На основании вышеизложенного Суд единогласно

1. Постановил, что заявитель может утверждать, что он является " жертвой" по смыслу Статьи 34 Конвенции;

2. Постановил, что имело место нарушение пункта 1 Статьи 6 Конвенции;

3. Постановил, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

4. Постановил:

(а) что государство-ответчик обязано выплатить заявителю в течение трех месяцев со дня вступления постановления в законную силу - в соответствии с пунктом 2 Статьи 44 Конвенции - 3000 евро (три тысячи евро) в качестве компенсации морального ущерба в пересчете на национальную валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день вынесения постановления, а также уплатить необходимые налоги;

(b) что простые проценты по годовой ставке в 23% начисляются на эту сумму по истечении вышеупомянутого трехмесячного срока до момента фактической уплаты.

55. Дело «Бурдов – 2 против РФ». Основные правовые позиции.

В первые дни Нового года Европейский Суд по правам человека преподнес Российской Федерации пренеприятнейший сюрприз – вынес первое пилотное постановление в связи с систематическим неисполнением или длительными задержками исполнения решений национальных судов. Рассмотрев дело «Бурдов против России (№ 2)», Европейский Суд обязал власти Российской Федерации в течение шести месяцев с момента вступления Постановления в силу создать эффективное внутригосударственное средство (или комплекс средств) правовой защиты в целях обеспечения быстрого и адекватного восстановления нарушенных прав не только Бурдова, но и других заявителей по аналогичным нарушениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция). Европейский Суд постановил также, что в ожидании принятия вышеуказанных мер со стороны Российской Федерации он приостанавливает на один год рассмотрение аналогичных дел.

Процедура пилотных постановлений была введена Европейским Судом как ответная реакция на большое количество жалоб, поступающих из некоторых стран в результате системных или структурных внутригосударственных проблем. Результатом такой процедуры является выявление в рамках отдельного дела системных проблем, приведших к нарушению Конвенции, и предписание в постановлении предпринять необходимые меры для исправления ситуации. Процедура пилотных постановлений призвана не только стимулировать принятие государствами-ответчиками мер индивидуального и общего характера для исполнения постановлений Европейского Суда, но побуждает государство-ответчика к разрешению на внутригосударственном уровне многочисленных подобных дел, возникающих в результате данной структурной проблемы. Таким образом Европейский Суд усиливает действие принципа субсидиарности, на котором основана система Конвенции.

Напомним, что процедура пилотных постановлений была предложена Руководящим комитетом по правам человека Совета Европы в 2003 году, поддержана Комитетом министров Совета Европы в 2004 году и рекомендована для широкого применения в практике Европейского Суда Группой Мудрецов в 2006 году. Первые пилотные постановления Европейский Суд вынес по делам «Брониовский против Польши» (Broniowski v. Poland) в связи с нарушением властями Польши прав на беспрепятственное пользование имуществом почти 80 тыс. своих граждан, репатриированных с восточных (забужских) территорий после Второй мировой войны, «Ксенидес-Арестис против Турции» (Xenides-Arestis v. Turkey) в связи отказом заявителям (преимущественно грекам-киприотам) в возможности вернуться в их жилища и владения, расположенные на территории Северного Кипра со времени оккупации острова Турцией в 1974 г., «Хуттен-Чапска против Польши» (Hutten-Czapska v. Poland) в связи с нарушением имущественных прав заявителей польским жилищным законодательством, которое запрещало частным лицам – собственникам жилья повышать арендную плату за свои жилища.

Но вернемся к делу Бурдова. 20 марта уже далекого 2000 года Анатолий Тихонович Бурдов пожаловался в Страсбург на то, что ему по вступившим в законную силу судебным решениям не выплачивают социальные платежи и компенсации как участнику ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Европейский Суд, единогласно постановив, что в деле Бурдова нарушены пункт 1 статьи 6 Конвенции (право на справедливый суд), статья 1 Протокола № 1 к Конвенции (защита собственности), обязал государство-ответчика выплатить заявителю 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

15 июля 2004 года Бурдов вновь жалуется в Страсбург на неисполнение вынесенных в его пользу судебных решений. И вновь Европейский Суд констатирует нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции со стороны Российской Федерации, а компенсацию морального вреда увеличивает до 6 000 евро.

Но главный урок дела Бурдова совсем не в штрафных санкциях. Европейский Суд счел уместным применить процедуру пилотного постановления в данном деле, учитывая, в частности, повторяющийся и длящийся характер лежащих в его основе проблем, широкий круг лиц, затронутых этими проблемами в России, и срочную необходимость обеспечить быстрое и надлежащее восстановление их прав, включая возмещение причиненного им ущерба на внутригосударственном уровне.

По мнению Европейского Суда, серьезная озабоченность и выводы различных органов как внутри страны, так и на международном уровне созвучны 200 постановлениям Европейского Суда, высветившим данные структурные проблемы Российской Федерации в их различных аспектах. Эти проблемы затрагивают не только права жертв Чернобыля, как в деле Бурдова, но также и права других широких слоев российского населения: неисполнение судебных решений зачастую имело место в делах, касающихся выплат пенсий, детских пособий, компенсаций ущерба, понесенного на военной службе, или ущерба за необоснованное уголовное преследование.

В то же время в деле «Бурдов против России (№ 2)», Европейский Суд отметил в положительном свете различные меры общего характера, находящиеся на рассмотрении российских властей, в частности, внесенные в парламент законопроекты, преследующие создание внутригосударственных средств правовой защиты в случае неисполнения или задержек в исполнении судебных актов.

По их мнению, внесенный Верховным Судом России законопроект «О возмещении государством вреда, причиненного нарушением права на судопроизводство в разумные сроки и права на исполнение в разумные сроки вступивших в законную силу судебных актов», имеет ряд системных пороков и уже получил отрицательные отзывы из различных ведомств.

56. Дело «Рябых против РФ». Основные правовые позиции.

Предметом жалобы в суд стали нарушения, которые были допущены отечественным правосудием при рассмотрении иска о восстановлении сбережений Анны Рябых, доверенных в 1991 году Сбербанку. В итоге Страсбургский суд решил, что государство не обязано сохранять покупательную способность средств, размещенных в финансовых институтах.

Первоначально Анна Рябых обратилась в районный суд с иском к местному отделению Сберегательного банка РФ и государству, утверждая, что ее личные сбережения, размещенные в качестве вклада в 1991 году, утратили покупательную способность в годы экономических реформ и что государство не исполнило надлежащим образом своей обязанности по восстановлению вкладов граждан и защите их от инфляции, предусмотренной Федеральным законом " О восстановлении и защите сбережений граждан Российской Федерации". Районный суд удовлетворил иск заявительницы и взыскал в ее пользу 129 544 руб. за счет федеральной казны.

Решение несколько раз отменялось, но при новом рассмотрении иск снова удовлетворяли, в связи с чем председатель Белгородского областного суда был вынужден подключить к борьбе с гражданкой надзорные инстанции. Президиум областного суда вынес новое решение, полностью отказав заявительнице, которую даже не поставили об этом в известность. Затем вмешался Верховный суд, указав, что заявительнице не могло быть отказано полностью - и дело было вновь передано в районный суд, который в очередной раз невозмутимо удовлетворил иск (сумма возросла до 250 тыс. руб.), но решение было тут же отменено областным судом. Устав от судебной чехарды, заявительница обратилась в Европейский суд по правам человека. Она жаловалась на то, что в нарушение ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод президиум областного суда отменяет решение, ставшее окончательным, и на то, что ее не уведомили о пересмотре дела. Она также ссылалась на то, что отказ государства компенсировать ей потери от инфляции нарушает ст. 1 Протокола # 1 к Конвенции. После того как Европейский суд уведомил правительство о жалобе гражданки, государство купило заявительнице квартиру стоимостью в 300 тыс. руб., о чем с областной администрацией было заключено специальное соглашение.

По нынешнему решению Европейского суда установлено нарушение ст. 6 в части права на справедливое судебное разбирательство: суд вновь высказал отрицательное отношение к пересмотру окончательных решений в порядке надзора, тем более что заявительница о пересмотре дела уведомлена не была.

Одновременно суд указал, что Протокол # 1 к Конвенции не обязывает государства компенсировать потери от инфляции. Как и в деле Аполлонова, суд, по-видимому, не вполне разобрался, чем обернулась для населения реформа начала 1990-х годов и посчитал ее небольшой инфляцией, которую население может регулировать с помощью избирательного права. Между тем значительные суммы Европейский суд взыскивает именно в случае нарушения прав собственника, предусмотренных ст. 1, тогда как при попрании права на справедливый суд (ст. 6) потерпевший обычно может рассчитывать на 1-2 тыс. евро - таким образом, государство явно поторопилось покупать гражданке квартиру.

Важно отметить, что дело было принято к рассмотрению несмотря на то, что заявительница не исчерпала внутригосударственных средств правовой защиты - к моменту подачи жалобы окончательного решения российского суда по ее делу вынесено не было. Обычно такие жалобы суд признает неприемлемыми, но в данном случае, видимо, были учтены систематические отмены решений областным судом.

Дело Рябых могло бы стать первой ласточкой в вале аналогичных претензий вкладчиков Сбербанка к государству. Есть только одна проблема - вкладчики смогут обратиться в Европейский суд, только если с момента окончательного внутреннего решения по их делам прошло не более 6 месяцев. По словам российского судьи в ЕС Анатолия Ковлера, в 2001 году число жалоб против России выросло в 2 раза, причем в основном за счет обманутых вкладчиков.

На первый взгляд дело Рябых может подтвердить точку зрения российских судей о хорошем положении дел с правами человека в стране - председатель Верховного суда Лебедев, например, любит подчеркнуть, что из тысяч жалоб, поданных против России, удовлетворены только 3. Однако суд рассматривает жалобы по 4-5 лет и просто еще не имел возможности переубедить высоких должностных лиц - с момента присоединения России к Европейской конвенции прошло всего 5 лет

57. Дело «Смирновых против РФ». Основные правовые позиции.

Заявители, российские граждане Смирнова Елена Павловна(Е.С.) и Смирнова Ирина Павловна (И.С.).
В отношении заявителей 05.02.1993 г. было возбуждено уголовное дело по статье " мошенничество".
Дело неоднократно возвращалось на дополнительное расследование, приостанавливалось.
09.04.2002 г. дело было закрыто из-за истечения срока давности.
В период расследования заявители неоднакратно заключались под стражу.
Так, Е.С. содержалась под стражей 4 раза, в общей сложности более 4 лет и 3 месяцев. Период более 2 лет подпадает под компетенцию Суда.
И.С. содержалась под стражей также 4 раза, в сумме более 1 года и 6 месяцев.
У И.С. в период с 26.08.1995 г. по 06.10.1999 г. был изъят паспорт.

Решение суда:

По поводу пп. с п. 1 ст. 5 Конвенции (обоснованность задержания подозреваемого)
Лицо, обвиняемое в преступлении, всегда должно находиться на свободе, до окончания разбирательства дела, если Государство не сможет доказать, что имеются " уместные и достаточные" причины взять его под стражу.
прецедентное право Конвенции разработало четыре основных причины, оправдывающие помещение лица под стражу:

· возможность того, что обвиняемый скроется от правосудия;

· возможность того, что обвиняемый, находясь на свободе, воспрепятствует отправлению правосудия;

· возможность того, что обвиняемый продолжит преступную деятельность;

· сохранение общественного порядка (предотвращение беспорядков);

Длительное содержание под стражей может быть допущено только, если имеются веские основания, доказывающие, что, в данном конкретном случае, имеются подлинные потребности интересов общества, которые, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивают принцип уважения свободы личности.
Национальные судебные власти, должны гарантировать, чтобы в каждом случае, предварительное заключение обвиняемого не превысило приемлемое время. Именно они обязаны исследовать все существующие доводы в пользу или против существования подлинной потребности общественного интереса, с должным вниманием учесть принцип презумпции невиновности, включающий в себя уважение к свободе личности и, только на основании вышеизложенного, выносить решения относительно заключения под стражу.
Аргументы за и против освобождения из под стражи не должны быть " общими и абстрактными".
Когда решается вопрос о взятии подозреваемого под стражу, он имеет право, чтобы он был рассмотрен в приоритетном порядке и с должным вниманием.
Решения национальных судов недостаточно аргументированы. Решения вынесены на основании " серьезности обвинений", " " особенности" заявителей", по причине неявки в судебное заседание.
Допущено нарушение.

По поводу п. 1 ст. 6 (разумный срок разбирательства судом уголовного дела)
Период разбирательства, подпадающий под юрисдикцию суда составил:
в отношении Е.С. более 3 лет и 4 месяцев,
в отношении И.С. более 2 лет и 4 месяцев.
Дело не предствляло особенной сложности.
Суд не убежден, что заявители всегда желали сотрудничать с правосудием, поскольку обе они в течение нескольких месяцев уклонялись от расследования. Кроме того, подача множества жалоб, даже обоснованных, может излишне отвлекать власти от концентрации на главных аспектах дела.
Имелись существенные периоды бездействия властей, которые не находят никаких убедительных объяснений. Так, первое слушание проведено спустя год после окончания расследования. Второе - двумя годами спустя. Заключительное - почти через три года после второго.
Допущено нарушение.

По поводу ст. 8 (уважение личной жизни)
В своей повседневной жизни Российские граждане должны предъявлять документ, удостоверяющий личность необычно часто, даже при совершении таких незначительных действий как обмен валюты или покупка билета на поезд. Внутренний паспорт также требуется для более важных нужд, например, при устройстве на работу или получении медицинского обслуживания. Отсутствие паспорта, следовательно, представляло длящееся вмешательство в личную жизнь заявителя.
Вмешательство не было " предусмотрено законом", посколько эта мера не имеет основания во внутригосударственном праве.
Допущено нарушение.

Применение ст. 41 Конвенции:
Суд нашёл справдивым присудить в возмещение морального вреда:
3500 евро Е.С.
2000 евро И.С.

58. Дело «Ракевич против РФ». Основные правовые позиции.

Предметом рассмотрения Европейского Суда по делу Ракевич против России стало задержание лица, предусмотрено ест. 5 § 1 (e) Конвенции, т.е.«законное заключение под стражу душевнобольных». Заявительница была принудительно госпитализирована как душевнобольная и оспаривала соответствие Конвенции своего задержания.

В решении по данному делу выявился принципиальный подход Европейского Суда к условиям, основаниям и процедуре задержания, состоящий в том, что Конвенция формулирует минимальный уровень гарантий прав человека для всех видов законного задержания, как уголовно-процессуального, так и его вне процессуальных видов (административного и др.) Европейский Суд последовательно унифицирует все виды задержания применительно к таким гарантиям прав личности как требование законности, ознакомление задержанного с материалами, положенными в основу его задержания, судебный контроль и т.д.

Применительно к требованию законности задержания, Европейский суд признал, что задержание Ракевич повлекло нарушение норм Конвенции, т.к. «согласно статье5 § 1 неисполнение требований национального закона ведет к нарушению Конвенции». Суд отметил, что в соответствии со статьей 34-1 Закона «О психиатрической помощи», судья может издать постановление об удовлетворении или отказе в удовлетворении заявления больницы в течение пяти дней с момента получения этого заявления. В данном деле, стационар подал заявление о вынесении постановления26 сентября 1999, но постановление было принято Орджоникидзевским районным судом только5ноября 1999 года, по прошествии 39 дней с момента госпитализации. Поэтому, госпитализация заявителя не соответствовала порядку, установленному законом. Соответственно, имело место нарушение статьи 5.1. Конвенции.

Суд отметил, что основная гарантия статьи 5 § 4 состоит в том, что госпитализированное лицо должно иметь право самостоятельно возбуждать процедуру судебного контроля за его госпитализацией.Поскольку заявителю не было предоставлено право инициировать судебный процесс самостоятельно, как этого требует статья 5 § 4 Конвенции, соответственно, имело место нарушение данного положения.

В решении по этому делу Европейский Суд сформулировал несколько интересных подходов, раскрывающих сущность «автономного» значения ряда правовых понятий, содержащихся в Конвенции.

Следует отметить, что Европейский Суд многократно обращал внимание на то, что по смыслу Конвенции закон должен соответствовать критерию «предсказуемости». В решении по делу Крюслен против Франции Европейский Суд постановил, что «требование предсказуемости не рассчитано на то, что лицо может «предвидеть» когда власти планируют перехватить его информацию». С другой стороны, «формулировки закона должны быть достаточно ясными и понятными, с тем чтобы предоставить гражданам необходимую информацию относительно обстоятельств и условий, при которых публичная власть наделяется полномочиями для скрытого … вмешательства в осуществление права индивидуума на уважение его … корреспонденции»..

Другой важный критерий «качества» закона был сформулирован Европейским Судом по делу Силвер и другие против Соединенного Королевства: «В законе, который оставляет свободу усмотрения, должны быть указаны его пределы».

В решении по делу Калоджеро Диана против Италии, Европейский Суд признал проверку корреспонденции заключенных, противоречащей статье 8 Конвенции, поскольку «… закон оставляет власти слишком много полномочий, не определяет категории лиц, корреспонденция которых может быть подвергнута цензуре и компетентный суд, не упоминает о длительности указанных мер и основаниях их принятия»..

Однако в данном деле Европейский Суд не согласился с доводами заявительницы и подчеркнул, что «… закон должен быть достаточно ясным, чтобы предоставлять гражданину информацию о правилах поведения, но абсолютной конкретизации не требуется. С точки зрения Суда, для законодателя необязательно исчерпывающим образом определять понятие «опасность», поскольку невозможно в законе определить весь перечень возможных условий, которые могут представлять собой такую угрозу. По поводу заявления о возможном произвольном толковании данного термина Европейский Суд сослался на судебный контроль за принудительным помещением в психиатрический стационар, что, по мнению Суда, является «существенной гарантией от произвольного задержания».

Интересен подход Суда и к оценке доводов Правительства РФ о том, что заявитель не представила доказательств, причиненного ей морального вреда. Суд отметил, что «что некоторые формы морального ущерба, включая эмоциональную подавленность, по самой их пригоднее всегда могут быть подтверждены какими-либо доказательствами. В данном деле, логично предположить, что заявитель испытывала подавленность, беспокойство и депрессию по причине ее госпитализации на достаточно большой период, которая не была основана на судебном решении».

Суд полагает возможным применить процент просрочки платежа равный ставке ссудного процента Европейского Центрального банка, к которому должны быть добавлены три %.
ПО ЭТИМ ПРИЧИНАМ, СУД ЕДИНОДУШНО
1. Постановляет, что имелось нарушение Статьи 5 § 1 Конвенции;
2. Постановляет, что имелось нарушение Статьи 5 § 4 Конвенции;
3. Постановляет, что Государство-ответчик обязано выплатить заявителю, в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Полстановления в силу согласно Статье 44 § 2 Конвенции, EUR 3, 000 (три тысячи евро) в счет возмещения морального вреда, которые необходимо конвертировать в национальную валюту Государства-ответчика по курсу на день выплаты, плюс, любой налог, который будет наложен на эту сумму;
4. Отклоняет остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

59. Дело «Кормачева против РФ». Основные правовые позиции.

Суть дела: 31.10.1996 Гражданка РФ Кормачева Татьяна Ахунбековна обратилась в районный суд с иском против своего бывшего работодателя.
Она требовала взыскать невыплаченный заработок, компенсацию отпускных, и оформить ее увольнение. Разбирательство завершено 15.05.2003 г. Таким образом, разбирательство продолжалось 6 лет, 6 месяцев и 15 дней.

Решение суда: По поводу п. 1 ст. 6 Конвенции (разумный срок).
Дело не представляло особой сложности, трудовые споры по своей природе требуют быстрого рассмотрения. Допущено нарушение

По поводу ст. 13 Конвенции (право на эффективное средство правовой защиты). Эффективным средством правовой защиты от предполагаемого нарушения разумного срока, предусмотренного п. 1 ст. 6, является только то средство, использование которого приведет к тому, что разбирательство будет проведено в разумный срок.
Квалификационная коллегия судей не является органом, обеспечивающим такое средство, поскольку: Заявитель не является стороной в разбирательстве своей жалобы; Результатом любого принятого решения будут меры воздействия к конкретному судье, что не будет иметь никакого прямого и непосредственного следствия для разбирательства, по которому подана жалоба. Суд повторяет, что необоснованность длительного разбирательства должна оцениваться в свете обстоятельств дела и критериев, установленных прецедентной практикой суда, в частности, сложности дела, поведения заявителя и соответствующих властей и что именно было предметом спора заявителя. Суд отмечает, что иск заявителя касался обычного трудового спора. Таким образом, дело не представляло особой сложности. Что касается поведения заявителя, суд не считает, что оно может оправдать длительность судебного разбирательства. Что касается поведения судебной власти, Суд напоминает, что в обязательства Высоких договаривающихся сторон входит надлежащая организация их судебных систем таким образом, чтобы суды могли гарантировать каждому право на окончательное решение в течение разумного срока при определении ее или его гражданских прав и обязанностей. Способ, которым государство достигает соблюдения данного требования – или путем увеличения числа судей, или установлением сроков и руководств, или любыми другими способами – остаются на усмотрение государства. Если государство допускает длительность процесса за пределами “разумного срока”, установленного статьей 6 Конвенции и ничего не предпринимает, чтобы его сократить, оно несет ответственность за задержки рассмотрения дела. В своем меморандуме Правительство ссылалось в основном на объективные трудности, с которыми столкнулся Шмидтовский суд, такие как отсутствие судей, плохое техническое состояние здания и географическую удаленность. Суд считает, что данные трудности не освобождают государство от обязанности гарантировать разумный срок судебного разбирательства. Суд напоминает далее, что трудовые споры по своей природе требуют скорого решения. Дело заявителя касалось, помимо прочего, оформления ее увольнения, без которого она испытывала серьезные трудности с получением новой работы. Суд считает, что заявитель имела важный личный интерес в том, чтобы судебное решение защитило ее права и все было оформлено надлежащим образом. Учитывая этот факт и принимая во внимание, что дело рассматривалось в течение более чем 5 лет, суд считает, что есть достаточные основания полагать, что дело заявителя не было рассмотрено в разумный срок. Таким образом, имело место нарушение статьи 6.1 Конвенции. Заявитель жаловалась также не то, что в России нет эффективных средств правовой защиты против чрезмерной длительности судебного разбирательства. Она ссылалась на статью 13 Конвенции:

“Каждый человек, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективные средства правовой защиты перед государственным органом даже в том случае, если такое нарушение совершено лицами, действовавшими в официальном качестве»

Правительство оспаривало данное заявление. Они указывали, что когда заявитель жаловалась в органы высшей судебной власти, те требовали от Шмидовского районного суда ускорить разбирательство. Суд повторяет, что статья 13 гарантирует эффективные средства правовой защиты в национальных органах в случае нарушения права, предусмотренного статьей 6.1, на рассмотрение дела в разумный срок. Суд отмечает, что Правительство не указало, могла ли заявитель и если да, то как защитить свои права, ведя переписку с высшими судебными и иными органами. Не предполагается, что это средство могло повлиять на продвижение дела заявителя или обеспечить ее необходимым возмещением за те задержки, которые имели место. Правительство также не привело ни одного примера из национальной практики, иллюстрирующего, что используя такие средства защиты, возможно, защитить свои права. Действительно, многочисленные жалобы заявителя привели к тому, что Окружная коллегия судей 3 апреля 2000 года вынесла выговор судье, ответственному за ведение дела заявителя. Однако Суд не считает, что эта процедура является эффективным средством против длительности судебного разбирательства в смысле статьи 13 Конвенции. Во-первых, жалоба заявителя в коллегию судей была не более чем информацией, предоставленной заявителем вышестоящему органу с предложением использовать свои полномочия, если он сочтем это необходимым. Эти полномочия могут быть использованы органом и без инициативы заявителя. Если процедура все же начинается, она касается самой квалификационной коллегии судей, и конкретного судьи, в то время как заявитель в данной процедуре не участвует. Результат любого принятого решения будет касаться положения и статуса определенного судьи, но не будет иметь непосредственного и немедленного влияния на затянувшийся процесс, ставший поводом для направления жалобы. Наконец, Суд не находит ни одного свидетельства того факта, что процедуры, которые были возбуждены заявителем против Шмидтовского суда 23 октября 2003 года, имели какой-либо существенный результат. Соответственно, Суд считает, что в данном деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции.

60. Дело «Чемодуров против РФ». Основные правовые позиции.

В 2000 году в газете “Курский вестник” была опубликована статья журналиста Виктора Чемодурова “Двенадцать стульев из гарнитура губернатора, или Как “испарился” из областного бюджета еще один миллион долларов”. В статье на конкретных примерах, подтвержденных документами, раскрываются механизмы “увода” крупными местными чиновниками бюджетных средств из областной казны. А также демонстрируется общественному мнению реакция на происходящее самого губернатора. Автор приводит цитату из письменной резолюции Руцкого, который назидательно рекомендует большим чиновникам провести переоценку выполненной работы “исходя из ср. цены коммерч. в России на тот период” (цитата из Руцкого) и списать крупную недостачу на выполненные работы в нескольких областных учреждениях. Журналист на это написал следующее:

“Нормальный губернатор в такой ситуации наверняка (получив информацию о незаконном расходовании значительной суммы из бюджетных средств) схватится за голову и ужаснется, начнет выяснять, как и по чьей вине пропали деньги налогоплательщиков, прогонит виновных с работы, обратится в милицию, прокуратуру и в суд, чтобы ущерб бюджету возместить…

Но это логика поведения нормального губернатора. А наш (губернатор), получив письмо руководителя КРУ… написал такую резолюцию...” (прим. авт. – цитирует собственноручную резолюцию Руцкого, рекомендующего чиновникам списать недостающий миллион на мифический ремонт Администрации области, Домжур, курские магазины)…”.

“Не знаю, как у кого, а у меня такое мнение-суждение: губернатор, дающий подобные советы, является ненормальным. Уточняю сразу на случай судебного иска: я говорю о поведении должностного лица, а не о личности Руцкого, до которой мне нет никакого дела”, – заканчивает свою статью Виктор Чемодуров.

Последняя фраза и явилась камнем преткновения. После выхода статьи курский губернатор Александр Руцкой в частном порядке, однако, на официальном банке губернатора Курской области, обратился в Ленинский районный суд города Курска с исковым заявлением о защите чести, достоинства, деловой репутации и возмещении морального вреда. Ответчиками выступили редакция газеты “Курский вестник” и автор статьи Виктор Чемодуров. Губернатор Руцкой попросил суд признать не соответствующими действительности и порочащими некоторые, изложенные в статье, факты, обязать редакцию эти сведения опровергнуть и взыскать с ответчиков в общей сложности 250 тысяч рублей в качестве компенсации нанесенного нематериального ущерба.

В суде журналисту удалось доказать, что опровергаемые истцом сведения соответствуют действительности. Однако иск Руцкого частично все-таки был удовлетворен. Причем показательно, курские суды вынесли своеобразное соломоново решение: с одной стороны они согласились с доводами журналиста, что высказывание “губернатор, дающий подобные советы, является ненормальным” представляет собой оценочное суждение, мнение автора статьи, однако указали, что это мнение выражено в оскорбительной форме. Курские судьи расценили слово “ненормальный” в значении “психически нездоровый”, не смотря на контекст публикации и прямое указание журналиста на то, он относит данное слово не к личности губернатора, а к его поведению как должностного лица. В результате суд первой инстанции в Курске посчитал, что нарушение права истца на доброе имя, честь, достоинство и деловую репутацию должно быть устранено путем возмещения ответчиками нанесенного Руцкому морального вреда в денежной форме. Присудил немного – 1 тысячу рублей. Курский областной суд утвердил решение, отказав журналисту в кассационной жалобе.

Тем не менее, такое решение посчитали опасным прецедентом и необоснованным ограничением права журналиста на свободу выражения мнения, поэтому в мае 2001 года направили жалобу по данному делу в Европейский суд по правам человека. Интересы Виктора Чемодурова защищали юристы Центра защиты прав СМИ Галина Арапова и Маргарита Ледовских. В жалобе истцы возражали против необоснованного ограничения профессионального права журналиста на свободу выражения мнения. Факты, изложенные в статье “Двенадцать стульев для губернатора…”, просто не имели права оставаться без общественного внимания и критического осмысления журналистом, что в результате и нашло свое подтверждение в состоявшемся решении Европейского суда.

В своем решении Европейский суд не согласился с выводами курских судей, которые расценили спорное слово “ненормальный”, высказанное журналистом в адрес Руцкого, характеризующим в оскорбительной форме его личность, а не поведение Руцкого в конкретной ситуации как должностного лица. Европейский суд в своем решении подчеркнул, что критические оценочные суждения журналиста, высказанные в спорной статье, имеют серьезную фактологическую основу, факты, приведенные журналистом в публикации, не были оспорены Руцким, а также были подтверждены журналистом в ходе рассмотрения дела в российских судах.

Европейский суд подчеркнул, что при рассмотрении дела российские суды, по сути, проигнорировали контекст публикации, ее общественную значимость и дали неверное толкование слову “ненормальный”, тем самым необоснованно ограничив право журналиста на свободу выражения мнения. Напомнив, что задачей прессы является распространение информации по вопросам общественной значимости, Европейский суд пришел к выводу, что употребление слова “ненормальный”, в контексте описания поведения губернатора Руцкого, не преступает допустимых пределов критики. Европейский суд также высказал принципиальную позицию относительно качества вынесенного решения на местном уровне, подчеркнув, что незначительность суммы возмещения морального вреда, взысканная российскими судами (напомним, это было 1000 рублей с журналиста и 3000 рублей с редакции газеты “Курский вестник”), не оправдывает того, что решение не было основано на должной оценке всех обстоятельств дела.

61. Дело «ОАО Плодовая компания против РФ». Основные правовые позиции.

Европейский суд по правам человека признал, что Российская Федерация не нарушила права ОАО " Плодовая компания", входящего в группу S.P.I., предусмотренные Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.

На судебном заседании, которое состоялось 15 мая 2007г., в результате голосования коллегией из 7-ми судей были приняты следующие решения:

1. не имело место нарушение Статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (" Защита собственности"); решение было принято единогласно;

2. не имело место нарушение Статьи 6 Конвенции (" Право на справедливое судебное разбирательство"); решение принято шестью голосами " за" и одним голосом " против".

3. нет оснований для возникновения отдельных спорных вопросов по Статьям 13 и 14 Конвенции; решение принято единогласно.

Напомним, в 2000 году Генеральная прокуратура РФ инициировала судебное разбирательство, в котором доказала недействительным положение устава " Плодовой компании". В нем говорилось о правопреемстве акционерного общества от советской внешнеторговой организации. Окончательное решение по данному вопросу было принято высшим Арбитражным судом РФ. Постановление Высшего Арбитражного Суда, который не признал факт правопреемства, послужило основанием для целого ряда юридических действий и судебных решений, направленных на закрепление за Российской Федерацией прав на 17 " советских" товарных знаков. Кроме того, " Плодовая компания" лишилась и других (сходных) товарных знаков, которые были аннулированы Роспатентом. Жалоба была подана в Европейский суд в декабре 2001 года ОАО " Плодовая компания", входящего в группу S.P.I., которое в начале 90-х годов якобы в порядке правопреемства стало владельцем товарных знаков " Столичная", " Московская" и других, ранее принадлежавших Всесоюзному внешнеэкономическому объединению " Союзплодоимпорт". Российская Федерация в лице ФКП " Союзплодоимпорт" неоднократно доказывала правоту требований на владение товарных знаков в международных судах. За период работы ФКП " Союзплодоимпорт" провело более 100 судебных процессов в различных странах мира, более 20 - идут в настоящее время. И ни в одном Российская Федерация в лице ФКП " Союзплодоимпорт" не проиграла. Суды были выиграны в Нидерландах, Бельгии, Люксембурге, Бразилии, Румынии, Болгарии, Азербайджане и других странах. Теперь и Европейский суд по правам человека разобрался в деле ОАО " Плодовая компания" и признал позицию компании-истца несостоятельной. " ФКП " Союзплодоимпорт", управляющего от имени РФ правами на государственные товарные знаки, крайне удовлетворена справедливым решением Европейского суда по правам человека, - заявил генеральный директор ФКП " Союзплодоимпорт" Владимир Логинов. – Это решение кардинально ускорит рассмотрение дел в отношении группы SPI в других международных судах. Мы убеждены, что права РФ на товарные знаки будут восстановлены".

Крайне важным и показательным в принятом по 6-ой Статье решении является факт установления Судом отсутствие у ОАО " Плодовая компания" " гражданского права", признаваемого национальным законодательством, что позволяет расценивать действия компании-заявителя как недобросовестные. Кроме того, Суд отметил, " что компания-заявитель основывает свое требование на предполагаемом правопреемстве между юридическими лицами, что предполагает существование двусторонней сделки между двумя юридическими лицами или одностороннюю сделку со стороны реорганизуемого лица, которой передаются активы. Однако компания-заявитель не предоставила каких-либо доказательств, свидетельствующих о намерении государственного внешнеторгового предприятия " Союзплодоимпорт" превратить себя в другое юридическое лицо или преобразовать себя, отделив свои активы в пользу компании-заявителя. Наоборот, Суд считает определенным, что государственное внешнеторговое предприятие " Союзплодоимпорт" продолжало существовать как юридическое лицо в своей изначальной форме до 2001 г, когда оно было перерегистрировано в качестве ФГУП " Союзплодоимпорт"."

Более того, Суд считает важным тот факт, что компании-заявителю никогда не удавалось установить свое право на правопреемство в судебных процессах в России и что ни одно судебное решение не было вынесено по этому поводу в пользу компании-заявителя.

На основании изложенного Суд:

1) постановил единогласно, что в данном деле не было нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

2) постановил шестью голосами против одного, что в данном деле не было нарушения статьи 6 Конвенции;

3) постановил единогласно, что в данном деле не возникло отдельных вопросов в соответствии со статьями 13 и 14 Конвенции.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении было направлено 7 июня 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

62. Дело «Худоеров против РФ». Основные правовые позиции.

Постановление по данному делу представляет интерес в первую очередь для адвокатов, специализирующихся на защите по уголовным делам.

Ниже в сжатом виде мы изложим основные обстоятельства дела «Худоеров против России». Заявитель – Худоеров Дониер Тошпулатович – был задержан сотрудниками УВД Владимирской области, впоследствии арестован, и ему было предъявлено обвинение в совершении ряда преступлений, в том числе участие в преступном сообществе, контрабанда и сбыт наркотических средств. В период, когда уголовное дело Худоерова Д.Т. рассматривалось Владимирским областным судом, нами была подана жалоба в Европейский Суд по правам человека на многочисленные нарушения прав Худоерова Д.Т., гарантированных Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. После того, как Европейский Суд уведомил нас о начале процедуры коммуникации жалобы и о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке, Худоеров Д.Т. был освобожден из-под стражи.

В возражениях на жалобу Правительство в лице Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека отрицало факт нарушения властями Российской Федерации прав Худоерова Д.Т. Копия данного меморандума была направлена нам как представителям Худоерова Д.Т. для того, чтобы мы в свою очередь могли представить возражения на меморандум. На данном этапе интересы Худоерова Д.Т. наряду с нами стала представлять и известный московский адвокат Каринна Акоповна Москаленко. Возражения на меморандум Уполномоченного были составлены уже с ее помощью. Рассмотрев доводы сторон, Европейский Суд сначала вынес решение о приемлемости жалобы, а через некоторое время вынес по делу постановление.

Европейский Суд установил, что властями Российской Федерации были нарушены права Худоерова Д.Т., гарантированные статьей 3, статьей 5 § 1, статьей 5 § 3, статьей 5 § 4 и статьей 6 § 1 Конвенции.

Так, Европейский Суд признал, что условия содержания Худоерова Д.Т. под стражей в учреждении ОД 1/Т-2 (известном как «Владимирский централ»), были бесчеловечными и унижающими его достоинство. Кроме того, Европейский Суд признал бесчеловечными и унижающими достоинство Худоерова Д.Т. условия доставки его во Владимирский областной суд из учреждения ОД 1/Т-2. В обоих случаях Европейский Суд констатировал нарушение статьи 3 Конвенции, согласно которой «Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». Так, Европейский Суд отметил, что власти Российской Федерации не оспаривали тот факт, что количество заключенных в течение срока содержания Худоерова Д.Т. под стражей всегда превышало количество спальных мест. Следовательно, заключенные, в том числе и Худоеров Д.Т., были вынуждены делить друг с другом спальные места, отдыхая по очереди. В более маленьких камерах на каждого заключенного приходилось менее 2 кв. м жилого пространства, а в больших камерах на каждого заключенного приходилось менее 3 кв. м жилого пространства, даже если камера не была заполнена. Не оспаривали власти и то обстоятельство, что за исключением одного часа, выделявшегося на ежедневные прогулки на открытом воздухе, Худоеров Д.Т. целыми днями был заперт в камере, в которой находились и раковина, и унитаз, и посуда.

Европейский суд счел нехватку пространства основным моментом для анализа дела. Тот факт, что Худоеров Д.Т. был вынужден жить, спать и ходить в туалет в одной и той же камере, в которой на него приходилось так мало личного пространства, был достаточным для того, чтобы причинить душевные страдания и переживания, превышающие неизбежный уровень страданий, причиняемых помещением под стражу, и вызвать у него чувства беспокойства и неполноценности, способные унизить и оскорбить его. Эти чувства были усилены чрезмерной продолжительностью содержания его под стражей. Кроме того, хотя по настоящему делу Европейский суд не мог установить «вне разумных сомнений», что вентиляция, отопление, освещение или санитарно-гигиенические условия в учреждении были неприемлемыми с точки зрения статьи 3, Европейский суд с озабоченностью отметил, что унитаз не имел системы смыва, что окна в камерах были закрыты металлическими ставнями, препятствовавшими доступу свежего воздуха и естественного света, а также что Худоерову Д.Т. позволялось общаться со своими близкими родственниками на языке, которым они не владели, что затрудняло контакты с семьей. Власти Российской Федерации не указали, что такие ограничения были основаны на измеримых интересах безопасности. Все это в совокупности с нехваткой личного пространства доказывало, что условия содержания Худоерова Д.Т. под стражей нарушали статью 3 Конвенции. Что касается условий перевозки Худоерова Д.Т. из следственного изолятора в суд и обратно, то Европейский Суд отметил в связи с этим, что в автобусе Худоерову Д.Т. приходилось делить одиночный бокс с другим заключенным, с которым ему приходилось по очереди сидеть друг у друга на коленях. Европейский суд счел, что перевозка двух заключенных в камере площадью 1 кв. метр, в которой было всего одно место, была неприемлемой. Также Европейский суд заметил, что Худоерову Д.Т. приходилось терпеть эту тесноту два раза в день, по дороге в здание суда и обратно, и что его перевозили в этом фургоне не меньше 200 раз за четыре года содержания под стражей. В дни судебных заседаний его не кормили, он пропускал прогулки на свежем воздухе. Также Европейский суд обратил внимание на тот факт, что Худоеров Д.Т. продолжал подвергаться такому обращению во время рассмотрения его дела в суде и рассмотрения ходатайств о продлении срока содержания его под стражей, то есть когда ему нужны были полная концентрация и бдительность. Наибольший интерес представляет анализ Европейским Судом доводов жалобы о незаконности содержания Худоерова Д.Т. под стражей. Так, исследовав законность содержания Худоерова Д.Т. под стражей, Европейский Суд пришел к выводу, что в течение определенных периодов времени он содержался под стражей в нарушение статьи 5 § 1 Конвенции, согласно которой «Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в порядке, установленном законом».

Так, Европейский Суд, устанавливая факты нарушения статьи 5 § 1 Конвенции, привел следующие основания:

- Худоеров Д.Т. содержался под стражей на основании судебного решения, которое не соответствовало требованиям ясности, предсказуемости и защиты от произвола, которые в совокупности являются важнейшими элементами «законности» содержания под стражей по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции;

- Худоеров Д.Т. содержался под стражей в отсутствие какого-либо «правового» основания;

- Худоеров Д.Т. содержался под стражей в отсутствие законных оснований для продления срока содержания под стражей «в ходе предварительного следствия»;

- Худоеров Д.Т. содержался под стражей без достаточно ясного правового основания;

- Худоеров Д.Т. содержался под стражей на основании постановления, вынесенного судьей, который не был полномочен на вынесение такого постановления.

Особо хотелось бы отметить оценку, данную Европейским Судом встречающейся и в настоящее время практике продления срока содержания под стражей «постфактум» (то есть «задним числом»).

В этой связи Европейский Суд указал, что «… любое ex post facto санкционирование содержания под стражей не совместимо с правом на «личную неприкосновенность», поскольку оно неизбежно связано с произволом. Позволение заключенному томиться под стражей без конкретно обоснованного судебного решения и без конкретно установленного срока, равносильно попранию статьи 5, норме, которая делает заключение под стражу исключением из права на свободу, допустимым в исчерпывающе приведенных и строго определенных случаях». Представляет интерес и рассмотрение Европейским Судом наших доводов о чрезмерной длительности содержания Худоерова Д.Т. под стражей, то есть о нарушении его права, предусмотренного статьей 5 § 3 Конвенции, согласно которой «Каждый задержанный или заключенный под стражу < …> имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда». Европейский суд указал, что изначально содержание Худоерова Д.Т. под стражей было оправдано обоснованным подозрением в его причастности к обороту наркотических средств. На данной стадии необходимость обеспечить проведение расследования и не позволить Худоерову Д.Т. скрыться, учитывая его иностранное гражданство и постоянное место жительство за пределами Российской Федерации, оправдывала содержание его под стражей. Однако основания, по которым Худоеров Д.Т. изначально был заключен под стражу, с течением времени «неизбежно становились все менее и менее значимыми», поэтому «национальные власти должны были более обстоятельно проанализировать личную ситуацию Худоерова Д.Т. и привести более конкретные основания для его содержания под стражей».

Также Европейский суд отметил, что национальные органы ни разу не рассматривали вопрос о том, не превысил ли срок содержания Худоерова Д.Т. по стражей «разумные пределы», хотя необходимость в таком анализе должна была стать особенно заметной после того, как Худоеров Д.Т. провел под стражей более двух лет.

С момента начала судебного разбирательства Владимирский областной суд продлевал срок содержания Худоерова Д.Т. под стражей семь раз.

Во всех постановлениях в качестве главного основания для продления срока содержания под стражей приводилась тяжесть предъявленных Худоерову Д.Т. обвинений. В двух последних постановлениях упоминались также «достаточные основания полагать, что подсудимый скроется от правосудия».

Кроме того, в пяти постановлениях упоминалась необходимость «обеспечивать... исполнение приговора». В этой связи Европейский суд отметил, что это основание для содержания под стражей предусмотрено только в статье 5 § 1 (а) Конвенции, который регулирует содержание под стражей лица, «осужденного компетентным судом». Однако в данном деле Худоеров Д.Т. не был осужден, и ссылка национальных судов на это основание являлась предрешением дела по существу, представлением осуждения в качестве единственно возможного исхода рассмотрения дела.

Европейский суд констатировал, что тяжесть предъявленных обвинений важна для оценки опасности, что обвиняемый скроется от правосудия. Однако при этом тяжесть предъявленных обвинений сама по себе не может служить оправданием длинных периодов содержания под стражей.

По поводу опасности, что Худоеров Д.Т. скрылся бы от правосудия, Европейский суд напомнил, что такая опасность не может быть оценена на основании одной лишь тяжести предъявленных обвинений. Она должна оцениваться с учетом ряда других важных факторов, которые могут как подтвердить наличие такой опасности, так и представить ее настолько незначительной, что она не могла бы оправдать содержание под стражей во время рассмотрения дела в суде. В настоящем деле в решениях национальных органов не указывались причины, по которым они, несмотря на доводы, представленные Худоеровым Д.Т. в поддержку его ходатайств об освобождении, считали решающим то, что он мог скрыться от правосудия. Решения национальных органов просто намекали на существование " достаточных оснований полагать, что обвиняемые скроются", не указывая на действительные основания их вынесения. Европейский суд признал неустановленным существование такой опасности.

Европейский суд отметил, что в течение всего периода содержания Худоерова Д.Т. под стражей власти не рассмотрели возможность обеспечения его присутствия на судебных заседаниях путем избрания другой меры пресечения, например, залога или подписки о невыезде).

Европейский суд указал также, что решения национальных судов не были основаны на анализе всех имевшихся фактов. Они не приняли во внимание такие доводы в пользу освобождения Худоерова Д.Т., как ухудшение его состояния здоровья и семейные связи в области. При этом власти Российской Федерации использовали стереотипные формулировки для обоснования решений о продлении срока содержания под стражей: Владимирский областной суд воспроизвел один и тот же текст объемом в один абзац дословно в пяти постановлениях, и незначительно измененную версию в двух следующих постановлениях.

Кроме того, Европейский суд обратил внимание на установившуюся практику вынесения коллективных постановлений о продлении срока содержания под стражей в отношении нескольких обвиняемых одновременно, при этом игнорировались личные обстоятельства отдельных заключенных. По мнению Европейского суда, эта практика сама по себе не соответствует гарантиям, закрепленным в статье 5 § 3 Конвенции, поскольку она предполагала продление срока содержания под стражей группы лиц (в том числе Худоерова Д.Т.) без оценки оснований или соблюдения требования «разумного срока» в отношении каждого члена группы индивидуально.

Рассмотрев доводы жалобы о нарушении права Худоерова Д.Т., гарантированного статьей 5 § 4 Конвенции, согласно которой «Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным», Европейский Суд также пришел к выводу о наличии нарушения.

Европейский Суд отметил, что кассационные жалобы на решения о продлении срока содержания под стражей рассматривались с большими задержками, а одна кассационная жалоба вообще не была направлена из Владимирского областного суда в Верховный Суд Российской Федерации. С большими задержками Владимирским областным судом было рассмотрено ходатайство Худоерова Д.Т. об освобождении его из-под стражи. Также Европейский Суд указал, что некоторые кассационные жалобы вообще не были рассмотрены по существу.

Рассматривая вопрос о предполагаемом нарушении статьи 6 § 1 Конвенции, гарантирующей «право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок», Европейский Суд отметил, что столь длительный срок судебного разбирательства (продолжительность судебного разбирательства составила 6 лет и 2 месяца), не может быть оправдан ни количеством обвиняемых, ни объемом уголовного дела, ни необходимостью использования переводчиков.

В заключение Европейский Суд отметил, что «страдания и муки Худоерова Д.Т. не могут быть компенсированы одним лишь установлением нарушения», и присудил Худоерову Д.Т. сумму в размере 50 тысяч евро в качестве компенсации нематериального ущерба.

63. Дело «Золотухин против РФ». Основные правовые позиции.

Постановление Европейского суда по правам человека по делу «Сергей Золотухин против России» от 10.02.2009 г. (постановление Большой Палаты)

В деле по жалобе Сергея Золотухина Европейский суд по правам человека установил, что заявитель был подвергнут аресту за мелкое хулиганство в порядке административного судопроизводства, которое сопоставимо с уголовно-процессуальным разбирательством по смыслу, придаваемому этому термину в Конвенции. После того, как заявитель отбыл административный арест в течение 3 суток, против него возбудили уголовное дело по нескольким обвинениям, которые касались поведения заявителя в разное время в разных местах. Однако уголовное обвинение в хулиганстве относилось именно к тому же поведению, за которое он уже предстал перед судом по статье «мелкое хулиганство» и охватывало по сути те же действия.

Европейский суд по правам человека пришел к выводу, что уголовное дело, возбужденное против заявителя по п. «б» части 2 статьи 213 Уголовного кодекса РФ существенным образом касалось того же самого правонарушения, за которое он уже был наказан по окончательному постановлению, вынесенному по статье 158 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях. Следовательно, имело место нарушение статьи 4 Протокола № 4 к Конвенции.

Исходя из обязательств Российской Федерации по исполнению постановлений Европейского суда по правам человека, правоприменителям в последующей практике необходимо учитывать следующие моменты:

- ряд административных правонарушений, указанных в Кодексе об административных правонарушениях РФ, по своей сути и суровости потенциального наказания могут представлять собой в понимании Европейского суда так называемое «уголовное обвинение», «уголовное преследование» (для целей ст. 4 Протокола 7, статей 6, 7 Конвенции). Исходя из этого, сотрудники органов внутренних дел должны воздерживаться от практики привлечения лиц к уголовной ответственности за те же действия, которые послужили основанием для привлечения лица к административной ответственности в соответствии с КоАП РФ, НК РФ и т.п. и после фактического отбытия административного наказания;

- критерием отнесения привлечения к ответственности к «повторному» в смысле статьи 4 Протокола 7 является то, что оба процесса имели одни и те же фактические основания. Эта ситуация касается как сочетания уголовного процесса и административного процесса, приравненного в конвенционном смысле к «уголовному обвинению», так и двух отдельных уголовных процессов, проведенных по одним и тем же фактическим обстоятельствам;

- запрет статьи 4 Протокола 7 касается не только повторного фактического наказания, но и факта предания лица суду повторно по тем же самым фактам, даже если в результате одного из процессов он был оправдан;

- распространение конвенционного смысла понятия «уголовного обвинения» и уголовного преследования на ряд административных процессов (критерий - суровость наказания) влечет за собой и необходимость предоставления обвиняемым всех гарантий, предусмотренных для такой категории лиц в статье 6 Конвенции - право на справедливое судебное разбирательство [состязательность, равенство сторон, право на защиту, требования мотивированности выводов суда и т.д.].

Краткая справочная информация о правовых основаниях ориентирования российской правоприменительной практики на содержание Конвенции о защите прав человека и основных свобод и правовые позиции из постановлений Европейского суда по правам человека:

- Европейская конвенция о защите прав человека была ратифицирована Федеральным законом № 54-ФЗ от 30.03.1998 г. и вступила в силу 5.05.1998 г. В законе о ратификации установлено, что «Российская Федерация в соответствии со статьей 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации».

- Конвенция создает уникальный механизм единых стандартов - по объему и содержанию прав, гарантированных Конвенцией, и по процедуре их защиты, - для 47 государств-членов Совета Европы, исходя из чего Конвенция может и должна применяться и толковаться не иначе, как в смысле, придаваемом ее терминам и автономным понятиям практикой Европейского суда по правам человека. Иное толкование будет противоречить правовым позициям Суда и смыслу Конвенции, а также вести к нарушению обязательств России по Конвенции.

64. Дело «Михеев против РФ». Основные правовые позиции.

08.09.98 заявитель вместе со своим другом подвез на своей машине до Нижнего Новгорода несовершеннолетнюю девочку, о пропаже которой 10.09.98 ее мать сообщила в милицию.
10.09.98 заявитель был арестован, а вечером того же дня в камеру к заявителю пришел старший офицер и заставил заявителя подписать задним числом заявление от 17.08.98 об отставке.
12.09.98 сотрудники милиции составили и представили судье городского суда рапорт об административном правонарушении, в котором утверждалось, что заявитель 11.09.98 (т. е. в том время, когда он на самом деле уже находился под арестом) нарушил порядок на железнодорожной станции. 12.09.98 судья подверг заявителя административному аресту с 11.09.98 сроком на пять суток.
16.09.98 против заявителя было возбуждено уголовное дело в связи с найденными 11.09.98 во время обыска в его машине тремя патронами.
Заявитель был переведен в другое место содержания под стражей, после чего с целью заставить заявителя признаться в убийстве девочки допросы стали более интенсивными, с применением силы и сопровождались угрозами пыток заявителя электрошоком или помещением заявителя в одну камеру с отъявленными преступниками, которые убьют заявителя, если узнают, что он был милиционером.
19.09.98 заявитель допрашивался в отделении милиции в присутствии старшего следователя милиции, заместителя начальника местного отдела внутренних дел, заместителя областного прокурора, прокурора города и ряда милиционеров.
Во время допроса заявителя пытали электрошоком, пуская ток через уши, и угрожали тяжкими побоями и пустить ток через гениталии заявителя. Пытали заявителя в комнате, в которой прокуроров не было, однако заявителя дважды приводили в другую комнату, в которой прокуроры его допрашивали. Заявитель пожаловался заместителю областного прокурора на пытки, но последний не отреагировал, а когда заявитель снова отказался признаться в убийстве, прокурор приказал сотрудникам милиции отвести заявителя «обратно, откуда он пришел».
Не выдержав пыток, заявитель выпрыгнул из окна отделения милиции, пытаясь покончить жизнь самоубийством, получил тяжелые травмы, в результате чего стал инвалидом.
В тот же день, 19.09.98, девочка вернулась домой невредимой и объяснила, что она провела несколько дней у друзей в Нижнем Новгороде, не давая знать о себе своей матери.
3 уголовных дела, возбужденных против заявителя, были прекращены в течение последующих полутора лет.
Официальные расследования относительно обстоятельств происшедшего начались 21.09.98, уголовное дело против милиционеров возбуждалось, прекращалось и вновь возбуждалось бессчетно.
30.11.05 Ленинский районный суд Нижнего Новгорода признал двух сотрудников милиции виновными в превышении должностных полномочий с применением насилия и причинением тяжких последствий и приговорил каждого из них к лишению свободы сроком на 4 года. По информации, которой располагает Европейский Суд по правам человека, приговор от 30.11.05 в законную силу еще не вступил.
Заявитель жалуется в Европейский Суд по правам человека на нарушение ст. 3 «Запрещение пыток» Конвенции о защите прав человека и основных свобод и ст. 13 «Право на эффективное средство правовой защиты» Конвенции.
Российские власти представили Суду свои предварительные возражения, настаивая, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, поскольку на национальном уровне еще не принято окончательного решения относительно жалобы заявителя на плохое обращение; соответственно, утверждение заявителя о неэффективности расследования является преждевременным.
Сославшись на ст. 161 УПК РФ российские власти отказались представить запрошенные Европейским Судом информацию и документы, относящиеся к делу.
Европейский Суд по правам человека: нашел, что заявитель по-прежнему обладает статусом жертвы заявленных нарушений Конвенции; счел, что Суд вправе сделать выводы из поведения российских властей, отказавшихся предоставить Суду относящиеся к делу документы и информацию, и рассмотреть дело на основании аргументов заявителя и имеющихся в деле материалов, хотя представленные заявителем материалы и информация оставляют определенные факты неясными; отклонил предварительные возражения российских властей относительно не исчерпания заявителем внутренних средств правовой защиты; постановил, что было нарушение ст. 3 Конвенции отсутствием эффективного рассмотрения падения заявителя 19.09.98 из окна отделения милиции и плохим обращением с заявителем во время его содержания под стражей, а также ст. 13 Конвенции отсутствием эффективного средства правовой защиты в отношении обжалуемого плохого обращения; присудил выплату заявителю 130.000 евро компенсации причиненного материального вреда и 120.000 евро – нематериального вреда.
Решение Европейского Суда по правам человека от 07.10.04 относительно приемлемости жалобы № 77617/01

65. Дело «Сливенко против Латвии». Основные правовые позиции.

В 1996 г. власти Латвии предписали Т. и К. Сливенко, как членам семьи бывшего служащего советской и российской армии, покинуть Латвию, что те и сделали в июле 1999 года, после безуспешной попытки оспорить решение властей в латвийском суде и кратковременного ареста. Родители Т. Сливенко остались жить в Латвии.

Н., Т. и К. Сливенко обратились в ЕСПЧ с жалобой на Латвию в январе 1999 года. Как третья сторона, в деле также участвовала Россия (впервые). ЕСПЧ принял к рассмотрению требования Т. и К. Сливенко, но жалобу Н. Сливенко счёл неприемлемой.

Большая палата ЕСПЧ 9 октября 2003 года решила 11 голосами против 6, что было нарушено заложенное в статье 8 Европейской конвенции о защите прав человека право на защиту частной жизни, а рассматривать дополнительно вопрос о нарушении в сочетании с этой статьёй также статьи 14 (запрет дискриминации) не было необходимости. Суд отметил, что

«В случае с заявительницами также не было предъявлено обвинений в том, что они представляли такую опасность [для национальной безопасности или общественного порядка]. (..) порядок вывода иностранных войск и членов семей военнослужащих, подобный рассматриваемому, когда основанием является общее заключение о том, что их вывод необходим для национальной безопасности, не может, как таковой считаться противоречащим статье 8 Конвенции. Однако применение такого порядка без какой-либо возможности учесть конкретные обстоятельства тех лиц, на которых не распространяются предусмотренные внутренним правом исключения в отношении выдворения из страны, по мнению Суда, не совместимо с требованиями этой статьи» (§ 121—122),

«заявительницы провели практически всю свою жизнь в Латвии. Действительно, заявительницы по происхождению не латышки и прибыли в Латвию и проживали в ней – тогда части СССР – в связи со службой в советских вооруженных силах членов их семьи (отца первой заявительницы и ее мужа). Однако заявительницы также установили личные, социальные и экономические связи в Латвии, которые не имели отношения к