Глава 22. До того как. 1 страница

Первые воспоминания были окрашены позолотой влюбленности и неоправданным доверием. Не удивительно, что подобный комплект кончился предательством. Второй раз довериться уже куда сложнее. Нужно было преодолеть преграду из сомнений с башнями из подозрений.

Довериться новой протянутой руке, было скорее вопросом выживания и нужды. Никто из внезапно образовавшейся пары и не думал, что судьба свяжет их вместе на долгие столетия, а затем разорвёт эту связь, заставив рыдать у мертвого тела. Что за мертвеца выживший будет готов отдать свою жизнь, но даже ее будет мало. И тогда, поняв невозможность оживить мертвого, была совершена великая глупость, поставившая весь мир под удар.

Смерть единственного близкого и родного существа позволила телу и разуму «переродиться», отпуская себя прежнего. Это заняло пару тысячелетий и дало возможность затеряться в мире. Превратившись в одну из легенд, которую рассказывают детям в назидание или пугают по ночам.

Он многое пропустил на свое счастье. Например, истребление лилианов. Не ведал простую истину – повинность в смерти лилианов лежит на нем. Именно он отдал приказ истреблять ангелов. Если бы не это, их бы смогли принять в обществе, переходящем из постоянных войн в поддерживаемое перемирие. Одним из условий которого стала выдача и прилюдная казнь лилианов. Сотни покрытых чешуей бледных созданий защищали свои жизни до последней капли крови. Лишь единицы вышли на казнь добровольно, ради своего еще не окрепшего потомства. Мать Асмодея была среди таких смертников.

Но всего этого он не видел. Его гнездо было скрыто в пещерах Туманных гор. Это были и остаются единственные высокие горы в Аду, где образуется корка льда на вершинах. Именно там, в расщелине, произошли все самые сложные трансформации, полностью поменявшие и тело, и душу. Такого было течение времени для подобных ему. Жизнь, переходящая в изменения похожие на смерть, и снова жизнь. До самого конца, он должен был оставаться один, спать, ожидая подходящего момента для пробуждения. Ни один живший или живущий не скажет, что же это за момент. И почему именно тогда он наступил. Череда ли это случайностей или кем-то точно выверенный план, уже не важно. Важно лишь то, что ОН проснулся.

За время сна мир радикально изменился. Одно то, что Ад зарос разнотравьем - чего стоило. А новость о том, что уже как тысячелетие сохраняется перемирие и, если и идут военные действия, то тайно и без фанатизма. Он даже пропустил, как у этого мира появилось собственное солнце. Не мог вспомнить, а светило ли оно раньше? Ему только предстоял путь познания себя и мира, так как о своем прошлом у него не осталось воспоминаний.

Слабый, претерпевший не маленькие метаморфозы, этот покрытый чешуей мужчина вышел из своего укрытия на свет. И не медля, истерично взвизгнув, забился обратно в нору. Искусственное солнце не давало света и ультрафиолета столько, сколько настоящее, но проведшему, по меньшей мере, полторы тысячелетия в пещере мужчине, хватило, чтобы обжечь глаза.

И вновь ожидание. Раны затянулись, исчезли, появился голод. Инстинкт погнал зверя вновь выйти из укрытия и найти пропитание. Несмотря на потерю памяти у него все же осталась одна вещь из прошлой жизни. Это было короткое копье с хрустальным острым навершием. «Новорожденный мужчина» проснулся, прижимая его к себе, как нечто очень ценное. Именно этот факт не дал ему выкинуть копье и забрать его с собой.

Пробираясь в ночной тьме и выслеживая животных, ему не везло. У него была скорость, но не было опыта. Все твари, попадавшиеся ему на пути, были непомерно огромными и в основном умели более чем хорошо защищаться. Пришлось жевать траву и мох, чтоб хоть как-то утолить голод. А с приближением рассвета хищный зверь, покрытый черно-белой полоской, долго гнал мужчину до края поля, но дальше не пошёл. Вероятно, его целью было изгнание чужака со своей территории.

Гора, где покрытый чешуей «родился», осталась далеко позади. Не было смысла идти обратно, оставалось идти только вперед, в видневшееся вдалеке нагорье, где охотиться оказалось даже сложнее. Это путешествие, отсутствие пищи и воды, вымотало мужчину, сделало его еще более невнимательным. Он больше не прислушивался к звукам, не присматривался к следам зверей. Даже не заметил, как вышел на протоптанную тропу.

Именно таким его запомнил алхимик Зефельд: голого, грязного, со страшными глазами на худом лице, в руке зажата странного вида палка, перепачканная в пыли и земле. Не демон - доисторический зверь. Это чудо вылезло из-за насыпи и облокотилось на кусок скалы, пока не замечая замершего в нескольких шагах Зефельда. Что дало время демону на принятие решения. А именно, достать пару мечей и изготовиться к бою. Если решил не рисковать и убить, не стоит ждать, пока противник будет готов принять бой и сможет дать отпор. Алхимика нельзя было назвать жестоким, и в обычной ситуации он бы даже помог настолько жалко выглядящему собрату. Но не в этот раз.

Было в незнакомце нечто, по животному испугавшее Зефельда. Это был страх перед превосходящей силой. В виду некоторых обстоятельств, этот алхимик жил очень долгое время на Земле. Даже правильней будет сказать – он был там рожден. Поэтому никогда не видел лилианов вживую, но достаточно много о них слышал. И даже будучи неуверенным, что перед ним именно вымерший вид, интуиция твердила - этот тип не обычный слабый прохожий, он опасен. Обнаженное тело перед ним хоть и имело демоническую форму, больше походило именно на вымерших лилианов.

«Бледные, словно сама смерть. Одеты в чешую, как мать Лилит велела. А глаза смотрят вовнутрь в поисках души. Будто таковой у них и нет…»

Сведя в уме все свои вычисления, Зефельд атаковал.

Однако, несмотря на врожденную скорость и тренированное в бою тело, Зефельду не удалось даже проследить за молниеносной реакцией своей жертвы. Мечи разрезали пустоту, а этот неизвестный уже поднялся подле и, оскалив острые зубы, рывком, по-звериному, приблизился к шее противника. Разорвать Зефельда ему не дала стрела. Она не пробила плоть, не нанесла увечий. Просто прошелестела совсем рядом, коснувшись магическим огнем щеки. Вся агрессия в момент поменяла направление на нового врага. Однако, только зверь встретился взглядом со стрелявшим, случилось нечто странное. Зверь превратился в скулящую дворнягу, по ошибке укусившую хозяина. Именно такое растерянное выражение лица застыло у обнажённого мужчины. Он в момент ссутулился, руки расслабленно повисли вдоль тела. Зверь уже не желал продолжать толком не начавшийся бой и больше не выглядел опасным. Поняв это, стрелявший алхимик начал подходить. В то время как его коллега, которому чуть не порвали шею, напротив, отпрянул на несколько шагов. И очень удивился, поняв маневр друга.

- Луллий, не смей! Этот тип опасен! – попытался остановить второго алхимика Зефельд, но выглядевший младше и узкий в плечах паренек не собирался слушать старшего коллегу. Он откинул свой лук в сторону. Протянул руку к незнакомцу.

Нагой мужчина неожиданно прижал к себе длинную грязную палку, как главную ценность. Его дыхание участилось, но, по всей видимости, проявлять агрессию он был не намерен. А пока Раймунд шел, блеклые глаза бегали по хрупкой фигуре, рассматривая и запоминая. Простая одежда, кусок янтаря, заточенного под клык, на шее. Улыбка на устах и нетипичные для демонов глаза. Не только формой, но и взглядом. Перед присмиревшим зверем, на расстоянии одного локтя стоял удивительно красивый юный демон без крыльев и с едва заметными рожками из золотистых волос.

- Раймунд Луллий, – представился он, протягивая руку для рукопожатия. Но покрытый чешуей мужчина не реагировал на его слова и протянутую руку. Лишь крылья внезапно обняли худую фигуру, будто тот устыдился наготы. Теперь не было виноватой собаки, перед алхимиками предстал растерянный ребенок, не знающий, как реагировать, чтобы не получить оплеуху.

Не дождавшись более адекватной реакции на свои слова, Луллий обратился к коллеге, при этом не разрывая зрительного контакта с незнакомцем.

- Возьмем его с собой. Впервые вижу настолько необычный экземпляр.

Необычный экземпляр в удивлении поднял брови и чуть склонил голову.

- Ты что, свихнулся окончательно? Луллий, этот зверь не демон! Это… это, - Зефельд внутренне содрогнулся, увидев, как его друг моргнул, и зрачок расширился. В ту же секунду старший алхимик резко начал чесать голову между своих козлиных рогов и дернул за не менее козлиные уши. Зефельд вообще был похож на козла по многим пунктам. Уши, рога, вытянутое лицо, длинный широкий нос, узкие глаза с маленьким зрачком и узкой полоской радужки, бородка, как у козла, шерсть на теле, маленький хвост и деформированные задние ноги с копытами, и это без упоминания характера. Если верить Зефельду на слово, то в свое время, на Земле, у него был целый культ и во многих культурах.

Луллий не верил на слово другу. Он принимал беспечную болтовню приятеля, как интересную сказку, не требующую проверки на подлинность. В сказке всегда есть доля правды. В группе алхимиков Зефельд мог без конфликтов общаться только с Раймундом. Остальных бесило в этом парне звериное самомнение и ослиное упрямство. За спиной, не иначе, как ослом с рогами Зефельда не называли. Филатет даже стихи написал в честь этого прозвища. Потом долго прятался по башням и погребам, не желая чтобы его насадили на рога.

- Извини, я не специально, - улыбнулся Раймунд Луллий, стараясь не коситься на начавшего рвать на себе волосы друга.

- Бэ~эзобразие! – протянул, или скорее проблеял, Зефельд. – Луллий, твоих рогатых да на сковородки, прекрати немедленно!

Магия подчинения спала также легко, как и легла, и алхимик, наконец, прекратил себя калечить. Он обиженно поморщился, делая еще один шаг назад. А Раймунд как можно тщательней рассматривал «образец будущих исследований». Именно так в уме Луллий обозначил неизвестного. Необычный, чужой, высокий, худой, покрытый чешуей – Агриппа будет рада.

Закончив с осмотром чешуйчатого, Луллий заинтересовался необычной палкой в его руках. Под слоем грязи блестел хрусталь-навершие. Необходимо было посмотреть вещь поближе, но стоило только потянуться к копью, как неожиданно глаза с вогнутым зрачком забегали, и мужчина скользящим движением оказался за спиной Луллия, а за тем и скрылся за холмом.

- Пошли уже, - злился Зефельд. – Раз тебе так нравятся безмозглые твари – пусть живет. По всей видимости, и говорить то он не мог.

Но юный алхимик игнорировал слова друга, смотря в сторону, в которой исчез заинтересовавший его незнакомец.

- Ты и вправду думаешь, это был лилиан? – спросил он, без труда угадывая ход мыслей старшего товарища.

- Похож сильно, да и движения его… - козлоподобный демон не знал как ответить. Как выглядели лилианы, он знал только по чужим словам, а описывать свою неожиданную паранойю ему было стыдно, - ты сам видел, – отмахнулся Зефельд, рассчитывая на этом закончить разговор и покинуть негостеприимные места.

- В таком случае, мы права не имеем его отпускать. Давай поймаем! – на лице Луллия расплылась озорная улыбка.

- Ты шутишь, надеюсь? – не на шутку испугался Зефельд. Так глупо кончать с жизнью его не устраивало.

Алхимики потратили две недели, чтобы загнать покрытого чешуей мужчину в одну из своих ловушек. Выглядели они измотанными и будто подранными стаей голодных котов. Последнее было последствием рыбалки. Но напали на них не коты, а мелкие хищные рыбы с когтями вместо плавников и острыми зубами. Не вдаваясь в зоологию, Зефельд окрестил бурых зубастых рыб пираньями. Он вообще всей местной живности давал земные названия, чем не редко приводил своих коллег в легкое замешательство, так как они не могли понять, какая змея его сегодня укусила, и от чего ему колоть противоядие.

Так вот, ловушка, в которую попался предполагаемый лилиан, была одной из самых древних и простых – бревно на веревке. Жертва даже не успела понять, чем его вырубило. А над ним уже победно улыбались потрепанные алхимики. Охота удалась.

Раймунд, правда, так и не смог поверить, что незнакомец - лилиан. Именно поэтому он отказался от всех смертельных ловушек, которые вместо переломов, могли легко удушить или располовинить жертву. Однако, наблюдая, как быстро рассасываются кровоподтеки, и срастаются сломанные кости, утвердился в заявлении Зефельда. Перед ними лежал, как минимум, демон первого поколения.

- Он такой худой и легкий, - заметил юный алхимик, когда поднял безвольное тело. – Может, стоит его накормить?

Коллега огрел недоуменным взглядом. Но быстро переключился на хрустальное навершие, торчащие из бревна. Копье вошло в дерево по самое не балуй, снаружи осталось лишь навершие. Удивляться, как же так вышло и почему это оружие вошло в дерево тупой стороной и не погнулось, было лень. Зефельд не разбирался в подобных вещах. Он не касался тем металлов. Единственное, что он знал о металле и оружии это то, что его парные клинки могли нашинковать в салат любого врага. Поэтому он разрубил бревно мечем и вынул из древесины копье. Поспешил за уже порядком удалившимся другом, в одиночку тащившим «трофей».

Еще тогда козлоподобному демону очень не понравился взгляд младшего друга. Было нечто в нем противоречивое. Хотелось бросить этого чешуйчатого зверя и хватать Раймунда в охапку, чтобы только тот держался подальше от подобной неведомой Зефельду угрозы.

По-своему, можно сказать, что Зефельд был единственным лучшим другом Луллия. В отличие от него, у Раймонда не было проблем с характером. Бедой стала внешность. Несмотря на свою легкость и внешнюю хрупкость, этот юноша был лишён крыльев, хотя его тело и соответствовало летучему типу демонов. А рога были маленькими, словно у младенца, и недоразвитыми. Но мало было всего этого, так даже цвет волос был золотистым, а глаза светло-серыми, почти голубыми. Аггел? Нет, в его семье не было прилива крови ангела. Но это оказалось единственным доступным объяснением, когда совсем маленький мальчик попал на рынок рабов. Он всегда казался светлым пятном в своем окружении, что неизменно делало из него изгоя даже среди сброда. И эта же особенность привела его к алхимикам. А мягкий характер и фанатичная целеустремленность укрепила его в их рядах. Однако, сойтись близко удалось лишь с козлоподобным Зефельдом. Мужчина легко принял необычный вид молодого паренька, так как сам выглядел довольно нетипично, а для некоторых уродливо. К тому же Зефельд жил больше двух тысячелетий на Земле и мог много интересного рассказать любопытному Луллию. Их дуэт стал полноценной командой.

Зефельд еще не знал – с этого момента ему придется делить лучшего друга с настоящим чудовищем. А затем и отдать его целиком. Он даже не догадывался, что вещь, находящаяся в его руках, которую он небрежно бросит на телегу, станет предметом споров будущих поколений. Копье будут искать в надежде обрести небывалую власть.

Покрытый чешуёй мужчина знал – его поймали. Но этот факт не огорчил и не обрадовал. Он просто принял правила игры. Покорно лежал в телеге, нагруженной всяким неизвестным ему хламом, вдыхая ароматы пряностей, снеди и окислившегося металла. За последние недели его сильно вымотали безрезультатная охота и гонения алхимиков. К тому же, ему не давали атаковать неожиданное чувство привязанности к младшему из них. Будто они знакомы. Более того – он друг. Да и грязная палка, казавшаяся чем-то важным, скорее мешала. Наконец, он измотал себя на столько, что попался в их ловушку, а последние силы пришлось отдать на лечение переломов.

Его разбудили резкая остановка и шум голосов. Веревки крепко держали вывихнутые под невероятным углом руки. Ноги не стали травмировать, но оплели, словно куколку. По мнению связанного - все это было излишним. Даже без пут, сил на достойный отпор у него просто не осталось. Но страх перед лилианами был куда сильнее логики. Даже будучи до конца не уверенными в происхождения их находки, алхимики предпочитали перестраховаться. А ведь, будь на месте этого мужчины обычный демон, эти травмы могли покалечить на всю жизнь.

Телега долго не двигалась и пленник начал вновь погружаться в сон, как почувствовал уверенный рывок вверх. Тот демон, который обманул восприятие мужчины (лучше догадки в голове у чешуйчатого не появилось), резко приподнял его и прислонил к губам жидкость, пахнущую мясом.

- Это суп, поешь.

Глаза нехотя раскрылись - тусклые глаза с вогнутым зрачком – они были единственным, что не изменилось во внешнем облике этого мужчины после трансформации. Запах заставил сделать глубокий вздох. Алхимик приметил, что при этом ноздри не расширились, как положено у большинства существ. Однако потускневшие глаза загорелись голодным интересом. Жажда жить порождала жажду убийства, жажду питаться. Однако, в данный момент не нужно было убивать. Пища сама текла в рот и по пищеводу, даря телу тепло и сытость. Это было, словно, когда он пил кровь. Однако память отказалась говорить у кого и когда. Просто помнил – добровольный жест его жертвы.

- Бэ~эзобразие! Не переводи на эту зверушку продукты! – вновь вышел из себя Зефельд, наблюдая, как его друг увлеченно скармливает уже третью кружку приготовленного им бульона.

- Не жадничай, – с косой улыбкой. – Еда еще есть, а завтра мы уже будем в обители.

- Последний ужин, я надеюсь?

На это Раймунд промолчал. Идея отдать этого чешуйчатого своим коллегам уже не казалась удачной. Он не понаслышке знал, что могут и сделают с необычным экземпляром Агриппа и Парацельс. И этот вариант его уже не устраивал. Он желал сохранить жизнь этому демону, даже если тот окажется лилианом. Было в нем нечто родное. Молодого демона мистически тянуло к этому покрытому чешуей мужчине. Но Луллий не смог понять, магия ли это или нечто иное.

В пути случалось разное. А уж алхимиков, являющимися лакомым кусочком для властолюбивых верхушек, и подавно на каждом шагу ждало приключение. Приключение налетело сверху в лице трех демонов. Как не крути, а те кто ходят, уступают летунам в манёвренности. Обычно это происходит из-за веса – масса костей летунов легче, при той же плотности; и скорости – за счет дополнительных конечностей в воздухе, при падении на жертву, достигается невероятная скорость. Однако, нападавшие не знали с кем связались. Они лишь предполагали, что нападают на кого-то относящегося к алхимикам. Это предположение родилось из-за техники, которой еще не было в ходу даже у знати. Если бы летуны знали, что перед ними алхимики, то поберегли бы жизни.

Оба алхимика были худощавыми и довольно быстрыми. Ни один из первых «неожиданных» ударов не достиг цели. В руках Раймонда уже был лук с первой же сотворённой из магии стрелой, призванной забрать душу убитого и обратить ту в энергию. Зефельду пришлось кубарем скатиться с телеги, чтобы избежать ранений, но, еще не коснувшись земли, его пара мечей заиграла на солнце бликами. Все говорило в пользу победы алхимиков. Вот только нападавших было трое, и один из них приземлился на телегу, обнаружив там пленника. Все бы ничего, но пленник заинтересовал не меньше алхимиков, а раз последних уже разобрали его сородичи, он взял кого смог. Луллию пришлось выбирать из двух целей. У лука была убойная мощь, но одна погрешность. И заключалась она в том, что если после выстрела цель не была достигнута, то останется один запал поменьше. И если истратить его, то лук станет бесполезным на пару дней. Но даже если попасть, потребуется не меньше минуты, чтобы душа ассимилировалась в луке. А за минуту пленника уже бы отнесли далеко. Учитывая наплевательское отношение Зефельда к жизни их трофея, выбора особо у Луллия не было, если, конечно, он желал спасти лилиана. Стрела полетела в сторону летуна, собирающегося унести пленника. И тело, уже без души, с дырой в сердце, упало навзничь у телеги. За время выстрела тот демон, что нацелился на алхимика, приблизился на расстояние удара. К счастью, из вооружения у того были кинжалы, а не меч. Это дало возможность на удар древком лука по наглой безрогой морде. Но силой Раймунд был обделен, поэтому нападавший легко смог сразу после удара ответить своим. Тупая сторона кинжала ударила в солнечное сплетение. У Раймунда в глазах стремительно потемнело.

Зефельд был чрезвычайно занят. В отличие от остальных, на него напал командир группы, вооруженный аналогичной парой мечей, что держал в руках алхимик. Бой был с самого начала между равными друг другу противниками, и в манёвренности один не уступал другому. Требовалась полная концентрация на сопернике, если не хочешь лишиться головы. Поэтому алхимик не видел, как его юный друг свалился с телеги мешком. Но это увидел пришедший в себя лилиан.

Пленник сам не знал, откуда в нем внезапно взялись силы. Веревки треснули, руки освободились, вывихи вправились. И гибкое тело обрушилось на противника, ломая кости, утопая в плоти. Наконец, у него была возможность наесться, и двух трупов вполне достаточно, чтобы ощутить мощь в теле. А затем решить, что же делать дальше.

В это время битва Зефельда и последнего выжившего летуна будто и не собиралась заканчиваться.

Когда козлоподобный демон не мог победить честно, он бил грязно. Не смотря ни на что, Зефельд был алхимиком, экспертом в нескольких областях. Но его коньком были травы. Мешочек ударил нападавшего в лицо, и из него вырвалось облако белой пыли. Тело не успело упасть к ногам Зефельда, а тот уже самонадеянно упивался победой. Яд был столь силен, что не требовал контрольного удара по жертве. Однако, когда алхимик обратил внимание на телегу, его улыбка сползла с лица. С двух концов автоматическое средство передвижения было залито кровью, и с обоих сторон лежали объедки, некогда бывшие нападавшими демонами. Ни тела, ни ошметков своего друга алхимик не нашел. Виновный кровавого беспорядка также пропал, оставив на память обрывки веревок. И палку свою он не забыл. Как посчитал старший алхимик, был бы умнее - захватил бы что ценнее. Собственно, было похоже на то, что ценное он к рукам и прибрал.

Зефельд нагнулся к земле, втянул воздух. Козел не собака, но след взять смог.

Луллий Раймунд очнулся достаточно быстро для того, кому чуть не проломили грудную клетку. И обнаружил себя в довольно странном положении добычи на плече хищника.

Пленник взял пленившего в плен. Тот еще каламбур.

Раймунд не был связан или как-то ограничен в движениях. Казалось, его отпустят по первому требованию на все четыре стороны. Оставалось надеяться, что для возможности путешествия по четырем сторонам не понадобится делить алхимика на четыре куска.

- Отпусти меня на землю, – просяще произнес Луллий, и тут же повстречался с матерью землей лицом к лицу. – Зачем же так грубо? - юный алхимик поморщился, потирая грудь и, как ни странно, дождался таки ответа.

- Со мной вы были не менее деликатны, – этот голос прошиб паренька до самой души. Тяжелый и шипящий, он мог бы сгодиться для чудовища, а не для худого измотанного мужчины. Да и говорил чешуйчатый на старый полузабытый манер.

Что тут ответить? Лучше продолжить задавать вопросы, авось дольше проживёшь.

- Ты лилиан? – вопрос в лоб.

Вогнутые зрачки вогнулись сильнее и немного расширились, бледные губы пошевелились. Мужчина внезапно стал растерянно всматриваться перед собой. Посмотрел на копье в своей руке, провел пальцами по грязным узорам из желобков.

- Не знаю. Я ничего не помню.

Брови Луллия поползли вверх.

- Ах... – вообще-то на языке у него болталось: «Ах ты, бедняжка». Но у «бедняжки» и от одного аханья поменялось лицо. – Хорошо, понял - не дурак. Так, а я то тебе на что сдался? – решил не тянуть юный алхимик. – Резервный запас питания?

- Нет, - быстрый ответ. Который заставил Раймунда поежиться. Воображение нарисовало ему еще более негуманные перспективы. О лилианах ходили настолько дикие слухи, за тысячелетие обросшие невменяемыми подробностями, что назови кого-нибудь лилианом, и его раздерут на меленькие кусочки. Еще и оправдаются, что он при этом отгрыз ногу одному, руку другому, заглотил голову третьего, подавился четвертым…

- Тогда на что я тебе? – боясь узнать ответ.

- Пока не знаю, - продолжая рассматривать копье.

- Нормально, - протянул демон и вновь начал рассматривать лилиана. Этот чешуйчатый не совпадал со слухами – не выглядел вечно жаждущим крови чудовищем - скорее вызывал жалось, чем страх. Но пора было отвлечься от костлявой фигуры и подумать, а куда, собственно, его отнесли? – А где мы?

- Не знаю. – Ответ поражал оригинальностью.

- Тогда так, - Луллий, наконец, поднялся с земли и отряхнулся. – Откуда ты меня принес? – Ему показали направление пальцем. – Ну, бывай.

Только пройдя сотню метров, Раймунд, наконец, удостоверился, что за ним мало того, что не идут, так еще и выбрали противоположное направление. Все складывалось хорошо. Он жив. Зефельд определенно отбился и тоже жив. Этот незнакомец с потерей памяти один в целом мире, выглядящий как лилиан, которого казнят первые встречные демоны… тоже жив.

Мысленно укорив себя и обозвав жалким идиотом, юноша развернулся и спешно догнал лилиана.

- Стой, ты же потерял память?

- Видимо так, - остановился покрытой чешуей мужчина.

- А ты слышал что-нибудь об алхимиках?

- Нет.

- Тогда слушай, – преграждая путь и не слыша «нет». - Я один из них. – Луллий сделал паузу, ожидая хоть какой-то реакции, но ее не последовало. Вообще никакой. – Так вот, среди алхимиков есть два медика, которые могли бы тебе… помочь.

- Пауза. Ты сделал паузу. Встает вопрос, как именно они мне могут помочь? И зачем ты мне это предлагаешь, раз не веришь сам, что они могут помочь? – в момент раскрыл его покрытый чешуей. Юлить не было смысла.

- На чистоту? Они будут ставить на тебе чудовищные эксперименты и скорее всего похоронят в стеклянной банке. Вернее, во многих банках, – Луллий произнес все это, улыбаясь. А вот чешуйчатый не знал, какие эмоции положено испытывать, когда тебе расписывают собственную мучительную смерть. Заметив нарастающее напряжение, Раймунд уточнил, уже не улыбаясь. - Ты выглядишь как лилиан. И первый же демон пустит тебя на чучело. Плюс, судя по всему, ты охотник негодный, самому тебе не прокормиться. Так что, - он вновь сделал паузу, – пойдем со мной, у алхимиков тебе никто, кроме алхимиков угрожать не будет. Скажи, выжить шансов больше? Да и я замолвлю словечко. А останешься здесь, и весь мир станет твоим врагом, - произнес юный демон и уступил дорогу мужчине. Издеваясь, еще и жестом показывая, что тот может идти дальше, его не держат. Сам алхимик не спеша побрел обратно.

Голый и растерянный лилиан тяжело вздохнул. Внутри все бурлило от негодования. Мальчик предлагал ему добровольное пленение с кипой физических мук в комплекте. Сам же мужчина думал о холмистом нагорье поросшем кустарником, которое было видно вдалеке.

Нужно было выбрать одну из зол. Память представлялась черной дырой, и нечто внутри не хотело доверять едва знакомому демону, даже учитывая его доброе к себе отношение и мистическую тягу.

«Тебя предадут! И ты вновь останешься один! Лучше уйти в горы и жить там, надеясь только на себя. Умереть зверем, не испытав предательства. В одиночестве…»

Мужчина остановился. От мысли, что все дни он проведет один, его передернуло. По всей видимости, до этого он всегда был с кем-то. Нет, он не мог быть один. Одиночество даже пугало. И не смотря на полное противоречий сознание, потерявший память обернулся, ища взглядом удаляющегося демона, к которому его тянуло. Мужчина успел преодолеть половину пути нагоняя Луллия, когда его настиг Зефельд.

Шум битвы заставил Луллия обернуться и обнаружить своего друга, бойко гоняющего лилиана по открытой местности. При этом чешуйчатый пытается ему сказать и показать знаками, что готов сдаться без боя. Точно такими же знаками его просили подохнуть в муках.

- Вот такая веселая жизнь тебя ждет, если не пойдешь с нами, - улыбнулся Раймунд, обращаясь к резко ушедшему из-под атаки лилиану. Затем обратился к Зефельду: – Мы уже поговорили и обо всем договорились, прекрати на него нападать.

Козлоподобный демон резко разорвал дистанцию, но мечи не убрал.

- Ты совсем рехнулся? Он съел уже двоих! – с нотками истерики проблеял Зефельд.

- Ого, так он и вправду лилиан. Круто! – восхитился юный демон.

- Нет, не круто! Он опасен!

Лилиан неуверенно повел плечами, рассматривая свои крылья, взмахнул ими, обдав алхимиков пылью и неуверенно спросил.

- А лилианы летать умеют?

От голоса лилиана Зефельда передернуло – шипение ударило по ушам. Раймунд же спокойно дал ответ.

- Да, а что?

- Не чувствую в себе любовь к полетам, – вновь сворачивая крылья. – Ты прав, демон, я согласен идти с тобой. Хочу узнать о своем прошлом.

Зефельд от удивления распахнул пасть.

- Ни в коем случае!!! – размахивая мечами. – Повторюсь!!! Он опасная тварь, только и ждущая момента нас всех сожрать!!!

- Я уже сыт, но спасибо за предложение, – серьезно поблагодарила «опасная тварь», имея в виду предложение алхимика сожрать их.

- И нечего так орать, – Луллий отвечал спокойно, никак не реагируя на истерику друга.

Лилиан подошёл к Раймонду, от чего у Зефельда волосы дыбом встали.

- Немедленно отойди от него… - бросился на покрытого чешуей демона Зефельд, но именно в этот момент, младший алхимик без страха сцапал руку нового знакомого и потащил в сторону телеги, оставляя друга истерить о кровавых лилианах в одиночестве.

Лилиан уснул, обнимая копье, на прежнем месте, сытый, довольный и не связанный. Третий нападавший мирно переваривался в его желудке. Зефельд порывался связать, Луллий одергивал слишком увлекшегося «страшной сказкой» друга. Именно тогда молодой демон признался, что ему приглянулся чешуйчатый, и он бы хотел ему помочь. А потом наступила тишина. И длилась она почти до самой базы алхимиков.