Конфликты как способ развития нации. Конфликтология.

Конфликтологию можно назвать наукой XX в., а сам век — веком конфликтов. Войны и конфликты отмечают начало и конец XX в. Этот «короткий XX в.», по определению Э. Хобсбаума (р. 1917), начинается Первой мировой войной и заканчивается 1990-ми гг., отмеченными вспышками мощных этнополитических конфликтов. Но именно в XX в. радикально меняется наше отношение к конфликтам. И в первую очередь это находит отражение в теории конфликта. Возникает так называемая конфликтная парадигма мировосприятия. «Конфликт — это нормально», тезис, с которым и сегодня далеко не все согласны, является основополагающим в теории конфликта. Политический конфликт - это столкновение, противоборство политических субъектов, обусловленное их противоположными политическими интересами, ценностями и взглядами.

Политический конфликт - состояние, возникающее в результате взаимодействия индивидов, социальных групп, классов и государств при оспаривании ими властных полномочии или ограниченных ресурсов. Понятие политического конфликта обозначает борьбу одних субъектов с другими за влияние в политике, за доступ к принятию значимых решений, за распоряжение ресурсами, за все то, что составляет власть и политическое господство.

Существует точка трения о том, что конфликт всеобщее явление, что конфликт далеко не всегда носит отрицательный характер, что, наоборот, лишь общество, где имеется возможность для постоянного выявления конфликтов и их разрешения, сможет считаться по-настоящему стабильным. И лишь отдельные разновидности конфликтов носят для общества действительно разрушительный характер. Конфликт - это не дисфункция, не аномалия, а нормальное состояние общества. Проблема не в том, что есть конфликт, а в том, что он не разрешается. Только разрешая конфликты, общество движется в своем развитии.

Марксистско-ленинский подход к пониманию политического и социального конфликта иной: социальные конфликты невозможно примирить, их решение возможно только через уничтожение одной из противостоящих в конфликте сторон. Так, большевики утверждали, что противоречия по поводу собственности между пролетариатом и буржуа настолько глубоки и неразрешимы, что дальнейшее развитие мира мыслилось только через физическое уничтожение одного из противоборствующих классов и таким, образом, преодоления базы этого основного конфликта. Из этого же и делался вывод в марксисткой и неомарксистской теории, что конфликт - это временное явление, и возможно достижение бесконфликтного общества, каким виделся коммунизм.

Одни исследователи ищут причины конфликтов в самой природе человека, другие в социальных факторах (т.е. причины конфликтов не в самом человеке, они порождаются средой, соответствующими условиями, той или иной политикой правящих классов).

Сторонники первого взгляда считают, что политика и другие социальные факторы вторичны, поверхностны, а глубинные причины находятся в самой природе человека, стремящегося первенству, к власти, владению собственностью и т.д., что эти тенденции не воспитываются, они заложены в генетической природе человека. Этот взгляд в прежнее время отстаивал «социальный дарвинизм», который был господствующим направлением во второй половине XIX в. Он положил в основу идеи Дарвина о естественном отборе и борьбе за существование, и буквально перенес их на общество. Этот взгляд отрицал, что человек как социальное существо ведет себя в обществе по-другому, чей тогда, когда он ощущает себя просто биологическим, природным существом. Социальный дарвинизм утверждал, что причины всех конфликтов в обществе и человеческой агрессии - в биологических факторах, доставшихся человеку от животного состояния. В 40-50-х гг. XX в. формируется «социальная этология» «учение о сравнительном поведении животных и человека», которая много взяла от «социального дарвинизма», но все же стала учитывать особую роль общества, социальных факторов. По мнению К. Лоренца, в основе конфликтов лежат все те же биологически факторы - соперничества, борьбы за существование. Человек, став социальным существом, потерял часть прежних, автоматических факторов агрессии и конфликтов, но вместе с ними потерял и сильные запретительные инстинкты. которые руководят животными и не позволяют им использовать агрессивные инстинкты в ущерб своему виду. Но в этом была своя закономерность: благодаря утрате в самой человеке этого инстинкта, стали развиваться внешние механизмы воздействия и регулирования, идущие от государства. Государство взяло на себя эту утраченную функцию: регулировать межличностные отношения и подавлять инстинкт агрессии.

Следует различать политические конфликты:

внутриполитические и международные конфликты:

конфликты, связанные со способностью или неспособностью людей подчиняться действующим правилам политической игры.

в зависимости от уровня участников политический конфликт может быть: межгосударственным (субъекты - государства и их коалиции), государственным (субъекты - ветви власти, политические партии и т.д.), региональным (субъекты - региональные политические силы), местным.

конфликты могут различать по степени вовлеченности в них людей, групп и социальных классов (антагонистические и неантагонистические конфликты по Марксу).

открытые и закрытые конфликты (последние возможно на уровне созревания, когда они еще нашли определенную форму своего выражения).

конфликты можно выделять по длительности их действия и их глубине -долговременные и кратковременные конфликты.

конфликты, связанные со строением и организацией режима правления. Выделяют, как правило, конфликты вертикальные (между центральными и местными элитами, между правящей и не правящей партией, органами федеральной власти и местными) и горизонтальные (например, внутри правящей элиты, между неправящими партиями и т.д.).

внутриполитические конфликты подразделяются на режимные и легитимные. Режимные внутриполитические конфликты: целью одного из субъектов может быть захват власти в государстве или смена политической системы, но без разрушения территориальной целостности государства. Легитимные внутриполитические конфликты: часть государства стремится отделиться от целого; часто легитимные конфликты совпадают с этнополитическими, но не всегда этнополитические конфликты являются легитимными (например, требования национального равноправия, автономии).

Все конфликты можно сгруппировать в 3 основных типа:

конфликты интересов: преобладают в экономически развитых странах, устойчивых государствах, политической нормой здесь является торг, этот тип конфликта наиболее легко поддается урегулированию, так как здесь всегда можно найти компромиссное решение.

конфликты ценностей характерны для развивающихся государств с неустойчивым государственным строем; они требуют больше усилий по урегулированию, поскольку компромисс по поводу таких ценностей, как свобода, равенство, терпимость труднодостижим, если вообще возможен.

конфликты идентификации: характерны для обществ, в которых происходит отождествление субъектом себя с определенной группой (этнической, религиозной, языковой), а не с обществом (государством) в целом:

этот тип конфликта возникает в условиях противоположности рас, этнической или языковой противоположности.

Этапы развития конфликта и выход из него

Этап возникновения конфликта:

Общий фон для появления конфликтов – кризис общества, рост социальной напряженности. На данном этапе явные цели и причины конфликта не всегда могут быть явными. Они могут быть замаскированы. Их сущность может обнаружиться лишь на последующих этапах. Тем более, следует различать причины конфликта и повод, толчок к началу конфликта (они могут не совпадать). Нередко происходит отрыв причин конфликта от последующего его развития. На этой стадии можно говорить о скрытой, латентной фазе развития конфликта.

Этап развития конфликта:

эта стадия начинается с инцидента или повода, т.е. какого-то внешнего события, которое приводит в движение конфликтующие силы. На данном этапе выявляется, кто стоит за конфликтом, какие преследует цели и намерения, расширяется или сужается социальная база конфликта, какова тенденция развитая конфликта: на спад или пик подъема еще не пройден. Считается, что противоречия нарастают с увеличением сторон, участвующих в конфликте, конфликтующих групп, а также в результате усиления эмоциональной окрашенности конфликта. Не способствует уменьшению или ослаблению конфликта, когда власти не информируют общество о состоянии конфликта, о принимаемых мерах по его разрешению, не признают неправильность, ошибочность, своей позиции.

Этап окончания конфликта:

в конфликтологии обычно рассматривают два основных варианта окончания конфликта: достижение примирения сторон иди или их непримиримость в разрешении конфликта, когда конфликт может оказаться и неразрешимым. Возможен вариант, когда конфликт решается сам по себе (например, из-за усталости участников конфликта, потери его актуальности, утраты целей или гибели самих носителей конфликта).

Основные пути примирения сторон в политическом конфликте

Мирное урегулирование путем достижения компромисса на основе сохранения исходных позиций

Соглашение, основанное на взаимных уступках

Обретение в ходе спора понимания интересов противника в споре, что делает невозможным продолжение соперничества.

Примирение на основе принуждения (при диктате одной из сторон)

Ослабление позиций противника, изоляция одной из сторон конфликта

Уничтожение или тотальное истребление противника, в результате чего мир устанавливается в отсутствие врага.

Стороны должны стремиться к снятию социальной и психологической напряженности

Все участники переговоров должны проявлять склонность к компромиссам и демонстрировать уважительное, сдержанное отношение к другой стороне.

Традиционное восприятие конфликта — это восприятие конфликта как силового противостояния, где есть один вариант решения: «выигрыш — проигрыш», т. е. игра с нулевой суммой. Иное восприятие конфликта — это восприятие конфликта как способа коммуникации, в основе которой кооперация, игра, где каждый может выиграть, т. е. набрать максимальное количество очков для данного игрока. Современный мир — это мир не только конфликтов, но и коммуникации. Впрочем, конфликт сегодня можно рассматривать как один из способов коммуникации. В России конфликтная парадигма скорее известна, чем признана. Вообще есть некоторая корреляция между типом управления обществом и восприятием конфликтов.

Авторитарные структуры, крайне негативно относясь к конфликтам, часто сами и воспроизводят их. Агрессивное восприятие порождает и агрессивную интерпретацию. Следует отметить также особую популярность в России конфликтных политиков, ведь конфликтный политик часто ассоциируется с сильным политиком. Понимая это, многие паши политики прибегают к конфликтной риторике, оставаясь конформистами по сути. Нам необходимо научиться жить в мире конфликтов. Чтобы конфликт стал частью культуры, он должен быть легализован в повседневности, восприниматься как некий способ коммуникации. Конфликт не должен замалчиваться, ведь это также способ артикуляции интересов. Входя в конфликтное взаимодействие, мы должны выходить из статичных и жестких дихотомий «мы» и «они», «государство» и «общество», становиться партнерами по решению совместных проблем. Образ конфликта, его статус, институциональный дизайн — важные критерии и одновременно составляющие цивилизованности современного общества.

Изменить образ конфликта — это не значит изменить знак «-» на знак «+», это значит изменить способ позиционирования, модель управления и самих себя. Понимание природы политического конфликта тесно связано с пониманием природы «политического» вообще. С точки зрения К. Шмитта (1888— 1985), политика начинается тогда, когда возникает дихотомия «друг-враг» и включается принцип ассоциации и диссоциации. Конфликты, означая соперничество тех или иных субъектов с одними силами, как правило, выражают их сотрудничество с другими, стимулируя формирование политических коалиций, союзов и соглашений. Еще Г. Зиммель (1858-1918) подметил, что именно враги подчеркивают границы общности и мобилизуют ее членов. С другой стороны, по мнению С. Липсета (род. 1922), политические институты демократии могут быть использованы не только как орудия достижения консенсуса, но и как средства нагнетания напряженности и нарастания конфликтов. Однако первоначальные взгляды на конфликт отличались односторонностью. Конфликт в структурно-функциональной теории Т. Парсонса (1902-1979) трактуется преимущественно как фактор повреждения и разрушения социальной системы, как некая патология. Исходные позиции функциональной школы Парсонса заключались в следующем:

а) любое общество — относительно прочная стабильная структура элементов;

б) каждый элемент выполняет свою функцию (роль), способствует сохранению и упрочению системы;

в) элементы системы опираются на консенсус и легитимность ценностей, т. е.

согласие большинства граждан следовать единой системе ценностей.

Универсальность и онтологичность базисных потребностей позволяют увидеть более глубокие основания конфликтных ситуаций. Среди теорий, использующих концепт насилия для объяснения конфликта, наибольший интерес представляют теории Й. Гальтунга (р. 1930), Т. Гарра (р. 1936) и С. Хантингтона (р. 1927). Гальтунг помимо прямого насилия (как действия, приводящего к нанесению непосредственного физического ущерба людям или их собственности) выделяет еще две формы — структурное насилие и культурное насилие. Под структурным насилием Гальтунг понимает создание определенных условий (структуры), ущемляющих потребности и интересы людей. Культурное насилие — это любые аспекты культуры, позволяющие легализовать прямое и структурное насилие. Если прямое насилие предполагает прямые целенаправленные действия, то структурное насилие воздействует косвенно, через социальные структуры. В отличие от прямого насилия, которое изменчиво и динамично, структурное насилие статично и стабильно.

Этнополитические конфликты современности, по мнению Хантингтона, формируются в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и африканская цивилизации. Он также утверждал, что в ближайшем будущем основным очагом конфликтов будут взаимоотношения Запада и ряда исламо-конфуцианских стран. Этой концепцией была подведена черта под теориями конфликта XX в.

Современные этнополитические конфликты являются, пожалуй, фундаментальной характеристикой мировых трансформационных процессов. «Этнический ренессанс» стал постоянной чертой политической жизни как развивающихся, так и развитых стран мира. Глобализация убеждает нас, что в современном мире нет ничего неизменного. Это касается, в том числе и этнической идентичности. На смену примордиалистской концепции, рассматривающей этничность как врожденную и жестко фиксированную, пришел инструментализм, и этническую идентичность стали рассматривать как меняющуюся в зависимости от тех социальных и политических целей, которым она служит. Конструктивизм, в свою очередь, стал подчеркивать социально конструируемую природу этничности. Тем не менее именно сложность современных этнополитических конфликтов заставила перейти к полипарадигмальному подходу, учитывающему многоаспектность и многофакторность современных конфликтов. В результате совершился переход от теорий конфликта к теориям конфликта в его контексте. Эти теории включали как минимум три группы факторов: нехватка ресурсов; групповая идентичность; относительная депривация. Контекстуальный подход позволяет ответить на вопрос о первопричине конфликта — проснувшаяся этничность или политическая элита.

Помимо многофакторного подхода исследователи обращаются к многоуровневому анализу. Он включает в себя следующие уровни: глобальный, региональный, уровень государства, уровень конфликтующих групп и индивидов. На основании этого анализа выстраивается и деятельность по предотвращению и урегулированию конфликтов. Практика работы ООН включает в себя следующие меры: превентивная дипломатия; миротворчество; поддержание мира; миростроительство в постконфликтный период. Различают «традиционное» и «расширенное» мироподдержание. На смену традиционным принципам поддержания мира приходят операции, требующие сочетания политических, военных, полицейских и гуманитарных действий. При этом акцент с военной составляющей миротворческой операции должен быть перенесен на политическое урегулирование. Также особые надежды сегодня возлагаются на так называемую мультинаправленную дипломатию, которая предполагает сотрудничество официальных лиц — «первого направления дипломатии» с неофициальными представителями — «вторым направлением дипломатии». Эта дипломатия предполагает подключение к миротворчеству деловых структур, частных лиц, религиозных деятелей, местных активистов, представителей СМИ. Успешное миротворчество — это продукт скоординированного действия акторов нескольких уровней — от глобального до индивидуального.

В начале XXI в. наблюдается некоторая растерянность среди исследователей, обусловленная неадекватностью методологических подходов и понятийного аппарата для объяснения трансформаций, происходящих в мировой политике. В том числе это касается и специфики современных конфликтов, которые были обозначены как «конфликты нового поколения». Постконфронтационный период вовсе не оказался постконфликтным, появилась необходимость переоценки знаний об источниках конфликтов в современную эпоху, закономерностях их развития и способах урегулирования. Уходят в прошлое «классические» конфликты между государствами, на передний план выходят конфликты внутригосударственные, спровоцированные сепаратизмом, национализмом, религиозным фундаментализмом, а также растущим глобальным неравенством. Увеличивается количество акторов, вовлеченных в конфликты, их состав становится все более сложным. Помимо государств и международных организаций в качестве международных игроков на сцену стали выходить повстанческие группировки, криминальные банды, диаспоры, этнические партии. Столь большая разнородность международных игроков затрудняет понимание их реальных интересов, однако все чаще говорят об «экономизации» политических конфликтов, подобно тому как совсем недавно говорили о политизации этнических конфликтов.

Конфликты становятся затяжными, все более проявляется так называемый парадокс асимметрии. В 2005 г. Нобелевская премия в области экономики была присуждена Р. Ауманну (р. 1930) и Т. Шеллингу (р. 1921) — за вклад в понимание явлений сотрудничества и конфликта через анализ теории игр. Примечательно, что в этой формулировке слова «сотрудничество» и «конфликт» являются как бы однопорядковыми. Т. Шеллинг в своей книге «Стратегия конфликта» (1960) показал, что информация играет ключевую роль в стратегическом взаимодействии, в котором исход зависит не только от сделанных ходов, но и от тех, которые могли бы быть сделаны. И возможное неизвестное возмездие часто бывает более эффективно, нежели известное неотвратимое возмездие. Современная политика, делая ставку на конфликт, все чаще использует бизнес-технологии и игровые элементы, поскольку сегодня побеждает не тот, кто сильнее всех, а тот, кто обладает стратегическим мышлением и информацией, кто умеет просчитывать на несколько ходов вперед.

Теоретическое осмысление мировой политики имеет длительную историю. С течением времени концептуальные подходы постоянно развивались и изменялись, оказывая при этом значительное влияние друг на друга. На протяжении столетий видное место в политической мысли занимали вопросы войны и мира как способов изменения баланса сил, создания нового мирового порядка. В XX — начале XXI в. при всем многообразии конкурирующих школ и направлений в изучении мировой политики просматриваются три базовых мировоззренческих и методологических подхода — идеалистический, реалистический и марксистский. Эти подходы эволюционировали, приобретая различные концептуальные формы, которые, по мысли их создателей, призваны соответствовать трансформации объекта анализа.

Возникновение теоретической школы политического идеализма явилось реакцией части ученых и политиков на беспрецедентные по масштабам социальные бедствия, вызванные Первой мировой войной. Они стремились ограничить силовое соперничество государств, создать демократический миропорядок, который был бы способен утвердить мир и обеспечить процветание человечества.

Политический идеализм формировался под влиянием либерализма Нового времени, особенно идеи И. Бентама о ценности свободы личности, общественного времени и демократических институтов, а также мысли И. Канта о «вечном мире», основывающемся на признании законных прав всех граждан и всех государств. Наиболее известными представителями политического идеализма являются Дж. Дикинсон, А. Зиммерн, Ф. Ноэль-Бейкер, а интеллектуальный лидер направления — профессор и президент США Вудро Вильсон, сформулировавший в 1918 г. 14 пунктов послевоенного урегулирования. В частности, им были продекларированы такие принципы, как отказ от тайной дипломатии; моральность внешнеполитической деятельности и дипломатии; ' сокращение вооружений до минимума, обеспечивающего национальную безопасность; создание международного органа, который гарантировал бы политическую независимость и территориальную целостность государств — такая организация была создана и носила название «Лига Наций». Идеализм во внешней политике исходил из оптимистических представлений о природе человека и формируемых им сообществ. По мнению идеалистов, определяющее влияние на социальное бытие людей оказывают такие их качества, как разумность, стремление к благу и справедливости, заинтересованность в мирном общежитии. Поэтому в международных отношениях должны доминировать не конфликты и войны, не противоборство национальных интересов, а сотрудничество и интеграция, возрастающая взаимозависимость мира.

Идеалисты рассматривали мировую политику в рамках правовых и этических категорий, разрабатывали нормативные модели международных отношений, в реализации которых значительную роль играло бы свободно выражаемое общественное мнение, выступающее против войн и вызываемых ими социальных бедствий. Для их убеждений было характерно неприятие силовых средств в качестве важнейшего регулятора международных отношений. Предпочтение отдавалось системе и институтам международного права. Вместо баланса сил идеалисты предлагали иной механизм регулирования международных отношений — коллективную безопасность. Эта идея основывалась на том соображении, что все государства имеют общую цель — мир и безопасность, а нестабильность силового баланса и войны наносят огромный урон народам. Идеализм был особенно популярен в межвоенный период, проявив себя в попытках обеспечить мир путем создания международных институтов, прежде всего Лиги Наций. Эта организация олицетворяла тягу народов к миру и безопасности, но не смогла предотвратить ни агрессию Италии против Эфиопии, ни советско-финскую войну и с началом Второй мировой войны прекратила существование.

Французский ученый Р. Арон, разделяя основополагающие принципы школы политического реализма, исходил из тезиса о сужении роли военной силы в международных отношениях и возрастающей значимости экономических, идеологических и иных ненасильственных факторов достижения внешнеполитических целей. В книге «Мир и война между нациями (1984) он отрицал монополию какого-либо государства на глобальное доминирование, по существу, отстаивая идею многополюсного мира как альтернативы биполярности. Могущество государства рассматривалось им не только как совокупность материальных и военно-технических факторов, но и как способность лидеров использовать их эффективно в определенных обстоятельствах и с конкретными целями.

Политический реализм занимал господствующее место в теоретической мысли периода холодной войны, когда в исследованиях акцентировались проблемы соперничества государств, особенно сверхдержав — США и СССР. Представители этого направления оказывали существенное влияние на политику стран Запада. В условиях однополярного мира классики реализма видят национальные интересы США в поддержании лидерства и ослаблении конкурентов. Эти воззрения отражены в работах 3. Бжезинского «Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы» (1997) и «Выбор: мировое доминирование или глобальное лидерство» (2004), в книгах Г. Киссинджера «Дипломатия» (1994) и «Нужна ли Америке внешняя политика? К дипломатии XXI века» (2001). В расширении сферы глобального влияния США оба аналитика особое значение придают обеспечению контроля над Евразией как крупнейшим и наиболее богатым ресурсами континентом, жизненно важным для развития американской экономики. Устранение любого соперника в этом регионе рассматривается ими как стратегическая задача США.

В связи с выявившимися уже в 1950-1970-х гг. трудностями в объяснении интеграционных тенденций (особенно на европейском континенте) возникла потребность в Модернизации политического реализма. Сформировавшийся к концу 1970-х гг. неореализм, или структурный реализм, при сохранении ключевых постулатов реализма, особенно о ведущей роли национального интереса, ввел в исследование мировой политики положение о системе (структуре) международных отношений как факторе, благоприятствующем или ограничивающем государство в реализации его национальных интересов. Основатель неореализма Кеннет Уолтц в работе «Теория международных политик» (1979) исследовал механизмы воздействия глобальной системы международных отношений на поведение государств и баланс сил.

Неореализмом предложено несколько иное понимание роли силового фактора, чем классическим реализмом. Если последний подчеркивал необходимость постоянного наращивания силы, то неореалисты считали целесообразным обеспечение такого уровня силы, который достаточен для защиты национальных интересов и проведения рациональной политики. При этом в фокусе их внимания находились не столько источники силы отдельных государств, сколько распределение силы в международной системе. Неореализм отражал тот факт, что в рамках биполярной системы международных отношений логике противоборства сверхдержав подчинялись все остальные государства. Эта логика определялась гонкой вооружений, разделом мира на сферы влияния, блоковой дисциплиной, устрашением и сдерживанием противника. Однако с крахом биполярности и окончанием холодной войны позиции неореализма оказались существенно ослабленными вследствие резкого расширения численности и роста влияния нетрадиционных политических акторов, прогрессирующей транспарентности границ, возникновения конфликтов нового поколения, снижения роли международной системы в обеспечении безопасности.

В рамках реалистической парадигмы не находят объяснения разнообразные трансграничные политические и социокультурные процессы. Исследователи констатируют, что многие нормы и ценности, которыми руководствуется государство, не вписываются в постулат реализма о национальном интересе как доминирующем факторе мировой политики. Этот постулат нередко оценивается как упрощенный.

В последние десятилетия международно-политической наукой изучается влияние на мировую политику норм поведения и ценностных установок, межсубъектных взаимодействий, культуры, роли личности и других социальных феноменов. Представители идеалистического направления — так называемые глобалисты — полагают, что интеграционные процессы ведут к девальвации роли государства в международных отношениях, росту влияния межгосударственных и неправительственных организаций, усилению взаимозависимости всех субъектов мировой политики.

В работах «конструктивистов» (А. Вендт, Ф. Краточвил, Д. Ламсдэйн, Н. Онаф) были подвергнуты критике основополагающие тезисы реализма — о существовании объективно данных национальных интересов, независимости внутренней и внешней политики, изначальной анархичности и имманентной конфликтогенности международных отношении. Согласно их взглядам, акторы мировой политики взаимно формируют поведение друг друга в соответствии с собственными идеями, убеждениями и представлениями. Исходя из этой посылки, они считают возможным установление прочного мира и обеспечение стабильности в международных отношениях благодаря распространению соответствующих идей и ценностей.

Модернисты (М. Каплан, Г. Кан, Дж. Коллинз) рассматривали национальные государства в качестве самостоятельных властных систем и основное внимание уделяли моделированию их действий на международной арене. В их работах значительное место занимали исследование процедур и механизмов принятия внешнеполитических решений, анализ поведения правящих элит и правительств в реализации внешнеполитического курса, прогнозирование международных процессов и пр. Исследования модернистов основывались преимущественно на методах, заимствованных из естественных наук.

Сложившийся в 1980-х гг. постмодернизм (Дж. Дер-Дериан, Р. Кокс) исходил из идеи об исчерпании возможностей мировой политической системы, опирающейся на суверенные нации-государства и образованные ими институты. Согласно этому направлению, на смену этой системе идет информатизированный миропорядок, основывающийся на множественных взаимодействиях правительственных и неправительственных ассоциаций, движений наднационального уровня.

В свою очередь, традиционалисты (к которым относится большинство ученых-международников) акцентировали внимание на роли таких детерминант внешней политики, как массовые и групповые ценности конкретных государств, стереотипы мышления разных слоев населения, особенности поведения политиков и т. д. В исследованиях они использовали традиционные методы — историко-описательный и интуитивно-логический.

Классический марксизм исходил из неизбежности классовой борьбы и революции с целью ликвидации господства капитала, утверждения социальной справедливости во всемирном масштабе. Победа пролетариата должна превратить человечество в единую общность без классовых различий и национальных границ, обеспечив тем самым возможность искоренения войн, достижения вечного мира. Марксистское понимание проблем мировой политики и международных отношений основывалось на экономическом детерминизме, согласно которому формирование мирового рынка детерминирует глобальный характер социального конфликта и последующих изменений в системе международных отношений.

Ленинизм как радикальная версия марксизма исходил из идеи о разновременности перехода различных стран к социализму и неизбежности длительного периода соперничества двух мировых систем, которое может принимать характер военных столкновений. По мысли В. И. Ленина, достижения и опыт социализма в экономической, социальной и культурной сферах, а также проводимая им политика мирного сосуществования стимулируют всемирный процесс становления коммунистической цивилизации.

В методологическом плане позиция Ленина по проблеме мирного сосуществования базировалась на формационном подходе к истории с характерным для него упрощенным представлением об однолинейности процесса смены общественных формаций как результата взаимодействия производительных сил и производственных отношений. Вплоть до второй половины 1980-х гг. этот подход при всех модификациях оставался доминантой советской внешней политики.

В отличие от теоретических школ политического реализма и идеализма приверженцы марксистской парадигмы в теории международных отношений считают, что эти отношения имеют прежде всего эксплуататорский характер и должны быть преобразованы на основе норм нравственности и справедливости. «Теория структурного неравенства» усматривает причины межнациональных конфликтов в неравноценном положении одних и тех же государств в различных типах международных структур (экономической, политической, военной и т. п.).

В связи с распадом биполярной системы и происшедшими коренными изменениями в расстановке сил на мировой арене возникла объективная потребность в корректировке международно-политической теории. Объектом наиболее радикального пересмотра стал неореализм, занимавший господствующее положение в изучении проблем становления и развития биполярной системы. С начала 1990-х гг. в рамках неореализма возникают новые, компромиссные по отношению к либерализму концепции. Одна из них — выдвинутая Самюэлем Хантингтоном концепция «столкновения цивилизаций», в соответствии с которой государствам как главным акторам мировой политики приходят на смену цивилизации — культурные сообщества, отличающиеся друг от друга историей, языком, традициями, но особенно религией. По мнению Хантингтона, взаимоотношения цивилизаций также будут конфликтными, поскольку в их основе лежат ценности и убеждения, примирить которые будет гораздо сложнее, чем национальные интересы государств. Он считает, что соперничество цивилизаций за доминирование в мире, обладание ресурсами (военными, экономическими, институциональными) явится движущей силой мировой политики, а линии разделяющих цивилизации границ станут зонами региональных конфликтов. Очевидно, что в новой версии реализма акцент переносится с анализа межгосударственных отношений на факторы социокультурного характера. В настоящее время интерес к концепции «столкновения цивилизаций» заметно усилился в связи с резкой активизацией международного терроризма.

На базе критики неореализма новый импульс получили либеральные школы и направления. «Либеральный интернационализм», представленный М. Гальпериным, Дж. Муравчиком, Б. Рассетом и др., видит главную задачу США и стран Запада во всемерном содействии распространению демократических ценностей и рыночной экономики в глобальном масштабе. Подрыв нынешних авторитарных режимов дестабилизирует регион, а не обеспечивает в нем управляемость. Влиятельные оппоненты курса на демократизацию извне, среди которых патриарх реализма 3. Бжезинский, акцентируют внимание на неосуществимости принудительного распространения в Евразии принципов и норм либеральной демократии, поскольку значительное число государств не готово к их усвоению. Задача Соединенных Штатов и мирового сообщества им видится в содействии формированию демократии на национальной почве с уважением к существующим традициям.

В целом можно утверждать, что концепция «гуманитарного вмешательства» является результатом синтеза элементов противоположных до недавнего времени направлений в международно-политической теории — реализма (с его акцентом на силе и проблемах безопасности) и идеализма (с его акцентом на этических основаниях политики). В дискуссиях рубежа XX-XXI вв. по проблемам мировой политики произошло определенное сближение позиций различных школ и направлений. При всем многообразии подходов большинство исследователей независимо от принадлежности к той или иной школе разделяют следующие положения: несмотря на усиливающуюся анархичность мировой политики, существуют возможности ее регулирования; растет число участников международного взаимодействия, но государство, частично утратив суверенитет, остается главным актором мировой политики; проблемы и вызовы современного мира носят глобальный характер и не могут быть разрешены усилиями одной или группы стран.

С учетом реалий последних 10-15 лет представляется, что мировая политика находится' на таком переходном этапе, когда завершается чередование четко выраженных периодов доминирования идеализма и реализма и на авансцену выходит сложное сочетание элементов обоих направлений, в рамках которого будут совмещаться акцент на силе и безопасности с проблематикой морали и прав человека.

Если на Западе в изучении мировой политики отчетливо просматриваются мировоззренческие направления и школы, то для отечественных исследований в этой области характерны нерасчлененность международно-политической теории, отсутствие объективных критериев для выделения парадигм анализа. Такое состояние российских исследований во многом объяснимо с учетом непродолжительности процесса формирования отечественной международно-политической науки.

Нерасчлененность на теоретические школы свойственна не только отечественным публикациям, но и значительному массиву работ, издаваемых на Западе. Эти работы сочетают черты различных школ в пропорциях, обусловленных мировоззренческими позициями авторов. В России еще идет процесс накопления критической массы исследований, способных дать основания для корректного разграничения теоретических школ. Особенностями отечественного внешнеполитического сознания традиционно были доминирование государственно-центристских представлений, ориентация на укрепление централизованного государства. Отсюда — тяготение к политическому реализму с такими категориями, как «национальный интерес», «сила и мощь во внешней политике». При общности исходных реалистических позиций подходы советских и российских ученых к исследованию международно-политических процессов отличает значительная специфика.