Поэмы С. Есенина «Анна Снегина».

Одним из наиболее значи­тельных произведений С. Есенина последних лет стала поэма «Анна Снегина». К моменту ее создания (ноябрь 1924 — январь 1925) поэт ощутил внутреннюю готов­ность к отражению многообразных жизненных впечат­лений в широком эпическом полотне: «...созрел во мне поэт / С большой эпическою темой».

Замысел поэмы возник после поездки летом 1924 года в родное Константиново, которая основательно обогати­ла его представления о современных процессах, проис­ходивших в деревне, и вызвала поток воспоминаний о юности. Такие есенинские стихотворения, как «Возвращение на родину» и «Русь уходящая», стали своеобраз­ными эскизами складывающейся поэмы.

Творение Есенина отличается своей эпичностью, ко­торая проявляется в широте раздвинутых пространст­венных границ. Здесь рисуются села Радово и Криуши, помещичий хутор, леса, где охотится герой поэмы, радовские предместья, но одновременно упоминаются Пер­вая мировая война, Петербург с Керенским «на белом коне», Москва, Сибирь — словом, вся Россия в ее «суро­вые, грозные годы». Эпичность сказывается и в нето­ропливой повествовательности рассказа о происходящих в стране переменах, в частых описательных элементах (поэт передает тонко нарисованные картины природы и метко схваченные портреты крестьян), в раскрытии ряда эпизодов, случившихся в далеком и недавнем прошлом (в связи с чем вводится грамматическая форма прошед­шего времени), в использовании эпистолярных форм (за­писки Прона, письмо героини), в широком захвате вре­менных пластов (в поэме говорится о неоднократном приезде лирического героя в родную деревню). Такие особенности поэмы позволили Есенину обстоятельно рас­сказать о жизни и быте русской деревни, взбудоражен­ной и развороченной событиями 1917 года, о расслоении жителей, о борьбе крестьян за землю, об их стремлении переустроить былую жизнь, мужицких надеждах и за­блуждениях. Поэт сумел нарисовать картины большого эпического содержания и социально-психологического обобщения. Совершенно не случайно в критике тех лет это произведение называли «поэмой-романом».

Панорамный разворот жизненных обстоятельств дал возможность автору изобразить несколько ярких харак­теров, познакомить с колоритными типами людей де­ревни. Трудно забыть мужицкого главаря из Криуши Прона Оглоблина, «булдыжника, драчуна, грубияна», по характеристике мельничихи, поборника немедленной справедливости, расправы, возмездия. Эти свойства ха­рактера великолепно отражены в его речи, резкой, гру­бой, категоричной, что точно передается в его реплике, обращенной к односельчанам: «Эй, вы! / Тараканье от­родье! / Все к Снегиной!.. / Р-раз и квас!»

Великолепна и другая характеристика — брата Про­на Лабути, мужика трусливого, всюду мельтешащего, хвастливого, ленивого, пыжащегося, норовящего попасть «во власть» («Такие всегда на примете. / Живут, не мо­золя рук»). Именно он, ловкий и скорый в захвате чужого («Даешь! Разберем потом!»), «...поехал первый/ Описывать снегинский дом». Именно он оказался в сель­ском совете. Метко схваченные черты Лабути роднят его с шолоховским дедом Щукарем, и недаром Есенин гово­рит о своем балабоне и «хвальбишке»: «Мужик — что твой пятый туз», имея в виду, что Лабутя из породы лишних на селе, жуликоватых пустозвонов, трагикоми­ческих порождений поры перемен.

Столь же пластично в поэме вылеплены образы мельника, мельничихи, возницы, наделенных своими суж­дениями, психологией, сочной речевой характеристикой. Ярко передан и групповой образ крестьян с их «горлас­тым мужицким галдежом». А чтобы ярче их всех пока­зать, Есенин постоянно меняет в поэме рассказчиков, благодаря чему усиливается объемность отображения действительности. Начинается поэма с неторопливого по­вествования возницы (ему соответствует мерный трех­стопный амфибрахий), которое по продолжительности равно долгому пути к месту назначения. Экспозиция разрастается, но прекрасно вводит читателя в суть сложив­шейся в деревнях взрывоопасной ситуации («у нас здесь теперь неспокойно»), когда каждый житель села (и Рос­сия в целом) нетерпеливо и мучительно ищет свой путь. И все произведение Есенина становится поэмой пути. Не случайно образ дороги проходит через всю ее ткань, предваряя многие фрагменты текста.

Но поэма Есенина не только эпична. Ее пронизывает глубокий лиризм. Он достигнут введением в структуру произведения лирического героя, поэта, некоторыми (но не всеми) своими чертами напоминающего самого Есе­нина. Размышления и высказывания автора, лириче­ские отступления придают поэме автобиографичность и выражают субъективное начало. Как пример можно вспомнить прекрасное есенинское восклицание, ставшее крылатым:

Я думаю:

Как прекрасна

Земля

И на ней человек.

Проникновенный лиризм поэмы достигнут благодаря введению в нее интимного сюжета, воспроизводящего историю взаимоотношений лирического героя с дочерью помещицы Анной Снегиной. Этот лирический сюжет не очень развит Есениным, дан своеобразным пунктиром; лишь время от времени он обнаруживает себя в повест­вовании о грозных событиях эпохи. Но он волнует читателя своей поэтичностью и, может быть, своей недо­сказанностью. Давняя юношеская влюбленность вновь вспыхнула, но произошло это при драматических обсто­ятельствах, захвативших обоих героев. Теперь они на­ходятся в пути, каждый, как и эпические персонажи, идет своею дорогой. Осталось лишь щемящее душу неж­ное воспоминание о «девушке в белой накидке». И здесь Есенин тонко претворяет в ткани поэмы образы извест­ного городского романса и прибегает к символике. «Заря как пожар на снегу» — этот образ, тонко связанный с фамилией Снегиной и ее белой накидкой, возвращает героев в ту незабвенную пору, когда им было «по шест­надцать лет», и становится символом неуместно вспых­нувшей страсти и ушедшей юности.

Поэма завершается тем же воспоминанием, вновь воз­никшим образом «девушки в белой накидке». Роман героя с Анной Снегиной не состоялся. Его течение и финал были предопределены «роком событий». Но ли­рика необычайно обогатила воссозданную поэтом пано­раму жизни и вступила в сложный сплав с эпосом.

Хотя прекрасную лироэпическую поэму многие со­временники не приняли (эпоха требовала эпических полотен), сам Есенин ее очень любил и ценил высоко. Он писал: эта «вещь для меня очень выигрышная», она «лучше всего, что я написал». А Д. Фурманов отзывал­ся о ней в своем дневнике так: «Мы жадно глотали аро­матичную, свежую, крепкую прелесть есенинского сти­ха... не было силы радость удержать внутри».