Глава пятая

(извлечение)

В сопровождении двух ратников Марианна прошла вместе с настоятелем в странноприимный дом, где обычно находили приют паломники и простые путники, посетившие обитель. Открыв дверь одной из комнат-келий, настоятель посторонился, пропуская Марианну внутрь, и закрыл за ней дверь.

Марианна устало сняла перчатки и плащ, не глядя бросила их на кровать и окинула взглядом свое вынужденное пристанище. Ничем не покрытый деревянный стол, стул с высокой узкой спинкой, в небольшой нише — кровать, застеленная меховым покрывалом. Темноту кельи рассеивала единственная свеча в подсвечнике, стоявшем на столе.

От волнения у Марианны разболелась голова. Резким движением, свидетельствовавшим о тревоге, Марианна выдернула заколки из кос и помотала головой так, чтобы упавшие ей на плечи волосы распустились. Не в силах успокоиться и не находя себе иного занятия, она принялась ходить по келье из угла в угол, пока не открылась дверь. Один из ратников принес ей ужин: пшеничную кашу на деревянном блюде, чашку с творогом и большую кружку, доверху наполненную молоком.

— Отдохните, леди. Велено передать вам, что на рассвете мы отправимся в путь и он не будет коротким. Вам понадобятся силы.

Не сказав больше ни слова, ратник поклонился и ушел. Дверь за ним тут же закрылась, и Марианна снова осталась одна. Чтобы не потерять силы, она заставила себя проглотить две ложки каши, хотя от волнения и беспокойства горло сжималось, протестуя против еды. Отпив из кружки молока, Марианна принялась обследовать свою темницу. Тяжелая дубовая дверь заперта снаружи, очевидно на засов. Единственное окно наглухо закрыто ставнями, и засовы или замки на ставнях тоже снаружи.

Поняв, что побег невозможен, Марианна устало присела к столу и, опустив лоб на сомкнутые руки, погрузилась в невеселые размышления. Кто организовал ее похищение и с какой целью? Поскольку ее привезли в монастырь, о происходящем должно быть известно епископу, без разрешения которого настоятель обители не действовал бы заодно с похитителями. Но зачем епископу если не организовывать похищение Марианны, то, по крайней мере, покровительствовать тому, кто это сделал? Напрашивался единственный ответ: если похищение устроил двоюродный брат епископа Роджер Лончем.

От этой мысли у Марианны пробежал по спине невольный холодок. Она вспомнила последнюю встречу с Лончемом, ярость, которая едва не разрывала его на части, угрозы припомнить ей унижения, которые, как мнилось Лончему, он испытал по вине Марианны. Слишком быстро сбылись пророчества отца Тука о том, что у Лончема собственные понятия о правах на нее, Марианну!

Что же он затеял? Пока к Марианне относились подчеркнуто бережно и почтительно, если вообще можно говорить о почтительности при похищении. Куда ее завтра повезут? Где ее охрана? Она не сомневалась в том, что похитители позаботились о том, чтобы ратники Фледстана не смогли ждать свою госпожу в назначенный час. Но живы ли они? Она помнила, как похитители всерьез намеревались убить отца Тука, и поэтому ее снедало беспокойство о судьбе ратников.

Еле слышный шорох заставил ее очнуться. Марианна подняла голову и огляделась. Шорох послышался снова со стороны окна. Стараясь ступать бесшумно, Марианна подошла к окну вплотную и увидела, как сквозь плотно примыкавшие ставни протиснулся кончик ножа. Первым ее побуждением было броситься к двери и позвать на помощь. Но этот порыв был мгновенно обуздан холодным доводом рассудка: кто бы ни был тот, кто сейчас пытался открыть ставни, он ее возможный союзник. Тюремщик не стал бы взламывать собственные замки.

Наконец ставни распахнулись, и прямо перед лицом Марианны возник мужской силуэт. От неожиданности она отпрянула, и незваный ночной гость, едва опираясь ладонью о подоконник, перепрыгнул его, оказавшись в комнате. Молниеносным движением захлопнув ставни, он обхватил Марианну за талию и закрыл ей ладонью рот.

— Тихо! — прошептал он, удерживая девушку от резких движений.

— Отпустите меня, — прошептала в ответ Марианна, намертво прижатая спиной к груди незнакомца, — я не буду кричать!

Почувствовав, что стальной захват его рук исчез, Марианна обернулась, приходя в себя от неожиданного визита, и, широко раскрыв глаза, посмотрела на незнакомца. Ее настороженному взгляду предстал высокий широкоплечий монах в рясе, перевязанной веревкой вместо пояса, с деревянным распятием на груди. Лицо скрыто низко опущенным капюшоном, из-под которого видны только жестко сжатый рот и гладко выбритый твердый подбородок. Опустив глаза, Марианна с удивлением увидела, что монах обут не в сандалии на босу ногу, а в сапоги, на которых вдобавок поблескивали шпоры.

— Кто вы, святой отец? — спросила Марианна, чувствуя, что странный наряд гостя вновь посеял в ее душе опасения.

Губы незнакомца дрогнули в легкой улыбке, он провел ладонью по голове, сбрасывая капюшон, и Марианна увидела перед собой лорда Шервуда.

— Робин! — тихо вскликнула она, тут же прижав ладонь к губам.

— Здравствуй, Саксонка! — так же тихо ответил он, свернув белозубой улыбкой. — Кажется, у тебя неприятности?

Забыв обо всем на свете, Марианна невольно прижала руки к груди и смотрела на Робина таким сияющим взглядом, что он невольно сказал:

— Знаешь, если королева Гвиневера так смотрела на Ланселота, немудрено, что он искал новых подвигов в ее честь!

— Как ты здесь оказался?! — к Марианне наконец вернулся дар речи.

— Пришел помочь тебе выбраться отсюда, — ответил Робин, — ты ведь снова пренебрегла охраной, впрочем, как и всегда.

— Я была с охраной! — с возмущением ответила Марианна. — Даже не вздумай вновь упрекать меня в легкомыслии!

Робин рассмеялся в ответ. Она поняла, что он дразнит ее, и не просто так: от его негромкого смеха у нее сразу отлегло от сердца, и вернулось спокойствие.

— Мои ратники пропали, а меня силой увезли сюда, но я не знаю, зачем и по чьему приказу.

— Переодевайся, — вместо ответа сказал Робин и бросил на кровать сверток.

Марианна развернула его. Это оказалась монашеская ряса, такая же, как у самого Робина, веревка вместо пояса и наперсный крест на деревянных четках.

— Нет! Только не поверх платья! — быстро сказал Робин, увидев, что Марианна собирается надеть рясу прямо поверх собственной одежды. — Если охранник у ворот заметит из-под грубой дерюги твой бархатный подол, нас тут же схватят. Снимай платье, я отвернусь.

Повернувшись к ней спиной, он тихо говорил:

— Тебя привезли сюда слуги Лончема. Они же пленили твоих ратников, пока те были на постоялом дворе.

— Значит, мои люди живы? — спросила Марианна, не сводя глаз с его широких плеч воина, который не могла изменить даже монашеская ряса.

— Живы. Их только обезоружили и связали, но никого не убили. Роджер Лончем не желает рассориться с твоим отцом без надежды на примирение. Твои ратники — смелые ребята, но люди Лончема превосходили их вчетверо. Сейчас они уже свободны и отправились в Фледстан за помощью. Тебя должны отвезти на рассвете в порт, а оттуда морем в Лондон. Там тебя ждет Лончем, чтобы сразу обвенчаться с тобой и представить тебя принцу Джону уже в качестве законной супруги, после того как ваш брак осуществился бы на брачном ложе и никто не смог бы признать его недействительным. Затем Лончем ходатайствовал бы перед принцем о посредничестве между твоим отцом и Лончемом с целью примирения. Вот, собственно, и весь план твоего похищения.

— Откуда тебе все это известно? — спросила Марианна, чье удивление осведомленностью лорда Шервуда возрастало с каждым сказанным им словом.

— Ты должна помнить, что мне многое известно, — коротко ответил Робин, и сердце Марианны гулко стукнуло: он впервые дал ей понять, что не забыл о первой встрече с ней.

— А как ты узнал, где меня искать?

— Дозоры моих стрелков проследили ваш путь. Кое-где пришлось идти по оставленным следам — твои похитители мчались, как стадо коров, вытаптывая все по дороге.

Решив, что для переодевания времени было достаточно, Робин оглянулся и увидел, как Марианна, поддергивая спадавшие рукава, стягивает веревку на талии.

— Не так! — Робин тихо расхохотался, подошел к Марианне и, отведя ее руки, сам стал завязывать веревку, расправляя при этом складки рясы. — Ты чересчур туго стянула стан, и под рясой вся грудь обрисовалась. А она у тебя слишком высокая и округлая для монаха! И перестань закатывать рукава! По твоим рукам сразу ясно, кто ты на самом деле.

— А что мне надо отвечать, если ко мне кто-нибудь обратится? — спросила Марианна, послушно поворачиваясь так, как ее вертели руки Робина.

— Отвечай одно: мир вам! — насмешливо посоветовал Робин. — Я с этими словами прошел через всю обитель, и хоть бы кто заподозрил меня в недостатке смирения.

— Мир вам! — рассмеялась Марианна, пытаясь в точности повторить интонации Робина.

Он покачал головой, явно оставшись недовольным.

— Не годится. Лучше помалкивай. Голос у тебя больно нежен! Еще заподозрят в нас монахов-содомитов, которые спешат уединиться в ближайшей рощице! Вот и будет потом историй на все графство!

Закончив трудиться над превращением Марианны в монаха, Робин с удовлетворением посмотрел на девушку. Ряса, облекавшая Марианну с изяществом бесформенного мешка, полностью скрыла очертания фигуры, сделав ее полноватой и неуклюжей на вид. Скрутив платье и плащ Марианны в тугой сверток, Робин затолкал его под кровать и взял Марианну за руку.

— Пора, Мэриан, — сказал он, и его лицо и глаза стали абсолютно серьезными.

Марианна поняла, что, подшучивая над ней, Робин отвлекал ее от мыслей об опасностях предстоящего побега. Легонько сжав ее плечи ладонями, он заставил Марианну посмотреть ему в глаза.

— Запомни: ты должна сесть в седло, как только мы окажемся за воротами.

— А ты? — замирая от волнения, спросила Марианна.

— И я вместе с тобой, — улыбнулся Робин, но улыбка исчезла так же мгновенно, как появилась, и он продолжал настойчиво смотреть в ее блестящие в полумраке глаза. — Но если мы не сможем беспрепятственно покинуть монастырь и мне придется вступить в бой, ты уедешь одна. За тобой будет погоня, но ты не бойся: твоим преследователям найдется чем заняться. Главное, не останавливайся, гони коня во весь опор. Если ты почувствуешь себя не уверенной в том, что выбрала дорогу правильно, немедленно сворачивай в лес и поезжай вглубь. Назовешь свое имя первому из стрелков, которого встретишь. Тебе дадут приют и помогут вернуться во Фледстан. Ты все запомнила?

— Да, — сказала она, — но если тебе придется сражаться, я тебя одного не оставлю.

В его глазах вспыхнул гнев, и он с яростью тряхнул Марианну за плечи.

— Не вздумай ослушаться! Мне ты все равно ничем не поможешь, только будешь мешать и отвлекать!

— Ты пришел в обитель один или вместе со своими стрелками? — спросила Марианна, внимательно посмотрев на Робина.

Он хотел оставить вопрос без ответа, но Марианна успела прочитать ответ в его глазах. Робин с досадой поморщился и неохотно пояснил:

— В обитель я пришел один, но отряд моих стрелков сейчас недалеко отсюда. Им приказано отсечь погоню, если она будет, когда мы минуем ворота.

— Но до ворот еще надо добраться! Почему же ты...

— Потому что не хочу сейчас привлекать к Шервуду слишком пристальное внимание принца Джона и его двора, — сказал Робин. — Пусть думают о том, что в рассказах о нас больше вымысла, чем правды. А вот если мои стрелки штурмом возьмут монастырь... К тому же спасти тебя из рук Лончема — мое личное дело, а свои дела я привык решать сам. Поэтому сделай все в точности, как я тебе сказал.

Марианна лишь упрямо поджала губы. Робин укоризненно покачал головой, но больше не стал спорить с ней: времени до рассвета оставалось не так уж много.

— Ты готова? — спросил он, кивнув в сторону окна, и, почувствовав, что ее знобит от волнения, прикоснулся губами к ее губам. — Все будет хорошо. Я никому не дам тебя в обиду!

Губы Марианны поддались нажиму его губ и приоткрылись. Полгода назад он поцеловал ее первый и единственный раз. Полгода она не видела его так, как сейчас, — чтобы рядом был только он, и никого больше вокруг. Но ей показалось, что та летняя встреча была лишь вчера. Или что они встречались после много-много раз: так ей привычно было в его объятиях, так спокойно, словно его руки ограждали ее от всего остального мира. И так мгновенно вспомнилась нежность его сухих губ!..

Марианна вскинула руку и провела ладонью по волосам Робина. В ответ он с прерывистым вздохом закрыл глаза и, стиснув Марианну в объятиях, с силой прижал ее к своей груди.

— Не шали, Марианна! — прошептал он с внезапной мольбой и, прервав поцелуй, потерся щекой о ее макушку. — Не то я забуду, зачем пришел сюда!

Вслушиваясь в звуки за дверью и за окном, Робин неподвижно замер на несколько мгновений. Удостоверившись в том, что все пока спокойно и видимой опасности нет, Робин выпустил Марианну из объятий, опустил ей на лицо капюшон, задул свечу и тихо приказал:

— Идем! Сначала я, потом ты.

Он помог ей выбраться в окно и повел вдоль стены странноприимного дома. Марианна поежилась от налетевшего ветерка: в одной рясе, без плаща и платья, было ощутимо прохладно. Хоть снег и сошел, но ночами еще подмораживало, и под ногами то и дело хрустел ледок. Пройдя стену до угла, которым она оканчивалась, Робин остановился. То же сделала и Марианна, подчинившись нажиму его руки. Осмотрев широкий двор монастыря и не обнаружив ничего подозрительного, Робин снова сжал руку Марианны, и она уже бессознательно поняла его безмолвную команду. Чувствуя вокруг своей ладони его сильные теплые пальцы, Марианна теперь только улыбнулась прежним опасениям, которые одолевали ее до появления лорда Шервуда.

Выйдя из-под защиты стены, вдоль которой они пробирались, Робин и Марианна смешались с монахами, которые ходили по двору кругом в медитации и молитве. Опустив головы и перебирая четки, беглецы пересекли двор в веренице монахов, направлявшихся к храмине, и незаметно свернули в узкий проход между хозяйственными постройками. Оставив Марианну снаружи, Робин скрылся в конюшне и вывел из нее оседланного Воина. Вороной энергично кивал головой, радостно фыркал и пытался ухватить Робина за плечо.

— Мальчик мой, веди себя сдержаннее! — ласково упрекнул его Робин и погладил вороного по лбу. — Было бы обидно оставить тебя здесь, а придется, если ты будешь так явно выражать свою привязанность!

Воин словно понял Робина и тут же прекратил ласкаться к нему.

Ведя вороного в поводу, Робин и Марианна медленным шагом добрались до ворот, возле которых маялся послушник, несший службу привратника. По знаку Робина он открыл ворота и, сладко зевнув, спросил:

— Куда направляетесь, братья? А коня для чего с собой взяли? Это ведь не наш конь, не монастырский!

— Отец настоятель приказал увести его из обители и спрятать в селении, — ответил Робин.

Послушник равнодушно кивнул — было видно, что спрашивал он просто от скуки. Робин подтолкнул Марианну к воротам, как вдруг на ее плечо легла тяжелая ладонь. Она осторожно выглянула из-под низко опущенного капюшона и узнала одного из ратников Лончема. Марианна метнула взгляд в сторону Робина. Тот смотрел на ратника обманчиво пустым и безразличным взглядом, но все его тело мгновенно подобралось, как у леопарда перед прыжком.

— До рассвета никому не разрешается покидать обитель! — приказал ратник. — Закройте ворота и вернитесь в монастырь!

Взяв Марианну за шиворот, он толкнул ее прочь от ворот и случайно стянул с ее головы капюшон. Тут же ей на спину потоками хлынули россыпи светлых волос, и ратник, мгновенно узнав ее, закричал:

— Тревога! Держите леди Марианну!

Неуловимое для глаза движение, и в руке Робина появился длинный меч. Он наотмашь ударил им ратника, и тот повалился на землю. Послушник завизжал, из привратницкой на шум выбежали еще пятеро ратников.

— В седло, Марианна! — крикнул Робин, подхватывая второй меч из руки убитого ратника.

Марианна схватилась за повод и одним прыжком оказалась в седле. Воин всхрапнул и выгнул шею, готовый сорваться в галоп. Ратники окружили Робина с явным намерением покончить с ним первыми же ударами, но их встретила стальная завеса из двух клинков.

— Марианна, прочь! — закричал Робин, увидев краем глаза, что Марианна удерживает плясавшего под ней Воина.

Сделав обманный выпад, Робин сразил очередного противника. Через мгновение еще один ратник налетел всей грудью на меч Робина, и против лорда Шервуда осталось трое. Но обитель уже была охвачена шумом, к воротам спешил добрый десяток ратников. Робин сделал несколько резких скользящих движений, и трое оставшихся ратников оказались лежащими на земле, но один из них, прежде чем упасть и выронить меч, задел им Робина, и на рясе мгновенно взмокло темное пятно крови. Не обратив внимания на полученную рану, Робин отбросил один из мечей — тот, что забрал у убитого ратника, и вскочил на Воина позади Марианны.

— Гони, Саксонка! — крикнул он, и Марианна ударила Воина пятками по бокам, отчего тот сорвался с места в широкий головокружительный галоп, вылетев из почти окруживших его ратников Лончема.

Воин мчался во весь опор, Марианна непрерывно понукала его, не разбирая дороги. Уже стихли за спиной крики ратников, звон оружия и ржание в спешке седлаемых лошадей, перестали быть видны даже слабые отблески огней в обители, а Воин с невероятной скоростью стелился в галопе, не чувствуя тяжести двойной ноши. Марианна почувствовала, что ряса и сорочка на ее спине стали мокрыми и горячими от крови Робина, а рука лорда Шервуда, обхватившая стан Марианны, отяжелела и ослабла.

— Робин! — тихо позвала Марианна.

Он долго не отвечал.

— Переведи коня на рысь — пусть отдохнет, — наконец отозвался Робин, когда Марианна, встревоженная его молчанием, хотела спешиться и заняться раной Робина.

Но он, предупредив ее намерение, сказал:

— Тебе все равно нечем перевязать меня. Не останавливайся, пока я не пойму, что мы в безопасности.

Он был прав: переодеваясь, она не оставила на себе даже шарфа, который можно было бы приложить к ране.

— Не волнуйся за меня — кровотечение скоро замедлится, — сказал Робин, словно услышал мысли Марианны и почувствовал ее бесплодные сожаления. — Меч рассек только кожу и мышцы, не глубже.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

Над ее ухом раздался тихий смешок.

— В противном случае я бы сейчас не разговаривал с тобой.

В лесу было тихо. Сколько Марианна ни вслушивалась, она не смогла расслышать ничего, кроме цоканья копыт Воина по твердой заиндевевшей земле. Значит, по близости никого нет, ни души.

— Где же твои стрелки? — спросила Марианна, отчаянно желая как можно скорее встретить людей лорда Шервуда и, оказавшись в безопасности, перевязать Робина.

— Не знаю, — помолчав, ответил Робин, — наверное, пропустили нас, как им было приказано, и занялись ратниками Лончема. Искать их сейчас нет смысла, надо постараться добраться до Фледстана.

Они долго ехали по лесной дороге, переводя вороного то в рысь, то снова в галоп. Марианна чувствовала, что уже вся ряса на ее спине намокла от крови так, словно это была собственная кровь Марианны. Какой бы плавной ни была поступь Воина, она все равно не обеспечивала всадникам полной неподвижности, тревожа рану и не давая крови остановиться. Робин всей тяжестью наваливался Марианне на спину, приходил в себя и выпрямлялся, пытаясь держаться сам.

— Робин, обопрись на меня! Не бойся — я сильная, выдержу! — сказала Марианна. — Лучше поговори со мной. Расскажи, почему ты носишь шпоры?

Она говорила, не задумываясь о чем, лишь бы он не молчал, не терял сознание. Робин расслабился и тяжело привалился к спине Марианны. Потеря крови давала о себе знать: черная лента дороги и лес расплывались перед глазами, а голос Марианны долетал до его сознания словно сквозь плотную пелену.

— Я ношу шпоры, потому что имею право их носить, — ответил он, когда понял ее вопрос.

— Значит, ты действительно посвящен в рыцарское звание? — с искренним удивлением спросила Марианна.

— Видишь, ты напрасно не поверила мне тогда, в августе, — слабо усмехнулся он.

— И кто же посвятил тебя в рыцари?

— Король, — сказал Робин.

— Ричард?! — еще больше удивилась Марианна.

— Нет, его отец — Генрих.

Голос Робина слабел все больше и больше, и наконец лорд Шервуда тихо вздохнул и уронил голову Марианне на плечо.

— О Робин! — горестно воскликнула Марианна, понимая, что потеря крови должна быть велика и он все-таки потерял сознание, как ни держался.

Теперь она осталась одна — в ночном лесу, плохо представляя, где находится и в какой стороне дом, на уставшем коне, который с рыси начал переходить на шаг, а не в галоп. И жизнь Робина сейчас полностью зависела от нее. Еще немного, и потеря крови станет необратима и смертельна. Придя почти в отчаяние, Марианна потерлась щекой о волосы Робина, и их прикосновение и дыхание, тепло которого она ощутила, вернули если не бодрость, то ее подобие.

Внезапно она услышала стук копыт и увидела всполохи факелов — навстречу ей двигался рысью большой конный отряд. Марианна остановила Воина, решая, что предпринять.

— В лес, — раздался над ухом Марианны шепот Робина. — И держи Воина так, чтобы он не шелохнулся.

В сердце Марианны ожили радость и надежда: она снова была не одна. Сознание того, что Робин пришел в себя, придало ей сил. Марианна дернула повод, заставляя Воина свернуть в лес, и едва они укрылись в зарослях, как на дороге показались всадники. К своей огромной радости Марианна узнала в первом из них барона Невилла.

— Отец! — громко закричала она, понукая Воина вернуться на дорогу. — Это я, Марианна!

Невилл, спрыгнув с лошади, бросился навстречу дочери.

— Марианна! Я чуть с ума не сошел! Кто посмел напасть на тебя?! Кто это с тобой?

Теперь, когда они были в полной безопасности, на Марианну навалилась такая усталость, что она покачнулась в седле.

— Этот человек спас меня. Его ранили, когда он сражался с ратниками Лончема, вызволяя меня. Отец, мы не должны оставлять его!

— Как ты могла подумать, что я брошу без помощи раненого? К тому же того, кто защищал мою дочь! — укоризненно ответил Невилл и подозвал одного из ратников. — Найджел, пересядь на лошадь леди Марианны и последи за нашим гостем.

Ратник поспешил исполнить его приказ и, бережно сняв Марианну с седла, сам вскочил на Воина и подхватил Робина, удерживая его на лошади.

— Кусок ткани! Любой! — громко крикнула Марианна.

Послышался треск — кто-то из стражников оторвал то ли рукав, то ли подол собственной рубашки. Скомкав поданный ей обрывок льняного полотна, Марианна прижала его к боку Робина. Он, не открывая глаз, слабо улыбнулся и без ее подсказки накрыл ладонью наспех сделанную повязку. Невилл взял Марианну на своего коня, посадив перед собой и бережно обняв, затем поднял руку, приказывая отряду трогаться в обратный путь.

— Твоя одежда вся вымокла! — с удивлением заметил сэр Гилберт. — Это кровь?!

— Не моя, — ответила Марианна, часто оглядываясь на Робина и тревожась из-за того, как бледнеет его лицо в свете факелов.

Наконец отряд въехал в ворота Фледстана. Два ратника помогли Робину спешиться и поддержали его, догадавшись, что без их помощи он не удержится на ногах. Сэр Гилберт с факелом в руке шел к ним быстрым шагом.

— Так это вам я обязан... — начал он говорить слова благодарности, но огонь факела ярко осветил лицо Робина, и Невилл смолк, глядя на гостя с изумлением, граничащим с неверием собственным глазам. — Не может быть! — только и смог он сказать.

— Но это он! — подтвердила Марианна. — Меня спас сам лорд вольных шервудских стрелков. Отец, ты понимаешь, что ему грозит, если он попадет в руки властей? Вместо благодарности мы отплатим ему злом!

— Все понимаю, дочь! — и Невилл успокаивающе потрепал ее по плечу. — Не тревожься: я в любом случае не выдал бы нашего гостя. Теперь же стану защищать его до последнего — я умею быть благодарным. Мы укроем твоего спасителя, пока его рана не заживет, и о том, что он в нашем замке, не узнает в Ноттингеме ни один пес! Добро пожаловать во Фледстан, милорд! — и сэр Гилберт склонил голову перед гостем.

— Благодарю за гостеприимство! — в том же тоне ответил лорд Шервуда.

Марианна, справедливо опасаясь, что обмен любезностями может стоить Робину последних сил, приказала ратникам помочь раненому гостю подняться по лестнице и преодолеть галерею замка. Там Марианна отпустила их, непререкаемым тоном отправив обратно во двор, и сама подставила Робину плечо. Полностью доверяя своим ратникам, она все же хотела, чтобы как можно меньше обитателей Фледстана знало о том, где она устроит лорда Шервуда. Шаг за шагом они медленно добрались до покоев Марианны, где ей навстречу бросилась Клэренс, сама не своя от тревоги и бессонной ночи.

— Марианна, что с тобой приключилось?! Я так волновалась за тебя!

Но, увидев рядом с Марианной привалившегося к стене Робина, Клэренс замерла как вкопанная, прижав ладонь к губам и не сводя с лорда Шервуда огромных испуганных глаз.

Бросив в ее сторону усталый взгляд, Робин еле слышно сказал:

— Все в порядке, Клэр. Помоги мне лечь.