Деление недействительных сделок на ничтожные и оспоримые. Это приведет к тому, что все приведенные выше нор­мы главы о неосновательном обогащении, в том

Это приведет к тому, что все приведенные выше нор­мы главы о неосновательном обогащении, в том. числе учитывающие начисление процентов, возмещение по­лученных доходов и, главное» недобросовестность при­обретателя, будут применяться без всяких сомнений и разъяснений пленумов высших судебных инстанций.

Кроме того, устранение различий между ничтожны­ми и оспоримыми сделками до признаку их «действи­тельности» или «недействительности» положит конец давней дискуссии¹ о том, как должны учитываться нор­мы о добросовестном приобретении любых прав (не толь­ко вещных), полученных третьими лицами в результате совершения ничтожной или оспоримой сделки.

Ввиду того, что оспоримая сделка после подтверж­дения судом ее недействительности так же ничтожна, как и обычная ничтожная сделка, а также в связи с ча­стым Отсутствием какой-либо четкой разницы в просто­те распознавания оспоримых и ничтожных сделок, доб­росовестность приобретения любых прав (не только вещ­ных), полученных по любой недействительной сделке третьим лицом, во всех отношениях должна учитывать­ся равным образом и в ничтожных, и в оспоримых сдел­ках, как это имеет место в* германском праве и в боль­шинстве других правопорядков.

В частности, статья 45 ГК Нидерландов предусмат­ривает следующее: «Права, добросовестно приобретен­ные третьими лицами иначе как безвозмездно, на иму­щество, которое было предметом недействительной сделки, остаются в силе. По отношению к добросовест­ному третьему лицу, которое приобрело права безвозме­здно, недействительность не имеет действия, если это лицо докажет, что на момент, когда у него требовали имущество, оно не имело выгоды от этой сделки»².

Здесь имеются в виду случаи, когда права, получен­ные.по ничтожной или оспоримой сделке стороной этой

сделки, передаются третьему лицу. При приобретении прав непосредственно стороной ничтожной или оспори­мой сделки добросовестность этой стороны не должна иметь значения в качестве основания для отказа лицу, требующему реституции, в удовлетворении реституци­онного притязания.

Закон не ставит возможность удовлетворения рести­туционного притязания в зависимость от добросовестнос­ти приобретателя прав или имущества по недействитель­ной сделке. Однако для лица, требующего реституции, должна иметь значение собственная недобросовестность: если лицо, которое требует реституции, было недобросо­вестным, ему (и только ему) должно быть отказано в удов­летворении его реституционного требования (п. 4 ст. 1109 ГКРФ).

Отметим также, что целесообразность одинакового учета добросовестности приобретателя по любой недейст­вительной сделке признана практически во всем мире¹.

Так, в параграфе 142 ГГУ указывается, что «лицо, которое знало или должно было знать об оспоримости сделки, в случае оспаривания сделки рассматривается как лицо, которое знало или должно было знать о не­действительности сделки»². В германском праве это на практике приводит к отсутствию различий в прави­лах учета недобросовестности сторон (и третьих лиц), действующих при применении последствий недействи­тельности как оспоримой, так и ничтожной сделок.

Во многих правопорядках возврат исполненного по недействительной сделке не допускается стороне, действовавшей недобросовестно. В частности, такое пра­вило установлено в параграфе 817 ГГУ (правда, лишь в отношении исполнения, целью которого было наруше­ние закона или добрых нравов).

См., например: Растеряев Н. Указ. соч. С. 31. Цит. по: Шестакова Н.Д. Указ. еоч. С» 181.

¹ См., например: Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М.,
1948. С. 170-174, 201-204.

² Германское право. Часть I. Гражданское уложение. М.: Меж­
дународный центр финансово-экономического развития, 1996. С. 39.

О.В. ГУТНИКОВ. НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ СДЕЛКИ

ДЕЛЕНИЕ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫХ СДЕЛОК НА НИЧТОЖНЫЕ И ОСПОРИМЫЕ

Хотя в зарубежной литературе такой подход вызы­вает много вопросов, тем не менее многими он рассмат­ривается как более предпочтительный вариант понима­ния неприменения реституции (или «односторонней ре­ституции»), нежели существующий в отечественном праве порядок в отношении некоторых составов оспо­римых (ст. 179 ПС РФ) или ничтожных (ст. 169 ГК РФ) сделок¹.

Как известно, этот порядок заключается в том, что недобросовестная сторона не просто лишается права требовать назад исполненное по недействительной сделке. Помимо этого, она также подвергается конфис-кационной мере в виде взыскания в доход государства того, что она должна была исполнить в пользу другой стороны.

Что же касается имущества, которое уже было пе­редано добросовестной стороне, то оно также изымается у добросовестной стороны в доход государства. На наш взгляд, взыскание имущества в доход государства мож­но применять лишь при совершении сделок, подпадаю­щих под состав статьи 169 ГК РФ. В случаях же совер­шения оспоримых сделок, предусмотренных в статье 179 ГК РФ, следует использовать порядок, аналогичный при­меняемому в западных странах (недобросовестная сто­рона лишается права на получение назад исполненного по договору).

Отметим, что вопреки распространенному в послед­нее время мнению, согласно которому применение кон-фискационных санкций' как последствий недействи-

тельности сделки возникло с появлением советского го­сударства, это не соответствует действительности. Дан­ная идея возникла не как порождение социалистическо­го строя, а как протест против нестыковок теории нака­зания, согласно которой одна из сторон, возможно более недобросовестная, обогащалась за счет другой стороны, совершившей недобросовестное исполнение по недейст­вительной сделке.

Поэтому в основе конфискационных мер лежала идея, согласно которой «платеж, осуществленный и по­лученный вопреки закону, не должен доставаться ни од­ному из участников сделки, а должен переходить в соб­ственность государства для общественных целей»¹.

Как указывают К. Цвайгерт и X. Кетц, подобная мысль высказывалась уже Фомой Аквинским в отноше­нии симонии (то есть незаконной торговли церковными должностями), а также нашло место и во Всеобщем зем­ском уложении Пруссии. Однако данная идея называет­ся указанными авторами «нереалистичной», поскольку исходит из презумпции того, что истец действует в инте­ресах фиска. Тем не менее она продолжает действовать в настоящее время, в том числе в России и в КНР².

Наконец, в-третьйх, из представления оспоримых сделок в качестве действительных могут возникать и другие практические проблемы, круг которых зара­нее предсказать невозможно.

Например, некоторые авторы ставят возможность конкуренции виндикационного и реституционного исков³

¹ В частности, указывается на сомнительность легализация не­основательного обогащения добросовестной стороны за счет недобро­совестной стороны, возможную несоразмерность «кары», применяе­мой к лицу, осуществившему исполнение, при том, что лицо, не про­изводившее исполнение, при совершении сделки Могло действовать еще более аморально, чем исполнившая сторона. См. об этом: Цвай-герт &, Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере ча­стного права: В 2-х т. Том 2: Пер. с нем. М.: Междунар. отношения, 1998. С. 335.

¹ Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведе­
ние... С. 335.

² См.: Ст. 61 Общих положений гражданского права КНР //

Гражданское законодательство КНР. М.: Международный центр фи­нансово-экономического развития, 1997. С. 29.

³ Никакой конкуренциимежду реституционным и виндикацион-
ным исками на самом деле не должно существовать, поскольку это -
совершенно самостоятельные формы защиты права, имеющие свои
собственные и непересекающиеся условия применения. • ••*?