Отношение китайцев и монгол к генералу Унгерну

Пребывание Азиатской конной дивизии на р. Керулене, в центре Цэцэнханского аймака, не могло не вызвать осложнения с китайцами — хозяевами страны. Уходя в Монголию, генерал Унгерн, конечно, преследовал какие-то неясные панмонгольские цели, но имел ли твердое намерение выгнать китайцев из Халхи — неизвестно. Скорее, нужно думать, что об изгнании он не мечтал, подтверждением чего служит посылка письма с Керулена генералу Го в Ургу, где предлагал китайским войскам в Халхе идти вместе с ним против большевиков и заверял китайцев в своей дружбе^[55]. Как и следовало ожидать, генерал Го ответил, что он не уполномочен решать первостепенной важности государственные вопросы, высокий же комиссар северо-западных провинций Китая Чэнь И требует, чтобы генерал Унгерн со своим войском немедленно оставил пределы Монголии.

Китайские генералы, получив такое письмо, усилили охрану Богдо-гэгэна — вместо одной охранной роты поставили батальон. Гарнизон привели на военное положение, выдвинув охранение Ургинского района на 18–20 км на восток от Урги к Налайхе.

Монголы, как видно из политического обзора Монголии 1918–1920 гг., были крайне недовольны китайцами, искали выхода. Часть монгольских патриотов еще в 1918 г. сделала ставку на Советскую Россию и в Алтан-Булаке с большевистскими эмиссарами намечала пути освобождения Монголии от китайцев. Богдо-гэгэн, хотя и дал свое неофициальное согласие на переговоры с большевиками, но его сердце не лежало к ним. Ни он, ни его окружение не понимали сущности большевизма, но они знали одно — что большевики “устранили Бога”, а, следовательно, они люди для монгол неподходящие.

Приход Азиатской конной дивизии на Керулен под командой известного многим монголам барона — ламаиста воскресили у большинства монгол надежду на возможность при посредстве войск генерала Унгерна освободиться от китайцев. Ставка Ван-гуна стала центром переговоров князей с генералом Унгерном. Почти ежедневно группами и поодиночке ламы разных степеней и князья съезжались в ставку князя.

Одним из первых приехал к генералу Унгерну и остался при нем князь Лувсан-улс-тусулакчи-гун.

Приехал непосредственно от Богдо-гэгэна глава Шабинского ведомства Хушиктен-лама, известный как “нечесаный лама” (дал обет не чесать волос). “Нечесаный лама” привез Унгерну благословение Богдо-гэгэна на борьбу с китайцами и предсказание лам — прорицателей, что в феврале месяце 1921 г. он победит китайцев. Хушиктен-лама пробыл в лагере часа два и пил все время чай, держа на коленях китайской породы маленькую собачку, с которой почти никогда не расставался. Он сообщил Унгерну, что Богдо-гэгэн дал благословение князьям на сформирование монгольской армии ему в помощь. Приезд “нечесаного ламы” утвердил в решении генерала Унгерна изгнать китайцев из Халхи и возвратить ее законному владыке — Богдо-гэгэну. Мечта о панмонгольском владычестве рисовалась в голове Унгерна с полной реальностью, хотя планы и не выдерживали сколько-нибудь математических расчетов. Для выполнения плана необходимо было подвинуться ближе к Урге.

В двадцатых числах октября месяца Азиатская конная дивизия налегке снялась и двинулась в сторону Урги и, сделав шесть дневных переходов, остановилась в южных предгорьях Хэнтэя, в местечке Барун, отстоящем на 60 км от Урги. 26 октября в сторону Урги был выслан отряд из двух сотен с приказом: “Не ввязываясь в бой с китайцами, выяснить силы и расположение китайских войск в районе Урги”. Все дороги из Урги на восток и юго-восток от Урги взяты были под наблюдение. Всех едущих по этим дорогам, особенно европейцев, задерживали и доставляли в лагерь на Баруне.

Лагерь на Баруне был неблагоустроен, но сена было много. Его заготовили для своего скота буряты — беженцы из России. Топлива было достаточно. Размещались по землянкам и в юртах. В лагере на Баруне дивизия получила значительное подкрепление за счет задержанных проезжавших беженцев с запада на восток. Из района Мензы прибыла сотня в 80 всадников под командой прапорщика Намсаранова. В Хэнтэе был перехвачен взвод забайкальских казаков в 30 человек под командой урядника Кобылкина, следовавший из района Хары в Хайлар.

Генерал Унгерн утвердился в мысли, что все русские люди, противники большевиков, способные носить оружие, обязаны активно с ними бороться, а потому всех попавших к нему русских белых безоговорочно зачислял на службу в дивизию.