Теория цивилизации

1. МЫСЛЬ И ТРАДИЦИЯ

По Лаврову движение человеческому обществу дает критика. Основа же критики – это человеческая мысль. Для Петра Лавровича являлось бесспорным что: «Мысль есть единственный деятель, сообщающий человечное достоинство общественной куль­туре. История мысли, обусловленной культурою, в связи с историею культуры, изме­няющейся под влия­нием мысли, - вот вся исто­рия цивилизации. В разумную историю чело­вечества могут войти лишь события, уясняющие историю культуры и мысли в их взаимодей­ствии.

Потребности и влечения даются природою или порождаются культурою и вызывают обще­ст­венные формы. Внести в эти общественные формы истину и справедливость- дело мысли» (Лавров П.Л. Фи­лософия и социология. Избранные произведения в 2х т. Т.2. М., 1965. С.109)

2. КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Основой человеческой культуры он считал деятельность – творчество человека. В «Очерках вопросов практической философии» (1859) о писал следующее: «Творчество человека имеет две отрасли: теоретическую и практическую; к первой относится созда­ние мимики как воплощения чувствования, создание слова как воплощения мысли, соз­дание письменных и числовых знаков. Далее, сюда относится пронизание движений и форм, звуков и слова началом вкуса, стройностью; произвольные воспроизведения в себе и других данного настроения духа помощью патетической группировки движений, форм, звуков и слов; наконец, воплощение своих знаний и верований в живые идеалы, в прекрасные создания, имеющие для человека столько же действительности, столько же целости, как и создания природы его окружающие. Сюда же относится создание ги­потез и теорий для группировки и объяснения фактов отдельных отраслей знания, соз­дание философских систем, группирующих и объясняющих все факты знания и верования; наконец, создание мифологии и догматических систем, перед которыми преклоняется человек как перед высшим знанием.

Практическое творчество обнимает всю внешнюю деятельность человека, способность употребить свои знания и верования как средства для достижения своих целей, для удовлетворения своих желаний. Человек создает промыслы, общественные формы, пе­дадогические методы, богослужение для доставления себе необходимого, для расширения круга своих наслаждений, для уменьшения своих страданий, для распространения своих убеждений, для воплощения своих верований. Таким образом, в области практического творчества мы встречаемся с деятельностью человека, которая должна построится из себялюбивого начала стремления к наслаждению. Эта деятельность должна заключать развитие личности и построение общественных форм параллельно с тем, как теоретические способности человека развивают в его сознании идеалы личности и общества» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные про­изведения в 2-х томах. М., 1965. Т.1. С.361)

«Вне критики нет развития; вне критики нет совершенствования. Без критики всего ок­ружающего человек никак бы не выработался из животного состояния, переходил бы всю жизнь от одного мгновенного желания к другому без плана, без последовательно­сти» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.1. С.556)

«Хороший критик существующего – умный человек; но лишь тот, кто решается действовать на основании своей критики, - человек нравственный» (Лавров П.Л. Фило­софия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.1. С.557)

П.Лавров уделял, как и многие в те времена внимание экономическому фактору, кото­рый вводился в социальную сферу. Это свойственно для того времени. Именно подчеркивание примата и автономности экономического фактора – стал отличительной чертой марксизма. Но это не значит, что он игнорировался, просто экономика рассматривалась как важная сфера человеческой жизни, но не единственная. Как писал П.Лавров: «… в пестрой и разнообразной картине исторических и современных общественных явлений приходится прежде всего разглядеть под скромными формами привычек и под роскошными покровами религиозных, научных, философских, художественных, нравственных продуктов человеческой деятельности экономические интересы личности и общества и интересы личной и общественной безопасности, так как эти интересы должны быть удовлетворены прежде всего, так как без удовлетворе­ния их общества удовлетворения их общество не может иметь ни прочности, ни солидарности, а личность не может нравственно развиваться» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.2. С.277)

«Однако не раз эти политические формы, отвлеченные идеи и конкретные идеалы, соз­данные экономическими силами, установившись, сделавшись элементом культурного строя, обращались в самостоятельные общественные силы и, забыв или отвергая свое происхождение, вступали в борьбу за господство с теми самыми экономическими си­лами, которых их создали, вызывая на историческую арену новые формы экономиче­ских потребностей, новые экономические силы» (Лавров П.Л. Философия и социоло­гия. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.2. С.278-279)

В работе «Цивилизация и дикие племена» («Отечественные записки», 1869. №5, 6, 8, 9) он писал: «Формы общественной жизни насколько они получаются по преданию и пе­редаются по при­вычке, от­личаются от строя животной жизни лишь по сложности, а не по существенным при­знакам. Человеческий муравейник может обладать администра­цией, законодательством, про­мышлен­ностью, искусством, религией, даже в известной степени наукой и оставаться не более как че­ловеческим муравейником» (Лавров П.Л. Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. С.205)

В общем можно констатировать, как он замечает в конце своей книги: «..культура – это дело беспозвоночных» (Лавров П.Л. Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. С.

Мода и традиция

Но, с другой стороны всегда надо учитывать, что мысль ставит всегда задачей образование каких-то культурных форм. Здесь получается определенное противоречие в «радикализме» П. Лаврова, ибо он сам писал следующее: «Творчество есть процесс образования форм. Форма является его существенной принадлежностью. Там, где наша мысль, чувство, решимость находит себе форму, там присутствует творчество» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.1. С.537)

Но результаты работы мысли этих «деятелей» не остаются для современного им поко­ления. Они передаются последующему поколению. При этом они не остаются исключительно только в сфере мысли: «Они образуются в жизненные привычки, в об­щественные предания. Для людей, получивших их в этом виде, их происхождение без­различно; самая глубокая мысль, повторяемая привычно или по преданию, представ­ляет для человечества не высшее явление, а как привычные поступки бобра и пчелы для бобров и пчел. Изобретение первого топора, первого обоженного глиняного горшка было громадною работою элементарной технической мысли, но современное человечество употребляет топоры и обоженную глину со столь же малым сознанием, как птица вьет гнездо» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведе­ния в 2-х томах. М., 1965. Т.2. С.106)

«Вообще часть цивилизации отцов, в форме привычек и преданий, составляет не что иное, как зоологический культурный элемент в жизни потомков, и над этою привыч­ною культурою второй формации должна критически работать мысль нового поколения, чтобы общество не предалось застою, чтобы в числе унаследованных при­вычек и преданий оно разглядело те, которые предоставляют возможность дальнейшей работы мысли на пути истины, красоты и справедливости, отбросило остальное как от­жившее и создало новую цивилизацию как новый строй культуры, оживленный работой мысли» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.2. С.109)

«Культура общества есть среда, данная историей для работы мысли и обусловливаю­щая возможное для этой работы в данную эпоху с такой же неизбежностью, с какой во всякое время ставит пределы этой работе неизменный закон природы. Мысль есть единственный деятель, сообщающий человечное достоинство общественной культуре. История мысли, обусловленная культурой, в связи с историей культуры, изменяющейся под влиянием мысли, вот вся история цивилизации» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.2. С.109)

Крайне интересно у Петра Лавровича решение ставшей «больным местом» современ­ной куль­турологии со времен О. Шпенглера проблемы соотношения «культуры» и «цивилизации». Он дает, в частности, в своих работах «Исторические письма» и «Ци­вилизация и дикие племена» более содержательную, на мой взгляд, систему разделения этих понятий, хотя я не вижу уж та­кой существенной разницы ме­жду этими понятиями. Проблема соот­ношения этих понятий дов­леет не только над современной культуроло­гической мыслью, она являлась проблемой и во второй половине XIX века.

В «Исторических письмах» он писал: «Как только ра­бота мысли на почве культуры обусловила общественную жизнь требованием науки, искусства, нравственности, то культура перешла в цивилизацию, человеческая исто­рия началась» (Лавров П.Л. Фило­софия и социология. Избранные произведения в 2х т. Т.2. М., 1965. С.106)

В статье «Несколько мыслей об истории мысли» (1867) он обозначает внутренний мир общества мыслью, а внешний мир общества – культурой. Совместно именно мысль и культура составляет цивилизацию. Соответственно история цивилизации распадается на историю мысли и историю культуры. Здесь он объясняет различие на примере: «.. ученые труды Диофанта и Леонардо да Винчи, при всем их научном значении, в исто­рии цивилизации займут довольно второстепенное место, потому что остались для со­временников, и еще долго после того, совершенно неизвестными. Напротив, история цивилизации остановится долее, чем история мысли, на каком-нибудь явлении из сферы последней, которое, как развитие мысли, не представляет ничего особенно заме­чательного, но, вследствие случайных исторических обстоятельств, отозвалось сильно в проявлениях внешней жизни; влиятельный автор и оратор имеет большее значение для истории цивилизации, чем оригинальный мыслитель: Вольф более Спинозы, Фома Аквинат более Роджера Бэкона, введение неоплатоника Порфирия в логические труды Аристотеля, более его неоплатонических сочинений» (Лавров П.Л. Собрание сочинений. IV серия. Вып.1. Пг., 1918. С.8)

В связи с этим «… история цивилизации воспримет явления истории мысли и истории культуры по мере их влияния, а не по мере их безусловного значения в своей области» (Лавров П.Л. Собрание сочинений. IV серия. Вып.1. Пг., 1918. С.8)

«.. развитие мысли, как элемент истории цивилизации, часто идет рядом с развитием культуры, отставая от последнего или опережая его; но, в большинстве случаев, и даже всего чаще, движение мысли совершается под влиянием движения в культуре, и, в свою очередь, на него влияет. Насколько это взаимодействие может быть указано, настолько история культуры войдет дополнительным и поясняющим элементом в историю мысли.

Потребности и влечения, определяющие культуру, составляют самый прочный, если можно так выразиться – самый натуралистический элемент цивилизации. Они дают те неизменные экономические и статистические законы, то взаимное определение физических условий страны и её цивилизации, которые лежат в основе всякой истории и которые Тэн в наше время поставил так ярко на вид. Поэтому, весьма естественно, что история мысли в самом начале опирается на историю культуры. Потребности, вле­чения и степень умения удовлетворить им возбуждают

Так вот, согласно этому разделению он производит различение понятий «культуры» и «цивилизации»: «Весь мир беспозвоночных, не представляя следов протеста личной мысли и переработки культуры мысли, остается при одной культуре, то есть он имеет один из элементов цивилизации, её формальную сторону, жизнь общественную как на­следственный, необсуждае­мый, ненарушимый, безусловно обязательный обычай, как предание и привычку.

Этот элемент есть и во всякой человеческой цивилизации, но к нему здесь присоединя­ется дру­гой элемент, мысль личности, постоянно перерабатывающая культуры и разви­вающая в этой переработке, - это элемент человечный; хотя его можно проследить и в мире позвоночных, но там он постоянно подавлен внешними обстоятельствами и не может добраться до состояния прогрессивности в обществе» (Лавров П.Л. Цивилизация и дикие племена. СПб., 1903. С.221-222).

В более ранней своей «фундаментальной» ра­боте писал: «Человеческий муравейник об­ращается в общество людей лишь тогда, ко­гда критика со своими не­умолимыми за­просами на­чинает нарушать мирное блаженство или сонную рутину скромных угол­ков» (Лавров П.Л. Фи­лософия и социология. Избранные произведения в 2х т. Т.2. М., 1965. С.112)

Он отмечает, что «цивилизованность» свойственна западной цивилизации, где именно мысль играет первенствующую роль: «Вся европейская культура есть лишь временные одежды общества, пока европейская мысль не найдет новой» (Лавров П.Л. Цивилиза­ция и дикие пле­мена. СПб., 1903. С.239). В европейской культуре сущест­венна именно мысль, формы не так существенны, ибо культурный строй Европы «…не мог окоченеть, потому что постоянно подвергался потрясениям и в этих потрясениях мысль находила возможность крепнуть и оты­скивать новые способы действия» (Лавров П.Л. Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. С.243).

Он отмечает роль прежде всего научной мысли. «Все остальное, искусство, разные формы веро­ваний и преданий с соответствующими культами, больший или меньший комфорт жизни, более или менее искусная техника, могут иметь место и при застое или при стремлении к нему. Ни одно из этих явлений не заключает в себе требований кри­тики и прогресса. Наука одна принадлежит культурному элементу лишь в своем накоп­лении фактов, но в своих методах и в своем требовании всестороннего приложения она есть прогрессивная форма мышления» (Лав­ров П.Л. Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. С.

«Критическая мысль, действуя неудержимо на культуру для распространения истины и спра­ведливости, обращает культуру в прогрессивную цивилизацию и создает историю» (Лавров П.Л. Собрание сочинений. IV серия. Вып.1 Пг., 1918 с.118)

3. ФОРМУЛА ПРОГРЕССА

«Прогресс общества зависит несравненно более от силы и ясности убеждений личностей, составляющих общество, чем от сохранения каких бы то ни было культурных форм» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.2. С.189)

«Прогресс, по моему мнению, есть процесс развития в человечестве сознания и во­площения истины и справедливости, путем работы критической мысли личностей над современной культурой» (Лавров П.Л. Формула прогресса Н. К. Михайловского. Про­тивники истории. Научные основы истории цивилизации. Спб., 1906. С.41)

«Работа критической мысли, то удачная, то неудачная, то слабеющая, то усиливаю­щаяся, и результаты этой работы – вот основная нить истории человечества» (Лавров П.Л. Формула прогресса Н. К. Михайловского. Противники истории. Научные основы истории цивилизации. Спб., 1906. С.45-46)

И критическая мысль не только дестабилизирует культурные формы, придает им исто­ричность, критическая мысль их укрепляет в процессе переработки: «Лишь критика создает прочные убеждения. Лишь человек, выработавший в себе прочные убеждения, находит в этих убеждениях достаточную силу веры для энергического действия. В этом отношении вера противоположна критике не по существу, а по времени: это – два раз­ных момента развития мысли. Критика подготавливает деятельность, вера вызывает действие» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х то­мах. М., 1965. Т.2. С.233)

«Только вера, опирающаяся на строгую критику, может вести к прогрессу; только кри­тика может определить жизненную цель, в которой развитой человек имеет право ве­рить» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.2. С.237)

«… исторический прогресс заключается в переработке культуры (т.е. обычных форм жизни) * с помощью мысли и в выработке ряда цивилизаций, в которых становится все менее доля, принадлежащая обычаю, и все более доля, принадлежащая сознательной мысли, сперва в форме интересов, стремящихся к полезному (из которых большей ча­стью преобладают интересы экономические), затем в форме убеждений, стремящихся к нравственному (сначала религиозных и метафизических, потом все более реальных и научных)» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х то­мах. М., 1965. Т.2. С.644-645)

УСЛОВИЯ ПРОГРЕССА.

«Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении; воплощение в общественных формах истины и справедливости – вот краткая формула, обнимающая, как мне кажется, все, что можно считать прогрессом…» (Лавров П.Л. Философия и социология. Из­бранные произведения в 2 т. М., Мысль 1965. Т.2. С.54)

«Минимум гигиенических и материальных удобств – это необходимое условие прогресса; обес­печенный труд, при общедоступности удобств жизни, - это конечная цель, соответствующая этому условию. Потребность критического взгляда, уверенность в неизменности законов при­роды, понимание тожества справедливости

«…всякой цивилизации грозят постоянно две опасности. Если она ограничивается слишком малочисленным и слишком исключительно поставленным меньшинством, то ей грозит опасность исчезнуть, Если она не даст развиваться в среде цивилизованного меньшинства кри­тически мыслящим единицам, её оживляющим, ей грозит застой» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2х т. т.2. М., 1965. С.72)

Факторы прогресса

«Человек, при своем появлении в мире животных, нашел уже подготовленными для ус­пеха в этой борьбе эти два надежных орудия: солидарное общежитие и развитие соз­нательных процессов. Поэтому понимание истории почти неизбежно ставит себе ос­новной задачей исследование фазисов эволюции солидарности в человеческих обществах, фазисов развития сознательных процессов в личностях, и явлений взаимодействия этих двух основных элементов исторической жизни. Для научно-фило­софского понимания истории приходится искать решение вопросов: в каком отноше­нии течение событий могло находиться в разные эпохи – и действительно находились – к росту или к ослаблению общественной солидарности, к образованию, скреплению и распадению разных общественных союзов? В какой мере могли способствовать или мешать друг другу указанные два явления: изменение форм или ослабления сознатель­ных процессов при участии личности в общественной жизни? Существеннейшим эле­ментом понимания исторического процесса оказывается отношение этого процесса и только что указанным двум понятиям.

Прежде всего приходится заметить, что исключительное значение или даже преобла­дающее влияние одного из этих исторических двигателей способно вызвать в обществе паталогические явления.

Потребность солидарного общежития для успеха в борьбе за существование вызывает постоянно возникающее в обществах стремление к созданию таких форм общежития, которые представляли бы возможно большую прочность и возможно меньшую необходимость в изменениях и переделках. Из потребности солидарности вытекает по­стоянное стремление к господству неизменного обычая, к установлению обычных форм быта и вообще к подчинению индивидуальной мысли и деятельности устанавли­вающимися формами общежития; иначе говоря – к формам культуры, в которых гос­подствует наклонность к застою.

Потребность расширения сознательных процессов в особи – или того, что здесь будет подразумеваться под термином работы мысли – ведет к столь же постоянно возни­кающей переработке обычая, или непреднамеренной или сознательной. В последнем случае она обнаруживается как протест против существующей культуры во имя потребности развития, усвоенной цивилизацией. Но исключительная или даже господствующая в интеллигенции данного общества забота о росте сознательных про­цессов, пренебрегая усилением общественной солидарности способна вызвать * в об­ществе эксплуатацию масс, устраненных от исторической жизни, меньшинством ин­теллигенции, пользующейся ею, и подрыв общественного организма.

Так как оба эти стремления имеют свое основание в самой сущности двигателей обще­ственной жизни, то и тех случаях, когда преобладание одного из них не дошло до па­талогических явлений, тот или другой из этих двигателей все-таки неизбежно преобладает в некоторой степени. Отсюда бросающийся в глаза исторический факт по­следовательной смены двух фазисов в жизни обществ: фазиса повторяющихся попыток установить новый обычай, новую прочную культуру, подверженную возможно меньшим изменениям и переделкам, и фазиса протеста против существую­щего обычая, стремление переделать культуру сообразно более или менее ясно осознанным требованиям работы мысли. Эпохи переходные чередуются с эпохами по­пытки установления новой культуры, причем, в переходные эпохи, особенную историческую важность получают зародышные явления, подготавливающие будущие периоды и которым совершается переход; в эпохи попыток создания новых культур – явление переживания эпох прошедших, способствующие прочности создаваемой куль­туры» (Лавров П.Л.. Задачи понимания истории. Проект введение в изучение эволюции человеческой мысли. М., 1895. С.34-36)

Лавров отмечает, что эти темпы смены эпох все более и более убыстряются и противоположность между ними стушевывается, так как новая культура все более ста­новится именно культурой мысли.

Он также уделяет внимание экономическому фактору прогресса. В связи с этим он за­дает вопрос, что превалирует. И дает ответ- в разное время разные интересы были оп­ределяющими: «..экономические мотивы во все эпохи борьбы сознанных интересов должны безусловно преобладать над политическими; политические явления могли в значительной мере вытекать из заботы экономических; * и, в каждом частном случае, научное понимание политической истории должно искать ей объяснение в интересах экономических» (Лавров П.Л.. Задачи понимания истории. Проект введение в изучение эволюции человеческой мысли. М., 1895. С.52)

Но, где царит «царство обычая» дело состоит не совсем так: «Признавая… что большинство обычаев могло иметь этот экономический источник, следует здесь иметь в виду, что, при отсутствии у дикаря последовательности мысли и расчетливости в прие­мах жизни, исследователю приходится быть очень осторожным относительно гипотез, и для каждого частного случая необходимо взвешивать различные возможности» (Лав­ров П.Л.. Задачи понимания истории. Проект введение в изучение эволюции человече­ской мысли. М., 1895. С.52)

Впрочем, замачал Лавров, и в период «осознанных интересов», все не так просто: «По­требность нервных возбуждений, точно также, как потребность безопасности, проявляется гораздо реже, чем потребность в пище, однако едва-ли можно столь же решительно, как для предыдущего, сказать, что для её проявления, вообще говоря, есть всегда основание искать прежде всего мотивы, которые здесь вообще названы экономическими, и тем не менее мотивы политические» (Лавров П.Л.. Задачи понимания истории. Проект введение в изучение эволюции человеческой мысли. М., 1895. С.53)

В общем, Лавро признает примат экономического фактора, но считает, что в иные пе­риоды играют важную роль и политические, и потребности «нервного возбуждения»: «Однако, едва-ли следует признать ненаучной гипотезу, что в будущем, при некотором ходе событий – имеющем за собой, может быть, даже вероятность – интересы экономические (поглотившие интересы политические) отождествятся с интересами идейными, и что можно будет одинаково сказать, что царство убеждений победило царство интересов, или, выражаясь иначе, что история продолжает представлять гос­подство интересов, только низшие, не идейные интересы уступили высшим, а, с тем вместе, борьба интересов прекратилась, оставляя место гармонии интересов идейных для личностей и для общества» (Лавров П.Л.. Задачи понимания истории. Проект вве­дение в изучение эволюции человеческой мысли. М., 1895. С.59)