но вслух он этого не произносит, потому что прозвучит слишком истерично.
- А ты откуда это знаешь? И почему они это скрывают?! – Кенсу таки звучит истерично, но его это мало останавливает.
- А кто вообще сказал, что скрывают? Ким Чонин и Ким Чондэ, оба практически живут в клубе, тесно общаются. Тебя никогда не удивляло, что Чондэ творит столько хрени, что будь на его месте любой другой человек, Чонин бы уже размазал его по полу.
- Ну, - Кенсу кивает, потому что какой-то смысл улавливает. Но все равно.
- Они даже не похожи!
- А со мной разве похожи?
- Ебать пиздец, - теперь говорит вслух Кенсу и даже не думает, держать это в мыслях. Творится какая-то невообразимая хрень, и от этого пухнет голова. Какой-то вечер открытия секретов, да еще таких, что можно и коньки отбросить. – Ебать, вы все трое братья. Окей, я понял, но я охуел. И нет, я не понял.
У Кенсу уже болят глаза, потому что он пялится на Минсока и не мигает, а тот только заливается смехом.
- Ты бы видел сейчас свое лицо, такое впечатление, что Иисус спустился на воду перед тобой.
- Почти.
- Но я всего лишь познакомил тебя частично с нашим семейным древом. Мы не похожи, потому что у нас одна мать, но разные отцы. Гены оторвались на нас, как могли. Но тут ничего не поделать, наша связь сильна, и мы до сих пор держимся вместе, как видишь.
Кенсу все еще шлепает губами, как рыба, которую выкинули на сушу. У него много вопросов и он не знает, с какого начать. Но Минсок отвечать на них настроенным не кажется, потому что хлопает по столу руками, привлекая к себе внимание.
- О тайнах нашей семьи мы поговорим позже, когда ты станешь адекватным. Возможно, тебе расскажу не я, а кто другой. Но прежде чем уйти и оставить тебя переваривать еще информацию. Я хотел бы докинуть последнюю каплю, - взгляд Минсока с игривого сменяется на серьезный, и Кенсу сразу же берет себя в руки. – Несмотря на то, что Чондэ считает, что его план теперь разрушен и Чонин так и останется монахом-отшельником до конца жизни, я считаю, что все наоборот сделалось к лучшему. Ты теперь лучше, Кенсу, и, если ты пойдешь гордо по выбранному тобой пути, Чонин потянется к тебе. Я в этом уверен. Я видел, с какой решительностью он защищал тебя и твое решение, и как старший брат, я все безошибочно понял. Где-то там глубоко в нашем суровом Нини хранится мягкое место, твое место, Кенсу. Так что вырасти, стань мужиком и надери задницу этому оболтусу, ок? Чондэ тебе замок построит, если Чонин когда-нибудь возьмет тебя на свидание.
Минсок смеется в кулак, но Кенсу - нет. Он хочет сказать, что совсем не верит, что у Чонина что-то к нему есть. Но хочет постараться, чтобы это «что-то» появилось. И если Минсок так говорит, то возможно, совсем чуть-чуть, возможно… у него есть шансы?
Кенсу не знает, что говорить. Поблагодарить? Сказать, что постарается? Он только неловко кивает и заливается стыдливым румянцем, обдумывая слова Минсока.
- Вижу, я совсем ввел тебя в коматоз, - решает за него старший, вставая из-за стола. – Там в пакете тортик и говядина, чтобы ты кушал и поправлялся, а то сломаешься, когда ноту брать будешь. Приходи к нам, не за своими вещами, а просто, чтобы спокойно обо всем поговорить. Чондэ, Чонин и я всегда в клубе, а с Чанелем у тебя и так есть связь. Не переживай, я уверен, что во всей это запутанной истории начинается новый виток, который принесет только приятные эмоции.

Минсок звучит слишком оптимистично, и Кенсу готов возразить, но тот уходит, не оборачиваясь. А Кенсу достает из пакета торт, вынимает из коробки, и начинает есть его ложкой, даже не разрезая.

Ch32

Рождество приходит неожиданно.
Кенсу настолько утонул в своих делах, что не замечает, как осень сменяется зимой, как наступают холода, улицы оживают, люди начинают хаотично готовиться к праздникам.
Проходит чуть больше месяца с того момента, как Кенсу ушел из группы, ушел из клуба и больше туда не вернулся. На самом деле там остались еще его вещи, и вещи Кая, которые не помешало бы забрать, но лучше купить новые, лишь бы и носа там не показывать.
Минсок пишет Кенсу каждую неделю, зазывая, но он только отмалчивается и отправляет безмолвные смайлики в ответ. В любом случае, что творится в клубе, он знает из первых уст и едва не раньше всех: несмотря на то, что группа была расформирована, Чанель тусит там постоянно. Зачем – непонятно, возможно, клуб для всех – больше, чем просто помещение. И для Кенсу. Для Кенсу тоже, клуб – нечто большее, потому что именно там он встретил Чонина, там познакомился с Минсоком и Чанелем и там вышел на сцену. Там открылись дороги в новый мир.
Но стоит только подумать о встрече с Чондэ или с Чонином, как коленки у Кенсу подкашиваются, храбрость исчезает и остается трусость, которая была с ним всегда.
Кенсу борется с трусостью. И он знает, что последним этапом изменения будет разговор с Чонином. Но не сейчас. Когда-нибудь потом. Прошел всего лишь месяц и этого ужасно мало.

Сейчас Кенсу напоминает подобие человека: он даже не уверен, узнает ли себя в зеркале. Не то чтобы он впал в депрессию, но у Кенсу абсолютно нет времени на себя. Две недели назад Лухан объявил, что они начинают официально готовиться к дебютному мини-альбому Сехуна и именно тогда начался ад.
Раньше Кенсу проводил в студии Лухана половину дня - максимум, теперь проводит весь день - минимум. Иногда и ночь. Иногда Кенсу даже спит в студии, и выходит оттуда только чтобы прогуляться с Каем.
Кенсу чувствует себя отвратительным хозяином, потому что у его щенка нет даже стабильного дома – он скорее, как путешествующий артист. Но оставлять Кая на Бэкхен он не может, как и дома самого, поэтому постоянно берет его всюду с собой. На самом деле, Лухан не против, а Крис, кажется, уже настолько прикипел к щенку, что как только устает, то забирает Кая к себе на колени и долго и нудно мнет его шерстку. В такие моменты Кенсу с Луханом прячутся за углом и делают фотографии без вспышки. Лухан говорит, что компромат надо собирать на кого угодно и когда угодно. В принципе, Кенсу не против. Ему даже интересно спросить о компромате на Исина.
Кай полнеет день ото дня, шерстка становится шелковой, характер успокаивается и теперь он даже знает несколько команд.
Кенсу же с каждым днем исчезает: у него впали щеки, а под глазами пролегли тени, толстовки стали висеть еще больше, а волосы напоминают лохматый парик. Единственное, за чем он следит – голос; лекарства и витамины, которые покупает ему Лухан, стоят как половина годовой зарплаты. На остальное же не хватает времени. От рамёна болит желудок, а готовить среди них никто не умеет. Иногда Бэкхен насильно затаскивает Кенсу в кафе Чанеля, только когда ей удается вырвать его из лап Лухана, и заставляет кушать.
Но Кенсу кажется, что желудок его уже отвык и ссохся. Все, что он может себе позволить – выпить супа, а потом сбежать. И это очень не нравится Чанелю, который всегда следит, чтобы Кенсу съел то, что принесли, а не выбросил. Еще больше это не нравится Бэкхен.

- У меня такое впечатление, что ты себя наказываешь, - бурчит Бэкхен, когда приходит рано утром. – Или строишь из себя мученика? Грехи вымаливаешь? Насколько я понимаю, по контракту Сехун должен быть худым, не ты.
Кенсу закатывает глаза и отталкивает руку Бэкхен. Подруга тычет в него огурцом, маяча им перед ртом, прям как мамочки делают маленьким детям.
- Не хочу я огурец, - бурчит он. – Ты только деньги тратишь. А огурцы сейчас дорогие!
- Ой, да брось. Чанель мне показал все места Сеула, где жрачка дешевле, - отмахивается Бэкхен, а Кенсу кривится, потому что подруга выражается грубее, чем он. – Ну же, Кенсу, съешь огурчик.
- Не буду, - твердо стоит он на своем.
- А ты представь, что это Чонин и его ну…
- Бэкхен!
Кенсу выхватывает огурец со скоростью звука, и еще быстрее его выбрасывает. Но уши уже горят, как и щеки. А руки немного дрожат. Кенсу не видел Чонина уже целый месяц и, честно говоря, немного соскучился. Или много. Не настолько, чтобы дрочить в душе – ему достаточно сублимировать в бесконечную работу, но настолько, что сердце начинает биться быстрее, а по телу пробегают мурашки.
- Ты же соскучился по нему, - ласково говорит Бэкхен, садясь рядом и начиная гладить по голове. – Почему не увидишься?
- Потому что нас ничего не связывает, - но Кенсу в эти слова не верит, потому что связывает. И будет связывать пока он не отпустит Чонина сам. Пока правда с ним не встретится, и они не поговорят обо всем на свете.
- Тебе нужно отдохнуть, - кажется, Бэкхен сдается, и на лице Кенсу появляется победоносная улыбка. – Не забудь хотя бы, что завтра Рождество и в такой день ты не должен быть один.
Завтра Рождество и Кенсу охуевает от такой новости. Лухан, конечно, говорил, что студия не работает два дня, но Кенсу был такой затраханный жизнью, что не понял причины. Он в зеркало смотрится раз в несколько дней, не то что на календарь в дальнем углу комнаты.
Рождество определенно не входит в его планы, впрочем, всегда есть лишний повод выспаться.
- В такой день я как раз хочу побыть один, - честно отвечает он.
- В такой день ты хочешь побыть со мной и с Чанелем, - смеется Бэкхен, - но не можешь, не в этот раз.
- Это почему же? – Кенсу страшно подумать, что на этот раз придумала подруга и каким боком это вылезет Чанелю.
- Мы на Рождество едем к родителям Чанеля, знакомиться, - Бэкхен замолкает, и Кенсу понимает, насколько все важно. Насколько она сейчас взволнованно держит его за руку и смотрит в пол немигающим взглядом.
Если Чанель знакомит Бэкхен со своими родителями, значит у них все серьезно, и Бэкхен не будет брошена через месяц-другой. На самом деле, где-то в глубине души Кенсу рад. И готов поддерживать пару, несмотря ни на что.
- Не переживай, - мягко произносит он, заправляя прядку русых волос за ушко. – Все будет хорошо. Ты ведь самое очаровательное создание на Земле. А если что-то не так – всегда можно дать им в глаз, тебя оправдают, отвечаю.
Бэкхен смеется так, что слезы текут по щекам, и Кенсу не может к ней не присоединиться.
- Ты просто прелесть, Кенсу, я определенно так и передам, если что. И, кстати, сегодня в клубе рождественская вечеринка. Сходи, поздравь мальчиков, ммм?
Кенсу кажется, что Бэкхен пытается его загипнотизировать, и он не собирается вестись. И никуда не пойдет. Ни за что.
- Нет, - цедит он, отворачиваясь.
- Кенсу.
- Нет.
- Чанель сказал, что они приготовили подарочки для Кая.
Даже это не кажется влиятельным аргументом, но Кай словно все чувствует. Запрыгивает на колени начинает радостно лаять.
- Возможно мне придется пойти, - сдается он, предчувствуя беду.

На самом деле беды никакой нет, потому что Чонин в клубе не находится. Кенсу понимает это как только переступает порог, как только смотрит в глаза своих бывших сотрудников и понимает, что никакого напряжения нет.
Все настолько радостно его приветствуют, насколько он не ожидал, и Кенсу, честно говоря, приятно. Он позволяет себе немного улыбаться и пожимать руки. А, пройдя через весь зал, в самом конце встречает Чондэ и Минсока, сидящих за столиком.
Минсок замечает Кенсу мгновенно, подскакивает, хватая за руку и усаживая рядом. Чондэ не встает и ничего не говорит, а только гипнотизирует взглядом столешницу, и Кенсу становится не по себе. Они так и не помирились и даже не поговорили. Возможно, он в этом виноват больше.
- С праздником вас, - наконец, откашливается Кенсу, улыбаясь. – Чтобы клуб был успешным, и вы не болели, - неловко добавляет и снова утыкается взглядом в точку на потолке.
- Спасибо, Кенсу! – Минсок зажимает его захватом борца и даже чмокает в щечку. Кенсу морщится и пытается убрать от себя нерадивого музыканта, но в итоге получается все наоборот.
Минсок прижимается еще ближе, еще чуть-чуть и кости затрещат, а Чондэ смотрит на это все глазами обиженного ребенка, и Кенсу задом чувствует, что что-то назревает.
- Эй! – Чондэ говорит так громко, что перекрикивает клубную музыку. – Я тоже хочу обниматься с Кенсу! Я даже еще не извинился перед ним!
Чондэ тянет свои руки, но Минсок отталкивает, и Кенсу понимает, что ему пришел конец. Он чувствует себя куклой, которую два ребенка перетягивают из стороны в сторону.
- Извини меня, ты не только с Кенсу обнимался, - ядовито тянет Минсок и Кенсу уже готов прорыть себе путь под землю. То, что Чондэ когда-то отсосал ему, никогда не сотрется из истории мира. – А еще ты дал ему по лицу и за это тебе полагается отдельная кара.
Чондэ играет роль побитого щенка и Кенсу сдается. На самом деле он тоже хочет поговорить с Чондэ и желательно без Минсока.
- Минсок-хен, - мягко начинает он, - можешь оставить нас на несколько минут?
Минсок уходит с улыбкой черта, что только лишний раз доказывает, насколько того трудно понять, а уж тем более обыграть. Порой Кенсу кажется, что так или иначе, но во всем будет прав именно Минсок.
Как только они остаются вдвоем, Чондэ максимально близко придвигается и закидывает руку на плечо Кенсу. Сразу становится неуютно, и слишком горячо, и тяжело дышать, а запах одеколона неприятно щекочет нос.
- Кенсу-я, - голос у Чондэ жалостливый-жалостливый, и Кенсу уверен, что он сейчас блеванет за диванчик. – Ты же понимаешь, что я не специально?!!
- Да, - насколько эмоционально говорит Чондэ, настолько спокойно отвечает Кенсу.
- Просто я был так расстроен и так переживал, что Чонину будет грустно и одиноко, и…
- И все это потому, что ты его брат, я понимаю, хен, правда. Тем более, я сам далеко не святоша.
У Чондэ жизнь в глазах пробегает, после слов Кенсу. И это смешно. И немного мило. Кенсу даже позволяет оставить руку у себя на плече.
- Ты откуда знаешь, что я его брат?
- Минсок рассказал? Что он – третий брат, тоже сказал.
- Вот мудак. Я сам хотел рассказать! – в голосе Чондэ столько обиды, что Кенсу начинает смеяться. Как так вышло, что Чондэ и Минсок – старшие братья, а ведут себя совсем как маленькие дети? Чонин на их фоне сама серьезность. И, возможно, именно поэтому Кенсу влюбился в него, а не в Чондэ или в Минсока.
- Прости его, - Кенсу аккуратно гладит Чондэ по спине и борется с остатками смеха. – И меня прости. Я постараюсь исправиться. И тебя больше не расстраивать.
- Обещаешь?
По спине ползет холодок и Кенсу сбивается с дыхания. У него ощущение, что его сейчас заманивают в ловушку, но бежать некуда.
- Обещаю.
- Честно-честно?
- Э…честно.
- Тогда вот тебе способ, как исправиться. И как меня порадовать! – Чондэ подхватывает Кенсу, словно он и не весит вовсе. – Иди к Чонину и поздравь его с наступающим Рождеством! И Кая прихвати! И покушать!
Когда Кенсу чувствовал, что его ждет пиздец, надо было верить ощущениям. А теперь он смотрит на Чондэ гигантскими глазами и не знает плакать ему или смеяться. Или идти сразу вешаться.
- А можно не…
- Кенсу, ты обещал. Давай, не будь трусишкой, а иди поздравь Чонина. Он будет рад.
- Прямо так и будет, - Кенсу, почему-то, глубоко сомневается.
- Да, даже если он тебя на хуй пошлет, то знай, это от большой любви.
Остается только закатить глаза, потому что Чондэ уже пишет адрес квартиры Чонина на салфетке. Минсок тоже рядом, радостно щебечет, что Чонин любит на ужин, а еще предлагает помочь с выбором подарка. У Кенсу кругом идет голова только от нахождения с этими двумя братцами. И он сбегает прежде чем они не придумали еще чего ебнутого.
Идти к Чонину не хочется. Но и хочется одновременно. Кому он врет?
- Просто возьму Кая, и Чонин проведет с ним всю ночь, а меня и не заметит, - решает Кенсу, заходя в супермаркет по пути домой.

В конечном итоге Кенсу покупает Чонину самые дорогие сигареты, которые были в супермаркете. Он пропустил мимо ушей все, что говорил Минсок, а сам лучше придумать не может. Не дарить же ему Чонину Кая? А сигареты обошлись ценой месячной зарплаты, но Кенсу, в принципе, от этого ни холодно, ни жарко – он практически не ест, а живет в студии, деньги тратить некуда.
Кай неспокойно ерзает в коробке, словно предчувствует куда они идут, а Кенсу стоит перед дверью и не решается нажать на кнопочку звонка. Через мгновение и он встретится с Чонином. И что дальше? Что говорить? Что делать? Возможно, дверь закроют прямо перед его носом, это будет вполне в духе Чонина. Вряд ли за месяц тот радикально поменялся.
На шее Кая ярка ленточка с рождественским рисунком, а сам щенок в коробке, на дне которой, под слоем бумаги, лежат сигареты. Кенсу думает, что тупее подарок еще ни разу в жизни не дарил, но смиряется. Он вообще, когда дело касается Чонина, еблан редкий.
Кенсу нажимает на кнопочку и задерживает дыхание. Возможно, Чонина нет дома или он посмотрит в глазок и не захочет открывать. Но дверь открывается быстрее, чем он успевает додумать или сделать шаг назад. Кенсу еще не зашел внутрь, а у него уже течет кровь из носа, заляпывая темный шарф, в то время, как Чонин матерится на весь подъезд.
В конечном итоге, шарф приказывает долго жить и Кенсу с безразличным взглядом выбрасывает его в мусорное ведро.
Чонин действительно впустил его в дом, очень быстро, оперативно принес аптечку и усадил за стол. У Кенсу даже мелькнула мысль, что Чонин испугался за него, но стоило только посмотреть на недовольное и хмурое лицо музыканта, как мысль эта сразу испарилась.
Кровь остановилась и сразу стало неловко. Кенсу не был готов к визиту к Чонину, но к такому началу он не готов еще больше.
- Нос цел? – Чонин садится на присядки и двумя пальцами берет за подбородок, подставляя лицо Кенсу под свет лампы. От такого внимательного и пристального взгляда ему трудно дышать и Кенсу зажмуривается. – Так цел? Дышать можешь? А говорить?
- Ум. Да, могу, все хорошо, - Кенсу напоминает себе рыбу или человека, который только научился говорить и может общаться на уровне «мама-папа». Но пальцы Чонина все еще на лице, горячие и жесткие, и у Кенсу сейчас шарики за ролики заедут, пусть только его касаются и дальше.
Прикосновение становится грубее и Чонин нависает над Кенсу, словно подавляя. Между бровей - складочка, а нос сморщенный.
- Ты выглядишь как труп, только страшнее. Словно ребенок, сбежавший из концлагеря, - пальцы Чонина поднимаются к щекам, а затем аккуратно очерчивают круги под глазами. – Жесть какая-то. И оно того стоило? Тебя там голодом морят? – Чонин говорит, как и обычно, грубо резко и пугающе, но губы Кенсу растягиваются в улыбке, потому что о нем волнуются. И волнуется Чонин. И он готов заурчать и прижаться к руке, как котенок.
Но Кенсу человек, а на кухне раздается лай, а затем шуршание. Чонин отходит от Кенсу и падает на колени, подхватывая Кая на руки.
- Малыш, ты давно меня не видел, да? – в глазах Чонина столько радости, а на лице такая красивая улыбка, что Кенсу хочет заплакать.
Именно сейчас он понимает, насколько скучал. Насколько ему не хватало Чонина – с колючим характером, прокуренной одеждой и недовольным лицом, и как он теперь рад банально просто находиться рядом.
Смотреть, как Кай запрыгивает на Чонина и вылизывает тому лицо. А Чонин совсем не брезгует, целует щенка в мокрый нос и не перестает чесать нежное брюшко.
Почему-то Кенсу чувствует себя лишним и становится немного обидно. Он не знает куда себя деть, поэтому идет в коридор за коробкой. Когда он возвращается – Чонин уже полностью лежит на полу, а Кай топчется маленькими лапками по животу, радостно виляя хвостиком.
- Я тут это…, - Кенсу стыдно прерывать идиллию, но он немного ревнует и хочет внимания к себе. – Подарок тебе на Рождество принес, вот.
Кенсу не уверен, что его услышат. Но Чонин снимает с себя Кая и встает, аккуратно забирая коробку. А затем, с любопытством маленького ребенка, достает из-под кучи бумажек сигареты. И улыбается.
Даже не так, как улыбается Каю. Не так, как улыбается Чондэ и Минсоку. А как-то по-особенному, с долей благодарности и ласки. И Кенсу готов ослепнуть от того, какой сейчас Чонин красивый.
- Спасибо, - спокойно произносит тот, продолжая улыбаться. – Мне еще никто не дарил сигареты, все почему-то уверены, что я обязан бросить. Но ты просто подарил то, что мне нравится. Это мило.
- Я, это…
Кенсу мямлит и теряется, пялясь куда-то в район ключиц Чонина, потому что в глаза посмотреть он не решится.
- Спасибо, Кенсу, ты меня слышишь? Посмотри на меня, - мягкий тон Чонина сменяется твердым и требовательным, и Кенсу слушается.
Губы Чонина в этот раз мягкие, вот только щетина жесткая и неприятно царапает щеку, но даже такого хватает, чтобы Кенсу настроил связь с космосом. Поцелуй Чонина в щечку – самое невинное, что у них было, но самое интимное и проникновенное одновременно. Боясь испортить момент, Кенсу не дышит и не двигается; прикосновение губ исчезает, но еще несколько мгновений Чонин стоит, уткнувшись носом в его щеку, легонько ее поглаживая и шумно выдыхая.
А потом Чонин хохочет.
- Это тебе за подарок и бонусом за то, как тогда ты красиво извинялся перед парнями. Я прямо тебя зауважал, - произносит Чонин, и Кенсу готов ему поверить. – Останетесь на ужин? Я еще не наигрался с Каем.
Кенсу хочет сказать, что останется хоть на всю жизнь, но, наверное, еще рано. Поэтому он просто кивает и смущенно улыбается.