Политическая обстановка в Забайкалье в 1920 году

Остатки белых армий адмирала Колчака под командованием генерала Войцеховского закончили свой длительный крестный путь с переходом оз. Байкал, попали в Забайкальскую область, контролируемую атаманом Г. М. Семеновым при поддержке японских войск. Очаги большевизма в Забайкальской, Амурской и Приморской областях были густо насажены, но с ними еще справлялись. Население, хотя беспокойно, но жило старым укладом.

Армия генерала Войцеховского насчитывала 300 тыс. человек, но большая часть их была больна тифом или выздоравливала от него. Армия была почти раздета, голодная, физически и нравственно потрясенная и не представляла ценности как боевая сила.

При жизни у верховного правителя адмирала Колчака было отрицательное отношение к атаману Семенову из-за различных взглядов на японскую военную помощь, но, отдаваясь в Иркутске в руки большевиков, адмирал Колчак все свои полномочия передал атаману Семенову, понимая, что только он один на Дальнем Востоке мог спасти отходящую армию и вести борьбу против большевиков.

Армия Войцеховского, прибыв в Забайкалье, безоговорочно признала атамана Семенова как правителя, который, в свою очередь, командование над всеми войсками, в том числе и его Особым Маньчжурским отрядом, передал в руки генерала Войцеховского и вновь сформированного военного штаба. Часть войсковых начальников Особого Маньчжурского отряда подчинилась приказу атамана, часть ушла в эмиграцию, а генерал барон Сарыл-гун-хурэ отказался подчиняться кому бы то ни было, кроме атамана Семенова.

Атаман Семенов, связанный с генералом Унгерном узами близкой дружбы, прошлой боевой и политической деятельностью и, выделяя его из среды окружающих генералов, как крупную активную величину, нашел выход для Азиатской конной дивизии Унгерна, дав ему особое, самостоятельное задание — идти из Даурии в Акшу, где закрепиться и ожидать лучших времен и его указаний.

Летом 1920 г. Японская экспедиционная армия стала уходить из Забайкалья и Амурской области, сосредоточиваясь в Приморье. Пятая советская армия Уборевича в 100000 бойцов стала вытеснять из Западного Забайкалья армию генерала Войцеховского. Атаману Семенову и генералу Войцеховскому становилось ясным, что своими силами им не сдержать наступления 5–й советской армии и нужно отходить на восток. Отход начался по путям Чита — Карымская — Благовещенск — Хабаровск- Владивосток, а маленькие части пошли от Карымской к ст. Маньчжурия, задерживаясь на каждом рубеже.

Имеются данные утверждать, что японское экспедиционное командование заверяло атамана Семенова, что они не навсегда уходят и что Япония поможет Семенову из Забайкальской, Амурской и Приморских областей создать буферное государство весной будущего, 1921 г. Основанием к такому утверждению служит глубокая уверенность у офицеров Азиатской конной дивизии, что Японское императорское правительство весною будущего года пошлет большую армию на помощь атаману Семенову для борьбы с большевиками.

Под влиянием неуспеха борьбы с 5–й советской армией и, вероятно, под диктовку генерала Унгерна, атаман Семенов в июне месяце 1920 г. на ст. Даурия созвал “Всемонгольский съезд”, на который съехались представители от Внутренней Монголии, Барги и бурят. Халхасцы (Внешняя Монголия) воздержались от присылки делегатов. В результате работы съезда было избрано временное Всемонгольское правительство во главе с Нэйсэ-гэгэном. Военной силой, на которую должно было опираться правительство, являлась Азиатская конная дивизия генерала Унгерна.

Таким образом, уход Азиатской конной дивизии в Акшу имел глубокий политический и стратегический смысл.

В Акше 9 августа 1920 г. Азиатская конная дивизия под командой генерал-майора Резухина выступила в поход на Акшу через Монголию в составе:

Комендантский дивизион при уходе из Даурии разделился: половина сотни осталась в Даурии с Лауренцем для ликвидации дел, 1 взвод с Безродным пошел при обозах 2–го разряда, 1 взвод с Черновым — при госпитале, 1 эскадрон Исаака пошел с дивизией в Акшу.

Семьи чинов Азиатской конной дивизии полковник Ефтин (начальник штаба дивизии) увез в Приморье через Маньчжурию по КВЖД. Командир Даурских сотен полковник Курсиков, получив четырехдневный отпуск на ст. Маньчжурия перед походом и 2000 зол. руб., в дивизию не вернулся. Перед походом из дивизии выбыло 7 человек офицеров. Из штаба атамана Семенова прибыл подполковник Сипайлов и оставался при обозе 2–го разряда.

Переход из Даурии в Акшу был совершен по границе России и Монголии, больше по территории первой, затем десять дней прошли благополучно и спокойно при хорошей погоде.

19 августа Азиатская конная дивизия стала лагерем вблизи г. Акши, на берегу р. Онон, имея хорошие пастбища в долине реки. В конце августа на аэроплане в Акшу прибыл генерал Унгерн из Читы. 26–27 августа из Даурии снялись остатки унгерновцев. Обоз был большой, более 100 подвод. Начальствовал над обозом подполковник Сипайлов. Обоз шел под охраной 1 китайской сотни, 1 взвода Комендантской команды и конной роты японцев. В числе подвод с грузом шла “черная телега” с 300000 руб. золота.

На седьмой день пути командир китайской сотни поручик Гущин доложил подполковнику Сипайлову, что в его сотне не все благополучно. Он боится бунта китайской сотни и понял в разговорах, что она намерена захватить “черную телегу”. Сипайлов принял меры охраны “черной телеги”, поручив пяти офицерам с наступлением темноты “черную телегу” отделить от обоза и с ней уехать вперед по пути следования на Акшу.

Японская конная рота и один взвод Комендантской команды изготовились к бою. Действительно, под утро китайская конная рота, убив поручика Гущина, бросилась в обоз искать “черную телегу”, но ее не нашли, а встречены были огнем. Китайцы не вступили в бой. Они сели на коней и скрылись в степи в предрассветном тумане. “Черная телега” отстоялась на заимке Токмаковых до подхода обоза. Охранники “черной телеги” впоследствии были щедро награждены генералом Унгерном.

В первых числах сентября месяца из лагеря под Акшой бежали к большевикам почти все всадники двух даурских сотен. Из других сотен бежало 30–40 бойцов. Всего из акшинского лагеря бежало около 200 человек. Приток добровольцев в дивизию, на которых так рассчитывал генерал Унгерн, был незначительный — не больше 30–40 человек. Семеновцы в Акшинском районе не пользовались доверием населения.

Для старших начальников было ясно, что надо принять меры к удержанию бойцов в дивизии и отвлечь мысли их от дум о будущем. Азиатская конная дивизия снялась и перешла на постой в самый городок Акшу, где сравнительно удобно расквартировалась. Улучшено было продовольствие. Выдали новое обмундирование. Сотни по вечерам собирались на песни. Даже поставили два спектакля. Словом, приказано было развлекаться, как кто может, но не пьянствовать.

Из-за бегства даурских сотен офицеры остались без подчиненных. Прибыли офицеры с обозом и одиночным порядком из тыла. Не у дел оказалось около 40 офицеров. Из них был сформирован отдельный офицерский взвод под командой поручика Глумова. В Акше было выдано первое жалование в золоте по нормам: для офицеров 25–40, для всадников 7.50–12 р. в месяц.

Не видя способа пополнения дивизии офицерами и бойцами в районе Акши, генерал Унгерн рассчитывал привлечь добровольцев из полосы отчуждения Китай- ско — Восточной железной дороги, где болталось немало праздных людей. Столь ответственную задачу генерал Унгерн возложил на штабс — капитана Шайдицкого, поручика Кузнецова и поручика Бенерадского, снабдив их деньгами. Перед отъездом из Акши указанных офицеров скептик штабс — капитан Мысяков задал вопрос Шайдицкому: “А вернетесь ли Вы сами в дивизию? ” Шайдицкий всей своей высоченной фигурой выразил протест и сказал: “Если я не вернусь, то при встрече разрешаю плюнуть мне в физиономию”. Все три офицера не вернулись в дивизию. Ни одного офицера или солдата не завербовали.

Оставаться зимовать в Акше не улыбалось генералу Унгерну, так как она со всех сторон обложена была большевиками. Фуража для коней было мало. Расчеты на пополнение бойцами дивизии провалились. Нужно было на зимовку уходить в более спокойное место. Оно заранее было предусмотрено в долине р. Керулена, где прапорщик Эпов заготовил сено. Вопрос о нарушении суверенных прав Китая генерала Унгерна не беспокоил, так как он мало считался с международными нормами при всяких обстоятельствах.