Сибирская махновщина

Многие десятилетия советские историки старательно замалчивали наличие некоммунистических сил в партизанском движении в годы гражданской войны. Левые некоммунистические силы, боровшиеся против белых, фактически были лишены звания революционеров на том основании, что их понимание революции и социальной справедливости расходилось с коммунистическим. Но на самом деле все было иначе. Далеко не все рабочие и крестьяне воевали за свои права под красным знаменем, а если и под красным, то не обязательно с коммунистической символикой. У социалистов-революционеров тоже было красное знамя с надписью: «В борьбе обретёшь ты право своё!» Немалая часть трудящихся шла в бой под чёрным знаменем свободы, справедливости и памяти жертв капитала – знаменем анархистов. Красные победили не потому, что большинство народа пошло за ними, а потому, что это большинство пошло против белых. В те годы это было очевидно даже для многих коммунистов.

Еще в октябре 1918 года один из руководителей сибирских коммунистов А.А.Масленников сообщал в ЦК РКП(б): «К сожалению, восстания начинаются без нашего руководства».

О вожаке и подлинном символе широкого движения Юга России и Украины Несторе Махно написано немало. В последние годы появились серьёзные исследования, очищающие имя этого человека от наслоений грязи и клеветы, показывающие истинную роль батьки Махно и его крестьянской армии в гражданской войне.

Но мало кому известны крупные вооружённые выступления анархистов Западной Сибири на территории нынешнего Кузбасса, входившего в то время в состав Томской губернии. В те годы на Кузнецкой земле гремели имена Г.Ф.Рогова, И.П.Новосёлова, И.Е.Сизикова, Анны Белокобыльской, П.Ф.Леонова, Табашникова, Масленникова и других анархистов, а также многих народных бунтарей – стихийных анархистов – таких, как П.К.Лубков.

Кузбасс – шахтёрский край. Он был вотчиной анархистов и во времена правления белых, и в годы восстановления Советской власти. Шахтёры и крестьяне-середняки послужили основой партизанских народных армий.

НАЧАЛО БОРЬБЫ

Гражданская война в Сибири началась с мятежа чехословацкого корпуса. Состоящий из бывших военнопленных, он в связи с брест-литовскими переговорами и по соглашению с державами Антанты был объявлен 15(28) января 1918 года автономной частью французской армии. Это предопределило известную свободу действий чехословаков в Сибири.

Мятеж белочехов начался в Кузбассе, в уездном городе Мариинске, где стоял их крупный отряд. Они были повсюду поддержаны белогвардейским подпольем и правыми эсерами. В течение июня-августа Советская власть была свергнута по всей Сибири. Первое время после переворота обстановка была сложной и получила наименование «демократической контрреволюции». Формально была провозглашена демократическая республика, возникли буржуазно-демократические правительства: Комуч, Западно-Сибирский комиссариат, Временное Сибирское правительство, а позднее – Всероссийская Директория. Первое время не были запрещены профсоюзы, демократические свободы, даже Советы. Но все левые партии были разгромлены и поставлены вне закона. В тюрьмах и концлагерях находились десятки тысяч коммунистов, левых эсеров, максималистов, социал-демократов-интернационалистов, анархистов и беспартийных сторонников Советской власти. Часть левых руководителей была физически уничтожена, а для подавления выступлений трудящихся власти регулярно использовали военную силу.

Крестьяне первоначально встретили свержение Советской власти равнодушно. В Сибири никогда не было помещичьего землевладения, поэтому основа влияния большевиков в деревне – «Декрет о земле» – ничего нового не дал сибирским крестьянам. Первое время они даже помогали вылавливать скрывающихся красноармейцев. Поддержали переворот только кулаки – основные держатели товарного хлеба в Сибири. Они пострадали от «твёрдых цен» и введённой весной 1918 года Советской властью хлебной монополии. Но даже и кулачество пострадало в основном вблизи от городов и транспортных путей. Но «корабль сибирской контрреволюции» ощутимо несло вправо. Правые газеты требовали «железной руки», открытой военно-террористической диктатуры. На территории белых росли цены, разгул спекуляции ощутимо ударил по широким слоям города и деревни, вызывая всеобщее недовольство. Был объявлен сбор податей за несколько лет. В августе началась принудительная мобилизация в Сибирскую армию. Подавляющее большинство крестьян встретило её резко отрицательно. В ответ власть обрушила на уклоняющихся от мобилизации и их родственников репрессии. Под порки, реквизиции и прочие насилия попадали также и кулаки.

В результате переворота 18 ноября 1918 года в Омске была установлена диктатура. Верховным правителем стал ставленник англичан адмирал Колчак, хорошо известный своими монархистскими взглядами. Известный западный историк-советолог Э.Карр, еще в 1950-х годах дал ему объективную оценку: «Колчак восстановил против себя все российские партии, кроме правых, своей беспощадностью к политическим противникам и варварскими карательными экспедициями, которые предпринимались для подавления крестьянских волнений».

Отвечая на репрессии, сибирские крестьяне и рабочие широко развернули партизанскую войну. В этом, наряду с другими левыми течениями и группами, большую организационную и политическую поддержку трудящимся оказывали и анархисты.

Благоприятствовал деятельности идейных анархистов в деревне стихийный анархизм сибирского крестьянства. Борясь против Колчака, большая часть крестьян вовсе не стремилась восстановить Советскую власть. Они боролись против любой власти, закономерно попадая при этом под влияние и руководство идейных анархистов. Подобные отряды имелись во всех районах Сибири на протяжении всего времени борьбы против белых.

Одним из первых в Сибири организовал подобный отряд крестьянин деревни Святославка Мариинского уезда Томской губернии Петр Кузьмич Лубков. Осенью 1918 года партизаны провели первую операцию – нанесли удар по эшелону чехов на станции Мариинск, после чего отошли на станцию Антибес. В декабре 1918 года в село Малопесчанка был послан карательный отряд для разгрома лубковцев. В бою были убиты командир карателей поручик Колесов и двое солдат. Позже, в бою около Святославки партизанами был уничтожен отряд прапорщика Соколовского. Отряд тоже нёс потери. Споив партизан самогоном, кулаки сообщили об отряде карателям в Ново-Кускове и Вороновой Пашне. В бою лубковцы потеряли несколько человек. В августе 1919 года партизаны несколько раз устраивали крушения колчаковских эшелонов в районе станции Ижморская-Иверка.

Самыми активными отрядами в Западной Сибири были отряды Г.Ф.Рогова и И.П.Новосёлова. Григорий Федорович Рогов до войны имел исправное крестьянское хозяйство, работал «приказчиком казённой водки» и подрядчиком по строительству церквей. В мировую войну служил в железнодорожном батальоне. Вернулся в 1917 году домой в звании зауряд-прапорщика. Вскоре жители Мариинской волости доверили ему быть их делегатом на Томском съезде Советов. А позже он стал членом Алтайского губернского земельного комитета. После прихода белогвардейцев он скрылся в тайге и организовал партизанский отряд. К осени его отряд вырос до 5 тысяч человек и освободил 18 волостей! Но барнаульский большевистский комитет решил провести большевизацию отряда, а при неудаче – отколоть от него «здоровую» часть. Для этой цели в отряд были засланы 12 коммунистов во главе с «Анатолием» (М.И.Ворожцовым). Рогов решительно воспротивился интригам коммунистов и выгнал их из отряда. Коммунисты сумели увести с собой большую часть партизан и образовали из них Чумышскую партизанскую дивизию.

В Кузнецком уезде Томской губернии к осени 1918 года образовалась подпольная крестьянская группа, руководимая анархистом И.П.Новосёловым и близкими к нему по политической позиции В.П.Шепелевым и К.Кузнецовым (Хмелевым).

Иван Панфилович Новосёлов родился в деревне Буерак Кузнецкого уезда в семье крестьян-бедняков. В годы первой мировой войны был на фронте санитаром. Вернулся с фронта убеждённым анархистом. Привез в деревню чемодан книг Бакунина, Прудона, Кропоткина. Дома организовал сельскую коммуну «Анархия» и стал делопроизводителем рабочего Совета Гурьевского завода. С весны 1918-го поддерживал связь с Томским союзом объединённых анархистов и сотрудничал в газете «Бунтовщик».

Делегированный на 1-й Кузнецкий съезд Советов, он еще в 1918 году отмежевался от активных сторонников Советской власти. Невысокого роста коренастый человек поднялся и заявил: «На съезде я участвую как анархист. Я во многом не согласен с Лениным и Троцким и вообще с большевиками. Сейчас нужна анархия – полное разрушение всего». Советская власть тогда равнодушно отнеслась к анархисту Новосёлову, но белые не склонны были терпеть такое свободомыслие.

После свержения Советской власти коммуна была разгромлена карателями и местными кулаками; её члены подверглись истязаниям, в том числе и близкие родственники Новосёлова: жена, брат, мать и тесть. Сам Новосёлов был арестован, содержался 8 суток в камере смертников томской тюрьмы. При транспортировке заключенных из Томска в Новониколаевск (ныне Новосибирск), на перегоне между станциями Юрга и Болотное Новосёлов выпрыгнул на полном ходу ночью из окна поезда, и, несмотря на выстрелы конвоиров, скрылся. Вернувшись в село, он сколотил группу из бывших членов своей коммуны «Анархия», всего около 10 человек. Первое время группа скрывалась в тайге, собирая силы и не ведя активных действий.

Вскоре подобные группы появились и в других местах. На Алтае действовал отряд под началом анархиста Захара Воронова (Трунтова). Интересно, что этот анархист был не только зажиточным крестьянином, но и регентом местной церкви. Другой крестьянский вожак – Иван Гарагулин – участник революции 1905 года, бывший политссыльный. В Горном Алтае активным организатором сопротивления колчаковцам стал анархо-синдикалист И.Я.Третьяк, прибывший осенью 1918 года в Сибирь из США, где с 1908 года находился в эмиграции и был членом анархистской Федерации русских рабочих. В 1919 году И.Я.Третьяк стал одним из самых известных партизанских вожаков в Сибири.

Уже к началу 1919 года анархисты создали и возглавили 15 крупных партизанских отрядов в Томской, Алтайской, Енисейской, Иркутской губерниях и в Забайкалье. К активным действиям перешла и группа Новосёлова. В конце 1918 года она насчитывала 12 человек. Вначале партизаны разгромили выследившую их на заимке кулацкую дружину, а потом с боями двинулись по уезду, расправляясь с колчаковцами и их пособниками-кулаками, по дороге обрастая людьми и оружием. В конце апреля 1919 года Новосёлов соединился на прииске Драга с небольшим отрядом В.П.Шепелева. Объединенными силами партизаны попытались захватить прииск Центральный, но потерпели неудачу и ушли в тайгу. В мае отряд с боями переместился в Мариинский уезд. Вскоре его численность достигла 300 бойцов. В июне отряд захватил прииск Центральный, а затем переместился в Кузнецкий уезд. Позже, уже в Барнаульском уезде повстанцы соединились с отрядом левого эсера Г.Д.Шувалова (Иванова), твердо стоявшего на советской платформе. Командиром остался Новосёлов. В ряде боев отряд нанес белым несколько поражений, но под напором превосходящих сил врага отступил в Причернский край (стык Барнаульского и Бийского уездов), где в начале июля соединился с небольшим отрядом Г.Ф.Рогова. К июлю в объединённом отряде насчитывалось 600 бойцов. Он состоял из трех рот под командованием Шевелева, Шувалова (Иванова) и Кузнецова (Хмелёва). При этом командиром остался Новосёлов, что свидетельствует о его авторитете и влиянии среди партизан, ведь командир избирался на общем собрании бойцов. Походной песней отряда стал «Марш анархистов», бывший до объединения маршем в отряде Новосёлова:

Споёмте же песню под громы волнений

Под пули и взрывы, под пламя борений,

Под знаменем чёрным гигантской борьбы,

Под звуки набата – призывной трубы.

Возьмёмте дворцы и разрушим кумиры

Сбивайте оковы, срывайте порфиры:

Довольно покорной и рабской любви!

Мы горе народа потопим в крови.

Восстала, проснулась Народная Воля

На стоны Коммуны, на зов Равашоля,

На крики о мести погибших людей

Под гнётом буржуев, под гнётом цепей.

Их много – о, правда! – нуждою забитых,

Их много по тюрьмам на плахе убитых,

Их много – о, правда! – служивших тебе

И павших геройски в неравной борьбе.

Их стоны витают под небом России,

Их стон раздаётся, как рокот стихии,

Звучит он в Сибири, в неволе глухой,

И нас вызывает на доблестный бой.

В отряде было два знамени: красное, на котором настаивал Шувалов, и чёрное, которое требовал сделать отрядным Новосёлов. Сошлись на компромиссе. Объединенный отряд пытался с ходу взять Кузнецк (ныне Новокузнецк), чтобы освободить политзаключённых, но вынужден был отступить перед превосходящими силами колчаковцев. Под влиянием разногласий отряд в конце концов разделился на три части. Новосёловцы действовали самостоятельно в течение сентября, не идя на соединение с другими отрядами. В середине октября отряд Новосёлова, в количестве до 100 бойцов, вновь появился в Причернском крае, с ходу вступив в бой и усилив отряд Г.Ф.Рогова в бою за село Сорокино, что и решило исход боя в пользу партизан. «Этот отряд мы приняли с охотой, – свидетельствовал партизан Голкин. – Как боец, Новосёлов был храбрый малый, боец довольно решительный и, надо отдать справедливость, имел стратегические соображения, может быть лучше, чем кто-нибудь из нас». Вместе с Роговым Новосёлов воевал против белых до прихода Красной Армии.

Он был прирождённым оратором, вёл со своими сторонниками агитацию в сёлах и городах, устраивал публичные диспуты с коммунистами, даже сумел увлечь за собой своего боевого товарища Рогова. Походной песней объединённого отряда оставался «Марш анархистов», а впереди развевалось чёрное знамя с надписью «Анархия – мать порядка!» За год своего существования отряд прошел рейдами несколько тысяч километров по Алтаю и Кузбассу, выдержав десятки боев с белыми.

Популярно излагая крестьянам свою программу, Новосёлов говорил: «Богачей и буржуев долой, а все другие должны организоваться в трудовые федерации. Продукты заводской промышленности будут вымениваться на те продукты, какие имеются в коммуне и в каких нуждается фабрика. При таком обмене деньги отпадают, и их можно совсем изъять. Когда падет Барнаул, придут российские, но мы не остановимся – мы будем дальше идти». На вопрос: «Воевать за что? Ведь власть Советов уже добыли?», Новосёлов отвечал: «Нет, мы не будем останавливаться, пойдем дальше – к анархии. Всякая власть есть гнёт, и Советская власть – тоже гнёт. Пусть кто хочет, топчется с ней на одном месте. А мы весной сделаем восстание, будем резать ревкомы и комячейки». Новосёлов действительно был толковым анархистом и видел далеко вперед.

В ночь со 2 на 3 декабря 1919 года восстали местные воинские части в городе Кузнецке. Убив несколько офицеров, «восставшие» разбежались. Власть в городе захватил ревком, но его положение было весьма шатким – к городу стягивались карательные части. Ревком обратился за помощью к партизанам-анархистам.

12 декабря года в Кузнецк вошёл двухтысячный объединенный отряд Рогова и Новосёлова. Партизаны сразу же оцепили город и разоружили вооружённые формирования самозванного ревкома. Трое суток длилась знаменитая «роговская чистка». Смертные приговоры были вынесены чиновникам, служившим в органах власти в 1918-1919 годах, колчаковским офицерам и по жалобам населения. Попутно зарубили местное духовенство, торговцев, кулаков – всего около 300 человек. Одновременно отряд провел основательную реквизицию. Рогов одобрял: «Пользуйтесь, мои партизаны, народным достоянием. Народ воздвигал, народ уничтожил, народ воздвигнет!» Рогов нанёс визит в ревком, где его ждали. Он сказал: «Хотя и пришёл в ревком, но я не ваш. Я беспощадно рубил врагов трудящихся и буду рубить. Также буду бороться с Лениным и Троцким… Всякая власть является ярмом трудящихся… Углубляй революцию, не давай ей погаснуть, поджигай мировое пламя под чёрным знаменем анархии!» Вскоре отряд Рогова двинулся на север в направлении Кольчугино (ныне Ленинск-Кузнецкий) – Щегловск (ныне Кемерово). Молниеносным ударом Щегловск был взят. В этом районе роговцы соединились с частями Красной Армии.

До сентября 1919 года в составе отряда Новосёлова действовал его ближайший сподвижник Корнил Кузнецов (Хмелёв). Затем он действовал самостоятельно и в составе отряда Лубкова, а также в составе Томской партизанской дивизии (декабрь 1919 года). В этой дивизии, или как её еще именовали, «армии трёх уездов», Кузнецов стал начальником штаба.

В Горном Алтае развернулось мощное партизанское движение, возникло крупное партизанское соединение под командованием И.Я.Третьяка.

Небольшая группа анархистов действовала также и в столице Колчака – Омске. Она возникла весной 1919 года и действовала в тесном контакте с большевистским подпольем. В апреле 1919 года антиколчаковское подполье для добычи средств на свою деятельность разработало план совершения экспроприаций. Для этой цели в Омск из Иркутска прибыл анархист-коммунист Лосин (Александров), из Челябинска – анархисты Пермяков, Китаенко, Костин и из Тары – анархист Васильев. В ночь с 31 мая на 1 июня 1919 года ими был осуществлен «экс» конторы «Продпуть», где изъято до 400 тысяч рублей. В документах колчаковской контрразведки об этом сказано: «… грабители собственных денег служащих не брали, так как они идейные анархисты, а когда их попросили оставить расписку о похищении 285 тысяч рублей, то главарь шайки заявил, что свидетелей слишком много, а потому деньги попадут по назначению и расписка излишняя». Несмотря на удачное завершение экспроприации, 2 июня Пермяков и Лосин (Александров) были арестованы. В пьяном виде они устроили дебош в трактире, отстреливаясь, пытались скрыться, но были задержаны милицией. В ходе допросов они признали свое участие в ограблении, но категорически отказались выдать товарищей.

В рядах партизанской армии Е.М.Мамонтова анархисты были в отрядах зиминских (алейских) и каменьских партизан, а также в 4-м крестьянском корпусе М.В.Козыря. Политические взгляды самого Козыря были расплывчаты и представляли собой нечто среднее между левоэсеровскими и анархистскими, но многие командиры и даже комиссары в его корпусе были анархистами.

Среди руководителей вспыхнувшего в августе 1919 года Зиминского восстания двое были анархистами, причем один из них – И.И.Царёв –входил в штаб повстанцев. По словам коммунистов, повстанцы «крепко усвоили анархистский демократизм» в Алейском партизанском отряде П.К.Чаузова. Целями борьбы руководители алейских партизан называли «свободу, равенство и братство», что, с точки зрения большевиков, было «искажением политических лозунгов».

В южном Прибайкалье организатором первого бурятского партизанского отряда стал анархист П.С.Балтахинов.

На северном участке партизанской зоны Е.М.Мамонтова действовала группа сторонников активного организатора партизанского движения, начальника штаба Северного фронта З.С.Воронова (Трунтова).

В период борьбы против белых цели анархистов были предельно ясны и конкретны: сопротивление белогвардейскому режиму; организация с этой целью партизанского движения и подполья; свержение колчаковщины или содействие Красной Армии в разгроме колчаковщины. Большинство анархистов Сибири боролось за эти цели без всякого руководства, сообразуясь с реальной обстановкой и революционной совестью. А вот вопрос, что делать после победы над Колчаком, вызывал затруднения и разногласия. Но большинство анархистов и находившихся под их влиянием повстанцев отрицали всякую государственную власть, как угнетение народа. Поэтому и Советскую власть они воспринимали не по-коммунистически, они видели в Советах негосударственные органы местного самоуправления независимых ассоциаций тружеников – «вольные советы». Они выражали желание большинства сибирских крестьян: «Ни Ленина, ни Колчака!» Несколько десятков тысяч сибирских партизан из более чем 140-тысячной партизанской армии разделяли подобные взгляды.

К началу 1920 года с Красной Армией в Сибирь вернулась Советская власть. К этому времени она стала еще более жёсткой, централизованной и, фактически, однопартийной. В связи с этим между большевиками и анархистами сразу же начались разногласия.

Приказом Сибирского походного ревкома все Советы, возникшие в партизанских районах, объявлялись распущенными. Вместо них назначались ревкомы до выборов новых Советов. В ревкомы не допускались представители других партий, кроме большевиков. Также большевики потребовали разоружения партизанских частей, ликвидации их самостоятельности и замены выборных командиров назначенными. Не подчинившиеся отряды, и особенно их командный состав, предлагалось беспощадно карать. Главным автором этого приказа был председатель Реввоенсовета Л.Д.Троцкий. Большевики не учли, что большинство партизанских вожаков были анархистами, и за год войны крестьяне накрепко усвоили «анархистский демократизм». Уже в конце 1919 года командир 4-го крестьянского корпуса М.Козырь, находясь в Семипалатинске, выдвинул лозунг: «За Советы без коммунистов! Да здравствует вольный труд!» Красные знали, что в окружении Козыря много анархистов, и поэтому отстранили его от командования. Он не подчинился, прибыл с частью своего корпуса в Усть-Каменогорск и призвал крестьян к неповиновению ревкомам. Состоялось общее собрание гарнизона, на котором была принята антикоммунистическая резолюция: «Мы отдадим все наши силы на создание истинной рабоче-крестьянской Социалистической Советской власти! Крестьянская армия твёрдо заявляет, что она никому не позволит посягнуть на свои права. Права самостоятельного устройства жизни. Нам, крестьянам, не нужно никакой власти, нам нужно народное право!» Конфликт не перешёл в вооружённое столкновение – партизаны и красноармейцы все ещё считали себя братьями по оружию. Но недовольство осталось. Оно постоянно подогревалось систематическими просчётами большевиков. Например, во многих ревкомах на руководящие должности большевиками были назначены кулаки, которые во времена колчаковщины помогали белым против партизан. Во многих частях вновь назначенные красными командиры сплошь и рядом оказывались бывшими колчаковцами, и мало того – бывшими карателями! Например, в Семипалатинске на командные должности были назначены бывшие офицеры, подавлявшие повстанческое движение в Славгородском уезде. А в Минусинске начальником конного запаса стал Черкашин, хорошо известный партизанам, как жестокий палач. Вызывали недовольство партизан-красноармейцев и высокие оклады, установленные командирам и, в особенности, комиссарам.

Негодовали на произвол ЧК, преследовавшей всех, хоть в чем-то недовольных новой властью. Пытаясь оторвать признанных вожаков от основной массы партизан, большевики надеялись подкупить их высокими постами в госаппарате, причем, как правило, связанных с отъездом из родных мест, но крестьянские вожди не клюнули на эту приманку. Рогов, Мамонтов, Лубков, Третьяк и другие отказались от предложенной чести, ссылаясь на слабое здоровье. На самом деле народные вожди не хотели сотрудничать с притеснителями народа – красными комиссарами. У крестьян к тому времени сложилось впечатление о новой власти: «Это не большевики, а волки в овечьей шкуре. Это агенты Колчака!»

Имевшие собственное мнение, большой авторитет в массах и постоянно протестующие против произвола партизанские вожди неоднократно арестовывались ЧК, что вызывало недовольство, а часто и открытый протест рядовых партизан. Так, в 1919-1920 годах аресту подвергались Г.Ф.Рогов, И.П.Новосёлов, П.К.Лубков, А.Д.Кравченко, Е.М.Мамонтов, И.Я.Третьяк.

В конце декабря 1919 года за отказ подчиниться приказам начдива 35-й дивизии Неймана были арестованы и под конвоем отправлены в Кузнецк Рогов и Новосёлов, а 1-я Томская партизанская дивизия в окрестностях деревни Барачаты разоружила их отряд – своих товарищей по оружию – анархистов. Из Кузнецка в начале января 1920 года Рогова и Новосёлова отправили в Новониколаевск. По дороге Новосёлову удалось договориться с конвойными – бывшими партизанами – и вместе с ними бежать. Рогов же после избиений в Новониколаевской тюрьме был выпущен до суда, чему способствовали массовые протесты его бывших подчинённых.

В феврале 1920 года в Мариинском уезде был арестован Лубков. Причиной ареста послужил отказ Лубкова и части партизан сдать оружие и попытка сохранить отряд как отдельную боевую единицу. За это он был приговорён к пяти годам принудительных работ с отсрочкой приговора на 6 месяцев. Надо полагать, этот «мягкий» приговор был «благодарностью» коммунистов за борьбу Лубкова против Колчака.

В конце концов все это привело к тому, что в 1920-м году по всей Западной Сибири один за другим начали вспыхивать антисоветские мятежи. Бывшие партизаны составили ядро формирований Г.Ф.Рогова, И.П.Новосёлова, П.К.Лубкова, Ф.Д.Плотникова – своих партизанских командиров периода борьбы против белых.

Первыми восстали в Причернском крае. Подготовила восстание группа известных партизанских командиров-анархистов – Г.Ф.Рогов, И.П.Новосёлов, И.Е.Сизиков, П.Ф.Леонов.

Затем в конце июня восстали селения степного Алтая. Далее произошли «Колыванский» мятеж и восстание в Усть-Каменогорске. В 20-х числах сентября – в Мариинском уезде (Петр Лубков).

В отличие от других крестьянских выступлений времён гражданской войны, большинство из этих мятежей не были вызваны продовольственной политикой большевиков. В то время Советская власть в Западной Сибири была ещё достаточно слаба, ревкомы были полупарализованы и, видимо, не рисковали широко распространять продразвёрстку. На волости, ставшие исходным пунктом роговского выступления, например, развёрстка хлебофуража либо не назначалась, либо была минимальной. Восстание было реакцией на принудительное разоружение и расформирование партизанских отрядов Причернского края, а также созданием назначенных сверху ревкомов вместо выборных Советов, использование в ревкомах и армии буржуазных спецов, бывших колчаковцев и карателей. Добавилось также нежелание партизан служить в Красной Армии, воевать на советско-польском фронте, а затем уже отказ принять продразвёрстку.

Перед мятежом большую подготовку провели анархисты во главе с Новосёловым. Бежав из Новониколаевской ЧК, Новосёлов ездил по деревням Причернского края, выступая на собраниях с выпадами против коммунистов.

Здесь он нашёл много добровольных помощников. «Революция не кончена, и мы на полпути не остановимся», – говорил Новосёлов. В результате деятельности анархистов в Мариинской волости не было создано ни одной коммунистической ячейки, деятельность ревкома волости была парализована, а значительная часть населения прониклась антисоветскими и антикоммунистическими настроениями. Еще до начала восстания Новосёловым была создана Федерация алтайских анархистов (ФАА) с целью идейного руководства восстанием. Ядром ФАА стали, вместе с Новосёловым, партизанские командиры – Леонов, Соколов, Некрасов, Габов, Мурзин, Возилкин, Сизиков. В деятельности Боевой комиссии ФАА принимал участие и Рогов. Вокруг них группировались десятки и сотни ветеранов антиколчаковской борьбы и даже зажиточные верхи деревни.

Лозунгами ФАА стали: «Анархия – мать порядка!», «Долой власть!», «Бей гадов!» Под гадами понимались все угнетатели трудового народа – от колчаковцев до компартии. Компартия обвинялась в буржуазном перерождении, в грабежах и расстрелах крестьян, в том числе и вчерашних красных партизан.

ФАА имела сочувствующих и агентуру в местном советском и партийном аппарате, в армии, ЧК, в милиции, часто укомплектованной бывшими партизанами-роговцами. В ходе восстания многие милиционеры присоединились к роговцам.

Боевые действия начались 3 мая. За несколько дней повстанцы заняли сёла Кытманово, Тогул, Уксунай и ряд других. Повсюду разгонялись ревкомы, Советы, громились милицейские участки. Наиболее одиозные представители власти уничтожались. С другой стороны, репрессиям подверглись и бывшие каратели-колчаковцы, священнослужители, спекулянты. Общая численность восставших составила в первые дни около 1000 человек. В движении приняла участие даже часть сельских коммунистов.

Коммунисты отреагировали на восстание стандартно. Алтайский губревком 8 мая опубликовал приказ «О борьбе с Новосёловскими бандами». В нём руководители восставших были объявлены изменниками и белогвардейцами. Были приняты все меры к военной ликвидации восстания. В Кузнецк прибыл советский карательный батальон, одна из рот которого состояла из самых жестоких карателей гражданской войны – китайцев. Тремя колоннами каратели направились навстречу восставшим.

Повстанцы постоянно уклонялись от боя. Это объяснялось как относительной военной слабостью восставших, так и нежеланием проливать кровь вчерашних соратников по борьбе. Кроме того, многие красноармейцы сочувствовали восстанию, и ревком просто боялся двинуть их в бой, опасаясь перехода частей на сторону повстанцев.

В конце мая отряды Новосёлова и Рогова соединились и начали действовать вместе. В нескольких боях в июне отряд был рассеян на мелкие группы, но борьба не прекращалась. 20 июня отряд красных настиг одну из таких групп, в которой был Рогов с женой. В перестрелке жена Рогова погибла, но раненному Рогову с несколькими товарищами удалось уйти. Но 3 июля кулак села Евдокимово выдал властям местонахождение повстанцев. В перестрелке с чоновцами Рогов был еще два раза ранен, и, не желая сдаваться, застрелился. Правда, существует еще версия, что он был расстрелян на месте председателем местного волревкома.

После гибели Рогова повстанцы под командой Новосёлова сражались еще до самой весны 1921 года.

Самым крупным из восстаний 1920 года за пределами Алтая было Колыванское. 6 июля повстанцы захватили город Колывань Томской губернии (ныне Новосибирская область), где был создан «Повстанческий Окружной временный исполком». Через районные и волостные штабы он провёл мобилизацию 18-45-летних крестьян в строй, а 46-60-летних – в гарнизоны. В движении участвовало до 6 тысяч человек. Как и при других восстаниях, истреблялись комячейки, Советы очищались от коммунистов. Были предприняты попытки перерезать транспортные артерии – повстанцам удалось прервать пароходное сообщение по Оби. 10 июля части Красной Армии отбили Колывань и взяли в плен исполком. После этого руководство восстанием перешло в руки крестьянского «Вьюнского комитета» в селе Вьюны. Комитет сумел продержаться только десять дней. После поражения большая часть повстанцев вернулась домой, а руководители ушли в тайгу.

Известие о наложении на деревни Алтая новой хлебной развёрстки в 30 миллионов пудов подогрело в них повстанческие настроения. К августу 1920 года выросли и оживились отряды Новосёлова, Плотникова и Смолина.

Новосёлов совершил смелый рейд из тайги на Бийскую железнодорожную ветку и обратно.

Плотников и Смолин увязли в стычках с сельскими коммунистическими ячейками и погибли в конце октября 1920 года.

В октябре 1920 года Новосёлов сделал попытку примирения с Советской властью. Он вел переговоры о сдаче и отправке его на фронт, но, узнавая о репрессиях по отношению к сложившим оружие, так и не пришёл с повинной.

Продолжая борьбу, в январе 1921 года Новосёлов организовал новое восстание – в районе Жуланихи – бывшем эпицентре антиколчаковской борьбы. Вскоре оно распространилось на 16 волостей Алтайской губернии. Разоружив без выстрела 26-й кавполк 26-й стрелковой дивизии, повстанцы двинулись к железной дороге Барнаул-Бийск. Штаб восстания разместился в селе Сорокино (отсюда название – «Сорокинский мятеж»). Вскоре численность восставших достигла, по разным данным, от 5 до 10 тысяч человек. Но при этом они были очень плохо вооружены. В одном из Новосёловских отрядов, к примеру, на семьсот повстанцев было всего 25 винтовок, остальные были вооружены охотничьими ружьями, пиками, саблями и вилами. Это крестьянское воинство бросалось на пулемёты и артиллерию красных и погибало всё до последнего человека.

В то время в штабе Новосёлова, кроме анархистов, присутствовали и правые эсеры. Они сыграли основную роль в разработке политической программы восстания – программы «Сибирского крестьянского союза». В то время вокруг движения крестьянских союзов объединялись все силы, недовольные военно-коммунистической диктатурой, включая монархистов. В ряде случаев к ним примыкали и анархисты.

В союзе с правыми эсерами Федерация алтайских анархистов выдвинула лозунги «Советы без коммунистов» и «Чистая Советская власть без коммунистов». Свой союз с правыми силами Новосёлов оправдывал так: «Это мой политический маневр. Пускай сейчас монархисты нам помогут, а потом я отблагодарю их по-своему. Справлюсь с ними в два счёта и восстановлю анархию». Но влияние белогвардейцев, кулаков и уголовников среди повстанцев все более усиливалось. Действия повстанцев все больше приобретали характер белого террора и погромов. При этом явная связь с белогвардейцами отталкивала от движения многих партизан-ветеранов и крестьян-середняков.

Вступив во встречные бои и постоянно наращивая свои силы, коммунистические части остановили численно превосходящие силы повстанцев, предотвратив распространение восстания к югу от реки Чумыш. Увеличив свои силы до двух полков и кавдивизиона, красные повели контрнаступление на Сорокино. 23 января они выбили повстанцев из села и нанесли им тяжёлое поражение. Только убитыми восставшие потеряли до 400 человек. В конце января, после подхода частей 26-й дивизии, повстанцы были окончательно разгромлены, при этом в плен попало около 3 тысяч человек. Но части повстанцев во главе с Новосёловым удалось избежать разгрома. Вскоре после этого Новосёлов обратился к бойцам с речью, в которой признал, что их дело проиграно, и предложил, разбившись на мелкие группы, разойтись по домам. Сам же он решил с наиболее верными последователями уйти в тайгу. Но большинство не согласилось с командиром и последовало за ним.

К лету 1921 года отряд Новосёлова пробился на юг Кузбасса в Верхо-Кондомскую область. В селе Кондома нашли свою смерть заместитель председателя волостного исполкома коммунист Соловьев и волостной военком Шмаков. Новосёлову удалось привлечь на свою сторону местное коренное население – горных шорцев, с помощью которых Новосёлов надеялся продержаться до лучших времен. Но на след Новосёлова вышло ГПУ. Новосёлов и его секретарь были окружены ночью в избе. Во время перестрелки секретарь был убит, а Новосёлов сумел-таки скрыться.

Осенью 1921 года Новосёлов пытался прекратить борьбу и сдаться, но как раз в это время жертвой «красных бандитов» – групп коммунистов, тайно уничтожавших неугодных – стал его боевой товарищ – анархист Сизиков, прекративший борьбу ранее. Опасение, что с ним может произойти то же самое, заставило Новосёлова отказаться от своего намерения. Новосёлов явно понимал бесперспективность дальнейшей борьбы, но продолжал её с упорством обречённого. В сентябре 1921 года отряд Новосёлова освободил от большевиков село Картагол. По жалобе местных крестьян были казнены секретарь сельсовета Суворов и милиционер из поселка Усть-Кабырза Стариков.

В октябре Новосёлов распространил свое влияние на 9 волостей в южной части Кузнецкого уезда. Проведя мобилизацию, Новосёлов довел численность своего отряда до 1500 человек. Тогда же новосёловцы были разгромлены отрядами ЧОН. Новосёлов с остатками отряда скрылся в тайге. К январю 1922 года с ним осталось всего 9 человек. Распустив партизан, Новосёлов бесследно исчез. Есть предположение, что он ушел в Монголию. Также по неподтверждённым пока данным, Иван Новосёлов тайно вернулся на Родину и в 60-е годы пытался добиться реабилитации своего погибшего товарища Г.Ф.Рогова. Все это время Новосёлов жил под чужой фамилией.

Элементы анархизма присутствовали и в крестьянском движении, возглавлявшимся бывшим партизанским командиром П.К.Лубковым. Оно возникло в Мариинском уезде Томской губернии в сентябре 1920 года в условиях обострения обстановки, вызванной распространением продразвёрстки в Западной Сибири. Опасаясь повторного ареста, Лубков перешёл на полулегальное положение и стал собирать вокруг себя бывших партизан и всех, недовольных военно-коммунистической диктатурой. В сентябре 1920 Лубков со своими сподвижниками выступил на многолюдном митинге на станции Тайга. Они призывали красноармейцев отказываться ехать на польский фронт, требовали запрещённых коммунистами свободных выборов в местные Советы, отмены продразвёрстки и восстановления свободной торговли. «Долой коммунистов, да здравствует Советская власть!» – было основным лозунгом лубковцев. В селах Почитанка, Колыон, Тёплая Речка, Нижегородка началось формирование Народно-крестьянской армии. Штаб армии распространил прокламацию, в которой Петр Лубков был назван Председателем Временного Советского правительства при Народной армии.

Начавшееся восстание в короткий срок охватило 5 волостей. Численность повстанцев составила от 2, 5 до 3 тысяч человек. Как и в период борьбы против белых, Лубков изымал хлеб у кулаков и раздавал его крестьянам. Это происходило, как правило, без кровавых эксцессов. Повстанцы проводили мобилизацию в свои отряды от 18 до 28 лет. Исполкомы, милиция и их работники-некоммунисты оставались на своих местах. 22 сентября тысячный отряд повстанцев внезапно захватил станцию Ижморская, перерезав Транссибирскую магистраль. Повстанцы не хотели излишнего кровопролития. Уже через два дня после начала восстания они предложили красному командованию провести переговоры. Сам Лубков обратился к властям с письмом, в котором предлагал мирно решить конфликт. Однако руководители губернии и командующий операцией Грицман не пошли на контакты с восставшими. Власть действовала стандартно. Против повстанцев выступили красноармейские части при поддержке бронепоезда и ЧОН. В трёхдневных боях у села Михайловка Зырянской волости восставшие были полностью разбиты. Плохо вооружённых крестьян-народоармейцев погибло более пятисот, в плен попало около двухсот человек. Красноармейцев же погибло всего несколько человек. Лубков с небольшим отрядом смог оторваться от преследователей и скрыться в тайге. Чекисты устроили за ним настоящую охоту. По его следу были пущены, независимо друг от друга, пять групп секретной разведки. Кроме того, шантажом и угрозами к облаве на Лубкова чекисты сумели привлечь и некоторых его бывших бойцов. В результате более чем полугодовых действий, в ночь на 23 июня 1921 года, П.К.Лубков был убит вошедшим к нему в доверие агентом ЧК С.Первышевым. Труп Лубкова еще долго возили по деревням, стремясь убедить крестьян в смерти знаменитого крестьянского вожака.

В 1920-1921 годах на стыке Томской и Алтайской губерний действовал отряд бывшего красного партизана анархиста Табашникова. В начале 1921 года он был разбит отрядами ЧОН, но не был окончательно уничтожен. В 1921 году Табашников продолжал действовать в Кузнецком уезде. Насчитывая до 150 человек, его отряд был хорошо вооружён и имел чёрное знамя с надписью «Анархия». К сентябрю 1921 года число бойцов отряда уменьшилось до 10 человек. Они действовали на территории Кондомской волости Кузнецкого уезда. В октябре 1921 года отряд Табашникова был разбит чоновцами.

В районе Прокопьевского рудника Кузбасса действовал анархистский отряд Анны Белокобыльской. Белокобыльская сумела объединить остатки отряда погибшего Рогова. Она защищала местное население от большевистского произвола, наказывала активистов, устраивала поджоги и взрывы. Отряд был разгромлен при активном участии милиционера Виктора Кайгородова, который не ушел все-таки от крестьянской пули в 1924 году.

Продолжением «сибирской махновщины» в новых условиях, когда на смену повстанческому движению пришло партизанское, стало явление, названное властями анархо-бандитизм. Это было, в сущности, партизанское, антисоветское и антикоммунистическое движение и связанное с ним подполье. Частично это был ответ крестьянства на красный бандитизм и произвол местных властей. На пленуме Томского губкома летом 1921 года ставился вопрос о произволе Томской губЧК и местных (уездных) ЧК. Речь шла о пьянстве, грабежах, провокации, жестокости, расправах. В ответ на это распространились жесткая антисоветская агитация, экспроприации (конфискации и реквизиции, осуществлявшиеся «анархо-бандитами»), индивидуальный террор против представителей власти (убийства анархо-партизанами советских и партийных работников, продагентов, милиционеров). Кузнецкие проанархистски настроенные заговорщики осенью планировали в момент восстания ликвидацию некоторых комиссаров-назначенцев и спецов. Целью «Лиги красного цветка» (Щегловский уезд, весна 1921 года) был объявлен террор против советских и партийных работников.

Вплоть до 1922 года политическое положение в Кузбассе оставалось напряжённым. То тут, то там появлялись крестьянские отряды повстанцев. Военно-политическое руководство губернии испытывало постоянную нервозность, вызванную крестьянским сопротивлением. До конца 1920 года по всей Сибири сохранялось военное положение, а в Томской губернии с января 1921 года оно было введено вновь. К сентябрю 1921 года воинский контингент в губернии составлял 45 тысяч человек.

С угасанием вооружённого движения расцвёл политический «красный бандитизм». Бандитизмом занялись сами большевики, тайно уничтожая политических противников и инакомыслящих. Члены Кауракской волостной ячейки РКП(б) (Новониколаевская губерния) в 1920-1921 году физически уничтожили, по собственным признаниям, семь (по данным ЧК – девять) контрреволюционеров и кулаков, якобы связанных с белобандитами. В разных концах Сибири действовали десятки, если не сотни, таких «комячеек». С весны 1920 года красным бандитизмом были охвачены все уезды Томской губернии. Опираясь на политически активные люмпенизированные слои населения, часть коммунистов, советских работников, милиционеров, чекистов создавали многочисленные террористические группы, творившие самосуды, насилие над зажиточными крестьянами, духовенством, интеллигенцией, специалистами. Такие организации и группы орудовали на станции Топки, в Анжерке, Судженске, Кольчугине, Прокопьевске и других населенных пунктах. Наибольшего размаха красный бандитизм достиг в Мариинском уезде. Там почти все коммунистические ячейки участвовали в терроре. Власти даже вынуждены были привлечь часть террористов к ответу. В январе 1922 года по одному лишь «мариинскому делу» проходило 22 человека, из которых 8 человек были приговорены томским военным трибуналом к высшей мере наказания.

Сколько людей было ими уничтожено, вряд ли когда-нибудь станет известно.

Районом сильного анархистского влияния и анархо-партизанского движения был в 1921-1923 годах Причернский край. После подавления Сорокинского восстания отдельные группы его участников объединились в партизанские отряды во главе с братьями П. и С.Мурзиными, Д.Барышниковым, Крючковым. Все они опирались на поддержку и сочувствие некоторой части крестьян, в основном, середняков. Особенно сильны были позиции анархистов в Ново-Хмелевской и Мариинской волостях. Здесь в 1920-1922 годах практически не было большевистской власти, не было партячеек. Случались убийства местных совработников. Среди населения «долгое время жил рогово-новосёловский анархизм». Широкая сеть сочувствующих анархистам крестьян поставляла партизанам развединформацию, снабжала всем необходимым, укрывала в случае опасности. В деревнях анархистами велась пропаганда и агитация против всевозможных многочисленных повинностей и произвола властей.

Причернские партизаны-анархисты были связаны в первую очередь с трудовыми слоями деревни и враждебно относились к её кулацкому слою. Но при этом кулаки все же частично поддерживали партизан – с практическим расчетом. «Богатые мужики, – свидетельствовал один коммунист, – прикрываясь бандитизмом (повстанческим движением – И.П.), не выполняли ни продразвёрстки, ни лесозаготовок. Причем бандитов не только скрывали, но и помогали им».

В 1922 году в районе сел Сорокино и Жуланиха появилась «банда» братьев П. и С.Мурзиных. Один из них был командиром партизанского соединения Г.Ф.Рогова во время борьбы против Колчака, а в 1920 году входил в Боевую комиссию Федерации алтайских анархистов. После разгрома «роговщины» братья скрывались. В марте 1922 года их группа составляла 4-6 человек. В апреле она была разгромлена, при этом Павел Мурзин был убит, его брат Семён тяжёло ранен, но сумел скрыться. В начале июля группа С.Мурзина в составе 6 человек была вновь разгромлена, сам Мурзин погиб, а его соратники скрылись в тайге.

В 1920-1923 годах в Причернском крае периодически действовала «банда» Д.Барышникова – местного крестьянина-бедняка, участника «роговщины» и Сорочинского мятежа. Состав его группы колебался от 4 до 10 человек.

Весной 1922 года, после некоторого затишья, опять оживилось антикоммунистическое партизанское движение в Кузбассе. Здесь. Наряду с белогвардейской группой полковника Зиновьева и бандой «императора всея тайги» урядника Соловьёва, действовал анархо-крестьянский отряд Т.Новосёлова – крестьянина-середняка, бывшего красного партизана. В конце апреля под его командованием находилось 35 человек, базировавшихся в Кузедеевской волости Кузнецкого уезда. Разведка ЧОН докладывала: «настроение населения… откровенно враждебное к Советской власти и после окончания посева предполагается усиление бандитского движения за счет местных жителей». Отряд Т.Новосёлова имел склады оружия, продовольствия и мануфактуры. Население относилось к партизанам сочувственно. В июне в отряде было уже 100 человек, но они были плохо вооружены. Летом 1922 года Новосёлов планировал, объединившись с отрядами Зиновьева (до 250 человек) и Соловьёва (до 500 человек), поднять восстание в Кузнецком уезде. Но командование ЧОН решило сорвать этот план. Территория уезда была объявлена на военном положении. В бою с чоновцами отряд понес потери, но сумел избежать полного разгрома. К октябрю в нём было 12 человек. 28 ноября, после боя с чоновцами под командованием Мальцева, четверо уцелевших партизан во главе с Новосёловым ушли в Барнаульский уезд Алтайской губернии. 29 декабря 1922 года, во время ночлега в Аламбае, Т.Новосёлов и его сподвижник были убиты крестьянином с целью грабежа. Вскоре все уцелевшие партизаны были арестованы и отряд прекратил свое существование.

В июле 1922 года в Хабаровской волости Славгородского уезда Омской губернии действовал отряд в 20 человек под руководством Коваленко. В документах ГПУ он назван бывшим секретарём Хабаровского волисполкома и «махновским агентом». В августе они намеревались, объединившись с другими группами в Павлодарском уезде, сорвать сбор продналога. После серии налётов и диверсий отряд на некоторое время исчез, но вновь появился в феврале 1923 года. В марте 1923 года ГПУ раскрыло разбросанную по селам подпольную организацию, руководимую Коваленко. В неё входило более 80 человек. На весну готовилось всеобщее восстание. Организация имела связи со многими районами, в которых было сильно анархистское влияние – Семипалатинской губернией, с Барнаульским и Каменьским уездом Алтайской губернии. Больше ничего об этой организации не известно.

Кроме крестьянских выступлений под руководством и при поддержке анархистов, в 20-е годы действовали и анархистские группы в городах. В 1922 году по всей стране достаточно большие анархистские организации известны в 11 городах страны. В Сибири наиболее крупными в то время были анархистские организации Омска и Иркутска.

Омская федерация анархистов образовалась в сентябре. Вокруг ядра (Ткачёв, Ефимов, Шамраков, Горохов, Пепеляев, Парамонов, Кошкаров, Кузьминых. Клюев, Сушков) быстро сформировалась организация, составив к концу года 130 человек – 30 активных членов, остальные сочувствующие. Высшим органом федерации было Общее собрание всех анархистов города. Оно избирало секретариат (до 10 человек), руководивший работой клуба-библиотеки, комитета Чёрного Креста, ячеек анархистов и групп сочувствующих. Федерация была связана с анархистами Москвы, Петрограда, Харькова, Иркутска, Владивостока. В федерацию входили анархисты различных направлений: анархо-синдикалисты, анархо-коммунисты, универсалисты, индивидуалисты, толстовцы. Общим у всех было: борьба за государственный социализм и сопротивление усиливающимся огосударствлению и бюрократизации общества. Большинство членов федерации были более или менее лояльны к Советской власти, однако небольшая группа наиболее активных (Н.Горохов, П.Иванов и другие) не только занимали противоположную позицию, но и вели соответствующую пропаганду в городе. Будучи приглашён на военные курсы в качестве лектора по искусству, Горохов «использовал свое положение в целях дискредитации коммунистической идеи». Горохов неоднократно и искусно доказывал, что Советская власть ничем, кроме названия, не отличается от власти Николая II и Колчака. Постепенно клуб анархистов стал местом легальной антикоммунистической и антисоветской агитации. Критика деформаций Советской власти стала уступать место её отрицанию и призывам к её свержению.

В обстановке грандиозного Западно-Сибирского антикоммунистического восстания политика Советской власти ужесточилась. 10-11 апреля 1921 года ЧК были арестованы около десяти руководителей и активистов федерации (кроме Горохова, который успел скрыться). И, хотя, после месячного следствия, они были выпущены, федерация была запрещена и продолжила свою деятельность полулегально и нелегально.

К концу 1921 года материальное положение рабочих Омска значительно ухудшилось, что создало почву для агитации оппозиционных сил, в том числе и анархистов. Обком РКП(б) был весьма озабочен ростом влияния анархистов в городе и губернии и рекомендовал усилить агитацию и пропаганду против анархизма. Одновременно все, причастные к анархистскому движению были взяты под жёсткий контроль ВЧК-ОГПУ.

В условиях политического кризиса идеи анархизма проникали и в ряды коммунистов. В 1921-1922 годах повсюду в РКП(б) возникали группы «рабочей оппозиции» – сторонники анархо-синдикализма. В Омске они были даже на руководящих постах – И.Е.Потёмкин, П.Д.Алисов и другие. «Рабочая оппозиция» выступали за рабочую демократию, против бюрократизации партии и сверхцентрализации управления. От руководства РКП(б) и Сиббюро потребовалось немало усилий, чтобы пресечь деятельность группировки.

В 1922-1923 годах продолжала действовать подпольная анархистская организация в Жуланихе Барнаульского уезда. Она в основном выполняла задачу политического обеспечения деятельности местных анархо-партизанских отрядов (Барышникова и других). Организация вела агитацию и пропаганду, поставляла партизанам развединформацию. Это было одно из последних организационно оформленных анархических политических образований в Сибири.

Анархистское влияние на крестьянское движение было сосредоточено, главным образом, в Западной Сибири (Алтайская, Томская, Семипалатинская губернии и Славгородский уезд Омской губернии) Численность участников «сибирской махновщины» (восстаний и движений под анархистскими и комбинированными лозунгами) в 1920-1921 годах составляло от 20 до 25 тысяч человек. За анархистами шли те слои сибирского крестьянства, которые, будучи недовольными Советской властью и коммунистической диктатурой, в тоже время не желали возвращения белогвардейских порядков.

Отряды анархо-повстанцев сопротивлялись еще до лета 1923 года, когда большевики, подавив народное движение по всей России, уже воплотили в жизнь часть его лозунгов – отмена продразвёрстки, свобода торговли, но политическую власть оставили за собой. Крестьянская война, унёсшая больше жизней, чем гражданская, дала народу передышку на восемь лет, по прошествии которых коммунисты окончательно сломали хребет крестьянству.

В 20-30-е годы в Кузбассе процветали коммуны анархистского типа. Исключительную жизнеспособность проявила толстовская коммуна, руководимая Борисом Васильевичем Мазуриным. Она обосновалась в поселке Тальжино неподалеку от Кузнецка.

Но особенно заметный след в истории Кузбасса оставила автономная индустриальная колония «Кузбасс» (АИК «Кузбасс»), созданная американскими рабочими-эмигрантами, часть которых являлась членами анархо-синдикалистской профсоюзной организации «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ). Организаторы колонии на практике осуществили анархо-синдикалистские идеи. С января 1922 года по декабрь 1923 года прибыло 566 человек.

В конце 1924 года Совет Труда и Обороны СССР принял постановление о передаче колонии Кольчугинского, Прокопьевского и Киселевского рудников. Кроме них, в АИК входили Кемеровский рудник, Гурьевский металлургический завод, другие предприятия и участок земли в 10 тысяч гектаров. В АИК работали представители двадцати семи национальностей.

…Прошло несколько лет. Поутихла боль о погибших в боях братьях-анархистах. И 22 декабря 1926 года советское правительство объявило договор с АИК «Кузбасс» расторгнутым. Так закончилась великая анархистская революция в Кузбассе.