Вопрос 36. М. Булгаков. Пьеса «Зойкина квартира». Проблематика, система образов.

Премьера пьсы состоялась в Театре им. Евг. Вахтангова 28 октября 1926 г. «3. к.» была снята 17 марта 1929 г., после 198-го представления. Во Франции премьера «3. к.» состоялась 9 февраля 1937 г. в парижском театре " Старая голубятня". При жизни Булгакова был опубликован только немецкий перевод «3. к.» в 1929 г. Впервые на русском языке: Новый журнал, Нью-Йорк, 1969-1970. Впервые в СССР: Современная драматургия, 1982.

По воспоминаниям второй жены драматурга Л. Е. Белозерской, инициатива исходила от театра, предложившего Булгакову написать комедию. Она утверждала, что сюжет «3. к.» был почерпнут из заметки в ленинградской вечерней " Красной газете", где рассказывалось о раскрытии милицией карточного притона некоей Зои Буяльской, действовавшего под вывеской пошивочной мастерской. Текст этой заметки до сих пор не найден. Не исключено, что на самом деле внимание Булгакова привлек освещавшийся в октябре 1924 г. " Красной газетой" процесс Адели Адольфовны Тростянской, организовавшей притон и дом свиданий под видом пошивочной мастерской и массажно-маникюрного кабинета. Возможно также, что прототипом булгаковской Зои Денисовны Пельц послужила Зоя Петровна Шатова, содержательница притона, арестованная в Москве весной 1921 г. При ее аресте были задержан и пришедший в притон Сергей Есенин.

Сразу же после снятия «3. к.» эпизод с 3. П. Шатовой был поставлен в прямую связь с булгаковской пьесой. В №10 журнала " Огонек", появившемся в конце марта 1929 г., была опубликована статья следователя Самсонова " Роман без вранья" - " Зойкина квартира". Там утверждалось: " Зойкина квартира существовала в действительности. У Никитских ворот, в большом красного кирпича доме на седьмом этаже посещали квартиру небезызвестной по тому времени содержательницы популярного среди преступного мира, литературной богемы, спекулянтов, растратчиков, контрреволюционеров специального салона для интимных встреч Зои Шатовой. Квартиру Зои Петровны Шатовой мог посетить не всякий. Она не для всех была открыта и доступна. Свои попадали в Зойкину квартиру конспиративно, по рекомендации, паролям, условным знакам. Для пьяных оргий, недвусмысленных и преступных встреч Зойкина квартира у Никитских ворот была удобна: на самом верхнем этаже большого дома, на отдельной лестничной площадке, тремя стенами выходила во двор, так что шум был не слышен соседям. Враждебные советской власти элементы собирались сюда как в свою штаб-квартиру, в свое информационное бюро".

По воспоминаниям писателя Владимира Артуровича Лёвшина (Манасевича), булгаковского соседа по Нехорошей квартире, одним из прототипов Зойки послужила жена художника Георгия Богдановича Якулова.

Сам Булгаков следующим образом определил жанр «3. к.»: " Это трагическая буффонада, в которой в форме масок показан ряд дельцов нэпманского пошиба в наши дни в Москве". По глубине своей «Зойкина квартира» - размышление о взаимосвязи средств – и цели. Зойка, устроительница салона, приходит к невольному соучастию в убийстве. Избранные средства не могут не сказаться и на цели. Оттого Булгаков, в разные времена различно определяющий жанр пьесы («трагическая буффонада» - «трагикомедия» - «трагифарс»), при вариациях второй части определения (буффонада – комедия – фарс) оставлял неизменной первую, настаивая на трагическом элементе.

Система образов. Отрицательными персонажами в пьесе были все.

З о я Д е н и с о в н а П е л ь ц, вдова, 35 лет, деловая, разбитная хозяйка квартиры. Кузен ее А л е к с а н д р Т а р а с о в и ч А м е т и с т о в, администратор, 38 лет, обаятельный авантюрист и веселый человек (имевший литературным прототипом диккенсовского Джингля из " Посмертных записок председателя Пиквикского клуба (1837)"), случайно прибившийся к легкому Зойкиному хлебу. Он будто с трамплина взлетал и садился верхом на пианино, выдумывал целый каскад трюков, смешивших публику.

Дворянин П а в е л Ф е д о р о в и ч О б о л ь я н и о в, 35 лет, Зойкин возлюбленный, белая ворона среди нэпманской накипи, но безнадежно увязший в этой порочной среде, председатель домкома Аллилуйя, " око недреманное", пьяница и взяточник.
Хороши были китайцы, Г а н - Д з а - Л и н, он же Г а з о л и н, китаец, 40 лет, Х е р у в и м, китаец, 28 лет, убившие и ограбившие ответственного советского работника Гуся, (Б о р и с С е м е н о в и ч Г у с ь - Р е м о н т н ы й коммерческий директор треста тугоплавких металлов) коммуниста, при этом склонного обильно запускать руку в государственный карман.

Не отставала от них в выразительности и горничная Зои, М а н ю ш к а, 22-х лет, простонародный говорок которой как нельзя лучше подходил к этому образу.

В возлюбленной Гуся А л л е В а д и м о в н е, 25 лет, посещающей Зойкину квартиру, чтобы заработать денег и уехать в Париж к своему возлюбленному, просматривались не только комические и сатирические, но и трагические черты. Конечно, всех их в финале разоблачают представители МУРа.

Подобно Аметистову, другие персонажи 3. к. имели литературных прототипов.

Мертвое тело ( М е р т в о е т е л о И в а н а В а с и л ь е в и ч а ), спившийся ветеран белого движения, заставлял проницательных и образованных зрителей вспомнить " Сказку о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем" (1833) Владимира Федоровича Одоевского, где выпившему штоф водки приказному Севастьянычу, находящемуся при мертвом теле, вдруг является вышедший из тела владелец и требует тело обратно, но чиновник выдачу тела откладывает под предлогом, что надо собрать справки: " когда лекарь дотронулся до тела своим бистурием, владелец вскочил в тело, тело поднялось, побежало и... за ним Севастьяныч долго гнался по деревне, крича изо всех сил: " лови, лови покойника! "

Также бросается в глаза сходство со " Страшной местью" Николая Гоголя, где старик-колдун, казак Петр, предавший брата Ивана, принимает страшную муку от своей жертвы, превратившейся в каменного всадника на Карпатских горах: " Ухватил всадник страшною рукою колдуна и поднял его на воздух. Вмиг умер колдун и открыл после смерти очи; но уже был мертвец, и глядел, как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший. Ворочал он по сторонам мертвыми глазами и увидел поднявшихся мертвецов от Киева и от земли Галичской и от Карпата, как две капли воды схожих лицом на него... И все мертвецы вскочили в пропасть, подхватили мертвеца и вонзили в него свои зубы". Такова страшная посмертная судьба колдуна, чьей душе не дано за его преступления покаяния.

Мертвое тело в 3. к. имеет явное сходство с Мертвым телом в сказке Одоевского, но зловещее: " Вот придут наши, я вас всех перевешаю", роднит его с героем Гоголя. Булгаковскому персонажу уготовано то же наказание, что и гоголевскому колдуну - жить и мучаться после моральной гибели за те преступления, что свершили белые (разочарование в белом движении Булгаков выразил в " Днях Турбиных" и особенно в Беге).

Проблематика. Пьеса «Зойкина квартира», написанная одновременно с «Днями Турбинных и предваряющая «Бег», - о сломанной жизни, о людях, утративших почву под ногами. «Бег» - о тех, кто уехал. «Зойкина квартира» - о тех, кто остался. Действие происходит в городе Москве в 20-х годах ХХ-го столетия, 1-й акт в мае, 2-й и 3-й осенью, причем между 2-м и 3-м актами проходит три дня.

Уже в ремарке, начинающей пьесу, заявлена антитеза: «страшная» какофония дворовых криков и волшебство, красота Зойкиной квартиры, как бы «осколка» прежней упорядоченной жизни, протекающей в облагороженных формах, ритуалах. Старинный романс и ария из «Травиаты», звучащие у Зойки противостоят резким, зазывным голосам улицы, пронзительным гудкам трамвая, назойливой гармонике. Но позже выясняется: противостояние того, что «внутри», и того, что «снаружи», - ложно. Пространство искривлено, деформировано, лица искажены дьявольской ухмылкой. Зойкин «Париж на Арбате», подобно и той «Новой Баварии», куда по уверениям Аметистова, привезли раков «с гитару», - это московский Париж и наша Бавария, это представление героев о том, что есть «Париж» и «Бавария». Здесь если пьют, пусть и шампанское, то до бесчувствия, если «развлекаются» - то со взаимными оскорблениями, если начинают с романсов то кончают непристойными частушками. Салон соскальзывает в бордель.

Пьеса запечатлевает сдвиги, смещения в социальной жизни, забвение недавних, но уже ушедших норм, ценностей, правил. В ней сталкиваются разные «языки», когда произносимое одним персонажем не понимается другим, либо понимается неадекватно. Зойка сообщает Аллилуе (А н и си м З о т и к о в и ч А л л и л у я, председатель домкома, 42-х лет), что ее «дома нет» (то есть – она «не принимает»). Управдому же известен лишь прямой смысл сказанного – оттого от столь нескрываемого «обмана» даже он чуть теряется: «Так вы ж дома». Граф Обольянинов отказывается понять, что он бывший «граф» - по мнению тех, кто выселяет его из дома. «Что это значит – «бывший граф»? Куда я делся… Вот я стою перед вами»

Память о прежнем, важном Булгакову, дает фон, на котором развиваются события остро актуальной комедии. Здесь и «показательные» предприятия, и проблемы безработицы («биржи труда»), уплотнение в связи с жилищным кризисом, стремление многих к заграничным поездкам. О быстроте социальных перемен сообщает даже имя «очень ответственной» Агнессы Ферапонтовны. В контрастном сочетании отчества, явно «из крестьян», и имени, изысканного и нерусского, читается характер дамы, скорее всего, просто переделавшей на изящный манер деревенскую «Агнию».

Важен в «Зойкиной квартире» мотив омертвения живой ткани реальности, превращения человеческих лиц – в маски. Выразительная ремарка, открывающая второй акт,: «Манекены, похожие на дам, дамы, похожие на манекенов». Различны «степени» этого превращения: от Зойкиных «гостей» - к «Мертвому телу», то есть напившемуся допьяна «Ивану Васильевичу из Ростова», - и, наконец, к манекену, с которым пытается танцевать персонаж. И на общем фоне оскуднения, суживания человеческих проявлений, «играет» красками, сверкает, как беспричинный фейерверк, Аметистов, не могущий «уместиться» ни в одно конкретное физиономическое лицо. Его игра всегда избыточна по отношению к ситуации, она с лихвой превышает необходимое. Начиная свое очередное превращение по житейской необходимости (угодить богатому и влиятельному клиенту, войти в доверие к Алле), он всякий раз «заигрывается», щедро выплескивая свой живой актерский (но и человеческий дар).

Постоянен и важен в пьесе и мотив всеобщего переодевания, «смены личин», бесконечных трансформаций. Показательная мастерская – ателье – публичный дом. Аметистов – актер и заведующий «подотделом искусств», пожарный и этнограф, дворянин, «бывший кирасир» - и карточный шулер, «старый закройщик» - и приближенный ко двору, служащий у Пакэна – и «сочувствующий». Комиссия Наркомпроса – муровцы, прачечная – она же лавка наркотиков, оборотень Херувим и т.п. И лишь два устойчивых полюса есть в пьесе: швея, которая на самом деле только швея, не подозревающая, где она сторочит на машинке, и граф Обольянинов, не устающий настаивать, что он «не пианист», не «товарищ», не «маэстро», не «бывший граф». «Графом» нельзя перестать быть, факт рождения неуничтожимы.