Преемственность идеологии

омимо объективных трудностей, связанных с мобильнос­тью, миграцией и концепцией уменьшения городов, самой серьезной из всех помех на пути изменения российской экономи­ческой географии является то, что Сибирь продолжает рассмат­риваться в качестве основы развития России в будущем. Сохра­нение и расширение материальных сибирских активов - горо­дов, заводов и рудников, унаследованных от ГУЛАГа, считаются политическим императивом и в сегодняшней России. Выдвига­ются программы по «второй индустриализации» Сибири, и дела­ется ставка на привлечение мигрантов и иммигрантов для того, чтобы приостановить уменьшение численности населения и ра­бочей силы. Однако попытки государства повторно заселить Си­бирь создадут больше проблем, чем решат. Приток иммигрантов вызовет новые затруднения. Потребуется государственное вме­шательство для борьбы с проклятием суровых холодов, частыми перебоями в подаче энергии, а также с наводнениями - бедой ре­гиона после каждой суровой зимы. Таким образом, борьба с си­бирской природой по-прежнему будет выкачивать ресурсы из Москвы и других развитых регионов, при этом подвергая опасно­сти уникальную и легко ранимую экологию Сибири.

В эпоху царизма Сибирь привлекала некоторых как место, где можно найти убежище или романтику. В советские времена сту­денты и ученые тоже добровольно приезжали туда, чтобы работать в филиалах Академии наук в Новосибирске и других городах, где они надеялись обрести интеллектуальную свободу и возможность заниматься своим делом. Других же, отправившихся туда, чтобы работать на оборонных предприятиях, в добывающих отраслях промышленности и на гигантских сибирских заводах, привлекали высокие заработки и возможность быть «первопроходцами» на пе­редовых рубежах советской индустриализации. Сегодня, хотя цен­ность этих относительных свобод и возможностей ушла в прошлое, людей, как и в случае с Норильском (см. главу 8), продолжают Удерживать на месте гораздо более приземленные или житейские вещи - жилищные субсидии и другие льготы.

К тому же Сибирь обросла неким мифом. Идеи 1970-х годов об эксплуатации неограниченных сибирских ресурсов и построении советской промышленной утопии были весьма в ходу и в 1980-х,

14 Зак. 3

Фиона Хилл, Клиффорд Гэдди. Сибирское бремя ______________________

особенно в связи с настоятельной необходимостью завершения од­ной из последних великих советских строек - БАМа. Сибирь и ее природные чудеса, такие как, например озеро Байкал, были еще и излюбленными сюжетами для писателей-деревенщиков того вре­мени. Таким образом, советское мифотворчество о Сибири - это совсем недавние и живучие воспоминания для поколения совре­менных российских лидеров, достигших зрелого возраста в 1970-1980-х годах.

Образ Сибири был чрезвычайно политизирован в 1990-х годах с воскрешением «евразийских» теорий конца XIX - начала XX столе­тий, которые популярно обосновывали уникальное географическое положение России между Европой и Азией¹. Окончательно сформи­ровавшееся евразийское политическое движение, возглавляемое философом Александром Дугиным, возникло в конце 1990-х годов, с особым акцентом на господство и контроль над Севером и землями в Арктике (Арктогея)². Опираясь на геополитические теории бри­танского ученого начала XX столетия Халфорда Макиндера, движе­ние Дугина выступает за «самодостаточность (российского) огром­ного пространства» и более плотное заселение Сибири, замечая, что «свято место пусто не бывает»³. Хотя евразийское движение и было неким новым веянием в российской политике, в среде политиков и аналитиков его влияние на формирование взглядов на двойствен­ную роль России в Европе и Азии оказалось довольно значитель­ным. Сам Дугин стал советником бывшего спикера российского пар­ламента Геннадия Селезнева по «геополитическим делам» и был связан с рядом ультранационалистических политиков, ведущим те­лепрограммы «Однако» Михаилом Леонтьевым и редакцией газеты леворадикального толка «Завтра»⁴. Идеи Евразии нашли поддерж­ку и у многих основных российских националистических партий -Единство, Отечество - вся Россия, КПРФ... Члены этих партий пре­обладали в комитете по геополитике российской Госдумы второго созыва, потому эти идеи нашли свое отражение в выступлениях ли­деров, в том числе и президента Путина⁵. Утверждения евразийцев вроде того, что «тот, кто владеет Арктикой, владеет всем миром», красной линией проходят через репортажи российских газет и ана­литические записки о Сибири и российском Севере⁶.

Во всех этих материалах и дебатах Сибирь является основани­ем гордости российского охвата и Европы и Азии. Без Сибири Рос­сия не была бы богата и авторитетна. Даже известные западные обозреватели, например, историк Джеймс Биллингтон (James Billington), библиотекарь конгресса США, продолжают рассматри­вать Сибирь как квинтэссенцию России: «Сибирь - это идеальное место, поскольку она стала эмоциональным средоточием поиска

Глава 9. Преемственность идеологии

Россией своей новой идентичности скорее как передового рубежа развития цивилизации, чем военизированной имперской силы»⁷.

В 1990-х годах эта политическая сибирская мифология стала тесно смыкаться с концепцией безопасности России и опасениями по поводу образования демографического и геополитического ваку­ума на российском Дальнем Востоке, который может быть потен­циально заполнен Китаем. Учитывая, что регион севернее реки Амур был одной из последних территорий, присоединенных к Рос­сийской империи, и что из-за спорных территорий вдоль Амура происходили серьезные военные столкновения между СССР и Ки­таем в 1969 году, эти опасения не так уж необоснованны (соглаше­ние о делимитации государственной границы между РФ и КНР бы­ло подписано Путиным в октябре 2004 года). Сибирь и Дальний Восток были одними из самых милитаризованных регионов России в советский период, особенно в 1970-х годах⁸. Сегодня демографи­ческий и экономический спад в России совпал с экономическим и демографическим бумом в Китае. Наращивание китайских обыч­ных вооруженных сил произошло в то время, когда армия России находилась в процессе унизительной деградации, что, естественно, нервировало российских политиков.

Угроза российскому Дальнему Востоку со стороны Китая; воз­можность наплыва китайских мигрантов на быстро пустеющие рос­сийские земли; проблемы сохранения российского военного присут­ствия в этом регионе - все это стало дежурной темой политических дебатов в Москве, Сибири и на Дальнем Востоке⁹. Действительно, современные российские лидеры и аналитики все еще бьются над многими теми же дилеммами безопасности, что заботили Россию и в эпоху царизма. Как же правительству обеспечить суверенитет Рос­сии над такой бескрайней территорией и защитить ее от вторжения? Возможно ли сохранить территориальную целостность, если боль­шие участки ее земель слабо заселены или не заселены вовсе? Будет ли демографический спад в России означать, что Сибирь и россий­ский Дальний Восток снова будут рассматриваться как ничейная земля (terra nullius), субъект претензий извне и захвата?

Теперь несколько слов еще об одной нестареющей идее - о Си­бири как сокровищнице России. Российская пресса еще полнится статьями, превозносящими значение стимулирования эволюции российской экономики за счет использования ресурсов Сибири и Севера - нефти, газа, угля, драгоценных металлов, меди, гидро­электрического потенциала и так далее¹⁰. Сопротивление развенча­нию особой значимости Сибири и Севера происходит из-за значе­ния, которое имеют разработка природных ресурсов и обнаруже­ние новых нефтяных и газовых месторождений¹¹. Оно также проис-

14*

Фиона Хилл, Клиффорд Гэдди. Сибирское бремя ______________________

текает из стремления «олигархов» урвать для себя феодальные по­местья в отдаленных, богатых ресурсами регионах, чтобы иметь возможность усилить свое влияние в центре.

Бывший кандидат в президенты и соперник Ельцина на выбо­рах 1996 года генерал Александр Лебедь, например, сумел обеспе­чить себе в мае 1998 года пост губернатора Красноярского края, одной из самых крупных и наименее заселенных в России терри­торий. С этой новой политически влиятельной платформы он при­нялся конфликтовать с местными промышленными тяжеловеса­ми и центральным правительством, продолжая поступать так до тех пор, пока безвременно не погиб при катастрофе вертолета в апреле 2002 года¹². Аналогичным образом российский олигарх Роман Абрамович, глава нефтяной компании «Сибнефть» и основ­ной держатель акций алюминиевой и авиатранспортной отраслей промышленности, в декабре 2000 года стал губернатором отдален­ной и нищей Чукотки¹³. С тех пор Абрамович успешно подменил, если и вовсе не узурпировал роль государства в регионе. Он в бук­вальном смысле содержит местных жителей из своего кармана, по­рождая множество слухов по поводу его намерений¹⁴. Жизнь на Чу­котке имеет самую высокую в РФ стоимость и чрезвычайно тяжела для 78 600 ее обитателей, рассеянных на гигантской территории -737 700 кв. километров. Почти 75 процентов месячных заработков жителей Чукотки уходят на одни только продукты питания¹⁵.

В то время как перед большей частью населения Сибири откры­ваются безрадостные перспективы, для российских бизнесменов и политиков она продолжает оставаться передовым рубежом благо­приятных возможностей для их деловой активности.

Планы в отношении Сибири

Отчасти присходящие в Сибири события и планы государства все больше напоминают советский подход к ее завоеванию. Проекты по поддержанию Сибири и возобновлению ее освоения и в самом деле не потеряли своей значимости за последний десяток лет - по край­ней мере, на бумаге. Все это время экономисты и аналитики хода­тайствовали перед российским правительством об их реализации¹⁶. Более того, некоторые из самых грандиозных схем разработки без­донных ресурсов Сибири продолжают оставаться насущными. Сю­да входит и проект, впервые выдвинутый в 1970-1980-х годах, по переброске избыточных вод великих сибирских рек через бесчис­ленное множество каналов на орошение хлопковых полей подвер­женной засухам Средней Азии. В начале декабря 2002 года мэр

Глава 9. Преемственность идеологии

Москвы Юрий Лужков якобы направил письмо президенту Влади­миру Путину с предложением о продаже Россией «избыточных» сибирских вод в Среднюю Азию. Он писал о строительстве (с помо­щью имеющих отношение к Москве строительных компаний) кана­ла длиною 2225 километров и стоимостью 12-20 млрд. долларов от реки Обь через Казахстан в Узбекистан для подпитки высыхающих рек Амударья и Сырдарья¹⁷. Первоначальный план строительства канала Сибирь - Средняя Азия был отклонен в середине 1980-х го­дов из-за слишком больших инвестиционных затрат. Главные со­ветские каналы, такие как Беломорско-Балтийский и Москва -Волга, были построены в сталинский период с использованием ра­бочей силы ГУЛАГа, когда проблема затрат не существовала.

В апреле 2002 года, после усиленного лоббирования со стороны регионального руководства, российское правительство одобрило двадцатилетнюю «Стратегию экономического развития Сибири». Этот план был разработан группой сибирских научно-исследо­вательских центров и региональными ассоциациями в сотруд­ничестве с МЭРТ. Стратегией (по большей части декларативной) предусматривалось, наряду с прочим, содействие созданию новой инфраструктуры и модернизации транспортной сети; снижение транспортных тарифов и введение налоговых стимулов для умень­шения высоких производственных затрат в Сибири; внедрение энергосберегающих технологий¹⁸. Стратегия основывалась на на­дежде получить средства из неких дополнительных федеральных и региональных бюджетных фондов. Перекликаясь с «доктриной Эн­гельса» (производительные силы следует распределять по всей тер­ритории максимально равномерно), «Стратегия экономического освоения Сибири» одной из основополагающих задач ставила «уменьшение различий в экономическом развитии между региона­ми» путем реструктуризации сибирской экономики и стимулиро­вания всеобщего экономического роста¹⁹.

Как и следовало ожидать, базовая предпосылка стратегии осно­вывалась на представлении о том, что ключ к успеху - богатые при­родные ресурсы в сочетании с «хорошим» правительственным пла­ном. Один из сторонников стратегии, Леонид Драчевский, полпред президента Путина в Сибирском федеральном округе в 2000-2004 го­дах, утверждал: «Все сложности, вытекающие из географического положения Сибири и сурового климата, компенсируются потрясаю­щим богатством ее природных ресурсов. Все, что от государства тре­буется, это систематизированный подход к решению сибирских про­блем». Драчевский отмечал, что при наличии реальной возможности получить иностранные инвестиции Сибирь сама в состоянии финан­сировать свое развитие. В дополнение к ресурсной базе Сибирь под-

Фиона Хилл, Клиффорд Гэдди. Сибирское бремя _____________________

крепляла свои позиции еще и за счет «наукоемких технологий» сво­их академических научно-исследовательских центров и оборонных предприятий, машиностроительных заводов, лесопромышленного комплекса и транспортных маршрутов в Европу и Азию. Всего этого было бы «достаточно», говорил Драчевский, «если бы только государ­ство уделило хоть какое-то внимание региону»²⁰.

К сожалению, одного «внимания» со стороны федерального пра­вительства к Сибири недостаточно. И хотя Драчевский и многие дру­гие в России утверждают, что все, в чем нуждается Сибирь для ус­пешного развития, - это «новая целенаправленная региональная по­литика», Сибири потребуется гораздо больше, чем один лишь только план, для того чтобы стремление к возобновлению развития ее совре­менного экономического профиля было реализовано²¹. Как осознают сами разработчики политики и аналитики, со стороны федерального и региональных правительств снова потребуются героические и до­рогостоящие меры по перестройке существующей инфраструктуры, повышению эффективности энергетики и снабжения и созданию единой экономической системы. Ресурсов для выполнения этих за­дач чрезвычайно мало. Этот вопрос был центральной темой всех де­батов во Владивостоке во время визита президента В. Путина на Дальний Восток в августе 2002 года. В частности, президент провел совещание с участием федерального правительства и региональных лидеров для обсуждения социальных и экономических проблем Дальневосточного федерального округа²². И опять за отправную точ­ку был принят курс на освоение региона (президент требовал то же самое в августе 2000 года). Однако Виктор Христенко, в то время за­меститель российского премьер-министра, ответственный за регио­нальную экономическую политику, все же отметил, что государству придется расставить приоритеты, и признал, что некоторые террито­рии региона, особенно Север с его суровым климатом, будет сложно осваивать заново. Взамен Христенко рекомендовал, чтобы прави­тельство сосредоточило свои усилия на юге региона.

Подводя итоги совещания во Владивостоке, президент Путин сказал, что «проблем в регионе гораздо больше, чем количество предлагаемых решений», и что потенциал Дальнего Востока может быть в полной мере использован только ценой «значительных уси­лий». Путин продолжает утверждать:

«[Российский Дальний Восток] - это та часть Российской Феде­рации, где придется реализовать политику, которую немодно сего­дня предъявлять, а именно политику преференций. Ничего с этим не поделать, и по-другому нам никак не выстроить эту работу, она исторически по-другому и не выстраивалась. Преференция по та­рифам на железную дорогу, которая сегодня осуществляется, на

Глава 9. Преемственность идеологии

электроэнергетику, на инвестиции, в целом на государственную поддержку. Эти преференции должны быть сохранены, и они будут сохраняться. Планы по развитию региона Дальнего Востока... без всякого преувеличения масштабные и грандиозные. Нам нужно до­биться того, чтобы они были реализованы»²³.

Несмотря на заверения Путина, столь великолепно разработан­ные планы развития Сибири и Дальнего Востока продолжают оста­ваться только на бумаге - их реализация маловероятна.