Вместо предисловия. Жизнь не есть сон. Сном она становит­ся

Жизнь не есть сон. Сном она становит­ся

лишь по вине человека, душа коего

не следует зову пробуждения.

Эрнст барон фон Фойхтерслебен.

О диететике души¹

В этой книге говорится не только о тяжелом недуге, о депрессии, но и о его «младших братьях и сест­рах» — страхе перед будущим, недоброжелательстве, зависти, апатии, безразличии, недовольстве и внут­реннем параличе. Эти душевные состояния, подобно эпидемической болезни поразившие людей нашего времени, определяющие наши мысли и чувства, па­рализующие нашу волю, необходимо распознавать и преодолевать. Желая побыстрее от них отделаться, мы вскоре замечаем, что жизнь отнюдь не компью­терная программа, которую легко изменить.

Не станем кривить душой и спросим себя: способ­ны ли мы ныне противопоставить жизни хоть малую толику внутренней силы, уверенности, спокойствия и веры? Не превращается ли у нас любое дождливое лето сей же час в экологическую катастрофу, ма­лейшая размолвка --в разрыв навеки, а родимое пятнышко — в злокачественный рак кожи?

Итак, уже в силу самого жизненного настроя мы стали своеобразным «траурным сообществом», которое вечно жалуется и оттого забывает о жизни, как путник в пустыне,

окруженный тысячью источни­ков, умирает от жажды, ибо не находит того из них, какой избрал личным своим идеалом.

Каждый может сам по себе начать «траурную ра­боту», чтобы преодолеть настроения неблагодарности к жизни, чтобы из недовольного идеалиста, ищущего лишь благоденствия, сделаться в жизни активным реалистом, а это, как говорил русский писатель Лев Толстой, означает: любить то, чем занят в эту самую минуту, превыше всего дорожить человеком, стоящим перед тобою сейчас, и более всего ценить время, которое совсем рядом, — настоящий миг.

Остроумную карикатуру упомянутого идеализма еще в 1927 г. нарисовал КуртТухольский². Она не ут­ратила злободневности и раскрывает одну из главных причин депрессии благоденствия: преобладание внешней видимости над внутренним бытием. Вы можете прямо сейчас решить, кем хотите стать — «идеалистом» или «реалистом» в духе Тухольского.

Идеал

Ишь чего захотел:

виллу на лоне природы с обширным садом,

чтоб выходила на море передом, на Бродвей задом;

чтоб пошикарней (хоть и деревня) был вид окрест,

эдак в ванну заходишь — в окно видать Эверест;

но чтоб было вечером близко ходить в синема.

Словом, все просто, ну прямо скромность сама.

Девять комнат — нет, лучше еще одну.

А на крыше сад (посадишь дуб да сосну),

радио, центральное отопленье и пылесос,

и прислугу — чтоб тише воды да не задирала нос,

и жену-конфетку, породистую такую

(и еще одну, на уикенд, запасную), —

библиотеку, и кругом чтоб всегда

только пчелки гудели, а людей ни следа.

В стойлах: два пони, четыре коня породы редкой,

восемь машин и, ладно, мотоциклетка:

тебе, конечно, как нечего делать все это водить.

А иногда на красную дичь с винтовкой ходить.

Эх, как же забыл я об этом:

а еда-то! Кухня — по лучшим парижским заветам,

вина, какие хочешь, да все в хрустале;

но — изящен, строен, хоть всего полно на столе.

И деньги. Ну, и камни — какой-нибудь эдакий

кабошон.

И еще миллион. И еще миллион.

И поездки. И множество жизни приятных даров.

Платье — от кутюрье. И всегда здоров.

Ишь чего захотел.

И как это здесь, на земле, так бывает —

все кажется, ну вот не хватает

для полного счастья того да сего.

Вечно нету чего.

Есть деньги — никак не найдешь Анету,

есть жена — а тогда уж и денег нету.

С гейшей ложишься — мешает веер проклятый,

и вообще — то уха нету, то ваты.

И так вот всегда.

Да успокойся ты насчет уха.

На всякое счастье своя проруха.

Нам так много надо. Иметь. Быть. Да чтоб уважали.

А чтоб было все сразу —

такое найдешь едва ли.