Дж. Кьеза, итальянский социолог. «Лица», № 8, 1999 г.

Профессор Бардин сидел в своем кабинете, устремив внима­тельный взгляд темных глаз на экран компьютерного монитора. Слева от него на стуле сидел Воинов, а справа, вольготно развалив­шись в кресле, - Сидоренко. На экране отображалось лицо Влади­мира Ивановича Веселова без волос, покрытое сеткой, состоящей из мелких квадратов.

- Сколь символична ваша система, - засмеялся Кот.

- Чем же? - не отрывая взгляда от экрана, спросил Бардин.

- Ему уже давно пора увидеть небо в клеточку, - ответил Константин Павлович.

Николай Иванович поманипулировал с клавиатурой, и клет­ки, покрывавшие изображение замминистра, уменьшились. Бар­дин продолжил манипулирование, и на мониторе появились еще два изображения Веселова, также покрытые сеткой. Под каждым изображением стояла дата.

- Обратите внимание, - сказал профессор, указывая кон­цом своего «Паркера» на экран. - Вот это - матрица его внеш­ности по состоянию на двадцатое мая. Вот это, - «Паркер» за­скользил по экрану, - после прочтения им «Бездны». Изменение внешности на шесть единиц. Вот это - после разговора с Хохло-вым в «Шереметьеве», где, как я полагаю, он узнал о смерти Покасова. Изменение еще на восемь единиц. А вот это - в Ницце, после получения весточки от «псов». Изменение на двенадцать единиц.

- А почему он на фотографии без волос? - спросил Кот. На этот вопрос ответил уже Воинов.

- Изменение расположения волос не зависит от изменения психических параметров, и если компьютер будет и это фиксиро­вать, то будет большая погрешность.

Николай Иванович сделал пометки в большой таблице, кото­рая лежала перед ним на столе, и обратился к Воинову:

- Олег, постарайтесь обработать все полученные материалы к концу следующей недели. Выводы будем делать вместе.

Воинов молча кивнул и вышел. Бардин подмигнул Коту:

- Вы славно поработали, Константин Павлович. Думаю, в бу­дущем та научная работа, которую мы провели с вашей помощью, послужит основой для создания психической системы управления экономикой и государством.

- Служу Советскому Союзу, - насмешливо козырнул Сидо­ренко. - Насколько я понимаю, операция «Псы Иисуса Христа» успешно завершена.

- Совершенно верно.

- И чем теперь заниматься моему «Алмазу»?

- Ждать новых поручений. Пусть ваши люди постепенно увольняются из вооруженных сил и отправляются работать вот в эту охранную фирму.

Профессор положил перед Сидоренко визитную карточку, на которой было обозначено: «ООО «Гард». Баранов Владислав Игоревич. Генеральный директор». Кот спрятал визитку в бумаж­ник и, поняв по лицу Николая Ивановича, что аудиенция оконче­на поднялся с кресла и вышел. Кардинал проводил его вниматель­ным взглядом и вновь положил руки на клавиатуру. На экране по­явились изображения президента России. Изменения внешности фиксировал не только компьютер, но и натренированный глаз Бар­дина.

Психическое заболевание налицо. Видимо, механизм само­ликвидации, заложенный природой в психике каждого человека, о котором ему вскользь говорил Рублевский во время их последней встречи, уже включился. Но и государственный механизм, которо­му надлежало продлить нахождение этого психоинформационного трупа у власти, также работал во всю мощь. Бардин положил перед собой лист бумаги и углубился в расчеты.

Он был полностью поглощен своим делом, когда дверь отво­рилась и вошел Романов. Петр Алексеевич встал за спиной Карди­нала, который так и не прекратил делать расчеты. На бумаге появ­лялись цифры и какие-то не ведомые никому значки и символы. Романов внимательно смотрел на монитор.

Наконец Николай Иванович оторвался от расчетов и протя­нул руку.

- День добрый, Петр Алексеевич.

Глава Партии пожал протянутую руку и прошел к креслу, кото­рое до этого занимал Сидоренко.

- Итак? - спросил он, вопрошающе глядя на Бардина.

- Все идет, как мы и предполагали. Он неизлечимо болен. Психически. И физически также. Думаю, ему придется перенести операцию на сердце. После этого, по нашим расчетам, он проживет еще два-три года.

- Сердце настолько плохое? - лицо Романова выражало пол­ное внимание и озабоченность.

Бардин рассмеялся.

- Если смотреть с нравственной точки зрения, то оно ужасно, полное нравственное помешательство, как называл этот феномен великий Ламброзо. С точки зрения ортодоксальной медицины - ничего страшного. С точки зрения нашей науки - начался процесс медленного умирания. Не знаю, хорошо это или плохо, но через два года, если президент еще будет физически жив, он станет абсолют­но недееспособным.

- Физически жив? А как еще может быть жив человек?

- Энергетически. С энергетической, а следовательно, и с пси­хической точки зрения он уже труп. Точнее, почти труп.

- Не так хорошо, как здорово, - усмехнулся Романов. - И что из этого следует?

- Из этого следует, что наша стратегия должна будет постоян­но подвергаться коррекции. Что по выборам?

- Вопрос практически решен. -Он?

- Конечно. Как говорил незабвенный Иосиф Виссарионович, «не важно, как проголосуют. Важно, как подсчитают». ФАПСИ уже готово. По нашим расчетам, он в действительности наберет не более восьми процентов в первом туре.

- А кто вышел бы во второй тур, если бы считали не по Сталину?

- Пан Зюзя и Генерал.

Николай Иванович задумался. «Монстр» утверждал, что веро­ятность следующих выборов через два-три года очень высока. В та­ком случае времени в обрез. В его мозгу вдруг всплыл разговор с Рублевским, когда тот, именуя президента не иначе, как «низко­пробный шарх» (что такое шарх, Николай Иванович не знал, но, памятуя о договоренности, вопроса не задал), заявил:

«Шарх встал на путь саморазрушения. Это, с одной стороны, хорошо, с другой - плохо. Везде баланс». Но Николай Иванович помнил, что один из генсеков ЦК КПСС после включения меха­низма самоликвидации физически просуществовал почти десять лет.

- Что Сидоренко? - прервал его размышления Романов.

- Все в порядке. Годится практически для любой работы. Способен системно мыслить, но, если нужно, может абсолютно хладнокровно отправить на тот свет кого угодно.

- Я не это имел в виду, - поморщился Петр Алексеевич. - В его профессиональных качествах я и не сомневался. Но что у не­го внутри?

- Цели Партии совпадают с его целями. На измену он почти не способен.

- Почти? - Романов удивленно поднял правую бровь.

Николай Иванович мягко улыбнулся, голос зазвучал вкрадчиво:

- Я имею в виду то, что ситуация, в которой он станет измен­ником, крайне маловероятна.

- Но вероятность все же существует?

- Голубчик, - все так же мягко улыбаясь, сказал Николай Иванович, - в теории существует ситуация, когда вы предадите собственных детей. Но вероятность, что вы в ней окажетесь, так же мала, как и та, что имеет отношение к Сидоренко.

Стоявший на столе Бардина селектор внутренней связи неожиданно включился, и мужской голос бодро сообщил: «Нико­лай Иванович. Все прибыли». Бардин поднялся со своего места и пошел к двери. Романов последовал за ним.

Руководители единственного в России подполья спустились в подвальное помещение, оборудованное под мини-конференц-зал, где за большим круглым столом уже сидели все члены Совета. В угловом кресле примостился Сидоренко.

При появлении Романова и Бардина все встали. Как только председатель Партии занял свое место, Кот подошел к столу и по­ложил перед ним несколько листов бумаги. Петр Алексеевич мель­ком взглянул на первый лист и обратился к Совету:

- Уважаемые соратники. По поступившей к нам информа­ции, исход выборов решен. Нет нужды называть победителя. В этой связи вашему вниманию предлагается анализ ситуации и перспек­тив ее развития, с тем чтобы мы могли построить стратегию нашей организации. Пожалуйста, Александр Петрович.

Бирюков, возглавлявший информационный отдел Партии, встал и раскрыл папку. Все отметили, как сразу же изменился Алек­сандр Петрович. Лицо стало непроницаемым, голос жестким.

- Уважаемые члены Совета. Мы обобщили полученную за по­следнее время информацию и выявили следующую картину.

Он подошел к доске и наполовину отодвинул штору. В руке появилась указка.

- Как известно всем здесь присутствующим, тайная фракция 1СС, которую мы называем Третьей фракцией (он ткнул указкой в квадрат, обозначенный на схеме «ФЗ»), захватившая в 1991 году власть в стране и использовавшая в качестве инструмента нынешнего президента, решила продлить его полномочия еще на четыре года. Все наши попытки выявить фракцию успеха не имели, одна- по информации нашего отдела психологической борьбы (все посмотрели на Бардина, который не отреагировал на заявление Би­рюкова), очерчен круг специалистов, работавших во времена СССР над психотропным оружием, которые могут быть связаны с Треть­ей фракцией. Кроме того, среди людей, окружавших президента все эти годы, не могли не присутствовать представители фракции. Выявление фракции является одной из важнейших задач, стоящих перед нами на ближайшие четыре года.

Анализ информации, предоставленной нам Константином Павловичем, позволяет подтвердить наш вывод о стратегии США в отношении России.

Развал Советского Союза с использованием тайной фракции КПСС следует считать только первым этапом реализации Гарвард­ского проекта.

Второй этап - затягивание России в долговую спираль. Аме­риканцам прекрасно известно, что деньги, выделяемые на рефор­мы в России международными финансовыми организациями, на­ходящимися под контролем США, присваиваются высшими госу­дарственными чиновниками и коммерческими банками. Трудно сказать, являются ли банки орудием присвоения в руках чиновни­ков, или чиновники являются орудием в руках банков. Очевидно одно: и с той, и с другой стороны присутствует Третья фракция. По нашим расчетам, через два года Россия будет обладать внешним долгом, который не сможет быть погашен никогда, а это неизбеж­но приведет к введению внешнего управления Россией в замаски­рованной форме. И это станет окончанием реализации Гарвардско­го проекта по схеме американцев.

Встает вопрос, почему, несмотря на то, что реализация Гар­вардского проекта протекает в соответствии с планом и без каких-либо серьезных сбоев, ЦРУ обеспокоено положением в России до такой степени, что предложило сотрудничество русскому подполь­ному сопротивлению?

Прошу обратить внимание на схему, которую нам передал Константин Павлович. - Он начал водить указкой по доске. - Здесь показаны выявленные ими потоки российских преступных капиталов. Как видите, в США сумма только наркоденег россий­ской мафии составляет шестнадцать миллиардов долларов. Это не­много для серьезного давления на американскую администрацию, однако вполне достаточно, чтобы захватить плацдарм в американ­ском андерграунде и укрепиться в нем. Кроме того, в соответствии с данными мониторинга, этот капитал растет с невероятной скоростью. По темпам роста он опережает все национальные преступные кланы, действующие в США. И попытки остановить его рост к успеху не привели. Для успешного противодействия русской мафии американцам необходимо менять конституцию. А это невозможно о ряду причин. Показательные процессы над русскими преступ­никами, проведенные американским правосудием за последний продемонстрировали американцам, что они были несколько наивны и что они столкнулись с принципиально новым явлением. Поскольку деньги русского криминалитета, находящиеся в амери­канских банках, отмыты, возможностей для их изъятия законными средствами американские власти не имеют. В этой связи американ­цы дали понять, что в случае нашего прихода к власти они закроют глаза на методы изъятия этих денег, а их использование новым рос­сийским режимом будет являться предметом переговоров. Учиты­вая тот факт, что отказ России от погашения внешних долгов как вариант не рассматривается, можно предположить, что американ­цы будут настаивать на использовании указанных капиталов для погашения российского долга Америке.

Кроме того, в настоящее время мнение специалистов Гарвард­ского проекта на конечную цель его реализации разделилось. Обра­зовалась группа влиятельных экспертов, считающая, что процесс распада России на отдельные государства может быть сопряжен с такой реакцией населения, которая позволит легитимно прийти к власти диктатору, не подверженному американскому влиянию, что обойдется американским налогоплательщикам во многие мил­лиарды долларов.

В этой связи, как мы полагаем, отрабатывается вариант приве­дения к власти диктатора проамериканской ориентации, защища­ющего интересы США. Видимо, наша Партия рассматривается ЦРУ в качестве организации, способной выставить нужную канди­датуру, в этой ситуации нам необходимо разыграть американскую карту таким образом, чтобы спецслужбы до самых выборов и некоторое время после них рассматривали нас в качестве замены ны­нешнему режиму. У меня все.

Бирюков влажной губкой стер схему и прошел на свое место. Никто не проронил ни единого слова, пока председатель не повернулся к Сидоренко и не поинтересовался:

- Когда намечается встреча, Константин Павлович?

- Через две недели. Визы уже готовы.

Председатель повернулся к Курнакову, который понимающе замотал головой. Романов кивнул Бардину, после чего тот прошел к доске и отодвинул вторую штору. Взору зрителей предстал рису­нок, напоминающий электронную схему.

- Прошу внимания, - заговорил Николай Иванович, опери­руя вместо указки остро отточенным карандашом. - С момента ос­нования нашей Партии ее ряды постепенно росли, и в настоящее время мы имеем следующую картину. Наши филиалы находятся в шести крупных городах. - Карандаш плавно заскользил по схеме. - «Паутина» насчитывает около трехсот бессознательных членов, занимающих солидные посты в системе управления государства. Нами разработана методика внедрения в подсознание масс необхо­димых нам псиустановок. В настоящее время в лаборатории уже изготовлена псевдохудожественная литература, которая за два-три года внедрит эти псиустановки в подсознание нескольких миллио­нов человек. Как указано на схеме, псиинформационные удары будут наноситься в основном в мегаполисах. Для глухой провинции будут выпущены три художественных фильма, сценарии которых сейчас уже написаны и подвергаются специальной обработке. Как только будут получены деньги от спецслужб, фильмы начнут снимать.

По расчетам лаборатории, психическое состояние будущего президента позволяет сделать вывод о возможности досрочных выборов. В этой связи нами разрабатывается план кампании, про­водимой в экстраординарной обстановке. В этих целях нами сейчас готовятся несколько групп суггесторов для проведения кратких мини-митингов в провинции. Уже заготовлены тексты листовок, воздействующих на психику населения и подталкивающих его к принятию нужных нам установок. Через несколько месяцев груп­пы суггесторов начнут работу в указанных на схеме городах. У меня все.

Николай Иванович вопросительно посмотрел на аудиторию.

- Николай Иванович, - обратился к нему один из членов Со­вета, - я давно хотел спросить. Насколько законна и насколько нравственна система, созданная вами, с помощью которой мы бу­дем брать власть?

Члены Совета зашевелились. Все они были высокопоставлен­ными чиновниками режима, начисто лишенного не только нравственности, но и законности. Именно этот режим сплотил их для борьбы с ним, и во имя его свержения многие были готовы на все. Причины, по которым они сплотились, у каждого были свои. Одни ушли в подполье из чисто нравственных побуждений, другие из страха перед будущим Апокалипсисом, третьих обуревало честолю­бие Но всех их объединяло одно: они не были лишены чувства па­триотизма, и методы, с помощью которых профессор Бардин соби­рался обращаться с русским народом, представителями которого они себя ощущали, вызывали внутренний протест.

Кардинал обвел всех присутствующих насмешливым взгля­дом.

- Уважаемые члены Совета, - начал он, - я понимаю ваши сомнения, и сам не в восторге от того, что мы поставлены в поло­жение, при котором всякие другие методы обречены на провал. Скажу сразу же, что с юридической точки зрения все это абсолют­но законно, поскольку у нас в стране не существует законов, регу­лирующих действия как организаций, так и частных лиц в этой об­ласти, и с 1985 года в стране идет псиинформационное истребление населения. Если бы существовали соответствующие законы, то масса людей - политиков, киношников и артистов - уже сиде­ли бы за решеткой во главе с нынешним главой государства. Что ка­сается нравственной стороны. Как вы полагаете, если в войне про­тивник применил оружие массового поражения, будет ли безнрав­ственным ответить ему тем же? Это во-первых. Во-вторых, другого средства (помимо этого), кроме вооруженного восстания, для свер­жения нынешнего режима просто не существует. А вооруженное восстание - это несовременно.

Отвесив изящный поклон, Николай Иванович прошел к сво­ему месту и сел. В завязавшейся дискуссии он участия не принимал и даже, казалось, никого не слушал.

По окончании заседания Бардин заскочил в свой кабинет, взял трубку телефона и набрал номер. Выждав два гудка, он положил трубку и тут же покинул здание, в котором помещалась лаборатория. Через несколько минут он уже прогуливался по Большой Ордынке.

Ни Рублевский незаметно подошел сзади. Ни на одной встрече Николай Иванович смог засечь момент его появления. Ощущение было таким, словно человек-невидимка внезапно приобретал видимый облик.

- Как поживаете, Николай Иванович? - весело спросил «монстр».

- Вашими молитвами, Андрей Иванович, - ответил Бардин стараясь придать лицу такое же веселое выражение.

Они пошли по Ордынке в направлении Добрынинской площади.

- Красота-то какая, - сказал Рублевский, указывая на ста­ринную церковь. - Все-таки у наших дедов были хороший вкус и понимание гармонии духовного и материального.

- Не ожидал от вас, исповедующего непонятную мне рели­гию, такого восторга при виде православного храма, - ответил Бардин.

- Красота не нуждается в религиозной аранжировке, уважае­мый.

Они помолчали несколько минут, а затем Бардин спросил:

- Вы довольны моими людьми?

- О, да. Вы прекрасный селекционер. Не жаль было расста­ваться?

- Жаль, - искренне сказал Николай Иванович, который не видел своих сотрудников с тех самых пор, как направил их в офис, снятый для Рублевского.

- А что по кандидату?

- Годится, - несколько поколебавшись, ответил Андрей Ива­нович. - Хотите увидеть своих бывших сотрудников?

Предложение было настолько неожиданным, что Николай Иванович опешил. Согласно условию, выставленному Рублевским при первом разговоре, в «чистую комнату» вход был открыт только этим восьми. Он понимал, что доступ в «святилище» был для него закрыт не потому, что «монстр» ему не доверял, а потому, что там не должно было присутствовать псиполе постороннего. Рублевский сразу же понял колебание Кардинала.

- Не беспокойтесь. В комнату вы входить не будете. Ну что. Идем?

- Идем, - ответил Бардин, внешне невозмутимо и даже не­сколько равнодушно, хотя сам сгорал от нетерпения.

Рублевский усмехнулся.

Они свернули на Малую Ордынку и вошли во двор большого здания постройки прошлого века. Поднялись на восьмой этаж и остановились возле бронированной, обтянутой коричневым кожзаменителем дверью. «Монстр» поковырял ключом, затем откуда-то вынул электронное устройство и послал в дверь импульс. Раздался щелчок, и дверь слегка приоткрылась. Представители двух разных направлений освоения «тонкого мира» вошли в святилище. Рублевский тут же указал рукой на дверь справа, и Николай Ивано­вич послушно прошел в комнату.

Ничего особенного. Диван, два кресла, рабочий стол с монито­ром, которым пользуются охранники для внешнего наблюдения, и компьютер. На стене - написанный маслом портрет бородача лет сорока восточной внешности. На столе между компьютером и мо­нитором большая пирамида из какого-то минерала и каменное из­ваяние. В нем угадывались очертания животного, скорее всего, льва, под его брюхом находилась человеческая фигура. Бардин встал на­против стола и стены с портретом и сконцентрировал на нем все свое внимание. Каким-то шестым чувством он ощущал нечто, исхо­дящее от портрета. Человек, одетый в белую арабскую рубаху, даже на портрете мог служить олицетворением силы и великого ума.

- Это ваш Учитель? - спросил Николай Иванович, почти­тельно указывая на портрет и поражаясь доверию, оказанному ему, простому смертному.

- Нет, разумеется. Это мой Наставник. Как вы понимаете, Учителя я не имею права показывать никому. Присаживайтесь, Ни­колай Иванович. Берите вон тот стульчик.

Бардин примостился сбоку, и Андрей Иванович включил мо­нитор. Взору Кардинала предстала пустая комната, посередине ко­торой кругом сидели в позе «фараона» его бывшие сотрудники. Их глаза были закрыты, лица непроницаемы, губы шевелились. Нико­лай Иванович впился взглядом в экран, пытаясь не услышать (звук был отключен), а почувствовать звуковой ряд.

Рублевский с интересом наблюдал за Кардиналом, не роняя ни слова. Наконец усилия профессора были вознаграждены. Он почувствовал. Неимоверным усилием, сопровождающимся диким, немыслимым напряжением психики, он почувствовал упорядоченную вибрацию, исходившую с экрана монитора в такт движению «биологических приборов», созданных «монстром». Он сразу расслабился и обмяк, всем видом напоминая то ли выжатый лимон, то ли тающее эскимо.

Рублевский выключил монитор и нажал кнопку, вмонтированную во внутреннюю сторону стола. Через несколько минут дверь открылась, и на пороге появился молодой человек с таким же непроницаемым лицом, как у бывших сотрудников Николая Ивановича.

- Кофе, - приказал Рублевский.

Через несколько минут на столе уже стояли две чашки крепко­го кофе и блюдце с янтарными финиками. «Монстр» достал из шкафчика одну рюмку и бутылку коньяка, внутри которой лежали три скорпиона.

- Выпейте-ка, Николай Иванович. Вы перенапряглись. Бардин послушно влил в горло коньяк, почти не почувствовав

ни вкуса, ни запаха, и взял с блюдца финик. Рублевский посмотрел на него с сочувствием и внезапно предложил:

- Спрашивайте, Николай Иванович. Вы заслужили право за­дать несколько вопросов.

Бардин тряхнул головой, как бы приходя в себя.

- Определите, пожалуйста, диапазон моего любопытства, Ан­дрей Иванович.

- Он неограничен, - засмеялся Рублевский. - Так что поль­зуйтесь случаем.

Люди, знавшие Кардинала, были бы, как минимум, очень удивлены, увидев его в состоянии такого возбуждения. Сам же Ни­колай Иванович чувствовал себя Али Бабой, случайно зашедшим в пещеру с сокровищами. Но он тут же вспомнил, что сохранить жизнь герою «Тысячи и одной ночи» в отличие от его жадного брат­ца удалось потому, что он выказал умеренность и взял только самое необходимое.

- Это передатчики или приемники? - хрипло спросил он, кивнув на выключенный монитор.

- Передатчики, - ответил Рублевский, испытующе глядя в глаза Бардину.

- Они генерируют единое поле? Рублевский кивнул.

- Смотрите. - Он взял лист бумаги и остро отточенный ка­рандаш. - Сейчас идет первая стадия подготовки. - Рублевский начал рисовать. - Они отрабатывают концентрацию на первом психическом центре, а его усиление путем создания вибрации при чтении индивидуальных мантр и есть генерация энергии.

Бардин сглотнул слюну. «Монстр» так просто говорил ему о том, чему он посвятил всю свою жизнь с того момента, как понял, что псигенераторы, созданные на базе электроники в закрытом НИИ, где он начинал свою научную деятельность, являются детской рогаткой в сравнении с самым совершенным псигенератором, созданным самой природой. «Монстр» владел святая святых древ­них ученых - системой подбора звукового ряда для индивидуаль­ного организма. Индивидуальной биосистемы.

Рублевский усмехнулся. Он прекрасно понимал, что твори­лось в душе Кардинала.

- Второй этап - концентрация вибрации на шестом психиче­ском центре, продолжал он просвещать профессора, - и создание псиинформационной матрицы объекта воздействия. Третий этап - нанесение псиэнергетического удара по матрице путем выброса информации в биополе планеты через седьмой психический центр. Точнее, по одному из ее психических центров. Это при воздействии на расстоянии через биоэнергетическое поле планеты. Результат в этом случае ожидается через пять-восемь недель. При непосред­ственном контакте с объектом результат будет получен через не­сколько часов.

Бардин откинулся на спинку стула и утер лоб.

- Меня некоторые знакомые считают страшным человеком, Андрей Иванович. Но я - овечка в сравнении с вами. Да и человек ли вы?

- Это как посмотреть, - засмеялся «Монстр». - С ортодок­сальной точки зрения, я - человек, поскольку у меня человеческое тело и человеческое сознание.

- С другой точки зрения, вы - сверхчеловек?

- Не-ет, - протянул Рублевский и досадливо поморщился. - Сверхчеловек - это Шварценеггер. С другой точки зрения, я вооб­ще не человек.

- А кто же?

- Биологический прибор, выполняющий определенную функцию, обладающий определенным диапазоном самостоятельности и снабженный механизмом самоуничтожения, если выйду за Рамки этого самого диапазона.

- Кем создан этот прибор? - задал Николай Иванович жуткий вопрос, заранее зная, что никогда и никому «Монстр» не ска­жет этого даже под пытками.

Рублевский серьезно посмотрел на него и ответил с некоторым сожалением:

- Я могу ответить на этот вопрос, Николай Иванович, но за­тем сразу же вас уничтожу.

- Скажите, Андрей Иванович, - перевел разговор на другую тему Бардин, нисколько не сомневавшийся, что «Монстр», не ко­леблясь, выполнит все им сказанное, - вы наносили удары по пре­зиденту?

- Нет. - На лице Рублевского появилось выражение легкого презрения и даже отвращения. - В этом нет необходимости. Шарх сам уничтожит себя. Но воздействие с моей стороны было. Я не­сколько ускорил включение механизма самоуничтожения, зало­женного в каждого из людей самой природой. При тех низменных страстях, что охватили его высшую психику, было бы непрости­тельным расточительством тратить энергию на такого низкопроб­ного шарха.

Николай Иванович выпрямился, затем его тело слегка пода­лось вперед в направлении Рублевского. Он впился взглядом в се­рые бездонные глаза халдея, и вопросы посыпались один за другим.

- Через какой психический центр наносится удар при непо­средственном контакте?

- Через шестой, разумеется.

- А на расстоянии?

- Через седьмой.

- Центров всего семь?

- Восемь. Но восьмой центр у обычных людей отключен.

- Вы включаете его при помощи индивидуальной мантры?

- Конечно.