Вопрос 34. Поэма Твардовского «Василий Теркин» как художественный памятник эпохи.

Образ В.Т. сложился у Твардовского в результате наблюдений реальных военных будней на фронте, где он присутствовал в качестве военного корреспондента. Это реалистический образ большой обобщающей силы, герой «обыкновенный», по словам Твардовского, родившийся в особой, неповторимой атмосфере военных лет; образ-тип советского солдата, органически вошедший в солдатскую среду, близкий своему собирательному прототипу биографией, образом мышления, поступками и языком. По словам А.М.Туркова, В.Т, «утратив богатырское телосложение», «обрел богатырскую душу». Это поразительно верно понятый русский национальный характер, взятый в его лучших чертах. За иллюзией простоватости, балагурства, озорства скрываются нравственная чуткость и органично присущее чувство сыновнего долга перед Родиной, способность без фразы и позы совершить подвиг в любой момент. За бывалостью и жизнелюбием — драматический поединок со смертью человека, оказавшегося в условиях войны. Развившийся по мере написания и одновременной публикации поэмы, образ В.Т. приобрел масштабность героя эпического произведения о судьбах советского воина и его Родины. Обобщенный тип советского воина отожествился с образом всего воюющего народа, конкретизировавшись в живом, психологически богатом характере В.Т, в котором каждый фронтовик узнавал себя и своего товарища. В.Т. стал нарицательным типом, войдя в один ряд с такими героями, как Тиль Уленшпигель Ш. де Костера и Кола Брюнъон Р.Роллана.

После окончания войны и публикации первой поэмы о В.Т. читатели просили Твардовского написать продолжение о жизни В.Т. в мирное время. Сам Твардовский считал В.Т. принадлежащим военному времени. Однако его образ понадобился автору при написании сатирической поэмы о сущности бюрократического мира тоталитарной системы, которая получила название «Теркин на том свете». Олицетворяющий жизнеспособность русского национального характера, В.Т. демонстрирует, что «самое страшное для государства мертвых — живой человек» (С.Лесневский).

После выхода в свет второй поэмы Твардовского обвинили в предательстве своего героя, который стал «покорным» и «вялым». Однако В.Т. во второй поэме продолжает свой спор со смертью, начатый в первой, но по законам жанра в сказках о путешествии в преисподнюю от героя требуется не активная борьба, которая невозможна среди мертвых, а способность пройти через испытания и выдержать их. Положительное начало в сатире имеет смех, а не герой. Твардовский следует традициям произведений Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Достоевского («Бобок»), Блока («Пляски смерти»).

Послевоенного В.Т. с триумфальным успехом воплотил на сцене московского Театра сатиры А.Д.Папанов (режиссер В.Плучек).

Читатель просил у Твардовского продолжения В.Т. «Наш Василий, — сообщает Твардовский, — прибыл на тот свет, а на этом — убыл». Поэма кончается намеком-обращением к читателю: «я тебе задачу задал». И В.Т, и Твардовский остались верны себе — бой «ради жизни на земле» продолжается.

В 1939 поэт был призван в ряды Красной Армии и участвовал в

освобождении Западной Белоруссии. С началом войны с Финляндией, уже в

офицерском звании, был в должности спецкорреспондента военной газеты.

Поэма “Василий Теркин” в жанровом отношении — свободное повествование-

хроника (“Книга про бойца, без начала, без конца...”), которое охватывает

всю историю войны — от трагического отступления до Победы. Главы поэмы

связаны с различными событиями войны: “На привале”, “Перед боем”,

“Переправа”, “Гармонь”, “В наступлении”, “На Днепре”.

В основе поэмы — образ главного героя — рядового Василия Теркина.

Реального прототипа у него нет. Это собирательный образ, соединяющий в себе

типичные черты духовного облика и характера обыкновенного русского солдата.

Теркин — кто же он такой?

Скажем откровенно:

Просто парень сам собой

Он обыкновенный

Впрочем, парень хоть куда,

Парень в этом роде

В каждой роте есть всегда,

Да и в каждом взводе.

Как неоднократно отмечено критиками, Твардовский первый

из поэтов затронул тему ответственности живых перед павшими, той

высокой ответственности, без которой жизнь вообще теряет свой смысл,

ибо каково человеку переносить все невзгоды бытия, если знать, что потомки

никак не оценят сделанное им и его поколением и не только предадут их

забвению, но могут даже растоптать все их завоевания, как это, увы, не

раз бывало за многовековую историю человечества... Нет, погибающий должен

хотя бы за мгновение до смерти увидеть, пусть мысленно, тех, «кто из рук

наших знамя подхватил на бегу», как выразился поэт еще в 1946 году («Я

убит подо Ржевом»). «А иначе даже мертвому - как?»