Примечание к части. прости меня, Анечка, я снова пишу непродуктивные главы тт

прости меня, Анечка, я снова пишу непродуктивные главы тт

Ch28

Сехун приезжает рано утром и долго и нудно сигналит под окнами. Кенсу только встал и все, что успел сделать, это почистить зубы. Но никак не причесаться, хотя бы выпить стакан воды и, уж тем более, Кая он еще не выгулял. Гениальная мысль посещает сонную голову и Кенсу распахивает настежь окна и машет Сехуну что есть силы.
Через минуту Сехун звонит в дверь и Кенсу не может скрыть гаденькой улыбочки: он отомстит за всю сделанную вчера гадость сполна. Как только дверь открывается, Кенсу не пропускает Сехуна внутрь, а вручает ему в руки поводок с Каем и сладенько улыбается.
- Кай любит гулять не меньше 15 минут! Побегайте там!
Впервые на лице Сехуна паника, банальный детский страх и Кенсу действительно смешно, он не думал, что ответственность за щенка и выгул могут быть такими страшными вещами. Видимо, у Сехуна никогда не было домашнего животного.
Но почему-то он совсем не переживает о Кае, а спокойно занимается своими привычными делами. Сегодня у него тяжелый день: ему предстоит серьезный разговор с Луханом, а после этого репетиция. И, честно говоря, Кенсу понятия не имеет, как это все пережить.
Ему страшно, как среагирует Лухан, как и страшно попросить у него прощения за свою эмоциональность. Но Исин, кажется, на его стороне. Как и Сехун, и Кенсу совсем немного легче.
Когда он выбегает на улицу, то находит Сехуна в кустах. Несчастный согнулся в три погибели и весь в листве, стоит на коленях и куда-то ползет.
- С тобой все в порядке? – Кенсу неловко откашливается, не зная, что ему делать.
- Да, только вот Кай не очень меня слушает. Он залез куда-то туда, вглубь, и я не могу его вытащить.
С каждой минутой Кенсу все веселее и веселее, впервые Кай кого-то настолько не любит, и он, на самом деле, удивлен таким новостям. Он думал, что щенок его терпит любого, с кем Кенсу общается.
- Ты смотри, какой проказник, - смеется в кулак Кенсу, но предпринимать ничего не собирается.
- Хен! Позови его, хен!! – Сехун совсем расклеивается и паникует, и только тогда Кенсу становится стыдно.
Он помогает Сехуну встать с колен, сам наклоняется к кустам и протягивает руку. Через мгновение, Кай высовывает мордочку, а затем полностью выползает и начинает вылизывать ладонь.
- Мой хороший, Чонин тебя совсем разбаловал. Или натравил на Сехуна? – Кенсу чешет щенка за ушками, а затем и по спине, вызывая у того приятное урчание.
- Это все Чонин, я уверен, только он мог совершить такую подлость, - Сехун напоминает уязвленного ребенка, что голосом, что выражением лица. Со скрещенными на груди руками и надутыми губами, он совсем не выглядит как будущий айдол, и Кенсу понимает, что такой Сехун ему нравится. С таким Сехуном он, возможно, даже сможет общаться.

Несмотря на раннее время, в студии кипит жизнь и это немного успокаивает Кенсу. Если бы людей было мало, Лухан устроил бы более громкий скандал. На самом деле он не знает, способен ли на такое учитель, но предпочитает ожидать худшего. И Лухан его на самом деле пугает порой.
Они находят учителя там, где и обычно, в студии звукозаписи. За пультом уже сидит Крис, а на диване медленно потягивает кофе Исин. Последнего Кенсу встретить совсем не ожидал, поэтому замирает на пороге и не может сдвинуться дальше.
- Кенсу? И Сехун? – чашечка в руках Исина опрокидывается прямо на светлые джинсовые штаны. Кенсу мгновенно оказывается рядом и присаживается, доставая из рюкзака бумажные салфетки.
- Вот, возьми, промокни. Но лучше, конечно, пойти переодеться.
Трогать такую зону у Исина было бы слишком невежливо, поэтому Кенсу только протягивает новую салфетку и выбрасывает старую, совершенно не обращая внимания на удивленные взгляды Сехуна, Лухана и Криса.
- Думаю, достаточно, спасибо, Кенсу, - Исин подает руку и помогает встать и только тогда Кенсу замечает, что все это время был центром внимания всей студии. Краска отходит от лица, как и воздух выбивается из легких. Но уже через мгновение уши начинают гореть, а щеки покалывать.
Положение спасает Сехун.
- Лухан, - начинает тот, никак не выказывая уважения, - мы с Кенсу пришли поговорить на серьезную тему.
Атмосфера меняется за считанные секунды, веселье сменяется напряжением и Кенсу не знает, что хуже. Игривые искорки исчезают в глазах Лухана, черты лица заостряются, а на лбу пролегает морщинка.
- Это на какую же? – не сводя взгляда с Сехуна, учитель садится на край дивана.
- Как главное лицо во всем нашем… деле. - Сехуну не надо намекать дважды. Кенсу вскакивает с дивана и становится рядом с ним, близко-близко, чтобы чувствовать запах дорого одеколона и, если что, спрятаться за широкой спиной. Смотреть в глаза Лухану ему страшно. – Я пришел сказать, что не имею ничего против того, чтобы Кенсу пел в группе на фесте.
- Надо же как, - в голосе Лухана сквозит ядом, и Кенсу замирает, нервно хватаясь за рукав Сехуна. – Это вы так быстро спелись? Или мне позвонить твоему менеджеру?
Вот и конец, думает Кенсу. Они проиграли по всем фронтам, переспорить такого сильного оппонента, как Лухан не представляется возможным, но Сехун только выпрямляет грудь вперед и словно становится выше.
- Я говорил сегодня утром с Тао-хеном, если ты об этом. И хен согласился со мной, потому что посчитал мои слова весомыми. Прошу и тебя понять и принять мою серьезность. Если я говорю, что пение Кенсу Не навредит мне, значит оно Не навредит моей карьере. Всю ответственность я беру на себя, но только потому, что уверен, что вы все тут строите проблему из ничего.
Лухан смотрит долго и испытывающее. Не помогает даже Сехун, за которым стоит Кенсу. Взгляд учителя все равно словно проходит сквозь него. Наконец, через несколько мгновений напряжение спадает.
- Как скажете. Если вы так порешали и так стоите друг за друга, то я умываю руки, - и в подтверждение своих слов Лухан разводит руками и обессиленно разваливается на диване, закидывая ноги на Исина.
- Я рад, что все так сложилось, - смущенно тянет Исин, переводя взгляд с Сехуна на Кенсу, который решается сделать шаг вперед и больше не прятаться за Сехуном.
- О да, мир восстановлен в нашем королевстве, кто бы мог подумать. И кем? Сехуном и Кенсу, смешно подумать, - Лухан не звучит злым, а скорее веселится, но Кенсу становится стыдно, потому что он и сам не ожидал такого согласия с Сехуном. Не то чтобы ему было неприятно.
- Лухан, умерь дозу яда, нам нужны они живыми, - пытается отшутиться Исин, но прилетает и ему.
- Я вообще сомневаюсь, что Кенсу додумался до такого решения сам, без подсказки кое-кого сердобольного.
- Я сам! – подает голос Кенсу, но сразу вжимает голову в плечи обратно.
- Ладно, сам так сам. Будем сегодня работать или ты занят? – гнев окончательно сменился на милость и такого Лухана Кенсу узнает. С таким Луханом он готов работать, но не может все равно, потому что через несколько часов у него репетиция.
- Мы допоздна репетируем, так что мне надо сейчас уходить…
- И когда ты собираешься выполнять свои должностные, так сказать, обязанности?
Кенсу молится богам, чтобы Лухан его снова не убил и только смотрит своими умоляющими глазами, в надежде, что это поможет.
- Рано по утрам или поздно ночью?
- А я тебе что, в крестную-фею нанимался?
- Я, конечно, понимаю, - Кенсу опускает голову и готовится к тяжелому мыслительному процессу. Потому что ему правда теперь надо выкручиваться, не будет же Лухан ради него перестраивать свой график.
- Ладно, будем договариваться каждый день на какое время. Придешь сегодня, как только освободишься, усек? Поработаем сколько сможем, - Лухан отмахивается и накрывает голову подушкой. – Аудиенция окончена, идите с глаз моих долой, ироды. Я пригрел на груди двух змей, а мой собственный начальник этих змей накормил.
Когда Сехун с Кенсу выходят из студии, то не могут сдержать улыбки, потому что Лухан шутил, а значит, все хорошо. Мир и правда восстановлен, не говоря о том, что Лухан готов переделать свой график и все ради него. Кенсу никогда не думал, что учитель может быть таким заботливым и понимающим. Наверное, впервые в жизни ему все же повезло.
- Спасибо, правда, - смущенно тянет Кенсу, выйдя из машины и держа Кая в руках. Сехун тоже выходит, но за ним не идет.
- А все почему? Потому что я чудесный, да? – Сехун больше не серьезный защитник, а снова дурак дураком, но даже такому Сехуну Кенсу рад. Но только сегодня. Завтра он снова будет его не любить. А пока.
- Ты превзошел все мои ожидания, - отвечает Кенсу, становится на носочки и быстро целует Сехуна в щеку. В этом нет никакого внимания, кроме благодарности, и он надеется, что его намерения расценят правильно.

Жизнь закручивается сумасшедшим водоворотом и Кенсу не совсем понимает, что с ней происходит.
Утром он бежит на репетицию, где Чонин выжимает практические все соки, не только из него, но и из группы. Они репетируют часами и Кенсу думает, что лучше бы он никогда не поднимал тему участия в каких-то там фестах, потому что он не выдерживает.
Поздно ночью он бежит к Лухану, где они исправляют все его погрешности в вокале и учат новые песни. Лухан, как и Чонин, не знает жалости. И каждый день на Кенсу давят и давят, с нескольких сторон, превращая его в мясной биток.
Он возвращается домой далеко за полночь и то благодаря тому, что Крис благородно подвозит его на машине.
Кенсу мало спит, потому что долго не может заснуть после репетиций, мало ест, потому что у него банально нет времени на то, чтобы приготовить себе что-то, и мало общается с Бэкхен – каждый раз, когда он свободен, подруга спит. Он даже с Каем практически не играет, полагаясь на Чонина, который всегда найдет для щенка время, или на стафф в студии.
Он чувствует себя до ужаса несчастным уставшим и грустным. Но в то же время счастливым и наполненным жизнью одновременно.
Кенсу никогда так не старался, как старается сейчас. Никогда не вкладывал всю душу в любую мелочь, за которую берется. И никогда так не хотел работать с группой и Луханом, как хочется ему сейчас.
В конце концов, работа – это единственное, что у него есть.
Он практически не контактирует с Чонином. После тех американских горок в их отношениях, они практически заглохли. Чонин словно не замечает его вне репетиции и разговаривает только на темы, так или иначе касающиеся пения. А потом просто уходит, иногда прощается, иногда нет.
И Кенсу ненавидит себя за то, что провожает Чонина каждый раз слезливыми грустными глазами, но поделать с собой ничего не может. Он соглашался на отдаление, но никогда не думал, что это будет так тяжело. И Кенсу все больше и больше отдается работе, потому что делать ему больше нечего, а смотреть на жалостливые взгляды Минсока и Чанеля он не намерен.

За два дня до отъезда Кенсу остается в клубе, даже когда парни уходят. Сегодня у Чондэ санитарный день и никакой толпы ночью не будет. У Лухана неотложные дела и впервые Кенсу свободен.
Возможно, небеса дарят ему такой важный и нужный отдых, как и время наедине.
Недолго думая, Кенсу достает старую гитару Чанеля и садится на сцену. Он маленький и выглядит неловко – сцена высокая и до пола он достает только кончиками пальцев, но никого нет и Кенсу не комплексует.
Чанель дал ему всего несколько уроков, остальное – самоучители, которые Кенсу читал в перерывах. У него даже нет гитары дома, зато есть желание научиться хоть как-то играть на гитаре, чтобы петь и аккомпанировать самому себе. Музыка правда стала ему интересна и ужасно стыдно, что он ничего не умеет.
Проблема только в том, что Кенсу иногда понимает, что у него не получается, но как исправить это или сделать правильно – не знает.
Заканчивается все тем, что Кенсу сдается. Кладет гитару на колени и просто настукивает ритм, затягивая шепотом песню.

Любовь, у меня есть раны,
Которые только ты в силах исцелить,
Ты в силах исцелить,
Наверное, это — любовь,
Я не могу притворяться,
Не могу притворяться.

- И какой же ты все-таки беспомощный, - Чонин медленно спускается по лестнице в клуб и Кенсу мгновенно затыкается.
Смешно сказать, но он жутко стесняется, когда люди слышат, как он мурлычет свои любимые песни под нос. Он никому не говорит о своих вкусах, как и предпочитает держать все свои увлечения в секрете. В том числе и игру на гитаре.
Кенсу ничего не отвечает Чонину, сидит и гипнотизирует пол. Наверное, Чонин просто забыл что-то в подсобке, сейчас заберет и уйдет. Подскакивать и убегать при нем будет слишком позорно.
Но Чонин не идет в подсобку, а поднимается на сцену, включает синтезатор и нажимает на пару клавиш, словно примеряясь. Кенсу не двигается, прислушивается и не дышит. Он выдыхает только тогда, когда Чонин начинает играть. Именно ту песню, которую Кенсу пел.
- Ну, что же ты молчишь. Пой, - бурчит Чонин, не останавливаясь и Кенсу оживает.
Ему не хочется петь перед Чонином и для Чонина, но и хочется одновременно. Постоянная внутренняя борьба настолько надоела, что Кенсу просто сдается. Набирает в легкие воздуха побольше, закрывает глаза и начинает петь, медленно покачиваясь из стороны в сторону.
Песня заканчивается слишком быстро. Настолько, что Кенсу не успевает опомниться. И от этого грустно, потому что Чонин играет не хуже Минсока. Но Минсок так не влияет на Кенсу, как влияет Чонин, у него нет такой энергетики и Кенсу не пробирает до кончиков пальцев на ногах.
Музыка прекращается, но Кенсу не открывает глаз, а продолжает так сидеть, ожидая, что произойдет дальше.
- Ты волнуешься, - констатирует Чонин, и Кенсу только фыркает.
- Конечно, волнуюсь, словно у меня есть опыт таких больших концертов.
- У парней тоже нет, - Чонин все еще сидит за ним, но так даже легче. Разговаривать, не смотря в лица друг друга. – Но они знают, что мы хороши.
- Я тоже знаю, что вы хороши.
- Мы хороши, и ты тоже, - Кенсу чувствует, как Чонин смеется с него, но предпринимать ничего е собирается. У него сегодня настолько миролюбивое настроение, что он готов простить Чонину все. – Ты поешь лучше многих групп-аматоров, я их слушал, поверь.
Кенсу не может сдержать смешка.
- Это ты меня сейчас хвалишь? Комплименты делаешь?
- Ой, Кенсу, только не начинай, - видимо, Чонин тоже не настроен на ругань сегодня и от этого еще радостнее.
- Нет, я не собираюсь ругаться, - честно отвечает он. – Правда, спасибо. Мне стало легче. Постараюсь не волноваться.
Наконец, слышатся шаги и на голове Кенсу появляется рука. Чонин запускает пальцы в волосы и нежно массирует кожу от чего Кенсу готов урчать. Он это и делает, выгибаясь и подставляясь под дальнейшие ласки. Но всему есть конец и приятные прикосновения исчезают.
- Будь хорошим мальчиком и поспи, а еще поешь, ты выглядишь, как скелет, который сейчас сдохнет, не дойдя и до туалета. Твое бренное тело на сцене я ловить не буду.
Разумеется, по природе своей Чонин не может быть постоянно нежным ласковым и хорошим. Но Кенсу не удивлен, ему все равно приятно.
- А то ты умрешь, если будешь нянчиться со мной на концерте. Но я ведь знаю, что ты на самом деле обо мне забо-о-о-тишься, о моем состоянии пережива-а-а-аешь.
- Ой, заткнись, Кенсу.
Но Кенсу затыкаться не собирается.
- А еще ты хочешь меня поцелова-а-а-ать.
- Я ухожу и не собираюсь реагировать на твой бред, - Чонин фыркает, как кот, когда спрыгивает со сцены и проносится мимо Кенсу. Он даже не смотрит на него, а только быстро взбирается по лестнице и хлопает дверью.
Кенсу еще долго сидит и просто улыбается. Удивительно, что стресс снял Чонин, который большую часть времени и является источником всех волнений. Но такова суть их отношений и Кенсу ничего не может с этим поделать.