Ассоциативные и Гендерные свойства

ЛИНГВОКОНЦЕПТА «ЛЮБОВЬ»

5.1. Гендерные исследования концепта «любовь»

(на базе паремиологического фонда русского языка)

«Наиболее «гендерным», отражающим социально-биологическую специфику пола концептом является, бесспорно, любовь, которая, собственно, и порождается половой дифференциацией людей» (Воркачев 2004: 189).

Если присутствие в обыденном сознании гендерных стереотипов («культурно и социально обусловленных мнений и пресуппозиций о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов» – Кирилина 1999: 98) любви не вызывает сомнений, то гендерность понятийной составляющей концепта любви остается под вопросом, поскольку представления о любви не обязательно совпадают с пониманием ее сущности.

Исходя из вышесказанного, можно полагать, что, как национальная специфика любви определяется числом культурно значимых обыденных представлений, разделяемых членами какого-либо этноязыкового социума (см.: Воркачев-Воркачева 2002: 146), так и гендерная специфика этого концепта в части понятийной компоненты будет зависеть от взглядов (обиходных концепций) мужчин и женщин на сущность любви.

В нашем исследовании мы рассматриваем семантические области концепта «любовь» в гендерном аспекте на базе паремиологического фонда русского языка. В русском паремиологическом фонде было зафиксировано около 200 единиц, передающих концепт «любовь». Паремиология избрана в качестве предмета исследования не случайно: «она находится на пересечении фразеологии и фольклора, что делает изучение пословиц и поговорок весьма значимым с позиции современного лингвокультурологического подхода» (Кирилина 2000: 179).

Анализ женственности и мужественности на фразеологическом материале русского языка, проведенный А. В. Кирилиной показывает, что русская паремиология обладает одной важной особенностью – наличием в ней женского голоса. Женский голос выражает сильную антиандроцентричную тенденцию, присущую русскому языку: он аккумулирует наблюдение за бытием «от первого лица», от лица женщины. Женский голос создает автопортрет, выражает женский взгляд на мир, с одной стороны ограниченный социальными рестрикциями, с другой – являя собой проявление женской воли, самостоятельности (Кирилина 2000: 222).

Вслед за А. В. Кирилиной мы считаем, что «русский язык по своим характерологическим признакам должен обнаруживать атрибутируемые женственные черты. К таким чертам относятся (в противоположность мужественности): эмоциональность (а не рациональность), отсутствие активности, страдательность (а не действенность) и т. д. (Кирилина 2000: 140). Такая точка зрения прослеживается и в работах А. Вежбицкой, которая пишет, что хотя все западноевропейские языки имеют широкий набор средств для выражения эмоций, но даже при сравнении с ними «русский … выступает как язык, уделяющий эмоциям гораздо больше внимания и имеющий значительно более богатый репертуар лексических и грамматических выражений для их разграничения» (Вежбицкая 1996: 44).

Данные нашего исследования показывают, что в женской картине мира, отражающей концепт «любовь» в русском паремиологическом фонде, можно выделить следующие семантические области:

1. Необходимость, ценность чувства любви («Не мил и свет, когда милого нет»; «Забудется милый, так вспомнится»; «С милым в любви жить хорошо»).

2. Готовность к самопожертвованию ради любви/любимого («Ради милого и себя не жаль»; «За милого и на себя поступлюсь»).

3. Любовь как высшее благо («С милым век коротать – жить не горевать»; «Хоть сухарь с водой, лишь бы, милый, с тобой»).

4. Непроизвольность чувства любви («Он с нею и себя не помнит, и нас не поминает»; «Бояться себя заставишь, а любить не принудишь»).

5. Любовь и страдание («Милый не злодей, а иссушит до костей»; «Милый далеко – сердцу нелегко»; «Без милого не жить, а при милом не быть»).

6. Любовь и несчастье («Тошно жить без милого, а с немилым еще тошнее»; «Несолоно хлебать, что немилого целовать»).

7. Любовь вне брака (оценивается отрицательно) («Чужого мужа полюбить – себя погубить»).

8. Характерной приметой характера русской женщины, по свидетельству пословичного фонда, является готовность терпеть побои от любимого («Милый ударит – тела прибавит»; «Милого побои не долго болят»; «Милый побьет, только потешит» и др.).

Обращает на себя внимание также тот факт, что образ женщины представлен в русском паремиологическом материале значительно шире не только в количественном, но и в качественном отношении: отражены разнообразнейшие социальные роли, степени родства, этапы жизни женщины, ее разнообразные задачи и умения (невеста, мать, жена, сестра, сваха, теща, свекровь, невестка, золовка, хозяйка, мачеха, кума, попадья и т. п.). Важно отметить, что количество номинаций концепта в языке прямо пропорционально его культурной значимости для данного народа (см.: Лакофф 1990: 395).

Мужская картина мира, отражающая концепт «любовь» в русском языке, представляется менее выразительной и содержательной. Здесь можно выделить следующие семантические области:

1. Любовь и действие («Любить жену – держать грозу»; «Кого люблю, того и бью»).

2. Любовь и брак с расчетом на хорошую семейную жизнь («Не хвали жену телом, а хвали делом»; «Жена, ты любить не люби, а поглядывай» – т. е. «угождай, служи»).

3. Любовь и Бог («Смерть и жена – богом суждена»; «Бог волен да жена – коли волю взяла»).

4. Любовь и влюбленность, оценивающаяся отрицательно («Влюбился – как сажа в рожу влепился»; «Влюбился – как мышь в короб свалился»).

5. Любовь и деньги («Муж любит жену богатую, а тещу тороватую»; «Муж любит жену здоровую, а брат сестру богатую»).

В женской картине мира выделяются следующие семантические области (в скобках указано количество единиц): замужество (91), любовь и привязанность (35), родственные отношения (25), материнство (31), типичная деятельность и самоощущения (26) и т. д.

Таким образом, семантическая область «любовь и привязанность» занимает второе место по представленности в паремиологическом фонде русского языка. Наше исследование подтверждает тот факт, что в русском языковом сознании констатируется абсолютная необходимость наличия любимого человека («милого»). Лишь в ряде случаев («С милым в любви жить хорошо») возможно предположение о том, что речь идет о замужестве. В пословицах этого типа доминирует готовность к самопожертвованию: «Ради милого и себя не жаль»; «За милого и на себя поступлюсь»; а также крепость эмоциональных уз: «Забудется милый, так вспомнится»; «Не мил и вольный свет, когда милого нет».

Замужество и эмоциональная привязанность не являются идентичными, что подтверждают результаты исследований в области гендерной истории, на фундаментальных материалах, показавших, что институт брака имел преимущественно экономический характер и мало соотносился со сферой человеческих эмоций и привязанностей (Кирилина 2000: 188). Характерно присутствие в подгруппе, описывающей эмоции, большого количества безличных и неопределенно-личных конструкций – «Забудется милый, так вспомнится», – отражающих некоторую самопроизвольность событий в русской ментальности (Кирилина 2000: 189). Е. С. Яковлева отмечает, что русский языковой тип мышления (и интерпретации действительности) традиционно противопоставляется англо-саксонскому именно по признаку активности, контроля над ситуацией и пассивностью, отсутствием контроля (Яковлева 1997: 97).

Н. В. Уфимцева провела сопоставительный анализ ассоциативной картины мира русских и англичан, который показал, что для русских понятие «деньги» ранжируется позицией 9, а у англичан занимает позицию 6. Обращает на себя внимание значительное различие в количестве вызвавших данный ассоциат стимулов (русское языковое сознание – 367, английское языковое сознание – 750). «По мнению социологов, современных русских характеризует так называемое неэкономическое мышление …. Так, в сознании русских деньги прежде всего большие (41), бешеные (14), шальные (2) Деньги – это зло (9), грязь (4), грязные (4) золото (12), счастье (5)» (Уфимцева 1996: 149). Примечательно, что в российской художественной литературе, в частности в современном театральном масскульте, «любовь стала чуть ли ни единственным источником воли и энергии и уж точно единственной ценностью, которая способна не просто противостоять деньгам, но и побеждать их отсутствие или дурное влияние» (Дубнова 2002: 68).

Н. В. Уфимцевой также показано неодинаковое место физической сексуальности в языковом сознании русских и англичан. В ядре английского языкового сознания ассоциат «sex» имеет ранг «4». В русском языковом сознании ассоциат «любовь» имеет ранг 18, 5; сексуальные отношения отдельно не выделяются.

По данным нашего ассоциативного эксперимента ассоциат «секс/sex/постель» занимает высокий ранг и отмечен испытуемым как мужского, так и женского пола. Данные САЭ, проведенного Е. Е. Каштановой (1997), также показывают, что стереотипными ассоциатами для стимула любовь являются: чувство (33), счастье (13), прекрасное (7), секс (5), нежность, радость, страсть (3). Экспериментальные данные позволяют утверждать, что обыденным сознанием любовь понимается, прежде всего, как категория межличностных отношений, а конкретнее – сексуально обусловленное чувство (Каштанова 1997: 145).

Анализ текстов рок- и поп-культуры (см.: Каштанова 1997) показывает, что концепт «любовь» реализуется через ряд устойчивых смыслов, среди которых не последнее место отведено половому влечению, сексу, чувственной связи, эротическому восприятию объекта. Нарушено табу, связанное с ментальными представлениями о любви и с эстетизацией физиологической стороны взаимоотношений полов, что ведет к опошлению, вульгаризации и примитивизации любовного чувства (Каштанова 1997: 200).

При анализе русских пословиц обращает на себя внимание низкая частотность лексем, относящихся к сфере физической сексуальности. Широко представлена сфера духовных, нравственных качеств. В пользу такого вывода говорит ряд диссертационных исследований (Вильмс 1997; Каштанова 1997; Дашиева 2000; Кирилина 2000 и др.).

Л. Н. Пушкарев, проанализировав массив русских пословиц XVII – XVIII веков, отмечает, что отличительной особенностью русской любовной паремиологии является немногочисленность пословиц, посвященных чувственным отношениям, интимной стороне любви. Физическая любовь не смакуется, такая любовь воспринимается как реальность, как естественное стремление человека к продолжению рода («Спать двоим – быть и третьему») (Пушкарев 1994: 123).

Проведенные исследования на базе паремиологического фонда русского языка позволяют в целом утверждать, что идея «любви вообще» ассоциируется, скорее всего, с любовью мужчины как родового представителя Homo Sapiens в обоих языках, при этом в русском языке ярко представлен «женский голос» и «женская перспектива».

5.2 Ассоциативные свойства концепта «любовь»

(по данным свободного ассоциативного эксперимента)

Если судить о месте какого-либо культурного концепта в национальном образе мира по результатам свободного ассоциативного эксперимента – ассоциативному полю имени этого концепта, то имя любви, безусловно, входит в число лексических единиц, у которых число ассоциативно-вербальных связей значительно превышает среднестатистическое и которые составляют ядро лексикона естественного языка (Уфимцева 1996: 142).

Психолингвистическая характеристика слов, входящих в ассоциативное поле концепта «любовь» и его субконцептов, позволяет описать соответствующий концепт/субконцепт через указание его связи с другими концептами той же культуры. Описывая отношение концепта «любовь» к другому слову/ассоциату, связанному с ним парадигматическими или синтагматическими связями, мы получаем частичное толкование концепта.

В связи с тем, что пол рассматривается языковым сознанием как существенная характеристика человека, велика вероятность существования разного рода устойчивых представлений о женских и мужских поведенческих и личностных особенностях, которые закреплены в особенностях функционирования языка и могут находить реализацию в ассоциациях, полученных на заданный стимул.

Вариативность «концепта-универсалии» «любовь» обусловлена не в последнюю очередь различиями в наполнении его периферийной семантики в зависимости от биологических (половых) характеристик носителей определенной лингвокультуры.

Исследования, проводимые на базе словарей лексических единиц, на наш взгляд не могут дать полной картины анализируемого концепта, так как являются овнешнением сознания составителя словаря, в то время как ассоциативный эксперимент фиксирует действительное овнешнение сознания (респондентов).

Таким образом, исследование структуры концепта с помощью свободного ассоциативного эксперимента выходит за рамки интроспекции, его валидность повышается, а результаты можно считать более объективными. Мы считаем, что «и семантическое значение, и ассоциативное поле представляют овнешненный словом образ сознания», хотя и «представленный в них с разной полнотой» (Ментальность россиян 1997: 267).

Исследование структуры концепта включает не только анализ его непосредственного смыслового содержания, но также анализ тех ассоциаций, которые возникают у носителя той или иной лингвокультуры в связи с данным концептом. Ассоциативные связи носят глобальный характер и, как показывают исследования, интегрируют все типы словесных и межсловесных связей. Таким образом, через ассоциации носителей языка мы получаем представление об образе мира данной культуры, её ценностных ориентирах.

Задачей нашего исследования явилось рассмотрение чувства любви и его видов как бы сквозь призму языкового сознания человека, а именно попытка понять с чем, прежде всего, ассоциируется концепт «любовь» и его субконцепты в сознании рядового носителя русского языка. Мы постарались выделить то универсальное, что есть в ассоциативном значении слов, и специфическое субъективное, зависящее от параметров личности человека (его пола).

Свободный ассоциативный эксперимент состоял из следующих этапов:

1 этап – подготовка эксперимента (подбор словосочетаний-стимулов, выбор состава и количества информантов, определение слов-ассоциатов, разработка анкеты САЭ и ее тиражирование).

2 этап – опрос выбранного числа информантов и фиксация их ассоциаций.

3 этап – обработка и интерпретация экспериментальных данных и представление их в виде таблиц.

Анкета включала в себя инструкцию и девять стимулов. Мы также попросили испытуемых указать возраст и пол.

«Многоликость» и «многоплановость» любви вызвали необходимость разграничения семантического наполнения концепта «любовь» в зависимости от объекта любви и рассмотрение его объективации в сопоставительном плане с учётом гендерной парадигмы. Выбранные нами стимулы представляют собой часть некоего организованного лексического множества, точнее, виды любви как межличностного чувства, которые мы называем «субконцептами».

Наряду с субконцептами любви (материнская любовь, отцовская любовь, любовь мужчины к женщине, любовь женщины к мужчине, дочерняя любовь, сыновняя любовь, любовь к ближнему, братская любовь) в анкете в качестве слова-ассоциата используется и сам концепт «любовь», что было продиктовано особенностью нашего эксперимента.

Количество слов-ассоциатов, которое предполагалось получить от испытуемых было ограничено. Мы просили назвать по три слова, которые без размышлений приходят в голову в связи с указанными стимулами.

Обобщение материала, полученного от испытуемых, позволило выявить ассоциативную группировку, то есть множество ассоциатов, данных испытуемыми на стимульное слово, которое отражает некоторые стандартизированные и нестандартные ассоциативные связи слов в лексиконе (Волков 1994: 35).

По составу информантов проведенное нами исследование имело определенную «психо-социологическую» окраску. Выбор испытуемых определялся тем, что именно данный контингент, то есть люди в возрасте 18-25 лет, будут составлять активное ядро общества в ближайшие 10-15 лет. Кроме того, мы считаем, что к указанному возрасту становление языковой личности в основном завершается.

По Ю. Н. Караулову, в ассоциациях находит отражение сформировавшийся образ мира участника эксперимента. В свою очередь, содержательное наполнение языковой способности (словарный запас, иерархическая структура ценностей, прагматические установки) и ее формально-комбинаторные возможности у большинства людей остаются относительно стабильными на протяжении всей жизни (Караулов 1994: 192–193).

В ходе эксперимента учитывалась также и гендерная репрезентация испытуемых: представители мужского и женского пола в целом были представлены поровну. В эксперименте приняло участие 222 человека, то есть число испытуемых соответствует групповому опросу.

По возрастному показателю все респонденты относятся к молодежи (возраст 18–25 лет). Среди опрошенных 114 лиц мужского пола, что составляет 51, 4% от общего числа, и 108 лиц женского пола, что соответствует 48, 6%. Все испытуемые имеют на момент опроса незаконченное высшее образование.

При анализе ассоциатов, полученных в ходе эксперимента учитывались следующие параметры: общее число реакций, число различных реакций, число единичных реакций, число отказов (количественный уровень анализа); типы ассоциативных связей с точки зрения характера связи (парадигматические, синтагматические, фонетические, атипичные и прецедентные ассоциации), а также типы ассоциативных связей с точки зрения содержания связи (реакции как семантические множители, реакции с эмоционально-оценочной коннотацией и реакции, отражающие типичную сферу функционирования концепта).

Процедура интерпретации результатов свободного ассоциативного эксперимента может носить как количественный, так и качественный характер. Количественный анализ может учитывать уровень стереотипности реакций, количество разных реакций на слово-стимул, количество реакций конкретных и абстрактных и т. д. Качественный анализ заключается, прежде всего, в реконструкции структуры ассоциативного поля, которая определяется типом и содержанием ассоциативной связи. В нашем исследовании процедура интерпретации результатов эксперимента носит комплексный характер, то есть мы проводили как количественный, так и качественный анализ результатов.

Для нашего исследования считаем принципиальным выделение двух основных типов ассоциаций по характеру связи – парадигматические и синтагматические ассоциации. Считаем, что первый тип ассоциаций дает сведения о парадигматике концепта «любовь» и его подвидов в обыденном сознании, второй тип дает информацию о сочетаемости единиц словообразовательного ряда, об особенностях контекстного окружения слов/словосочетаний-тимулов.

Концепт «любовь» (женская парадигма)

Общее число реакций – 241

Число разных реакций – 75

Число отказов – 0

Число единичных реакций – 39