![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Автономность против стыда и сомнений
Для описания развития и кризисов человеческой личности как серии сменяющих друг друга базальных установок, подобных вере и надежде против безнадежности, мы прибегаем к терми-НУ «чувства», хотя подобно «чувству здоровья» или «чувству нездоровья» такие понятия охватывают целый спектр переживаний — от поверхностных до глубинных, от сознательных д0 бессознательных. Далее, в то же время они суть способы переживания, доступные самонаблюдению; способы действования, доступные объективному наблюдению; и наконец, бессознательные внутренние состояния, определяемые тестами и анализом. В дальнейшем очень важно иметь в виду все эти три измерения. Мышечное созревание делает возможным стадию экспериментирования с двумя одновременными наборами социальных модальностей: удержанием и отпусканием. Конфликты между этими модальностями могут вести либо к враждебным, либо к доброжелательным ожиданиям и установкам. Поэтому удер-1 живание может становиться деструктивным и грубым захватом или задерживанием, а может превращаться в способ заботы: иметь и сохранять. Отпускание также может превращаться в i стремление давать волю своим разрушительным страстям или же становиться пассивной готовностью оставлять «все как есть» и полагаться на естественный ход событий. Поэтому внешний контроль на этой стадии должен быть строго успокаивающим. Ребенок должен чувствовать, что ба-зальной вере в существование, являющейся его сокровищем, уцелевшим от вспышек ярости оральной стадии, ничто не угрожает со стороны этого внезапного, противоположного исходному, жестокого желания сделать выбор, присваивать безоговорочно или упрямо уничтожать. Внешняя твердость должна предохранить ребенка от потенциальной анархии со стороны его еще не тренированного чувства различения, его неспособности осторожно удерживать и отпускать. Окружение ребенка, поощрявшее его «становиться на ноги», должно также предохранять его от бессмысленных и капризных опытов, вызывающих переживания стыда и сомнений. Последняя опасность — одна из наиболее хорошо известных нам. Если ребенку не позволяется постепенный и хорошо руководимый опыт автономности в свободном выборе (или же если опыт этот исходно ослаблен утратой чувства веры и надежды)' то он обращает против себя имеющееся у него побуждение раз-личать и манипулировать. Он сам с собой будет манипулировать 103 сверх всякой меры и у него преждевременно разовьется совесть /и переживания стыда). Вместо того чтобы добиваться обладания предметами для исследования их путем целенаправленного повторения (проб отпускания — удержания), он сам становится одержим своей собственной повторяемостью. Конечно, посредством такой одержимости он затем выучивается, как возвращать себе предметы из окружающего мира и как достигать власти над ними путем упорного и мелочного контроля. Однако такая внешняя победа составит инфантильную модель невроза компульсивности. Это также является инфантильным источником позднейших попыток уже во взрослой жизни «править», отталкиваясь скорее от буквы, нежели от духа закона. Стыд является недостаточно хорошо изученной эмоцией, поскольку в нашей цивилизации он очень рано и легко поглощается чувством вины. Стыд предполагает, что некто полностью выставлен на общее обозрение, и он осознает такое свое положение. Одним словом, стыд предполагает самосознание <...>. Стыд уже очень рано выражается в желании закрыть лицо, «зарыться в землю». Но, как мне кажется, здесь действует главным образом гнев, направленный на себя. Тот, кто переживает стыд, хотел бы заставить весь мир не смотреть на него, не замечать его «наготы». Он хотел бы ослепить весь мир. Или же, напротив, он может желать сам стать невидимым <...>. Видимый стыд предшествует слышимой вине, которая заключается в чувстве собственной скверности, когда никто этого не видит и все спокойны — за исключением голоса совести (superego). И ребенок, и взрослый могут до известной степени рассматривать себя, свое тело и свои желания как порочные и грязные, но есть предел их терпения и есть предел их веры в непогрешимость тех, кто высказывает на их счет такие суждения. Ребенок и взрослый могут совершенно по-другому повернуть ситуацию и рассматривать уже как зло единственно факт существования своих судей: в этом случае, чтобы освободиться от чувства сты-Да, ему нужно только выждать, пока они уйдут, или же уйти самому. Сомнение есть брат стыда. Тогда как стыд зависит от сознания собственной неправоты в глазах других, сомнение, как заставляют меня считать клинические наблюдения, во многом связано с осознанием того, что собственное тело имеет переднюю и заднюю стороны — и особенно заднюю. Дело в том, что обратная сторона тела, с ее агрессивным и либидинозным фокусом в сфинктерах, недоступна зрению самого ребенка, и она же может быть полностью подчинена воле других людей. Задняя сторона собственного тела является для маленького ребенка неизвестной областью, той зоной тела, которая магически подчиняема вторжениям со стороны тех, кто может ущемить присущее ребенку стремление к автономии и кто называет «плохими» те функции кишечника, которые самому ребенку доставляют удовольствие и облегчение. Это основополагающее чувство сомнения во всем том, что человек оставляет сзади, создает почву для позднейших и более вербализованных форм компульсивных сомнений; они находят свое воплощение в паранойяльных страхах относительно тайных преследователей, угрожающих сзади. Кроме того, эта стадия становится решающей для (установления окончательных типов) таких соотношений, как любовь — ненависть, сотрудничество — своеволие, свобода самовыражения — подавление этой свободы. Из чувства самоконтроля и без утраты положительной самооценки происходит устойчивое чувство доброжелательности и гордости; из чувства утраты самоконтроля и чужеродного внешнего сверхконтроля происходит устойчивая склонность к сомнению и стыду. Если для кого-то из читателей «негативные» потенции рассмотренных стадий выглядят неадекватно подчеркнутыми, то мы должны напомнить ему, что это не результат работы по преимуществу с материалом клиники. Взрослые и, как кажется, вполне зрелые и не склонные к неврозам люди выказывают большую чувствительность относительно возможной позорной «потери лица» и страх нападения «со спины», которые являются совершенно иррациональными. Мы связали основополагающую веру с институтом религии. У индивида также существует постоянная потребность получать подтверждение границ своей воли со стороны «взрослого» порядка вещей. В свою очередь, эта потребность индивида подтверждает и разграничивает волю и притязания других. Все это подтверждается и гарантируется принципом закона и порядка- g повседневной жизни, точно так же как и в деятельности верховных судов — государственных и международных, — этот принцип определяет каждому его меру привилегий и ограничений, обязанностей и прав. Правовое чувство собственного достоинства И законной независимости от окружающих его взрослых вызывает у ребенка, проявляющего доброжелательное отношение к своему окружению, уверенное ожидание, что воспитанный у него в детстве тип автономии не приведет к неоправданным сомнениям или стыду в дальнейшей жизни. Поэтому чувство автономии, воспитанное в детстве и видоизмененное в течение дальнейшей жизни, служит гарантией сохранения чувства справедливости в экономической и политической жизни и само подкрепляется последним.
|