Примечание к части. спасибо большое одному читателю, к-й серьезно относится к характеру и личности Кенсу

спасибо большое одному читателю, к-й серьезно относится к характеру и личности Кенсу. который написал мне и помог понять, насколько я напортачил

Ch29

Паника начинается снова, с удвоенной силой, за ночь перед вылетом.
Бэкхен сидит на диване Кенсу и медленно поедает чипсы, в то время как Кенсу - на полу с чемоданом, в котором еще пять минут назад заснул Кай, и зарывается пальцами в волосы, пытаясь сконцентрироваться. Он понятия не имеет, что брать с собой, потому что никогда не отправлялся в такие поездки. Если бы он ехал домой – взял бы с собой домашнюю потрепанную одежду и сувениры, но он едет на концерт, и они будут выступать, не значит ли это, что Кенсу должен взять какую-то крутую эффектную одежду? Словно она у него есть.
Паника настолько сильна, что он готов все бросить, залезть под диван и не выбираться, пока не наступит конец света, пока он не умрет от голода и не найдут его скелет. Единственное, что держит – Кай, потому что оставлять собаку на кого-либо ему жалко, да он и слишком любит щенка, чтобы его бросать.
Вздыхая, Кенсу протягивает руку и чешет спящую лохматую игрушку за ушком. Кай не открывает глаз, только урчит и слегка виляет хвостиком.
Кенсу не хочет с ним расставаться даже на день.
- Вот только слезу осталось пустить, - подмечает Бэкхен, которая уже открыла баночку йогурта. – Ты уезжаешь на два дня всего. Даже меньше, вам надо только переночевать там и утром уже отправитесь обратно. Кай и опомниться не успеет. Тем более, он привык, что ты вечно его спихиваешь кому-то.
- Ммм…
Становится обидно. В словах Бэкхен сквозят упрек и оскорбление, по крайней мере, именно это Кенсу вылавливает для себя. Разве он когда-то хоть раз намекал, что собака ему не нужна? Разве он хоть раз давал усомниться в том, что он безумно любит щенка? Он не всегда может уделять Каю внимание, но себе он уделяет внимание еще меньше.
- Я не это имела в виду, Кенсу, - Бэкхен понимает свою ошибку и ставит йогурт на тумбочку. – Просто я хотела сказать, что, возможно, только возможно, ты купил щенка в не очень подходящее время…
- Я купил щенка, потому что нуждался в ком-то, - цедит Кенсу, не отрывая взгляда от Кая и продолжая проводить нежно пальцами по шерстке. – Остро нуждался, и я не знаю, как мне теперь без него. Не заставляй меня плохо себя чувствовать, Бэкхен.
Подруга выглядит недовольной и Кенсу это ощущает. Она морщит носик и внимательно рассматривает Кенсу, возможно, ожидая от него какой-то более приятной реакции, но он хмурится и держится враждебно. Потому что волнуется, потому что обижен словами больше, чем хотелось бы. И Кенсу знает, как Бэкхен не любит, когда он ведет себя агрессивно.
- По-моему, это не моя прерогатива, - спокойно отвечает подруга, обнимая подушку и не пугаясь обиженного неприятного взгляда Кенсу. – Но с Каем все будет хорошо, так что лети на Чеджу и пой себе сколько влезет.
Напряжение ударяет в виски и Кенсу зажмуривается, выдыхая и отпуская напряжение. Мир восстановлен.
- Я не знаю, что надевать, - спокойно отвечает он, не открывая глаз.
С грацией кошки Бэкхен встает и подходит к раздолбанному шкафу Кенсу. В этой черной дыре она ориентируется явно лучше него самого и через несколько мгновений выуживает черные джинсы, потертые на коленях и черную рубашку с белой полосой на воротнике.
- Это будет идеально, сейчас только на коленях джинсы аккуратненько порежем, - как настоящий профессионал заключает Бэкхен. – И да, можешь совсем чуть подвести глаза. Под эту рубашку должно быть идеально.
- Спасибо, - Кенсу никогда не мог долго злиться на Бэкхен, его взгляд смягчается, а на губах появляется улыбка. Он достает спящего Кая из чемодана и убирает шерсть. – Значит это? Хорошо. Привезти тебе сувениры? Может, ты все-таки сможешь с нами поехать?...
Кенсу понимает, что она не сможет, и просить – слишком эгоистично, потому что это стоит денег и рабочего дня Бэкхен, но все равно не может не попытаться. Ему будет страшно там на Чеджу.
Бэкхен вздыхает и садится рядом с Кенсу, облокачиваясь на него.
- Ты же знаешь, что не смогу. Тем более, я буду заботиться о твоем парне! – она аккуратно забирает Кая себе на колени. – Кроме того, за тобой будет наблюдать Чанель, я поручила ему! Он будет докладывать мне о каждом твоем шаге, потому что твоя тощая задница только и делает, что влипает в какие-то ситуации, а потом страдает.
Сдержать смешок тяжело, и Кенсу не сдерживается. Он хохочет, прижимая Бэкхен к себе ближе и поглаживая по голове. Волосы у Бэкхен мягкие-мягкие и пахнут пшеницей – Кенсу обожает утыкаться носом в них и вдыхать приятный аромат.
- Нет уж, лучше я тогда сам. А то Чанель твой такой болтливый! Я даже не знаю, у кого из вас язык длиннее.
- Наверное, у него, потому что он такие вещи может….
На последних словах Кенсу начинает плеваться и вскакивает, стараясь вселить хоть капельку стыда в бессовестную пошлую подругу. Бэкхен хохочет до слез, и показывает Кенсу язык, вызывая еще большее возмущение. Он много раз просил ее не посвящать в подробности ее интимной жизни, но нет, Бэкхен считает, что делиться с другом должна всем. А Кенсу страшно представлять Чанеля рядом с подругой – он готов пойти, обнять унитаз и блевать долго и нудно. Потому что Бэкхен – подруга, а не девушка. Это совсем вещи разные и они не соотносятся.
Когда чемодан собран, а будильник показывает предательские «5 часов до подъема», Бэкхен начинает выдвигаться домой, не забыв прихватить Кая и его принадлежности. Они могли бы оставить его в квартире Кенсу, но тогда щенку будет страшнее, чем с Бэкхен, хоть и в чужом доме.
На пороге Бэкхен останавливается и обнимает Кенсу.
- Постарайтесь там, - шепотом произносит она, доверительно, интимно. – У тебя прекрасный голос, вы будете там самыми лучшими, я уверена, - заканчивает подруга и целует чуть ниже уха.
Кенсу знает, что Бэкхен говорит это только, чтобы утешить, но с благодарностью принимает. Он нуждается, и подруга это прекрасно знает. Именно поэтому, она – самая лучшая и незаменимая.
Спать осталось совсем мало и Кенсу не может заснуть. Чонин убьет его завтра, уже сегодня, за помятое состояние, но, если он поспит в самолете и не будет сильно нервничать, возможно, все будет хорошо.

Они встречаются в аэропорту. Кенсу почти теряется в огромном океане людей, у него начинается паника, но огромная рука Чанеля вовремя хватает его за капюшон безразмерной толстовки и притягивает к себе.
- Ну что, волнуешься? – Чанель слишком счастливый и слишком бодрый. – Я тоже, - не дожидаясь ответа смеется он. – Но все будет круто, потому что мы охуенные.
Кенсу неуверенно кивает и что-то мямлит в ответ, потому что он вполне сомневается в их охуенности, но кто он, чтобы спорить с Чанелем. Но то, что великан рядом, на самом деле успокаивает. Чанель имеет волшебную способность напоминать собой стену и именно за этой стеной прячется Кенсу, когда идет близко-близко к Чанелю, пока тот прокладывает путь к терминалу.
Рядом с Чонином стоят Минсок и Чондэ. И если члены группы – это вполне ожидаемо, то никак не Чондэ, сияющий словно светофор. У него кафе и клуб, и кто за ними будет смотреть?
- У меня есть и заместители, - вместо приветствия отвечает Чондэ, замечая по глазам Кенсу, насколько он удивлен. – Я просто не мог пропустить выступление моих деток, должен же вас кто-то поддерживать!
Чондэ кажется готовым наброситься на Кенсу с объятиями, но между ними сонный и недовольный Чонин и Чанель, все еще стоящий перед Кенсу.
- Давайте выдвигаться, а то еще опоздаем, - разряжает обстановку Минсок. – Все готовы? Все всё взяли? Чондэ и я сидим рядом, Чанель с Кенсу, а Чонин один, мы вроде так делились?
Кенсу кивает и понимает, что вполне рад такому делению, шансы поспать в самолете высоки, как и отсутствие контакта с надоедливым бывшим начальником и неудавшейся влюбленностью.
Когда самолет отрывается от земли, Кенсу выдыхает и закрывает глаза, цепляясь руками в коленки и стараясь успокоиться. Внезапно рука Чанеля оказывается на его руке, а затем поднимается и взъерошивает волосы.
- Поспи, - спокойно говорит Чанель, подставляя свое плечо. – Я обещал Бэкхен о тебе позаботиться и обещание выполню.
Действительно ли это из-за Бэкхен или просто Чанель хороший заботливый человек – Кенсу не знает, но принимает предложение, укладывает голову на плечо Чанелю, сжимается и закрывает глаза, стараясь заснуть.
Ему снится бьющееся сердце в темноте. Чье оно – непонятно, но звуки отдаются глухо и как-то одиноко. Пустота съедает его ежесекундно и когда от сердца ничего не остается, Кенсу просыпается. Открывает глаза и видит Чанеля, повернутого к нему и придремавшего, устроив свою голову на голове Кенсу.
Почему-то, Кенсу улыбается и засыпает снова.

Кенсу никогда не думал, что будет столько людей.
Огромная сцена на холме и огромное количество рядов сидений напротив, а прямо перед сценой – фанзона. Когда они прибывают, людей только половина, если не меньше. Солнце ярко светит и печет нежную кожу, ветер задувает пыль в глаза, а птицы летают над головой. Кенсу смотрит и думает, что, когда все места будут заняты – толпа будет безумной. Кто бы мог подумать, что жалкий аматорский концерт привлечет столько внимания.
Прежде всего им надо подтвердить свое прибытие и получить номер. Всем этим занимается Чонин, в то время как девушка из стаффа проводит Кенсу и остальных парней в их палатку, на входе которой висит табличка с названием их группы.
Через несколько мгновений приходит Чонин, еще злее и рассерженнее обычного. Кенсу сразу затихает и пытается забиться в уголок, Чанель его поддерживает, и только Минсок с Чондэ не выглядят напуганными.
- Эти кретины перенесли нас! Мы должны были быть шестнадцатыми, а теперь девятые. Почти в половину, мать его!
Чонин носится по палатке и едва не извергает пламя. А Кенсу, в принципе, не очень удивлен. Когда им вообще везло?
- Ну, выхода-то нет, - говорит Минсок. – Как у них с аппаратурой?
- Отменная, звук заебись, - Чонин, наконец, начинает спускать пар. – Они предоставляют либо ее, либо мы можем использовать нашу. Что думаете?
- Я думаю, мы с их справимся. Все равно нашу придется настраивать, не думаю, что нам дадут время. С организацией тут явно проблемы…, - Минсок тоже не выглядит довольным, хмурится и нервно дергает край футболки. И Кенсу становится стыдно.
- Простите, - совсем тихо подает он голос из своего уголка.
Внезапно все взгляды приковываются к нему.
- За что? – Чанель подходит первым и садится рядом, смотря своими внимательными заботливыми глазами.
- Ну, это я ругался и хотел, чтобы хоть где-то участвовали…, - Кенсу потупляет взгляд и пытается сделать что-то с руками, у которых, как на зло, нет занятия. – Вот мы и участвуем, а в итоге столько проблем и столько трат…
Чанель смеется и снова ерошит Кенсу волосы.
- Решение выступать было общим. Тем более, это нам нужно, а еще интересно. Не настолько ты тут решающая персона, чтобы мы все делали из-за тебя.
Кенсу даже не обижается на слова Чанеля, хотя, возможно, они должны были его где-то задеть. Он только переводит взгляд на Чонина и получает одобрительный кивок, что - правда, все, что сказал Чанель – это правда. И переживать не стоит.
- Хорошо, - тихо произносит он. – Тогда нам стоит начать переодеваться?
- Конечно! Я буду вам помогать, птички мои! Сейчас всех одену, всех причешу! – Чондэ такой счастливый и энергичный, что становится страшно не только Кенсу. Даже Чанель делает несколько шагов назад, а Минсок с Чонином хмурятся.
- Мы, пожалуй, как-то сами, да? Все же взяли с собой одежду? – цедит Чонин, доставая кучу вещей из сумки. Вещи скорее были закинуты туда, чем аккуратно сложены, и выглядят теперь не очень красиво.
Кенсу успевает только снять штаны, когда в палатку входят посторонние люди. Женщина с бейджиком стаффа на груди и красивой фигурой, на которой официальный костюм смотрится как на модели. У нее обворожительная улыбка и лисьи глаза. За ней – мужчина, высокий, статный, красивый. И в таком же идеально лежащем костюме, только рубашка расстегнута на несколько пуговиц. Кенсу замирает при виде лица мужчины, его глаз и улыбки. Ее он помнит даже спустя столько лет.
- Извините за вторжение, - напевает женщина. – Мы представляем организаторов фестиваля и следим, чтобы участники были всем довольны.
- Мы уже недовольны, - бурчит Чонин, но все же резкости себе не позволяет. – Наше выступление перенесли. Это, знаете ли, не очень приятно.
Женщина хмурится и кланяется, мужчина за ней – смотрит на Чонина чуть раздраженным взглядом, но скрывает это за улыбкой.
- Многие группы не смогли вовремя прибыть, и мы вынуждены были перетасовать порядок. Приносим наши глубочайшие извинения и благодарим, что вы были такими пунктуальными. В качестве извинения мы обеспечим вам ланч. И еще раз извините.
Кенсу видит по глазам, что Чонин такой же недовольный, но не ругается, а только легонько кивает головой в ответ и выходит из палатки, чтобы закурить.
- Все хорошо, - отвечает за лидера Минсок. – Просто мы немного устали. Благодарим за вашу заботу. Я – Минсок. Вот Чанель, а паренек в углу – Кенсу. Рады с вами познакомиться, - кланяется низко клавишник. За ним – Чанель, а Кенсу стоит, прикрывая ноги штанами, и не может поклониться, потому что смотрит в глаза мужчины. Потому что дыхания не хватает и в горле пересохло.
- Это мой муж, - снова начинает болтать женщина. – Мы работаем вместе.
- Я – Чо Инсон, если вам что-то понадобится – всегда к вашим услугам.
- Спасибо! – Чондэ пожимает руку мужчине. – Можем мы узнать тогда ваш номер телефона?
- Конечно.
Кенсу все же натягивает на себя штаны, когда все заняты обменами номеров. Женщина куда-то убегает, а вот мужчина остается. Даже когда Чондэ отходит, даже когда Чанель и Минсок тоже начинают заниматься своими делами.
- С вами все в порядке? – Кенсу прикусывает язык, когда мужчина подходит к нему. Когда протягивает бутылку с водой и вежливо улыбается.
Он только вырывает бутылку из рук и молчит, кивая.
- Он всегда такой тихий и бледный, не обращайте внимания, - вклинивается Чондэ, и Кенсу ему благодарен.
- Вы не дали мне своего телефонного номера, - не отстает тот, и Кенсу куксится еще больше, потому что Чанель, Минсок и Чондэ следят за ним, за тем, как он краснеет, а затем зеленеет.
- Не вижу надобности, - бубнит Кенсу, но получает только улыбку.
- О, вы не представляете, сколько чрезвычайных ситуаций происходит на таких фестах, у меня есть даже номера бабушек некоторых родителей.
Кенсу молчит и смотрит в пол, он не решается снимать толстовку, поэтому просто стоит, не двигаясь. Все решает Чанель, который заботливо хлопает по плечу.
- Я дам вам его номер, а то наш Кенсу стеснительный, - смеется тот и забивает номер в телефон мужчины.
- Я знаю, - улыбается мужчина, игнорируя удивленный взгляд Чанеля. - Заметил.
Вскоре Чо Инсон уходит, оставляя после себя неловкую атмосферу. Когда Чанель молчит и только пытается рассмотреть хоть что-то в бесцветном лице Кенсу. Потому что тот и правда знает, насколько Кенсу может быть стеснительным. Чо Инсон проверил это на своей шкуре еще много лет назад, когда был его первой влюбленностью.

Стоя на сцене, видя перед собой тысячи зрителей и голубое бесконечное небо, Кенсу не чувствует себя. Его тело не двигается, глаза не могут сфокусироваться, звуки не рождаются и сердце не бьется. У Кенсу паника, ступор, шок и как еще называется такое состояние. Он слышит, как за спиной парни пытаются за пару минут привыкнуть к инструментам, как Чонин орет проверить микрофон. Кенсу слышит, но не может сдвинуться.
Страх сковывает его словно смирительная рубашка, Кенсу молчит и продолжает всматриваться в людей у сцены. У самой сцены что-то кричит Инсон, рядом его жена, и взгляд раненной птицей мечется, ища другое место для обзора.
В фанзоне, в самом первом ряду стоит Лухан с каким-то глупым шариком с эмблемой феста. Лухан улыбается и радостно им размахивает, приковывая внимание к себе.
Кенсу отмирает. Потому что Лухан стоит перед ним. Его учитель. Его друг и человек, который был против его выступления здесь. Но именно он и прилетел сюда, не предупредив, потратив деньги и пожертвовав расписанием. Улыбается и размахивает дурацким шариком.
И Кенсу понимает, что не может упасть лицом в грязь, потому что его учитель, тот, кто сделал его голос таким, каков он есть, стоит перед ним и хочет услышать все, чего достиг Кенсу.
Он проверяет микрофон, улыбается и кланяется зрителям, делает глубокий вдох и начинает.
На открытии, где играет только Минсок, а Кенсу поет, зал молчит, и он не может понять, хорошо это или плохо. Но в глазах учителя искрится удовлетворение, а на лице улыбка и Кенсу продолжает. Только его голос и больше ничего. Он наслаждается собой, боготворит себя в этот момент и вкладывает в голос всю свою душу.
Когда они с Минсоком заканчивают, зал взрывается аплодисментами. Чанель выкрикивает что-то нечленораздельное, но забористое, и парни вступают, сменяя плавную мелодию тяжелой. Шум толпы подхватывает их песню уже после первого куплета, подпевая так громко, что и стараться не надо. И так это приятно, что Кенсу улыбается, как маленький ребенок, покрепче перехватывает микрофон, облизывает губы и не поворачивается, но чувствует, что парни сейчас такие же, как и он – на пике своих возможностей, возбуждены, так же, как и он.

Трудно прийти в себя. Концерт заканчивается, и они все дружно приползают в отель. Минсок и Чондэ занимают вместе одну комнату, в то время как Кенсу, Чанель и Чонин ютятся втроем. Чонин сразу же куда-то уходит, Чанель закрывается в ванной, а Кенсу ложится на кровать.
И только в отеле его попускает. Кенсу понимает, что они выступали на сцене перед многотысячным залом несколько часов назад, а затем сидели в специальной зоне для участников и слушали других. Все то время Кенсу был словно в тумане – ни с кем не разговаривал и даже не вставал. Не то чтобы он так уж слушал другие группы, просто находился в прострации и даже забыл о Лухане.
Но вот сейчас, лежа на кровати и смотря в потолок, Кенсу вспоминает своего учителя, вспоминает внимательный взгляд Инсона и как яро тот хлопал в ладоши. Недолго думая, Кенсу достает телефон и отправляет сообщение Лухану: «Спасибо большое, что приехал».
Возможно, стоит пойти погулять с учителем? Позвать его в номер? Наверное, Лухану скучно и одиноко.
Все переживания Кенсу рассеиваются, когда приходит сообщение: «Всегда пожалуйста, вы их всех сделали!». Кенсу смеется и закрывает гласа, но телефон снова сигналит, оповещая о второй части сообщения: «…а теперь не отвлекай меня, я занят тем, что нализываюсь дорогим виски у друга, который меня приютил». Можно было бы попроситься к ним, думает Кенсу. Но он слишком устал и все, о чем может думать – душ, а затем сон. На самом деле, ему бы хотелось провести на Чеджу хотя бы день, но все в группе – люди занятые и вряд ли захотят. Уж не говоря о деньгах, которые они тратят на отель.
Когда приходит третье сообщение, Кенсу цокает языком и готовится давиться смехом. Но телефон высвечивает неизвестный номер и веселье испаряется.

Они договариваются встретиться через полчаса во внутреннем дворике отеля. Кенсу думать боится, откуда Инсон знает, в каком отеле они остановились, но полагает, что это вполне в возможностях одного из организаторов.
Когда он выскальзывает из комнаты – брякнув что-то невразумительное Чанелю – тот уже сидит на лавочке за кустами роз, с георгином в руках.
Кенсу не может сдержать удивления, когда Инсон протягивает этот цветок ему и улыбается.
- Никогда не знал, что ты так красиво поешь.
И с этого все начинается. Кенсу чувствует, как где-то там внутри маленький огонек снова вспыхивает. Он не влюблен больше в Инсона и отпустил того еще несколько лет назад, но те трепетные чувства, которые он испытывал с ним снова возвращаются и снова приятны. Чувства защищенности и тепла, которые Кенсу не получал уже так давно.
На самом деле он слегка напряжен, когда сидит напротив Инсона. Он аккуратно поглаживает пальцем тонкий стебелек, не решаясь прикоснуться к лепесткам.
- Спасибо, что не выказал, что мы знакомы, - наконец, говорит он, а Инсон начинает смеяться.
- Нет, как ты это представляешь? Я бы поприветствовал тебя, а потом бы объяснял жене, что, дорогая моя, я тут со школьником много лет назад встречался. Но ты не подумай, твой муж не педофил и не гей. Был когда-то би, но сейчас женился и остепенился. Нет, ты это представляешь?
Инсон смеется, закидывая руку на плечо Кенсу, и он поддается этому смеху.
- Действительно, было бы весьма неловко. Не говоря уже о том, что парни бы меня с говном сожрали и выпытали бы все под страхом смертной казни.
- Судя по ним, они действительно такое могут.
Кенсу окончательно расслабляется, потому что Инсон теплый и надежный, а Кенсу устал и уже давно не скрывает истинного себя перед этим человеком.
- Мне этого не хватало, - честно, тихо-тихо, признается Кенсу.
- Ты всегда мог найти меня.
- Не мог, и ты это знаешь, - Кенсу утыкается носом в плечо и закрывает глаза. Инсон больше не пахнет одеколоном, зато пахнет дорогими сигариллами. Вишневыми. Но почему-то запах дешевого табака Чонина ему приятнее.
- Кто-то снова любит страдать, - Инсон нежно гладит Кенсу по волосам и наклоняется, прошептав на ушко. – Расскажи мне все.
И Кенсу рассказывает все. Как работал в кафе, как однажды спустился в подвал и встретил там того, кого лучше бы никогда не встречал. Как влюбился и стал петь в группе. Он не утаивает все свои поступки и глупые решения, не умалчивает даже о Исине. Кенсу рассказывает о том, что продал свой голос и свою свободу, хотя подписал контракт о неразглашении. Но мысль о том, что Инсон может проболтаться, даже не посещает его. Их отношения – тайна, как и все, что они говорят друг другу. Когда он заканчивает, то замирает, ожидая приговора.
- Кенсу-я, Кенсу-я, - Инсон тяжело вздыхает, и становится страшно. – И когда ты собираешься сказать группе, что ты продал свой голос айдолу?
- Никогда.
- Что?
Кенсу смущается и отстраняется от Инсона, стараясь найти в себе храбрость посмотреть тому в глаза.
- Ну, насколько смогу держать это в секрете…
- Это отвратительно.
Сердце замирает и Кенсу давится слюной.
- Что?
- Твои действия отвратительны, - выдыхает Инсон, устало массажируя виски. – Тебе не кажется, что ты поступаешь очень безответственно по отношению к группе? Что ты рискуешь вашей общей карьерой, а они даже не знают об этом? Кто возьмет на себя ответственность?
- Им и не надо знать…
- Конечно, ты не возьмешь. Ты не взял на себя ответственность в ситуации с концертом. Кого ты там попросил, того айдола-мальчишку? У него было больше храбрости и ответственности. И сейчас ты снова надеешься, что будет кто-то, кто защитит тебя, бросится на баррикады и сделает все за тебя?
- Нет, просто…
- Просто ты всегда таким был. Даже когда мы встречались. Ты хотел быть со мной, но не хотел нести ответственность за свое решение и разорвал наши отношения, как только стало опасно. Не поинтересовавшись, что я думаю по этому поводу. Я не говорю, что то, что мы делали – было правильно. Но ты поступил трусливо и недостойно. И сейчас ты совсем не изменился. Ты повзрослел, но не изменился.
- Я все такой же урод, да? – у Кенсу дрожит голос и слезятся глаза, но он продолжает смотреть на Инсона, надеясь непонятно на что.
- Отнюдь. Таких людей, которые не несут ни за что ответственность, которые нерешительные и трусливые, их ведь большая часть мира. Таких полно. Вот только, Кенсу, я верю, что ты особенный. Ты мог бы быть чудесным, появись в тебе хоть капелька храбрости, капелька той решимости, которая покоится на дне. Ты честный, ты добрый и заботливый, но ты настолько пассивный, что в тебе не остается ничего хорошего, все оно под слоем трусости и нерешительности. Вокруг тебя замечательные люди, заботливые добрые и отчаянные, но ты не отплачиваешь им, и меня это расстраивает. Пора взрослеть, Кенсу-я.

Инсон уходит через несколько минут. Он целует на прощание в лоб и приобнимает.
- Позвони обязательно, если станешь хорошим человеком, - говорит напоследок.
Вот только Кенсу думает, что не позвонит, потому что он не сможет стать хорошим человеком. Потому что все, что сказал Инсон – полная правда, и Кенсу честно не может понять, почему люди вокруг него продолжают так хорошо к нему относиться. Он сам себя бы возненавидел. Если бы мог.
Но после слов Инсона в нем что-то сломалось. Хрустнуло, треснуло и сломалось. А вместо понимания теперь пустота. И нет мыслей, нет желаний, как и вариантов выхода.