Женщина

Женское обличье[53] есть предмет обыкновенно приличный за­ботам молодого ситэ. При всем том оно—весьма трудно[54].

Прежде всего, когда одеяние[55] ужасно, [зрителям] решитель­но не на чем остановить взор. При подражании, к примеру, [придворным дамам] него и кои[56]— ибо не случается нам видеть их высокий облик и поведение — надо хорошенько рас­спросить [знающих людей]. Следует разузнать о манере ноше­ния кину и хакама[57], так как ни в чем невозможно здесь свое­волие. Обличие же обыкновенных, мирских женщин — посколь­ку нам привычно их видеть — поистине легко передать. Тут в большинстве случаев надевается платье косодэ[58] — только и все­го. Что до обличья женщины в танцах кусэмаи или сирабёси[59], а также в облике безумной, то лучше держать в руках [предме­ты] — будь то веер, будь то кадзаси[60], — совсем, совершенно рас­слабленно, как бы и не полагая держать их вовсе.

Платья кину и хакама, как и все другие одежды, должны быть столь длинными, чтобы были закрыты ступни.

Надо выпрямить спину и не сгибать ноги в коленях. Всей фигуре надобно сделаться грациозной.

Если нести голову очень высоко, вся наружность производит дурное впечатление. А ежели голову понурить — плох облик со спины. К тому же, когда посадка головы тверда, на женщи­ну не походишь.

Хорошо надеть кимоно с предлинными рукавами, такими, чтобы даже кончики пальцев не были видны. Пояс оби[61] лучше повязывать совсем слабо.

Забота об одеянии из того следует, что оно помогает чудес­но передать обличье [женщины].

И хотя в любом виде подражания, если одеяние скверно, это подражание никак не назовешь прекрасным, но все же именно в женском обличье посредством одеяния создаешь основу [образ а].

Старик

Подражание старику — сокровенное[62] на нашем пути. Оно является самым трудным, ибо [здесь] степень мастерства [лицедея] легко обнаруживает себя перед зрителями.

Обыкновенно даже среди ситэ, что достигли высокого уровня мастерства, есть много людей, которые не способны пере­дать старческий облик. Когда, к примеру, [ситэ] искусно уподобляется старикам таких ремесел, как дровосек или солевар»; тотчас назвать его мастером будет суждением ошибочным.

Тебе едва ли подходит — если не являешься человеком, умудренным [опытом], — облик [аристократического] старца в[головных уборах] кабури, наоси или эбоси и в [одеянии] каригину[63]. [Эта роль] не может подходить тебе, если по мере занятий не приходишь к [новым] достижениям, не поднимаешься по ступеням мастерства.

К тому же, когда нет цветка, то нет и чарующего [в игре]. Если согнуть спину и колени да сгорбиться, то утратишь цве­ток и будешь выглядеть [исполнителем] в «старой манере»[64], хотя в общем-то наружность и поведение старика якобы и долж­ны быть старческими. Но во всем этом будет мало привлека­тельного. Тут только и надо, что держаться очень прямо и быть мягким в движениях.

И особенно трудной из трудных является манера исполне­ния танцев стариков. Надо тщательно им обучаться, поставив себе задание[65]: сохранивши цветок, показать преклонный возраст. И это будет прямо подобно цветку, который распустился на старом дереве.

Открытое лицо [66]