Режиссер с головы до ног

Режиссер — член большого коллектива. Но даже са­мый молодой и неопытный режиссер — руководитель. Ак­теры могут жаловаться на нетворческую атмосферу, ре­жиссер — нет. Он обязан ее создавать. Актеры могут жа­ловаться на творческую неудовлетворенность. Режис­сер — нет. Жалобы на неорганизованность, бесплано­вость, расхлябанность в устах режиссера — это жалобы на самого себя. Бранить пьесу, которую театр взял для постановки, — значит бранить себя. Сетовать на неверное распределение ролей — значит сетовать на собственную беспринципность.

У режиссера большие права. Их не надо уступать. Уступил режиссер право назначения на роль — его немед­ленно берут в руки актеры. Упустил право определять зрительный образ спектакля — его возьмет художник.

Беда режиссеров не в том, что их права ограничены, а в том, что права свои они не используют.

Авторитет... Начинающему режиссеру он представляется Синей птицей. В погоне за ней он избирает порой слишком короткий, но очень опасный путь — «защитника интересов» коллектива.

Копеечная популярность у обязательной для всякого театра группы недовольных, непременных во всяком кол­лективе любителей побрюзжать, ничего общего с автори­тетом не имеет. Отказавшись от причастности к руковод­ству, режиссер фактически отказывается от власти, ко­торая ему дана. Признав «своим», недовольные все чаще будут его

Будут его звать на семейные торжества и, может быть, даже пригласят столоваться. При нем обиженные перестанут сдерживаться и распустят языки. Но пройдет еще немного времени, и стареющая героиня пошлет его «стрельнуть» для нее сигарету, а актер на правах стар­шего по возрасту пошлет в гастроном за «маленькой». Его в глаза будут хвалить за простоту и доступность, дружно признают отличнейшим малым, но как режиссер он в театре уже кончился...

Режиссер, впутавшийся во внутритеатральные интри­ги, распри и склоки, режиссер — участник тайных сбо­рищ, группировок — жалкая фигура...

Режиссер всегда, при всех обстоятельствах должен быть руководителем, командиром, в известном смысле старшим. Дружить, веселиться, спорить или обсуждать дела театра он может, соблюдая только творческие ин­тересы, только интересы дела.

Между режиссером и актерами всегда должна быть некоторая дистанция. Речь, разумеется, идет не о надутой важности, барском покровительстве или чванстве. Начальственный тон, черствость и сухость, так же как раз­вязность и наигранная демократичность, одинаково нетерпимы в руководителе.

Дистанция между режиссером и актерами лишь в том, что режиссер видит дальше и знает больше, чем актер, что мера его ответственности за весь театр неизмеримо большая...

Как-то в фойе Художественного театра, где мне была назначена встреча с Леонидовым, я обратил внимание на то, как почтительно здоровались и обращались к Леониду Мироновичу актеры, равные ему по положению, званиям, возрасту. Леонидов для всех был режиссером.

Режиссером нельзя быть с одиннадцати до двух, с семи до десяти. Наша профессия не имеет выходных дней и отпуска. У режиссера нет неслужебного времени, нетеатральных отношений. Творческое и личное, дело и жизнь в нашем искусстве неразделимы.