Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 9. Государь побывал в Сарове, где проходила церемония канонизации старца Серафима






 

Государь побывал в Сарове, где проходила церемония канонизации старца Серафима. Он вернулся в Петербург и утром 23 июля 1903 года принял министра иностранных дел графа Ламсдорфа по его настоятельной просьбе.

– Ваше величество, двадцатого числа японский посланник Курино передал мне ноту.

– Что в ней? – поинтересовался император.

– Предложение войти в рассмотрение положения дел на Дальнем Востоке, где сталкиваются интересы России и Японии.

– Ну что ж. Если нам предлагают конструктивные переговоры, а не пустословие, с которым мы имели дело до этого, то предложение следует принять. Но вас что‑ то смущает, Владимир Николаевич, не так ли?

– Не смущает, а возмущает, ваше величество.

– Что именно?

– Тот факт, что третьего июля в Лондоне японский посол Гаяси поднимал практически тот же вопрос.

– Японцы согласовывают свою политику с британским кабинетом?

– Получается так, ваше величество.

Император прошел к столу и заметил:

– Впрочем, в этом нет ничего странного. Союз Японии и Англии, заключенный в конце прошлого года, направлен против российско‑ китайского альянса. Он обязывает японцев ставить в известность Лондон обо всех планах, касающихся отношений Токио с третьими странами. Англия заинтересована в войне России и Японии.

– Есть мнение, что здесь сыграло свою роль и еще одно обстоятельство. Перспективы займа на французском рынке, содействовать которому обещал господин Витте, оказались для Японии неблагоприятными, в то время как предложение Лондона в Токио восприняли положительно. Причем особых преимуществ английский заем Японии не давал.

– Зато Англии эта финансовая операция сулит значительные политические выгоды. Мнение о том, что наш министр финансов провалил французский заем, ошибочно и предвзято. Заручившись поддержкой Англии и США, Япония начала строить свою политику куда более агрессивно, я бы даже сказал, дерзко. Если помните, в марте прошлого года из Токио последовало предложение заключить конвенцию о разграничении сфер интересов России и Японии на Дальнем Востоке. Сама формулировка предложения давала понять, что Япония не намерена ограничивать свои интересы одной Кореей, на чем до сих пор настаиваем мы. Подобную дерзость Токио мог позволить себе, только получив заверения Англии и США.

– Так вы по‑ прежнему считаете, что открытое столкновение с Японией неизбежно?

– Да, Владимир Николаевич. К сожалению, это уже не вызывает сомнений. Посему от переговоров отказываться нельзя. Готовясь к войне, мы должны исчерпать все возможности дипломатического урегулирования конфликта. Особых иллюзий питать не следует, столкновения, повторяю, не избежать, а вот отсрочить его начало можно. При умелой, естественно, дипломатической игре. Японское правительство внедряет в народ идею о необходимости войны с нами, реванша за уступки девяносто пятого года. Известный писатель Лафкадио Хирн, описывая возвращение японских войск после войны с Китаем, отмечает как само собой разумеющееся, обыденное и естественное, цитирую дословно: «Из Китая и из Кореи они придут, и те, кто покоится в морских глубинах. Они услышат зов и в тот день, когда воинства Сына Неба двинутся против России». Самое печальное, что японский народ сжился с этой идеей. Если в строй вернутся мертвые, то что говорить о живых? Уязвленная, униженная гордая нация в буквальном смысле рвется в бой. С девяносто пятого по нынешний год японская армия была увеличена более чем в два раза, число орудий утроилось, большое значение придавалось подготовке кадров. Это было сделано на контрибуции, полученные от Китая. По иронии судьбы, или как хотите это назовите, именно Россия в свое время была поручительницей за исправную уплату Китаем своего военного долга.

– Но мы не могли поступить иначе.

Николай улыбнулся:

– Вероятно, нам раньше следовало бы занять куда более жесткую позицию, но задним умом все хороши. Сейчас мы должны считаться с тем, что имеем, то есть с сильным врагом. Но мне сдается, я утомил вас своими разговорами. Ваш доклад принят к сведению.

– Позвольте удалиться, ваше величество?

– Да. До свидания, Владимир Николаевич.

 

30 июня 1903 года государь подписал указ об учреждении наместничества на Дальнем Востоке, образовывавшегося из Приамурского генерал‑ губернаторства и Квантунской области, со штаб‑ квартирой в Порт‑ Артуре. Наместником, который подчинялся непосредственно царю, 12 августа был назначен адмирал Евгений Иванович Алексеев, уже несколько лет руководивший Квантунской областью. Ему подчинялись войска, флот и администрация, включая полосу КВЖД.

Для обсуждения важнейших дел при наместнике был образован Особый комитет по делам Дальнего Востока. Формально его председателем являлся сам император, вице‑ председателем – министр внутренних дел и шеф корпуса жандармов Вячеслав Константинович фон Плеве, членом комитета – статс‑ секретарь Александр Михайлович Безобразов, управляющим канцелярией – контр‑ адмирал Алексей Михайлович Абаза, помощником которого был Николай Гаврилович Матюнин, дипломат и разведчик. Он был введен в состав Особого комитета как человек, хорошо знающий ситуацию на Дальнем Востоке. Матюнин в свое время являлся пограничным комиссаром в Южно‑ Уссурийском крае, неоднократно посещал Сахалин и Курильские острова, служил в Корее и обладал ценной разведывательной информацией по этой стране. Учреждение наместничества должно было объединить все органы русской власти на Дальнем Востоке.

16 августа Николай пригласил к себе министра финансов С.Ю. Витте. Государь попросил его привезти с собой управляющего государственным банком Эдуарда Дмитриевича Плеске.

В назначенное время чиновники прибыли во дворец.

Государь сперва принял одного Витте.

– Здравствуйте, Сергей Юльевич, рад видеть вас в полном здравии. Проходите, разговор нам предстоит серьезный. – Николай предложил Витте разместиться на диване, сам встал у большого стола, закурил папиросу. – Вы, Сергей Юльевич, талантливый управленец и организатор, блестящий министр финансов. Не напрасно еще отец мой высоко отзывался о ваших профессиональных и нравственных качествах. Я полностью согласен с оценкой князя Мещерского, данной им вам в своем «Гражданине».

– Я не слышал о словах князя. Любопытно, какую же оценку он мне дал?

– Князь Мещерский написал, что для усиления государственной власти ни один русский министр финансов не сделал так много, как граф Витте своей системой хозяйства, основанной на идее сосредоточения всех ресурсов страны в одних руках.

– Князь преувеличивает мои заслуги. Все важнейшие решения принимались с вашим высочайшим непосредственным участием. В их исполнении были задействованы многие люди. Я всего лишь выполнял свою работу так, как могу это делать.

Николай улыбнулся:

– Сергей Юльевич, не скромничайте. В том, что финансовая система страны превратилась в четко слаженный механизм, только ваша заслуга.

– Странно, ваше величество, но у меня такое ощущение, что вы как будто прощаетесь со мной. – Министр финансов пристально посмотрел на государя.

Николай выдержал этот взгляд, затушил папиросу и спросил:

– Сергей Юльевич, вы до сих пор считаете, что Россия в настоящих условиях не должна и не может воевать?

Витте спокойно ответил:

– Вопросы войны, мира и внешней политики не в моей компетенции, но я отвечу вам как член правительства, подданный вашего величества, имеющий собственную точку зрения на то, что происходит внутри государства и за его пределами.

– Будьте так любезны.

– Я всегда называл особо выгодным для нас великий континентальный союз трех держав – России, Франции и Германии. Он будет гарантией от войны с Германией, самой опасной для нашей страны.

– Вот как? – воскликнул император. – Интересно. Продолжайте, пожалуйста. – Николай присел в кресло и внимательно слушал своего министра.

– Захватнические действия Англии и Японии против непосредственно России невозможны. Мы на них тоже не нападем. Это не в наших интересах. Большая война никому не нужна, по крайней мере сейчас. В союзе с Китаем в Азии, с Францией и Германией в Европе Россия может не бояться никаких военных угроз. Строительство Китайско‑ Восточной железной дороги, приобретение незамерзающего порта Порт‑ Артура и даже создание «Русского лесопромышленного товарищества» на реке Ялу на границе с Китаем и Кореей было достигнуто мирным путем, с использованием экономических рычагов влияния. Такими же методами следовало бы и продолжить укрепление позиций России на Дальнем Востоке. Да, к сожалению, дело идет к войне, но она будет происходить не на нашей исконной территории.

Николай поднялся, прошелся по кабинету, повернулся к Витте:

– Вы сказали, что даже «Русское лесопромышленное товарищество» было создано мирным путем. – На слове «даже» государь сделал ударение. – К чему такое выделение одного коммерческого предприятия на фоне остальных, работающих на Дальнем Востоке?

Здесь необходимо дать справку по товариществу, упомянутому в разговоре императора и министра финансов.

В 1896 году купец Юлий Бриннер, дед великого актера, которого звали точно так же, получил у корейского правительства лесные концессии на границе между этой страной и Китаем сроком на двадцать лет. В 1901 году их приобрело «Русское лесопромышленное товарищество», созданное Александром Михайловичем Безобразовым. Акционерами предприятия стали некоторые представители царской фамилии, сам Безобразов, адмирал Алексеев, Вячеслав Константинович фон Плеве и даже государь, поддержавший идею создания предприятия.

Основными доводами в пользу данной коммерческой структуры явились заявления Безобразова о том, что для нас было бы крайне нежелательно утверждение японцев в Корее. Россия должна была получить там крупные частные коммерческие интересы. Их защита давала бы правительству право вмешиваться в корейские дела и тем самым устанавливать противовес японскому влиянию.

– Я выделил товарищество потому, что оно постепенно становится не только коммерческим предприятием, – ответил Витте. – Под видом рабочих на Ялу перебрасываются солдаты регулярной армии, которые помимо рубки леса имеют задачу строительства военных дорог и объектов. Эта деятельность выходит за рамки обычной коммерции и воспринимается в Англии и Японии как попытки России закрепить свое военное присутствие на севере Кореи. Данный фактор является сильным раздражителем. В настоящей сложной международной обстановке он может стать одной из причин большой войны.

– Вы считаете, что если мы пойдем на уступки Японии, то она откажется от противостояния с Россией, имея в союзниках Англию?

– Нет, но это позволило бы нам выиграть время. Я знаком с нашей военной доктриной. Мне странно, что она основывается на отражении двойного удара, с запада и востока. При этом российское командование считает главным театром военных действий западный, а восточный – второстепенным. Исходя из данного плана, предполагается проведение сдерживающей тактики до подхода главных сил, которые должны перейти в наступление, сбросить противника в море, а затем высадить десант в самой Японии.

– Вы прекрасно осведомлены в делах, имеющих лишь косвенное отношение к министру финансов. Вам также должно быть известно, что военная доктрина – это всего лишь декларация о политике государства в обеспечении безопасности. Ее основные положения складываются и изменяются в зависимости от многих факторов, в том числе и от характера ожидаемой войны. Я считаю, что с запада нам сейчас ничего не угрожает. Мы предпринимаем усилия для подготовки противостояния с Японией.

– Но тогда как объяснить, что Россия на Дальнем Востоке имеет не более девяти процентов от численного состава кадровой армии? Более того, эти силы разбросаны от Читы до Владивостока, от Хабаровска до Порт‑ Артура!

– По‑ моему, мы обсуждаем не те вопросы, которые призван решать министр финансов.

Граф Витте покачал головой:

– Да, конечно, это вопросы военного и военно‑ морского ведомств. Но раз уж случился такой разговор, то позвольте заметить, что могущество России на Дальнем Востоке остается еще достаточно призрачным. Причина в крайней удаленности тамошних портов от европейской части России. Низкая пропускная способность железной дороги ограничивает наши военные возможности. Японцы же максимально используют время, отпущенное им для подготовки армии и флота. Почему они так торопятся? Ответ на этот вопрос я нашел в высказываниях японского генерала Мурато. Чем дольше ждать, тем труднее будет Японии выиграть кампанию.

– Вот видите! – воскликнул Николай. – Вы, представитель партии противников войны, сами утверждаете, что ее не избежать, и упрекаете государя в неэффективной подготовке к ней. Вы, Сергей Юльевич, противоречите самому себе.

– Нисколько, ваше величество. Да, я противник войны, и от своих слов не отказываюсь. Если схватки не избежать, то желательно вести ее в благоприятных условиях. Ту ситуацию, которая сейчас сложилась на Дальнем Востоке, сложно назвать таковой.

– Мы опять возвращаемся к уступкам, так?

– По прогнозам военных специалистов, опытных боевых генералов и адмиралов, известных экономистов, финансистов, промышленников, России требуется еще немногим более года, дабы поднять свою военную мощь до уровня, позволяющего диктовать любые условия какой угодно вражеской стране. Только в девятьсот пятом году мы будем иметь значительное военное преимущество на Дальнем Востоке, как на суше, так и на море. До этого начинать войну бессмысленно. Речь не об уступках, хотя ничего страшного, по большому счету, в них нет. Россия – не то государство, для которого утрата влияния в отдельно взятом порте стала бы трагедией. Наша держава в состоянии вернуть себе утраченное. Пусть через какое‑ то время. Япония же из‑ за куда более низкого экономического потенциала способна достичь успеха в кратковременной войне, но обречена на поражение в затяжной. Поэтому сейчас надо не бряцать оружием, а вести переговоры. Они могут стать успешными, если на их ход не будут воздействовать раздражающие факторы.

– Вы имеете в виду деятельность статс‑ секретаря Безобразова?

– И его в том числе.

– Вы рассуждаете масштабно, прекрасно владеете ситуацией в разных сферах, в том числе и в военной, при этом остаетесь таким же принципиальным, по‑ хорошему неуступчивым, как и накануне катастрофы у Борок. С годами вы не изменились, и это очень хорошо. А теперь я хотел бы услышать ваше мнение насчет господина Плеске.

– Могу дать ему только положительные характеристики.

– Прекрасно. Вот мы и подошли к главному. Ввиду обострившейся международной и внутренней обстановки я прошу вас принять пост председателя Комитета министров.

– Что? – Вот этого граф Витте никак не ожидал. – Вы решили освободить меня от должности министра финансов?

– Я решил предложить вам повышение, Сергей Юльевич. Должность министра финансов, конечно, значимая в правительстве, но вы достойны гораздо большего.

– А министром финансов, как я понимаю, вы намерены назначить господина Плеске?

– Да. Ваши характеристики – лучшая рекомендация.

– Все так неожиданно, – растерянно проговорил Витте. – Такое ощущение, что я отправлен в отставку.

– Да что вы такое говорите, Сергей Юльевич? Вам предлагается повышение по службе. Прошу, дорогой граф, не делайте скоропалительных выводов и уж тем более не воспринимайте назначение на столь высокую должность превратно. Помните, вы нужны мне, всей России. Нам вместе придется решать очень сложные задачи. И еще одна просьба. Не подавайте прошение об отставке. Я его не приму! На этом, Сергей Юльевич, аудиенцию считаю законченной. Мне еще надо поговорить с новым министром финансов, вам – подготовиться к сдаче своих дел и к приему других.

Узнав о таком вот решении царя, прошение об отставке подал военный министр Алексей Николаевич Куропаткин. Государь отклонил прошение.

 

В день учреждения на Дальнем Востоке наместничества возобновились переговоры России и Японии о разделе сфер влияния в Корее и Маньчжурии. Петербург требовал от Токио заявления о том, что Маньчжурия находится вне пределов японских интересов. Переговоры велись через русского наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева и российского посла в Токио барона Романа Романовича Розена.

Правительство микадо настаивало на включении в соглашение особого пункта о Маньчжурии, тем более что в конце сентября 1903 года истекал срок эвакуации из Китая русских войск. Николай не без определенного давления Безобразова принял решение оставить их в Маньчжурии еще на три года, в крайнем случае отвести, но не в Россию, а в полосу отчуждения Китайско‑ Восточной железной дороги.

Из Порт‑ Артура, опять‑ таки по просьбе Безобразова, в корейский порт Чемульпо были высланы военные корабли российского флота, с задачей обеспечения охраны русского консульства, находящегося там, и посольства, расположенного в Сеуле. Нетрудно догадаться, что статс‑ секретарь Безобразов в первую очередь беспокоился насчет безопасности лесопромышленного товарищества в Корее, уже практически обанкротившегося.

Адмирал Алексеев тогда же предложил атаковать японский флот в случае высадки войск в Корее. Однако Николай понимал чрезвычайную рискованность подобного шага и не согласился с предложением наместника.

В конце октября неожиданно для многих государь с супругой отбыли в Дармштадт. Императорскую чету сопровождали два министра – военный и иностранных дел, группа генералов из походной канцелярии. Охрану осуществлял вполне боеспособный отряд старшего офицера по особым поручениям полковника князя Покровского.

Некоторые современные исследователи утверждают, что Николай пошел на поводу у императрицы, захотевшей вдруг проведать своих родственников. Он бросил все дела, уехал и пытался управлять делами империи из дворца герцога Дармштадтского, буквально кишащего шпионами кайзера. Вильгельм будто бы был в курсе всех планов российского правительства на Дальнем Востоке, включая перемещение и боевую подготовку Вооруженных сил. Более того, информацию, перехваченную в Дармштадте, он едва ли не лично передавал в Японию.

Так ли это? Сомнительно.

Да, царице, возможно, и хотелось до такой степени повидаться с родственниками, что она заставила супруга покинуть страну в непростые времена. Ведь Николай прекрасно понимал, какая обстановка складывается на Дальнем Востоке, но поехал за границу. Вместе с министрами и генералами. Почему?

Ответ можно найти в описании тех событий Сергеем Сергеевичем Ольденбургом, автором самого объективного исследования жизни и царствования Николая Второго. В этой работе описывается не вакханалия, якобы творившаяся во дворце герцога, а встреча Николая и Вильгельма в Висбадене.

Царь сетовал на внутреннее положение во Франции, на то, что он должен поддерживать связь с ней, чтобы она не перешла в лагерь Англии. Николай говорил, что хочет избежать войны с Японией, если только она сама не нападет на Владивосток или Порт‑ Артур. Он не желает войны, но готовится к ней.

Очевидно, что разговор двух монархов не ограничился обсуждением отношения Николая к положению во Франции. Накануне практически неминуемой и близкой уже войны император хотел заручиться если не поддержкой Германии, то хотя бы ее нейтралитетом в предстоящей схватке России и Японии.

Николаю удалось добиться своего. При достаточно благоприятных условиях, сложившихся во время тяжелой Русско‑ японской войны, Германия не только не напала на Россию, но и послужила гарантом безопасности ее западных границ.

Переговоры с Японией между тем не приносили ощутимых результатов. Поздней осенью 1903 года Петербург и Токио еще обменивались нотами, но в конце концов микадо посчитал, что такой вот расход бумаги больше не имеет смысла.

 

В середине ноября император пригласил к себе старшего офицера по особым поручениям полковника князя Покровского.

– Здравия желаю, ваше величество! – Бравый офицер присел в кресло, указанное государем.

Николай прикурил папиросу, прошелся по кабинету, повернулся к собеседнику:

– Алексей Евгеньевич, как вы смотрите на поездку в Порт‑ Артур?

– Я готов выполнить любой ваш приказ.

– Иного ответа я и не ожидал. Из Владивостока через две недели на Ляодун пойдет пароход. Литерный поезд на Дальний Восток отправляется завтра. Предвосхищая ваш ответ, я дал распоряжение забронировать места для вас и ваших офицеров.

– Что мы должны будем делать в Порт‑ Артуре?

– Не торопитесь, сначала ознакомьтесь с некоторыми документами. Прошу к столу.

Покровский подошел к огромному столу, на котором лежала большая схема Порт‑ Артура.

Николай взял в руки карандаш и использовал его как указку.

– Перед вами проект крепости, разработанный профессором Величко. Вам необходимо время, чтобы разобраться в деталях?

– Нет, ваше величество. Я хорошо читаю карты и схемы.

– Тогда вы видите, что сухопутная линия обороны проходит по высотам Драконова хребта, возвышенности перед Кладбищенской горой, по Зубчатой горе, возвышенности у деревни Саншугоу, Вальдшнепиному холму, высотам у южного угла Западного бассейна и горе Белый Волк. Ее протяженность составляет девятнадцать верст. Центром дуги, на которой расположены все форты сухопутной линии, является вход во внутренний рейд у оконечности так называемого Тигрового хвоста. Радиус этой дуги составляет четыре версты. Она заканчивается примерно восьмиверстовой позицией в виде тупого входящего угла.

Князь Покровский внимательно слушал императора и сосредоточенно глядел на схему.

– Главная оборонительная линия состоит из шести фортов и пяти промежуточных укреплений. Кроме нее проект предусматривает еще окружение Старого города и Восточного бассейна непрерывной линией укреплений из опорных пунктов временного характера и связывающих их линий в виде вала со рвом, имеющих отвесный контрэскарп и фланговую оборону, – продолжал государь. – Предусмотрены также различные передовые позиции, на горе Дагушань, к примеру. Приморский фронт должен состоять из двадцати пяти береговых батарей, расположенных тремя группами на Тигровом полуострове, Золотой и Крестовой горах. На батареи должны быть назначены сто двадцать четыре орудия различных калибров.

– Что ж, – проговорил Покровский. – Вполне внушительные укрепления. Войска, занимающие их, смогут успешно вести длительную оборону, естественно, при наличии достаточных запасов боеприпасов и продовольствия.

– Да, – проговорил император. – Но ввиду финансовых трудностей эти работы были разделены на три этапа, с расчетом окончить постройку крепости в девятьсот девятом году. Сами понимаете, что данный срок сейчас совершенно неприемлем. По докладам наместника адмирала Алексеева, сейчас в Порт‑ Артуре завершено чуть более половины всех запланированных работ. Наибольшее внимание было обращено на приморский участок, который на данный момент является самым боеспособным. На нем возведены двадцать одна батарея, из них девять долговременного типа и двенадцать временных, плюс два пороховых погреба. На сухопутном фронте окончены только один форт, два укрепления, несколько батарей. Остальные сооружения в работе, а к некоторым даже не приступали.

– Извините, ваше величество, а сколько орудий сейчас имеет порт‑ артурская крепость?

– Своевременный вопрос. Незачем извиняться, князь. По докладам адмирала Алексеева, сейчас в Порт‑ Артуре сто шестнадцать артиллерийских орудий. Распределены они следующим образом: сто восемь пушек на морском направлении и восемь на сухопутном. А по табелю там должно быть пятьсот сорок два орудия. Мной отданы распоряжения о срочном усилении крепости. К отправке на восток уже готовятся значительные силы, недостающая артиллерия, пулеметы и боеприпасы. Проблема в том, что быстро перебросить все это в Порт‑ Артур мы не в состоянии. Нам потребуется не менее полугода. Это просто вне пределов человеческих возможностей.

Князь Покровский посмотрел на императора:

– Следовательно, если японцы нападут в начале года, то оборонять Порт‑ Артур придется только имеющимися силами?

– Именно так. Я понимаю, у вас возник вполне закономерный вопрос. Почему мы, предполагая столкновение с японцами, не подготовились к нему заблаговременно?

– Вы ответили на него, ваше величество. Причины в финансовых трудностях.

– Да, но есть и другие, о которых мне неприятно говорить. План, составленный у наместника, основывается на предположении, что если на Дальнем Востоке, пусть и со временем, но будут сосредоточены достаточные силы, то и наступление японской армии на Порт‑ Артур немыслимо. Посему оборону крепости вполне возможно осуществлять силами ее гарнизона. Военный же министр генерал Куропаткин в своей записке еще от июля этого года указывал, что японцы постараются сразу занять Корею и завладеть Порт‑ Артуром. Достаточные силы, по мнению Куропаткина, мы могли бы выставить в южной Маньчжурии после объявления мобилизации к концу года. До этого порт будет отрезан от России, поэтому численность наших войск в крепости должна быть увеличена. Как видите, налицо два противоположных мнения насчет возможного развития событий.

– Значит, генерал Куропаткин считает Порт‑ Артур лишь крепостью, предназначенной только к тому, чтобы приковать к себе как можно больше вражеских сил? Он изначально планирует позволить японцам осадить Порт‑ Артур?

– Вы совершенно правы. Военный министр считает, что крепость должна отвлечь на себя значительную часть сил японской армии. Мы на время отдаем инициативу противнику, пользуемся этим, разворачиваем наши армии и наносим по врагу сокрушительный удар.

Покровский покачал головой:

– Смелое, рискованное и, я сказал бы, даже авантюрное решение.

Император с интересом взглянул на старшего офицера по особым поручениям:

– Почему вы так считаете?

– Потому, что многое в таком плане рассчитано на благоприятное для нас развитие событий и случай. Даже непрофессионалу понятно, что разгром русского флота позволит японцам организовать быструю десантную операцию и нанести нам удар на суше. Только после достижения полного господства на море японцы могут рассчитывать на захват Ляодунского полуострова с Порт‑ Артуром и вытеснение русской армии из Маньчжурии. Однако вероятен и одновременный удар японцев, как с моря, так и с суши. Если русский флот даст достойный отпор эскадрам микадо, то и сухопутное наступление отдельных японских сил не нанесет нам ощутимого вреда. Вероятность подобного развития событий мала. Что совершенно не говорит о том, что Порт‑ Артур не надо укреплять.

– Вот! – Государь прикурил очередную папиросу. – Порт‑ Артур необходимо укреплять. Мы будем это делать, если, естественно, позволит противник. Мы подошли к вашему первому вопросу, а именно к тому, для чего я посылаю вас в Порт‑ Артур. Мне необходимо знать боевые возможности крепости в ее нынешнем состоянии.

– Но вы же получаете доклады ответственных чиновников.

– В том‑ то дело, что чиновников. Я же хочу знать мнение опытного офицера, способного трезво, без прикрас оценить обстановку в Порт‑ Артуре. Флотские дела вас, Алексей Евгеньевич, не касаются, вы не морской офицер. А вот все, что относится к обороне крепости со стороны суши, я попрошу вас тщательным образом изучить и представить мне свои соображения.

– Я понял вас, ваше величество. Но для этого мне потребуется допуск на все объекты, к необходимой секретной документации, к общению со всеми командирами, интересующими меня и моих офицеров. Другими словами, я должен иметь полную свободу действий, перемещений, возможно, и за пределами крепости. Мне придется говорить со всеми, от рядового солдата до наместника.

– Ваши полномочия я лично обозначу телеграммой адмиралу Алексееву. Этого будет достаточно. Вам ясна задача, Алексей Евгеньевич?

– Так точно, ваше величество!

– О своих впечатлениях, замечаниях, предложениях докладывайте мне лично из штаба флота.

– Слушаюсь!

– Отправка поезда завтра, в девять утра.

– Я все понял. Разрешите идти?

 

В середине января пароход с группой Покровского подошел к Порт‑ Артуру. С моря город казался неприветливым, даже враждебным. Взгляду пассажиров сначала открывался длинный хребет, круто обрывающийся в море. Вид угрюмых серых скал, лишенных какой‑ либо растительности, навевал тоску, от них тянуло холодом. Море с глухим шумом било волнами в высокий берег.

Высадившись с парохода и представившись командованию, князь Покровский тут же решил объехать местность. С вершины Золотой горы город был прекрасно виден.

Прямо внизу располагался Восточный бассейн, за ним у подножия Перепелиной горы раскинулся Старый город, за которым тянулась неровная холмистая местность вплоть до горы Большой, доминирующей над всем Порт‑ Артуром. У ее основания разместился Новый китайский город. Справа от Малого бассейна находилось Пресноводное озеро, вокруг которого расположились казармы и здания инженерного ведомства. Между озером, Золотой и Крестовой горами и морем находились места, застроенные домами русских флотских офицеров. Слева открывался выход на внешний рейд, далее – обширный Западный бассейн, на противоположной стороне которого стоял Новый европейский город. От моря Западный бассейн отделялся длинным и узким полуостровом Тигровый Хвост.

Все замыкалось морем и цепью высоких обрывистых гор, на которых виднелись укрепления, защищавшие Порт‑ Артур от нападения противника. Однако, как и говорил император, многие из них закончены не были. На сухопутном направлении система крепостных сооружений опиралась на рельеф, довольно выгодный для обороны.

Все укрепления стояли на горах, напротив которых к северу открывалось сравнительно ровное пространство. По мере приближения к укреплениям оно переходило в открытую, покатую местность, находившуюся под обстрелом артиллерийского и ружейного огня защитников города. Задние склоны высот служили хорошим прикрытием. Вот только людей и орудий в январе 1904 года Порт‑ Артуру явно не хватало.

Самым существенным недостатком порт‑ артурской крепости было то, что ее оборонительная линия слишком тесно примыкала к населенному пункту и гавани. Этот факт давал японцам возможность подвезти пушки к тем позициям, с которых они могли бы обстреливать город. Получалось, что осажденный Порт‑ Артур не мог служить надежной базой флоту. Недостроенные укрепления не гарантировали, что будет успешно отражено и нападение с суши.

О своих первых впечатлениях князь Покровский тут же доложил императору. Он, в частности, указал на необходимость не только укрепления существующей оборонительной линии, но и создания мощной внешней полосы вдоль гряды Фенхоаншаня и Дагушаня. В этом случае можно было бы считать Порт‑ Артур неприступной крепостью.

Естественно, не следует считать, что недостатки, отмеченные князем Покровским, оставались вне поля зрения адмирала Алексеева, генерала Куропаткина, других военачальников, даже командиров отдельных сухопутных частей. Уязвимость крепости перед началом войны уже признавалась всеми, но русское командование не имело ни времени, ни средств, позволяющих кардинально усилить оборону.

Оставалась надежда на успешные действия русского флота, расположенного на Дальнем Востоке. На тот момент в Порт‑ Артуре располагались корабли Первой Тихоокеанской эскадры: семь эскадренных броненосцев, восемь крейсеров, тринадцать миноносцев, две канонерские лодки. Здесь же стояла и часть Сибирской флотилии: два крейсера, два минных крейсера, двенадцать миноносцев и пять канонерских лодок. Четыре крейсера и десять миноносцев базировались во Владивостоке. Всего русский флот насчитывал шестьдесят четыре корабля.

Японский же флот перед началом войны состоял из шести эскадренных броненосцев, двадцати крейсеров, четырнадцати канонерских лодок, сорока семи миноносцев. Всего восемьдесят семь вымпелов.

Российские военно‑ морские силы на Тихом океане уступали японским не только по численности кораблей, но и по скорости хода, скорострельности и дальнобойности пушек, площади бронированных бортов. Однако это было не то превосходство, которое позволило бы японцам сразу добиться победы в войне на море. Значительное преимущество Япония могла получить, лишь заблокировав русский флот в Порт‑ Артуре.

В ином случае русские корабли были в состоянии перекрыть морское сообщение Японии. Это вызвало бы перебои в доставке войск на материк и не позволило бы японской армии проводить успешные крупномасштабные операции на суше. Поэтому во многом итог назревавшей кампании должен был решиться в Порт‑ Артуре.

Серьезным подкреплением для русского флота должны были стать броненосцы «Цесаревич», «Ослябя», только что выстроенные в Тулоне, броненосный крейсер «Баян», несколько крейсеров и миноносцев. Все они были отправлены на Дальний Восток в конце 1903 года.

Япония также принимала меры по усилению флота. В его состав должны были войти броненосные крейсеры «Ниссин» и «Касуга», купленные у Аргентины. Правительство микадо понимало, что имеет весьма ограниченные военные ресурсы, а Россия с каждым годом только наращивает свои силы на Дальнем Востоке. Поэтому оно торопилось с началом боевых действий.

 

15 декабря 1903 года Николай Второй созвал совещание для обсуждения предложений адмирала Алексеева. Наместник предлагал прервать переговоры из‑ за неуступчивости японцев. На этот раз генералу Куропаткину и министру Ламсдорфу удалось отстоять курс на продолжение поиска компромисса. Японии были сообщены измененные предложения, скорректированы некоторые уступки. Но очередная японская нота от 31 декабря была больше похожа на ультиматум. Россия должна была исключить Корею из сферы своих интересов, признать территориальную целостность Маньчжурии и Китая.

Государь пригласил к себе для совета великого князя Александра Михайловича, других членов императорской фамилии. При обсуждении ультиматума Японии часто звучало мнение, что в целях выигрыша времени, необходимого для существенного усиления армии и флота на Дальнем Востоке, можно принять условия Токио. Однако Николай не согласился с этим. Он понимал, что Япония не остановится на достигнутом. Раз она привела армию и флот в полную боевую готовность, то нападет независимо от того, какой ответ на ультиматум даст Россия.

Чтобы лишить японцев удобного повода к войне, в Токио была отправлена ответная нота. Россия согласилась признать основные права Японии на Корею, но решительно отказалась исключать ее из сферы своих интересов, по‑ прежнему требовала демилитаризации этой страны, отказывалась обсуждать вопрос по Маньчжурии. Но все эти заявления теперь не играли никакой роли.

Как говорил в то время контр‑ адмирал Рожественский: «Не всегда войны действительно начинаются с пушечных выстрелов. По‑ моему, война уже началась. Только слепые этого не видят».

21 января русская эскадра под флагом вице‑ адмирала Оскара Викторовича Старка вышла из Порт‑ Артура в учебный поход. Японцы знали об этом, предпочли не рисковать, преждевременно не раскрывать свои планы. Они не решились напасть на русскую эскадру, издалека наблюдали за ее маневрами.

На следующий день на секретном совещании Гэнро – так назывался совет старейшин при императоре Муцухито – было решено начать войну. 24 января в Токио прозвучало объявление о разрыве дипломатических отношений с Россией.

В этот же день верховное командование японских вооруженных сил отдало приказ о высадке десанта в корейском порту Чемульпо и нападении на Порт‑ Артур. В разных местах были захвачены русские пароходы «Екатеринослав», «Мукден», «Маньчжурия», потом – «Россия» и «Аргунь». В Фузане началась высадка войск, которые заняли там русские почтовые учреждения.

Можно считать, что Русско‑ японская война началась 24 января.

26 января вице‑ адмирал Степан Осипович Макаров, губернатор Кронштадта и командир порта, подал рапорт управляющему морским министерством Ф.К. Авелану, в котором писал:

«Из разговоров с людьми, недавно вернувшимися с Дальнего Востока, я понял, что флот продолжают держать не во внутреннем бассейне Порт‑ Артура, а на наружном рейде. Пребывание судов на открытом рейде дает неприятелю возможность производить ночные атаки. Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю в ночное время обрушиться на флот с большим числом миноносцев и даже паровых катеров. Результат такой атаки будет для нас очень тяжел, ибо сетевое заграждение не прикрывает всего борта и, кроме того, у многих наших судов совсем нет сетей. Если бы японский флот тоже не имел закрытых рейдов, то наша тактика должна была бы заключаться именно в том, чтобы в первые даже ночи после разрыва сделать самое энергичное ночное нападение на флот. Японцы не пропустят такого бесподобного случая нанести нам вред. Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы принуждены будем это сделать после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку».

Однако предостережения опытного адмирала услышаны не были. Его рапорт так и не попал на стол Николая Второго из‑ за бюрократической волокиты. В противном случае события у Порт‑ Артура могли бы развиваться по куда более благоприятному для России сценарию.

Утром 26 января император собрал совещание руководителей армии, флота и Особого комитета по делам Дальнего Востока. Он не услышал какой‑ либо тревоги в голосах генералов и адмиралов, считавших в большинстве своем, что Япония не решится начать войну. Действия части ее вооруженных сил в последние два дня – не более чем провокация. На совещании было принято решение не начинать самим. Этого‑ то и ждали в Токио.

 

В ночь с 26 на 27 января японские миноносцы атаковали русские корабли, стоявшие на внешнем рейде у входа в Порт‑ Артур. Это нападение оказалось внезапным и весьма успешным. Были повреждены броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич» и крейсер «Паллада».

Сыграло свою роковую роль то обстоятельство, что о разрыве дипломатических отношений в Порт‑ Артуре знали только адмирал Алексеев и небольшой круг близких к нему людей. В результате в самый разгар атаки никто толком не понимал, что происходило на самом деле. То ли это учебные стрельбы, о чем получил сообщение комендант крепости генерал‑ лейтенант Стессель, то ли начало войны и настоящая вражеская атака.

Государь испытывал чувство тревоги. Он едва досидел представление в театре, а когда вернулся во дворец, был ошеломлен телеграммой Алексеева о ночной минной атаке японцев. Ведь буквально накануне царь держал в руках сообщение совершенно иного содержания: «Флот пребывает в полной боевой готовности и смело отразит всякие покушения со стороны дерзкого врага».

 

Когда в 1891 году наследник российского престола цесаревич Николай Александрович совершал поездку на Дальний Восток, среди судов сопровождения была канонерская лодка «Кореец», вступившая в строй в 1887 году и причисленная к судам Сибирской флотилии. Ко времени Русско‑ японской войны «Кореец» уже достаточно послужил. В его честь были названы бухта на острове Личаншань и пролив в Желтом море. Канонерка участвовала в переброске русского десанта из Порт‑ Артура в Дагу при подавлении в 1900 году Ихэтуаньского восстания в Северном Китае.

Крейсер «Варяг» появился на Дальнем Востоке гораздо позже, в 1903 году, и сразу стал гордостью Тихоокеанской эскадры. Когда возобновились русско‑ японские переговоры относительно сфер влияния в Корее и Маньчжурии, он стоял у Порт‑ Артура, а 29 декабря 1903 года прибыл в Чемульпо, имея на борту специальный отряд для охраны российского посольства в Сеуле. Через неделю к нему присоединилась канонерская лодка «Кореец». Эти корабли сменили легкий крейсер «Боярин» и канонерку «Гиляк».

Чемульпо считался нейтральным портом, так как еще 3 января корейское правительство заявило, что не собирается вмешиваться в возможный русско‑ японский конфликт. Кроме русских военных кораблей и парохода «Сунгари», принадлежавшего КВЖД, там находились британский «Талбот», французский «Паскаль», итальянский «Эльба» и американский «Виксбург».

Задачу атаковать русские корабли в Чемульпо получил японский контр‑ адмирал Уриу. Его корабли вышли на перехват «Варяга» и «Корейца».

Ранним утром 27 января японский консул в Корее передал российскому представителю Зиновию Михайловичу Поляновскому ультиматум, который содержал уведомление о начале военных действий. «Варяг» и «Кореец» должны были покинуть портовый рейд. Иначе в четыре часа пополудни оба российских корабля будут атакованы прямо на якорной стоянке. Одновременно Уриу предупреждал об этом командиров кораблей, принадлежавших третьим странам, рекомендовал им выйти из порта до указанного времени.

Получив такое требование, командир крейсера «Варяг» капитан первого ранга Всеволод Федорович Руднев обратил внимание старшего на рейде Льюиса Бейли на нарушение японцами норм международного права. Бейли созвал совещание командиров военных кораблей, находящихся в Чемульпо, на котором капитану Рудневу было предложено покинуть рейд до четырнадцати часов. В противном случае иностранцы оставляли за собой право уйти.

Решение совета было позорным. Военные моряки прекрасно понимали, чем грозит «Варягу» и «Корейцу» выход в открытое море. Откажись они покинуть рейд, японский флот вряд ли нанес бы удар по ним, опасаясь зацепить корабли третьих стран.

В этот момент капитан первого ранга Всеволод Федорович Руднев показал миру, каким благородством отличаются русские моряки. Он решил идти на неравный бой. До этого Руднев предложил иностранной эскадре сопровождать «Варяга» и «Корейца» сквозь линию японских судов до границы нейтральных вод в знак протеста против нарушения международного права, но и здесь получил отказ.

Совершенно по‑ иному вели себя рядовые английские, французские, итальянские и американские моряки. Они собрались на палубах своих кораблей и громкими приветственными криками проводили доблестных русских моряков, решившихся вступить в неравную схватку.

В 11 часов 20 минут «Варяг» и «Кореец» двинулись по узкому фарватеру в открытое море, на прорыв. Японский контр‑ адмирал Уриу заметил выходящие русские корабли, и на реях флагманского судна «Нанива» был поднят сигнал: «Предлагаю сдаться без боя». Капитан первого ранга Руднев отказался.

В 11.45, когда расстояние между противниками уменьшилось до сорока пяти кабельтовых, прогремели первые выстрелы с японских кораблей. Им ответил «Варяг», шедший впереди. Именно на него японцы и обрушили всю силу своего огня. Против русского крейсера и канонерской лодки действовали шесть японских крейсеров и восемь миноносцев.

«Варяг» и «Кореец» выдержали час непрерывного боя, выпустили по врагу тысячу сто пять снарядов. На броненосном крейсере «Асама» была выведена из строя кормовая башня, разрушен ходовой мостик и убит его командир. Серьезные повреждения получили крейсеры «Чиода» и «Такачихо», был потоплен один миноносец.

Но снаряды японской артиллерии существенно повредили «Варяг». У русского крейсера было выведено из строя более половины всех орудий, размещенных на палубе без бронированного прикрытия. Он лишился фок‑ мачты и третьей трубы. На нем начался пожар. Был разрушен верхний мостик, повреждены боевая рубка и рулевое управление. Через пять подводных пробоин поступала вода. «Варяг» стал крениться на левый бок, что не позволило вести огонь из орудий правого борта.

Японцы, не ожидавшие столь яростного и умелого сопротивления русских, вынуждены были отойти. На «Варяге» насчитали двадцать два погибших и сто восемь раненых, одиннадцать из которых впоследствии умерли. Повреждения, полученные «Варягом», особенно пробоины ниже ватерлинии, делали продолжение сражения бесперспективным. Под прикрытием канонерской лодки «Кореец» крейсер повернул обратно в порт.

По различным данным, японцы в этом бою потеряли тридцать человек убитыми и более сотни ранеными. Официальные сведения до сих пор засекречены.

В порту перед русскими моряками встал непростой выбор. Они могли переместить тяжелые орудия «Корейца» на «Варяг», быстро починиться и предпринять еще одну попытку прорыва в Порт‑ Артур либо затопить корабли и безоружными сойти на берег. Осмотр крейсера выявил его непригодность к продолжению боя, и капитан первого ранга Руднев принял решение подорвать «Варяг» тут же, прямо на рейде. Иностранные командиры попросили его не делать этого, ибо подрыв такого крупного судна, как «Варяг», неминуемо повредит их корабли, на которых русские моряки могли уйти из порта.

Поэтому Руднев изменил решение. В 15 часов 55 минут был взорван «Кореец», в 18 часов 10 минут – затоплен «Варяг». Крейсер погрузился в воду с поднятым флагом и гюйсом. Экипаж «Сунгари» сжег свой пароход.

Экипаж «Корейца» был перевезен на французский крейсер «Паскаль», «Варяга» – на английский «Талбот» и итальянский «Эльба». Паровой катер свез в Чемульпо двадцать четыре тяжелораненых с «Варяга». В знак уважения мужества русских матросов японцы согласились считать их потерпевшими кораблекрушение, а не пленными, и поместили в свой госпиталь. От имени контр‑ адмирала Уриу их навещал флагманский врач японской эскадры Ямомото Йей и передавал им подарки.

Экипажи погибших судов вернулись в Россию. Офицеры были награждены орденами Святого Георгия четвертой степени, члены команд – знаками отличия этого ордена. Все участники сражения получили медаль, специально выбитую по такому случаю.

После боя у Чемульпо японцы начали высадку войск в этом районе.

Только 28 января Япония официально объявила России войну.

 

После этого возведение укреплений вокруг Порт‑ Артура ускорилось. Оно шло по плану, разработанному инженер‑ подполковником С.А. Рашевским, под умелым руководством командира Седьмой Восточно‑ Сибирской стрелковой дивизии генерал‑ майора Кондратенко. Роман Исидорович являлся душой всей обороны. Во многом благодаря ему гарнизон сделал все возможное для того, чтобы повысить обороноспособность. Работы велись днем и ночью.

В город прибывали эшелоны с войсками, артиллерией, пулеметами и боеприпасами. В результате к началу плотной осады Порт‑ Артура 17 июля 1904 года город защищали пять фортов, три укрепления и четыре отдельные артиллерийские батареи. В промежутках между ними тянулись вырытые стрелковые окопы, прикрывавшиеся колючей проволокой. На самых опасных направлениях саперы установили фугасы. Передовые позиции полевого типа были оборудованы на горах Сягушань, Дагушань, Высокая и Угловая. В сторону долины Шуйшин вынесены редуты Кумирненский, Водопроводный и Скалистый. За поясом основных укреплений, между ними, а также на приморском фронте были установлены батареи и отдельные огневые точки.

Сухопутная оборона Порт‑ Артура делилась на два сектора. Первый, которым командовал генерал‑ майор Горбатовский, включал территорию от Крестовой горы до форта номер пять. Второй, под командованием генерал‑ майора Церпицкого, начинался от пятого форта и заканчивался редутом Белый Волк.

Начальником сухопутной обороны крепости был назначен командир Седьмой Восточно‑ Сибирской стрелковой дивизии генерал‑ майор Кондратенко. Всеми резервами руководил командир Четвертой стрелковой дивизии генерал‑ майор Александр Владимирович Фок. Общее руководство обороной крепости формально должен был осуществлять генерал‑ лейтенант Смирнов, но фактически верховное командование находилось в руках бывшего начальника Квантунского укрепленного района генерал‑ лейтенанта Стесселя.

Несмотря на все колоссальные работы по укреплению Порт‑ Артура, существенные недостатки в его обороне, очевидные и ранее, так и не были устранены. На это просто не хватило времени. За пять месяцев нельзя сделать работы, рассчитанные на пять лет.

Это касается оборонительной линии, слишком тесно примыкающей к городу и гавани. Форты были удалены от них на полторы, максимум три версты, при нормальном пределе удаления не менее четырех верст. Через пять месяцев после первой атаки японцев Порт‑ Артур не мог служить базой флоту. Артиллерия противника накрывала весь город и внутренний рейд.

 

Известие о нападении японцев на Порт‑ Артур, гибель «Варяга», объявление правительством микадо войны буквально поразило, всколыхнуло всю Россию. Войны никто не ждал. Подавляющее большинство русских людей имело самое смутное представление о Маньчжурии и делах, происходящих там.

Повсюду говорили, что на Россию напали и надо дать врагу отпор. В Петербурге, а затем и в других городах сами собой возникали давно не виданные уличные патриотические манифестации, в которых принимали участие и студенты. В университете состоялась сходка, завершившаяся шествием к Зимнему дворцу с пением «Боже, Царя храни».

Однако не все поддержали этот порыв. На общем фоне выделялись высшие женские курсы. Барышни на бурной сходке заявили чуть ли не единогласный протест против молебна о даровании победы, который хотел отслужить в здании курсов совет профессоров. Поползли слухи, что курсистки направили приветственную телеграмму императору Японии. В Баку же революционерами была брошена бомба в армянское духовенство, служившее молебен о победе.

Оппозиционные круги оказались застигнутыми врасплох. Они рассчитывали на массовые акции протеста против политики российского правительства, но ошиблись. Земские и дворянские собрания, городские думы принимали верноподданнические адреса. Земские деятели на совещании в Москве постановили прекратить провозглашение всяких конституционных требований и заявлений. Это решение мотивировалось патриотическим подъемом в стране, вызванным войной.

За границей к войне отнеслись по‑ разному. Англия и США стали на сторону Японии. Президент Рузвельт на всякий случай предупредил руководство Германии и Франции, что если они попытаются выступить против Японии, то он немедленно поможет ей и пойдет так далеко, как это потребуется. Данное заявление развеяло все сомнения мировой общественности относительно того, что без поддержки Англии и США Япония не решилась бы на войну с Россией.

Франция была очень недовольна этой войной. Россия интересовала Париж прежде всего как союзница против Берлина. В Германии левые силы были за Японию, правые – за Россию. Существенное значение в этот момент имело личное отношение германского императора к возникшему конфликту. Вильгельм Второй поддержал Россию. Китай же поспешно объявил нейтралитет, надеясь этим избежать репрессий победившей стороны.

 

7 февраля 1904 года главнокомандующим армией, действующей против Японии, был назначен военный министр генерал Куропаткин. Его помнили как начальника штаба у Скобелева, и это назначение вроде бы соответствовало настроению общества. Но Куропаткин не подходил на первую роль в действующей армии. Этот нерешительный, осторожный человек склонялся к тактике войны 1812 года, то есть постепенному отступлению в глубину Маньчжурии, до Харбина. Не такого командующего ждала дальневосточная армия. Но назначение состоялось.

Впрочем, оно уравновешивалось назначением командующим флотом вице‑ адмирала Степана Осиповича Макарова, одного из лучших русских моряков, пользовавшегося огромной популярностью от Атлантики до Тихого океана. Он сразу же выехал на Дальний Восток и 24 февраля уже был в Порт‑ Артуре.

Общее же руководство военными действиями оставалось за наместником Алексеевым. В случае разногласий между высшими инстанциями решающее слово принадлежало государю. В отношении флота двоевластие практически не проявлялось, но между Куропаткиным и Алексеевым не замедлил возникнуть конфликт, так как наместник придерживался иной, куда более активной и рискованной тактики действий, нежели командующий армией.

В течение первых двух с половиной месяцев войны боевые операции проводились почти исключительно вокруг Порт‑ Артура. Вражеские суда однажды показались у Владивостока. Русская крейсерская эскадра вышла оттуда и совершила набег на северное побережье Японии. Но это были единичные случаи.

После гибели «Варяга» и «Корейца» японцы начали высадку войск в Корее. Они захватили Сеул, арестовали тамошнего императора. Русские передовые отряды проникали для разведки в северную часть полуострова. Все же центром войны оставался Порт‑ Артур.

В первые дни войны на флоте царила подавленность. Помимо гибели «Варяга» и «Корейца», повреждений «Цесаревича», «Ретвизана» и «Паллады», на собственных минах взорвались небольшой крейсер «Боярин» и минный транспорт «Енисей». 12 февраля японцы предприняли первую попытку использовать слабую сторону порт‑ артурской гавани и заградить выход из внутреннего рейда, затопив в нем пять старых транспортов.

С прибытием адмирала Макарова дух на флоте укрепился. Новый командующий поднял флаг на быстроходном крейсере «Аскольд». Корабли начали выходить в море, вступать в перестрелку с японцами, когда те показывались перед Порт‑ Артуром, и даже предпринимали вылазки в поисках ближайшей базы вражеской эскадры.

Степан Осипович Макаров был высокого мнения о своих кораблях и моряках. Он не обращал внимания на то, что русский флот насчитывал всего шесть боеспособных бронированных судов, а японский – четырнадцать. Адмирал не боялся идти на оправданный риск. Он объяснял свои действия тем, что японцы едва ли отважатся на решительный бой, так как им больше неоткуда ждать подкрепления. Зато в Балтийском море уже готовится новая русская эскадра для переброски на Дальний Восток, численно равная первой.

17 марта в Порт‑ Артуре состоялся парад по поводу шестой годовщины занятия его русскими войсками. С этого времени штат эскадры увеличился еще на одного человека. В Порт‑ Артур прибыл Кирилл Владимирович, двоюродный брат Николая Второго. Великий князь стал начальником оперативного военно‑ морского отдела. Его присутствие в Порт‑ Артуре даже при относительно холодных личных отношениях все же позволяло адмиралу Макарову надеяться, что родственник царя поможет ему продвинуть некоторые просьбы, минуя бюрократическое морское ведомство.

На пасхальные праздники, пришедшиеся на последнюю неделю марта, великий князь устроил трехдневные торжества с участием большинства офицеров эскадры. Адмирал Макаров ограничил увольнение на берег, а 29 марта вывел почти всю эскадру в море для учебного маневрирования.

Этим и воспользовались японцы. В ночь с 30 на 31 марта они малыми силами, с потушенными огнями, маскируясь под русские корабли, подошли к Порт‑ Артуру и установили там подводные мины. Их маневр прошел незамеченным, в том числе и по причине еще не закончившихся торжеств. Эскадру Макарова в это время отвлекали основные силы японцев. Той же ночью русские корабли предприняли попытку войти в непосредственное соприкосновение с противником, от которого корабли адмирала Того уклонились.

Утром 31 марта русские корабли приближались к Порт‑ Артуру двумя колоннами. Одну из них возглавлял броненосец «Петропавловск» с адмиралом Макаровым и его штабом. В трех милях от Золотой горы он задел носовой частью японскую мину, поставленную ночью. Раздался мощный взрыв. От детонации боезапаса броненосец разломился надвое и тут же затонул. Погибло шестьсот пятьдесят человек, среди них вице‑ адмирал Макаров и почти весь его штаб, а также знаменитый художник‑ баталист Верещагин, прибывший в Порт‑ Артур вместе со Степаном Осиповичем. Это стало настоящей катастрофой для морских сил России на Тихом океане.

Но беда этим не ограничилась. Через четверть часа после трагической гибели «Петропавловска» раздался новый взрыв. Броненосец «Победа» получил пробоину, накренился, но начал постепенно входить в Восточный бассейн.

На эскадре возникла паника. Прошел слух, что против русских кораблей действует неприятельская подводная лодка, орудия были опущены, началась стрельба по воде куда попало. Но вскоре командиры кораблей навели порядок на суднах, и они вернулись на внутренний рейд.

Странно, что адмирал Того, наблюдавший за всем этим, не отдал приказа открыть огонь по русской эскадре, оказавшейся в такой неблагоприятной обстановке. Видимо, он сам не ожидал подобной эффективности своих действий.

С того злополучного утра Первая Тихоокеанская эскадра перестала вести активную борьбу за господство на море. Японцы же в затяжном противостоянии получили дополнительное преимущество из‑ за слабости ремонтной базы на Дальнем Востоке. Мастерские Порт‑ Артура и Владивостока имели ограниченный потенциал. Они не могли оперативно восстанавливать корабли, получившие повреждения.

Японцы выиграли первый и, пожалуй, самый важный для них этап войны. Они сумели блокировать русский флот в Порт‑ Артуре, создать себе временную морскую базу на островах Элиот близ восточного побережья Ляодунского полуострова. Противник начал высадку на материк основных сил своей сухопутной армии.

По счастливой случайности при подрыве «Петропавловска» выжил великий князь Кирилл Владимирович, сброшенный с корабля в море ударной волной.

2 апреля в Порт‑ Артур прибыл наместник Дальнего Востока адмирал Алексеев. Он поднял свой флаг на броненосце «Севастополь».

А Япония начала второй этап войны. Его целью стал захват Ляодунского полуострова.

 

3 марта под вечер в отсек штаба, отведенный группе полковника Покровского, вошел капитан Фролов, снял шинель, поежился.

– Чертов ветер до костей пробрал.

– Что нового узнали, Дмитрий Владимирович? – спросил Покровский, который посылал офицера подчиненной ему группы на передовые рубежи сухопутной обороны Порт‑ Артура.

– В основном все по‑ прежнему, как и было. Вот только разговор с командиром одной роты насторожил меня.

– Почему?

– Он доложил, что прошлой ночью его передовые дозоры якобы видели с десяток людей у высоты, где наших быть не могло.

– Расскажите подробней о беседе с ним. Что значит «якобы»? Дозоры видели подозрительных лиц или нет? Вы опрашивали солдат?

– Конечно. Одни говорили, будто заметили человек десять у высоты, другие отрицали это. У одного солдата сложилось мнение, что эти личности осматривали местность. А почему это так заинтересовало вас, Алексей Евгеньевич?

– Потому, что японцы нанесли существенный ущерб нашему флоту и перебросили на сушу довольно значительные силы. В Корее завершилась операция по высадке Первой армии генерала Куроки. Там сейчас более тридцати пяти тысяч хорошо подготовленных японских солдат и офицеров. Мы же на Квантуне имеем около тридцати тысяч человек. Главные наши силы, как вам известно, дислоцируются в Северо‑ Восточном Китае. Встает вопрос, в каких целях японцы высадили армию в Корее, границу с которой прикрывает отряд генерала Засулича, численностью около девятнадцати тысяч человек? Для того чтобы двинуть их с юга на наши главные силы?

Штабс‑ капитан Лыкарин проговорил:

– Нет, господа, японцы не оставят попыток завладеть Порт‑ Артуром, тем более что им удалось практически запереть эскадру на внутреннем рейде. К тому же в беседе с одним из штабных полковников я выяснил, что японцы провели ряд десантных операций не только в Корее, но и в Китае. Не исключено, что небольшие отряды были высажены и на самом Ляодуне.

– Когда вы беседовали со штабным полковником, Андрей Семенович?

– Позавчера, выполняя ваш приказ уточнить обстановку со слов офицеров, непосредственно находящихся на позициях либо занимающихся планированием дальнейших действий в штабах.

– Понятно. А вот мне не удалось пообщаться с генералом Стесселем. Барон не нашел времени на то, чтобы принять государева порученца.

– Непонятно, чем вообще занимается этот Стессель! – воскликнул подпоручик Сергей Кирилин, самый младший офицер в группе.

Покровский сделал ему замечание:

– Подпоручик, прошу не обсуждать действия старших по должности и званию.

– Но разве я не прав, Алексей Евгеньевич?

– Прав или нет, не в этом дело. Офицеру следует соблюдать субординацию, и я не должен напоминать вам об этом. Так, значит, на подходах к позициям северного фронта прошедшей ночью объявились неизвестные люди.

– Это не факт, господин полковник, – сказал поручик Донской.

– Не факт! – согласился князь. – А посему нам необходимо самим посмотреть, что за ночные дела происходят вблизи нашей линии обороны. Если японцы проводили разведку, то они появятся у позиций и сегодня. Если солдатам померещилось, в чем я сильно сомневаюсь, что ж, тогда спокойно вернемся в крепость.

– Мы выходим на позиции, Алексей Евгеньевич? – спросил капитан Фролов.

– Да, через час. Всем офицерам кроме табельного оружия иметь при себе винтовки. – Он повернулся к капитану: – Где находятся позиции роты, командир которой доложил о перемещениях неизвестных лиц?

– Недалеко от форта номер пять.

– Значит, нам надо пройти каких‑ то полторы версты.

– Как бы нас свои не подстрелили, когда пойдем на передовую, – заметил подпоручик Кирилин.

– Не подстрелят. Я сейчас же пойду к генералу Кондратенко и согласую с ним наши действия. Роман Исидорович не Стессель, он и примет, и внимательно выслушает. Думаю, что ему доложили о непонятных вещах, происходящих вблизи линии обороны.

Генерал Кондратенко, начальник сухопутной обороны крепости, принял полковника Покровского без промедления, внимательно выслушал, покачал головой:

– Плохо, князь!

– Вы имеете в виду возможное рассредоточение вражеских сил непосредственно у сухопутных позиций?

– Нет. Этого следует ожидать. Рано или поздно японцы объявятся здесь. Плохо то, что вы владеете информацией, которой нет у меня. Но с этим мы разберемся позже, а пока я полностью одобряю ваши намерения уточнить обстановку на подходах к позициям северного фронта. Генералы Горбатовский и Церницкий немедленно получат распоряжения обеспечить выход вашей группы на позиции роты.

– Благодарю, господин генерал.

– И вот еще что, Алексей Евгеньевич. По результатам разведки прошу предоставить мне подробный доклад.

– Да, конечно, Роман Исидорович.

Кондратенко бросил взгляд на карту.

– Значит, подозрительные движения выявлены в зоне ответственности роты поручика Зорина? – Начальник сухопутной обороны Порт‑ Артура лично знал всех командиров своих подразделений. – Что ж, – продолжил он. – Зорин хороший офицер. Непонятно только, почему он не доложил по команде о предположениях, касающихся вероятного появления у позиций противника.

– Скорей всего, его сбила с толку разница в докладах дозорных.

– Но ваш‑ то офицер вам сообщил!..

– Поверьте, господин генерал, и капитан, подчиненный мне, отнесся к сообщению командира роты довольно скептически.

– Не смею вас задерживать, господин полковник.

Покровский вернулся к себе. Не прошло и получаса, как офицер штаба доложил порученцу императора о том, что его группа может свободно пройти через укрепленный район.

В 22.40 полковник Покровский и подчиненные ему офицеры прибыли на передний край. Группу порученцев государя встретил командир роты.

– Поручик Зорин, – представился он.

Покровский пожал ему руку.

– Здравствуйте, поручик! Доложите обстановку.

– Пройдемте, пожалуйста, на командный пункт.

– Зачем? Я хочу услышать доклад непосредственно на позиции, одновременно осмотреть ее.

– Как вам угодно. – Командир роты повел группу офицеров по укрепленной траншее, объясняя: – Позиция начинается от небольшого изгиба. За ним размещается первый взвод.

– На правом фланге кто? – тут же спросил Покровский.

– Третья рота нашего батальона.

– Удаление до нее?

– Минимальное, примерно двадцать шагов.

– А что это за укрепление на пространстве между ротами? – Покровский указал на темную возвышенность, имеющую форму большой перевернутой чаши.

– Это позиция пулеметного расчета. Неделю назад они были выставлены на стыках рот по приказу генерала Кондратенко.

– Грамотно, – кивнул старший офицер по особым поручениям. – Значит, фланги рот прикрыты, что позволяет подразделениям без оглядки н


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.059 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал