РТО: попытка регламентации.

Возбужденные от долгожданной возможности свободоговорения

сценические деятели были рады любому поводу показать свою пре-

данность демократическим идеалам революции. Повод вскоре нашел-

ся - комиссар Москвы М.В.Челноков передал наблюдение за городс-

кими театрами, цирками, кинематографом и кабаре во временное

ведение РТО. Совет РТО опубликовал соответствующий регламент,

который стал предметом острой критики.

В нем, к неудовольствию антрепренеров, сохранялся военный

налог. Что ж, это - нормально, РТО не имело никаких юридических

оснований отменять общероссийский закон, принятый Думой.

Далее, в его 19-ом пункте раздела III " Цензурные ограниче-

ния", провозглашалась свобода творческой деятельности - " всем

театральным предприятиям предоставляется право без всяких стес-

нений и ограничений давать всевозможные представления". Для

страны, вставшей на путь демократического развития, это тоже -

нормально. Хотя есть опасность, что благами свободы могут вос-

пользоваться неразборчивые антрепренеры, оскорбляющие общест-

венный вкус непристойными опусами. Чтобы избежать подобных инцидентов в следующем пункте устанавливалось: " Совету предоставляется право командировать на спектакли и зрелища своих членов, кои могут делать предпринимателям указания о недопустимости данного спектакля в целом или в части" 59 0. При этом особо оговаривалось, что окончательное решение о судьбе таких спектаклей будет принимать тройственная комиссия.

Думается, что ничего особо предосудительного в данном

пункте нет: свобода - не вседозволенность. Правда, РТО следова-

ло бы сразу же огласить принципы или критерии, на основании ко-

торых Совет будет принимать решение о запрещении спектаклей.

Оно этого не сделало, понадеявшись, видимо, на здравый смысл

своих адресатов. Но правотворчество опирается на 2букву 0 закона,

поэтому редакция журнала " Театр и искусство" была формально

права, когда отмечала, что у " добровольных московских цензоров

нет никакого ограничительного толкования или перечисления слу-

чаев, допускающих снятие". И приходила к выводу, что из " правил

добрую половину следует выкинуть, а вторую - значительно видо-

изменить, выкурив из них дух старого доброго участка" 510 0 [имеется в виду - полицейского. Г.Д.].

В первый - медовый - месяц долгожданной российской свободы

введенные " Временными правилами" ограничения были восприняты

театральной общественностью как вызов, как попытка реставрации

прежних вицмундирных стеснений. Очевидно в силу этого, документ

произвел " тяжелое впечатление". Эм. Бескин, выражая мнение

большинства, комментировал, что " весь документ выдержан в ка-

зенном тоне ограничительных перечней". Считая такое недопусти-

мым, он предлагал Совету РТО " категорически перестроиться" 511 0.

Реакция театральной общественности понятна, хотя с другой

стороны известно, что закон писаный и закон воплощенный - суть

вещи разные. А посему для нее сохранялась какая-то надежда на

привычный для России разрыв между словом и делом. Как это ни

странно, на практике все оказалось иначе.

В Москве в это время гастролировал К.А.Марджанов с петер-

бургской опереттой, а " Новый театр" П.В.Кохманского показывал

гротеск " Крах торгового дома " Романовы и К°". Цензурная дея-

тельность Совета РТО оказалась неожиданно суровой: он " принял

меры воздействия на театры, которые хотели играть на 4-ой неде-

ле поста и заставил их прекратить спектакли" 512 0. Меры воздейс-

твия были простыми, зато надежными: с помощью милиционеров

" заставили Кохманского прекратить спектакли, заставили Марджа-

нова возвратить деньги за билеты, уже взятые" 513 0. Театральная

общественность возмутилась, Совет РТО поспешил умерить свои

властные аппетиты, но, как говорится, дело было сделано.

Действительно, показ спектаклей на четвертой (Крестопок-

лонной) неделе Великого поста в царской России был запрещен -

решение это было принято в 1881 г. по инициативе обер-прокурора

святейшего Синода К.П.Победоносцева. Сценические деятели Москвы единогласно решили " по соображениям данного момента" спектаклей не давать.

Петроградские театры тоже не показывали спектаклей. С пер-

вых дней революции город был во власти вооруженных солдат,

восставшего народа, митингующих толп и демонстрантов. Хотя ре-

волюция была в целом мирной, все же кое-где постреливали. Уже

27 февраля кассы театров были закрыты, и спектакли прекратились

- " по обоюдному согласию", как писала пресса.

Антрепренеры и гастролирующие коллективы терпели убытки.

Чтобы как-то выправить положение, представители почти всех

частных театров провели 5-го марта в Петрограде совещание -

открывать театры на четвертой неделе поста или нет? Большинство

было за открытие. Одновременно постановили часть сбора с перво-

го спектакля отчислить на " красное яичко" солдатам и дать на

Пасхе бесплатный утренник для солдат 514 0. Выбрали депутацию в составе А.Р.Кугеля и Ю.А.Малышева, директора Музыкальной драмы, " для ознакомления с видами правительства на этот счет". Градоначальник отнесся к инициативе весьма сочувственно. Но боязнь " возможных эксцессов со стороны толпы, отсутствие организованной охраны театров, затруднительность ночного сообщения - все это побуждало отсрочить открытие спектаклей" 515 0. Учитывая, что в этих условиях " наладить дело нелегко", редакция со своей стороны рекомендовала театрам " пользоваться свободою с должной осторожностью, избегая злоупотреблений ею" 516 0.

Радость актерской громады переплеталась с беспокойством -

как бы сладкие " вершки" революции не достались одним только

столичным избранникам. Но в такой же ситуации полной неопреде-

ленности пребывали и артисты императорских театров. Им, облас-

канным щедротами Министерства Двора, было что терять. Сохранят ли бывшие императорские театры свой особый статус и бюджетное финансирование? Из каких средств будут платить жалованье, если не будет Министерства Двора? Закроют ли, наконец, контору и будет ли разрешена автономия - все было покрыто мраком неизвестности. А тут еще, совсем некстати, неожиданный арест Теляковского, упорные слухи о бегстве М.Ф. Кшесинской с бриллиантами, подаренными августейшими любовниками. Пресса во-всю ворошила грязное белье императорской фамилии, подробно смакуя альковные

похождения царя и великих князей.