Глава 22. До того как. 2 страница

- Луллий, - старший алхимик сделал последнюю попытку остановить друга. – Ты же понимаешь, куда везёшь этого лилиана? Если он тебе так понравился, то скинь его с телеги и пусть бежит. Наши ребята не те, кто за так будут помогать.

Молодой демон потрепал свои золотые волосы и неуверенно произнес:

- У него больше шансов выжить среди нас, чем на воле.

- Уж не думаешь ли ты его уберечь от худшего? – поразился Зефельд, хватая свои рога. – Тебя и слушать никто не станет, а его рассортируют по банкам!

- Для обычных банок он слишком ценный экземпляр.

- На золотые или даже платиновые банки. Какая разница!? Ему жизни не дадут! Все сведется к череде экспериментов в тесной клетке!

Раймунд прикрыл глаза рукой.

- Я знаю. Но… если его оставить здесь, он умрет.

- И туда ему дорога! Заведи себе щенка или динозаврика, а лилиану лучше с подобными ему - на том свете, – с фырканьем выдохнув последнюю часть, Зефельд сбавил газ у телеги, от чего та недовольно зафырчала, выдавая из трубы черный клубок дыма. – Буди его и гони взашей! – Зефельд указал пальцем на мирно дрыхнувшего лилиана.

Младший алхимик хлопал глазами, не вполне понимая от чего в его друге проснулась щедрая и добрая душа.

- Слушай, давай его спросим.

- Бэ~эзобразие! Вопрос должен стоять так – как ты хочешь сдохнуть?

На этой блеющей ноте проснулся виновник ссоры. Всем своим видом он дал понять, что ему наплевать на далекое будущее, а волнует его внезапно оголодавшее настоящее. Бурления в животе лилиана здорово напомнили похоронный марш для одного из алхимиков. И голодному зверю пожертвовали остатки обеда в виде завернутого в лепешку соленого мяса.

База алхимиков была достаточно хорошо спрятана. Ни один незнакомец или случайно забредший турист, не смог бы ее отыскать при всем своем богатом воображении и таланте следопыта. Бывали случаи, что и сами алхимики по долгу плутали, заблудившись в паре сосен. В буквальном смысле этого слова. Единственное, что сосны в Аду не росли. Но на замену им встали пушистые колючие кусты.

Алхимики не много ни мало, а оттяпали себе часть пространства, невероятным образом соорудив пространственный карман для довольно большой площади, обозвав ее обителью алхимии. Как у них это получилось? Тайна умерла вмести с ними. Известно лишь то, что ни одному гению ни до, ни после алхимиков, не удавалось повторить ни на территории Ада, ни на территории Рая ничего подобного.

Вход в карман был не только для определенных личностей, туда могли войти все. Но вот как? Можно было голову сломать, но так и не разгадать систему, даже знай ты, что стоишь у входа в обитель. Систему придумал самый ненормальный из всех алхимиков – Эйреней Филатет. Нет, Эйреней не был психом, он был гением, но с прибабахами любителя грибов и стихов. Кому еще придет в голову придумать такое, как не Филатету?

- Что он делает? – удивился все еще обнаженный мужчина, дожёвывая последний кусок хлеба с мясом.

- Не видишь что ли, считает грибы у каждого третьего куста, прыгает у каждого второго и водит хоровод у последнего, – раздражённо пояснил Зефельд.

- Зачем? – выражение лица мужчины с копьем было настолько растерянным, что старший алхимик снизошел до ответа.

- Затем, что среди нас затесался психованный маньяк теоретик с душой поэта, жаждущий наши мозги кушать большой ложкой. Он все время испытывает нашу нервную систему и фантазию на прочность: доказывая недоказуемое и руша уже известное. А все, к чему он прикладывает свою когтистую ладонь - превращается в фарс. Например, то, что ты видишь, типа ритуальный танец, без которого не войти в наше убежище. Имя гению - Эйреней Филатет, ты с ним встретишься. Если переживешь наших любителей покопаться в кишках.

Лилиан вздрогнул, но не спешил бежать прочь. Раймунд исчез. Учитывая реакцию Зефельда, так и должно было быть.

- А теперь повторяй точно за мной…

Луллий, Зефельд и потерявший память лилиан стояли у широкого поля, посередине которого располагался, ограждённый каменной стеной, небольшой замок. Небольшим он был лишь с виду, на самом деле замок прятал в себе более двадцати комнат, сорока лабораторий, кузниц и прочей атрибутики алхимиков. Даже имелось небольшое хозяйство на заднем дворе.

Алхимики не пошли к приоткрытым воротам, они обошли каменную ограду сбоку и в кустах нашли проход во двор. Чешуйчатый не задавал вопросов их странным манипуляциям, на все должны быть свои причины. Но смысла тихонько пробираться в собственный дом, чуть ли не ползком и все время нервно оглядываясь, он не видел. Заговорили Зефельд с Луллием, только дойдя до сарая на заднем дворе, около которого важно разгуливали метровые птицы на длинных ногах (Зефельд в свое время назвал их журавлями, упираясь на схожесть с земной живностью).

- Как думаешь, нас видели? - заговорщически зашептал младший старшему алхимику.

- Если бы видели, мы бы узнали, – нервно выглядывая из-за сарая. - Скорее всего, сегодня на страже Филатет.

- О! Тогда не удивительно, у него дежурство выливается в написание стихов или высчетов невероятных формул. Ни фига не видит, кроме своих идей и будущих поэм. Повезло, – свободно вздохнул Луллий. И пояснил удивленному лилиану: – Если бы дежурила Агриппа, в нас бы уже торчало по скальпелю. Если бы Парацельс, нас бы забили книгами или запустили бы некое оккультное нечто. Которое непременно бы довело дело до травматизма.

- Почему? – не смог понять чешуйчатый.

- Ушли двое, двое должны вернуться. Гостей мы не любим, – ответил вместо Луллия Зефельд.

В небольшом сарае хранился хозяйственный инвентарь и кое-какие тряпки, скинутые сюда за ненадобностью. В них и решили нарядить добровольного пленника. Это было необязательно, никто из мужчин не чувствовал стыда или неудобств от присутствия обнажённого лилиана, скорее, таким образом они пытались потянуть время.

- А разве это платье не Агриппы? – опустил козлиные уши Зефельд.

- Необычно хорошо сидит на нашем пленнике, - заметил Луллий Раймунд.

- При ней это не скажи, – отшатнулся старший демон.

От хозпостройки к замку компания шла более уверенно. Все алхимики были заняты своим делом. Агриппа препарирует, Парацельс читает, Эйреней мечтает, а значит никто им не помешает провести пленника (так и хочется сказать - гостя) в замок. Помимо алхимиков в этом астральном кармане никто не жил. И никого они к себе не допускали. По крайней мере живьем. Поэтому Луллий и Зефельд пошли через черный ход. Он был по настоящему черным. Вернее, черт ногу сломит в этой непроглядной темноте и не заметит обилие ловушек, которые, опять же, ставил небезызвестный Филатет.

- И часто вы здесь ходите? – спросил пленник, уворачиваясь от внеочередной стрелы, наблюдая за повисшим над дырой в полу Луллием и задавленным упавшим шкафом Зефельдом.

В ответ дружный мат.

Кухня а-ля кладовая, а-ля столовая пустела на глазах. Пленник ел все попадавшееся ему под руку, включая сырые овощи и такой же готовности мясо. Так была соблюдена традиция последнего обеда.

Луллий понимал, лишь на правах лабораторного зверька у этого чешуйчатого есть шанс жить в этом месте.

- Ты же понимаешь, тебя определенно убьют, – Зефельд наблюдал за уничтожением продуктов неодобрительным взглядом. – Еще не поздно уйти. Думаю, обратный путь будет не более сложным. – Козлоподобный демон не мог вздохнуть спокойно. Он не желал присутствия в их обители этого зверя. Даже если тот будет тихо плавать в формалине.

- Нет, я останусь, - дожевывал колбасу будущий лабораторный зверь. – Хочу вернуть себе память, – сжимая копье сильнее. – Мне кажется, я оставил в прошлом нечто важное. Хочу вернуть.

- А не высока ли плата? – внезапно спросил Раймунд.

- Ты сам меня привел. Нигде более, даже заплатив сполна, я не смогу вспомнить прошлое. А раз здесь есть те, кто могут вернуть воспоминания, то пусть возьмут столько от меня, сколько им требуется.

Луллий казался спокойным. Но с каждой минутой идея казалась все менее гениальной.

- Ты сильный и являешься вымершим видом. Скорее всего, тебя… не сразу убьют. И если память для тебя так важна, попроси Агриппу вернуть ее… а там… - он погрустнел и замолчал.

- Вау, - протянул старший алхимик. – Мальчик уже не верит, что защитит этого змееныша.

В ответ Раймунд пожал плечами.

Лаборатория, в которой обычно работали Агриппа и Парацельс, находилась на нижних этажах. Замок разрастался под землей достаточно, чтобы в нем потеряться. Но в этот раз Луллий и Зефельд шли более уверенно. Было заметно, что в этой части замка они бывают гораздо чаще. В руках Раймунда было грязное копье, которое добровольный пленник попросил его подержать у себя.

Множество коридоров и дверей, но одна была заметна издалека. Некто, не вполне вменяемый, прибил к ней гремлина гвоздями. Там же красовалось нечто маленькое с крылышками и скальп черных волос с одним рогом. Все это висело давно и разило гнилью.

- Опять, - лениво зажал нос Луллий, поворачиваясь к Зефельду. Раз на двери такие пометки – Агриппа буянит. - А стоит ли к ним идти именно сегодня? - затем повернулся к добровольному пленнику, взглядом задавая вопрос – а нужно ли оно тебе.

Лилиан нагнулся, изучая скальп с явным гастрономическим интересом, от чего алхимики позеленели. Козлоподобный демон резко открыл дверь на себя, громко ударив ею по невнимательному лилиану, который уже начал отдирать мертвечину.

За дверью обнаружилось помещение совсем не похожее на лабораторию. Повсюду книги, книги, книги. И все по оккультной магии и прочим темным искусствам. При этом между книгами валялось всякое медицинское оборудование: скальпели, щипцы, миски для органов, расширители, пилы и прочие кошмары психики нормального здорового человека.

Поодаль, стоял обшарпанный стол, на котором стопками лежали книги, и за которыми корпел вполне обычный черноволосый демон летающего типа, острыми когтями осторожно перелистывающий страницы. Он так увлекся чтением, что не заметил шумного пополнения в своем кабинете. Пришлось с силой захлопнуть дверь, чтобы Парацельс снизошел до вошедших без приглашения.

Демон встал из-за стола, снял очки, аккуратно положив их в футляр, и протер глаза. Все верно, Парацельс смотрел на того, кого привели алхимики. Сам факт, что этот дуэт додумался привести к нему кого-то, удивлял. Наметанным взглядом этот оккультист сразу понял, что пленник пришел добровольно. Однако, этот же взгляд говорил, что определить видовую идентификацию демона не выходит. Чешуя, глаза, белые волосы, форма лица, кисти рук – были точь в точь как у лилианов. Даже то, как двигался пленник, выдавало в нем представителя вымершего вида. Парацельс не верил глазам ни в очках, ни без них.

- Это еще ЧТО? – обращение резануло слух. Луллий тут же сложил руки на груди, показывая свое недовольство. И шокированный оккультист немного сбавил оборот. - Раймунд, что это или кто это, и зачем это?

В ответ Луллий задорно улыбнулся, схватил не то гостя, не то пленника за руку и подвел ближе. Как ни странно лилиан никак не реагировал. Смотрел оценивающим взглядом на нового знакомого, пугая расширившимися вогнутыми зрачками.

- Наш новый друг! – не то серьезно веря в это, не то иронизируя, представил гостя Раймунд.

Парацельс защитно выставил руки и отшатнулся, стараясь держаться от незнакомца как можно дальше. Учитывая возраст этого алхимика и его боевые заслуги, он не только повидал лилианов, он испытал вкус страха в битве с ними.

- Надеюсь это шутка, - напряженно фыркнул оккультист, доставая кинжал и готовый продать жизнь подороже.

Зефельд покачал головой, но не вмешивался. Раз Раймунд придумал проблему, то должен сам ее решить. Он должен был сразу понять - лилиана, как друга, не сможет никто принять. А то, что он странно себя ведёт: ни кого, помимо тех нападавших, не съел и даже Луллия спас, так это никого не волнует. Да и не факт, что чешуйчатый не нападет на них при удобном случае.

Блондинистый демон повертел в руках свой амулет в форме клыка, понимая, что от намеченного пути не отвертеться.

- Тише ты, - сбавляя обороты и уже не улыбаясь, - лучше Агриппу позови. Наш новый друг несколько не в себе. Он слегка забыл, кто он есть.

Подобная новость подарила Парацельсу новый шок, и он отступил еще на два шага, упираясь спиной в шкаф.

- И ты так просто ему поверил?! - обвинительно взвыл алхимик-оккультист.

- А почему нет? Он сказал, что не против некоторых медицинских и гипнотических вмешательств, итого… он ваш пациент. – Слово пациент читалось как подопытный.

Безымянный скосил глаза на Раймунда, но опять промолчал. На Парацельса упал слегка напряженный обреченный взгляд пленника, согласного на многое. Алхимик долго смотрел в ответ своими глубокими черными омутами, по ошибке вставленные вместо глаз, напряженно сжимая кинжалы, но сдался. Зачесал когтями волосы назад, понимая - выбора у него особо нет. Агриппа не простит ему, узнав, что он упустил или убил такой экземпляр. Да и портить отношения с Луллием Парацельсу не хотелось. Он был самым слабым из алхимиков, но его силы подчинения и таланты мага были в разы выше, чем у половины известных демонов с магическим даром. Да и просто симпатизировал он этому пареньку, исполнял, по мере возможности, его капризы.

- Агриппа, поди сюда! - крикнул алхимик в сторону приоткрытой двери.

Единственная женщина-алхимик уже давно стояла за дверью, прислушиваясь. Но не входила по двум причинам. Первая, ее забавляли дилеммы Парацельса, который и не хотел связываться с кем-то похожим на лилиана, но и не хотел огорчать Агриппу, которой всегда пытался предоставить самое интересное и достойное ее ума. Второе – внешний вид. Эта женщина как раз собиралась попугать Парацельса, в который раз убеждая того в своем безумии. Но раз ее позвали, нужно идти. Пусть в ее невменяемости убедятся и остальные.

И она вышла.

Луллий вылупился на Агриппу, будто до этого никогда ее не видел и начал прижиматься к не менее ошарашенному Зефельду, у которого открылся рот, и он временно не мог говорить. Парацельс же бросил на женщину короткий взгляд и тяжело вздохнул - не удивила. Но если реакция алхимиков на внешний вид Агриппы была более-менее спокойной… Пленник внезапно шарахнулся к двери и выбежал в коридор. Лилиан остался под впечатлением от обнаженной демонесы в костюме из кровоточащего мяса, с облитой соусом голове, улыбающейся ярко красными губами обнажая вычерненные углем зубы. Парацельс фыркнул, наблюдая странную реакцию кровожадного лилиана.

Агриппа дала кивком понять своему бессменному партнеру-оккультисту, что требует поймать беглеца, и тот мгновенно активировал круг и телепортировался в коридор, хватая лилиана за шкирку и волоча его обратно. И не скажешь, что еще минуту назад он его боялся, свою чокнутую подружку Парацельс боялся куда сильнее каких-то прародителей-каннибалов.

Луллий растерянным взглядом проводил уволакиваемого пленника, очнулся только когда хлопнула дверь лаборатории.

- Агриппа, - сипло - голос Луллия не слушался. – Что на тебе надето?

- Ужин, а что?

- Да ничего, просто у меня просьба, - пытаясь придать голосу силы.

- Озвучь, а я подумаю. – Агриппа придержала мясной наряд, с плотоядным обожанием смотря на заднюю дверь, куда уволокли ее нового подопытного.

- Он, твой новый подопытный, - глубокий вздох и на выдохе, – он просил вернуть ему память!

Агриппа похлопала зелеными глазками, повела стоящими на макушке кошачьими ушками и вопросительно глянула на все ни как не отходящего от шока Зефельда. Тот моргнул и кивнул.

- Ну… почему бы нет, - пошла на попятную женщина.

- И не убивай его, - закончил Раймунд.

- Ча? Чага? Погодь, уши прочищу, повтори?

- Не убивай его. – Как можно тверже.

Брови Агриппы поползли вверх, и она молча ушла через заднюю дверь в свою лабораторию. Ответа Луллий так и не получил. Своего рода хороший знак.

Жизнь пленного была наполнена моментами забытья, болью и чередой пыток. Он то пребывал в сознании и желал убить, то метался в горячем бреду. Умереть ему попросту не давали: вовремя останавливаясь и вытаскивая из черной пропасти и вновь в нее же загоняя. Пока неожиданно не открыли, что их лабораторный хомка не может сдохнуть, даже если они переходят черту. С этого момента для пленника настала пора вечной агонии. Порой он просто переставал соображать, превращаясь в жаждущего плоти зверя. И ему давали эту плоть. В его клетке появлялись животные и трупы демонов. Плотное питание в момент заживляло все раны. И пытки начинались снова.

Луллий Раймунд которую ночь метался в кровати, просыпаясь потным и ощущал себя грязным. Лез в бадью, окатывал себя водой. Сидел так до утра. На его столе покоились проекты заклятий, в углу стояла стопка книг разных направлений, в шкафу сплошь свитки. Но вновь, уже какой год подряд, Луллий не мог сосредоточиться на своих проектах. На его кровати лежало копье, то самое, которое носил с собой тот безымянный - потерявший память лилиан. Раймунд уже множество раз подходил к Парацельсу, и даже вылавливал неуловимую Агриппу, но ни один из них ничего не говорил о судьбе пленника. Лишь одно было известно точно – он жив. К чему такая уверенность? Агриппа и Парацельс реагировали одинаково странно на вопросы самого юного алхимика – опускали задумчиво глаза и просили не вмешиваться в их дела. Если бы лилиан умер, ему бы так и сказали.

Алхимик-маг вернулся на кровать и, рухнув лицом в подушку, прижал к себе копье. Возможно, было бы лучше, если бы тот пленник умер. Луллий мог лишь догадываться, каким изощрённым медицинским экспериментам могла подвергать его Агриппа, и до какой степени кровавые оккультные ритуалы мог провести Парацельс.

Убивать себя о подушку было неэффективным занятием. Искать утешения в Зефельде – глупо. Заниматься исследованиями - нет вдохновения.

- Я больше так не могу, - прорычал золотоволосый демон. Накинул на себя мантию, завязал еще влажные волосы в хвост и выскочил за дверь, направляясь в сторону лабораторий. Нужно срочно узнать о судьбе того добровольно сдавшегося на опыты пленника. Иначе мозг Луллия обещал сгореть от непонятных ему самому эмоций.

Парацельс обнаружился в кабинете, разворачивающим на полу объёмный свиток и пытающимся прочесть выцветавшие иероглифы.

- Парацельс! – дверь хлопнула, и Раймунд влетел в кабинет, метая из глаз молнии.

- И тебе здравствуй. Разве родители тебя не учили здороваться при входе? – спокойно сказал оккультист, не отрываясь от своего занятия.

- Мои родители меня продали в рабство, ты и сам это знаешь. Спасибо Зефельду, если бы он меня не выкупил, мои дни бы проходили не так весело. Но я не об этом! – быстро проговорил Луллий. – Что с пленником?

- С которым?

- Ты знаешь, о ком я говорю!

Парацельс нехотя отвлекся от свитка и посмотрел через стекло очков на молодого алхимика.

- Ты уйдешь и пообещаешь больше не спрашивать о нем, если я тебе все расскажу? – устало и несколько обреченно спросил демон.

- Значит, он жив? – обрадовался Луллий.

- Скорее, мы просто не нашли способ его убить, – ошарашил Парацельс.

Но Раймунд недолго пребывал в прострации от услышанного. Воображение живо обрисовало попытки убийств, при этом наложив цензуру на половину ярких картин.

- Я просил ему помочь, а не убивать его! – закричал Луллий, внезапно бледнея, пораженный собственной фантазией.

А оккультист все так же спокойно свернул свиток, поставил тот в шкаф и невозмутимо произнес:

- Он не лилиан.

Луллий покачал головой, приводя мысли в порядок, не понимая, о чем хочет поведать ему старший из алхимиков. Как понять не лилиан? Демон?

- Он не лилиан, - повторил Парацельс. – Вначале у Агриппы возникла идея об анлит. На половину змеи, на половину ангелы. Говорят, Сатана был из их числа. Мы даже подозревали, что он и есть Сатана. Но после ряда экспериментов выявили, что в этом существе нет ни грамма крови демонов и ни грамма крови ангелов. И, Господи прости, но даже крови людей и чертей. Его кровь, ни на что ранее мной виденное не похожа. – Парацельс ходил кругами, активно жестикулировал и уже даже не замечал своего слушателя, очки съехали с носа, волосы встопорщились. – И тогда мы попытались вернуть ему память, – он резко остановился, подняв руки вверх.

- И… как успехи? – Раймунд даже не знал, что спросить. Он и негодовал от того, что пленника по ходу пополам распиливали, и не мог скрыть любопытства от услышанных фактов.

Но тут руки оккультиста опустились, и он тяжело вздохнул.

- Молчит, как рыба на реке Лета, как бы мы его не пытали.

- Пытали? – все внутри Раймунда вздрогнуло. – Вы его пытали?!

- Конечно, нам же нужно было узнать, кто он есть?

- Лучше бы вы его убили, - пораженно отшатнулся молодой алхимик и облокотился на стену. Его внезапно одолела слабость. Сердце застучало как бешенное.

- Во-первых, ты сам попросил его не убивать; во-вторых, мы и не смогли убить его… - загибал пальцы Парацельс, но резко остановил так и не начавшуюся разъяснительную беседу. - Луллий, с тобой все в порядке?

Парацельса уже никто не слушал, Раймунд схватился за сердце и начал оседать на пол. Он не чувствовал, как его подхватили, не дав упасть, и как понесли вниз.

Пленник резко распахнул глаза. Его руки и ноги были на месте, несмотря на несколько экземпляров на соседнем столе. Глаз тоже отрос новый, как и новая печень. Ни цепей, ни ремней, ни мучителей. Обычно, после экспериментов, ему в камере оставляли пищу. Но в этот раз ничего подобного рядом не было. Более того, это была не его камера. А лаборатория, в которой его чаще всего препарировали. На этом странности не закончились.

Комплекс препаратов, призванных подавить сознание и физическую силу, просто на просто забыли вколоть. А время действия последней дозы практически истекло. Если постараться, пленник мог даже встать со стола. Но сильная усталость и сонливость не дала далеко уйти. Ноги подкосились, пришлось сесть на пол. Тело требовало пищи, но было слишком ослаблено лекарствами, чтобы ее добыть. Запах собственной плоти и крови защекотал ноздри, вызывая отвращение. Свою плоть этот мужчина не согласился бы есть, даже если бы в него ее силком запихивали.

Оглядевшись и прислушавшись, покрытый чешуей узнал, что никого поблизости не было. Получалось, что алхимики резко побросали свои дела, представленные в лице чешуйчатого, и ушли на таких скоростях, что даже забыли об элементарных методах предосторожности – связать пленника хотя бы. Что же у них случилось?

Ответ удалось найти, прислушавшись к отдаленным звуках передаваемых металлом и камнем. В отдаленной комнате происходило какое-то действие. Одолеваемый усталостью и любопытством мужчина начал прислушиваться к далеким голосам. И неожиданно понял - что-то случилось с тем молодым демоном, который привел его сюда пару лет назад. В душе поднялась волна гнева, но тут же успокоилась. Он сам обрек себя на подобную учесть и получил, что хотел. К тому же, тот демоненок вызвал в нем полузабытую привязанность. Даже рука на него не поднялась. Что могло с ним произойти?

- Какой, к чернокрылым, инфаркт? – бушевал Зефельд. Он прибежал сразу, как узнал, что Луллий потерял сознание. – Ему едва больше двух сотен лет! Он… да он бессовестно молод!

- И гениален, знаю. – Парацельс смотрел на экран аппарата и кусал губу. – Но это не уберегло его от сердечных невзгод. Жаль, что наш мальчик просто не влюбился.

- Но инфаркт? Почему?

Агриппа гладила светловолосого демона по голове, словно тот был ее ребенком. Отчасти это так и было. Сто двадцать, или около того, лет назад, когда Зефельд привел этого мальчика к алхимикам, Агриппа первой вступилась за него и со всей добротой, на которую была способна, привела разум ребенка в надлежащий вид. Поначалу Луллий не ел и даже не спал. Совершенно не реагировал на окружающую действительность и не мог имени своего назвать. Агриппа возилась с ним в лаборатории, побросав все эксперименты и дела. И точно также, как и сейчас, гладила по голове.

- Это еще не все, - женщина нагнулась к юному алхимику ниже, будто ожидала, что тот откроет глаза. – Внутри нашего мальчика все заболело. Не только сердце. Сердце можно было бы и заменить. Но и новое заболеет точно также. – Когда происходило нечто серьезное, эта женщина менялась. Из буйно-помешанной превращалась в заботливую и мудрую опору для окружающих.

- Так, Агриппа, скажи, что с ним, – Зефельд начал топать копытом, уже понимая, случилось нечто такое, что даже гений медицины Агриппа не может исправить.

Агриппа поджала губы и кивнула Парацельсу, перекладывая обязанность сообщить эту ужасную новость своему любовнику. И тот принял обязанность в своей спокойной манере.

- Он умирает.

Зефельд сел на заботливо подставленный стул.

- Как это умирает? – стараясь говорить уверенно. – Вы двое - гении своего дела, творящие невозможное, говорите мне - он умирает?!

- Успокойся, - осадил Парацельс. – Возможно, мы сможем замедлить процесс и удлинить его жизнь…

- Замедлить, удлинить?! – козлоподобный демон вскочил со стула и топнул копытом. – Вы шутите?!

- Нет, замедлить и удлинить – это то, что мы сможем сделать. – Оккультист снял очки. – Зефельд, я знаю, что он твой лучший друг. Он и нам дорог. Нас всего пятеро, и мы всегда держались друг друга, поддерживали. Но и врать и давать ложную надежду я не стану. Алхимик-маг, Луллий Раймунд умирает. И все, что я и Агриппа можем, это удлинить его жизнь, замедлив распространение болезни. Так как ни я, ни она просто не знаем, чем он болен и как его нужно лечить. - Тишина повисла мертвая. Лишь пищание аппаратуры и потрескивание рядом стоящего ящика были слышны в небольшой комнате, где на кровати спал бледный юноша, а трое его друзей были готовы оплакивать его будущую смерть.

- Насколько вы можете продлить его жизнь? – немного успокоившись, спросил козлоподобный Зефельд.

Вновь молчание. Ответ дала Агриппа.

- Двести лет, может даже меньше. – Ее уши были прижаты к черепу, создавая впечатление разгневанной кошки. Но на лице печаль, прикрытая спокойствием.

- Столько же, сколько он прожил. Мало. Как же это мало для демона, - проблеял Зефельд и, покачиваясь, вышел из палаты.

Покрытый чешуей зашипел и, едва переставляя ноги, вышел в коридор. Сил на догонялки не было, но на игру в прятки хватило. Парацельс и Агриппа в панике бегали, ища пропажу, и бледнели, понимая, что эта пропажа с ними сделает, когда наберется сил. А пока алхимики бегали, безымянный попал в палату, где мирно спал Луллий.

Бледное лицо, светлые волосы, плотно закрытые глаза, маленькие рожки, этот юноша еще сохранил черты ребенка. Тот, кого не признали лилианом, смотрел на Раймунда с долей тревоги. Причем за себя. Он едва знал этого парня, но испытывал к нему сильную симпатию, это тревожило. Магия? Нет, как узнал чешуйчатый от Парацельса – магия обольщения не действовала на него, так как он сам являлся ее источником.

Голод заставил отодвинуться. Пленник давно заметил, что если не кормить себя, то становится сложно держать концентрацию. И в нем пробуждается дикий необузданный зверь, который не поддается контролю. И этот зверь готов пойти на все, чтобы добыть себе еду, он готов поглотить каждого.

Сглотнув, пленник отошел в угол комнаты, укутался крыльями и закрыл глаза. Сил было слишком мало, чтобы тратить их в пустую, он и так не знал для чего пришел в эту комнату. Нужно было немного поспать. А затем уходить: раз решил не причинять этому демоненку вред, то нужно уйти.

Раймунд открыл глаза. Он помнил, что его сердце застучало намного быстрее, чем обычно, затем все померкло. Значит, заболел и, значит, находится где-то в просторах лаборатории Агриппы. Тут он уже был и довольно часто в прежние времена. Будучи ребенком, говорить откровенно, отсюда он и не вылезал.

В теле была неприятная слабость. В вены воткнуты иголки, через которые по трубкам шли лекарства и питательные вещества. Присоски на лбу и груди доставляли массу неудобств. И тут Луллий заметил своего гостя. Но не Агриппу, Парацельса или Зефельда, и даже не Филатета, а того самого пленника, которого он так хотел увидеть.

Присоски оставили после себя красный след, иголки нехотя вышли из вен. Ноги держали плохо, но сил хватило подойти вплотную к бежавшему пленнику. В тот момент молодой алхимик и не думал о возможной опасности, которую представлял из себя мужчина. Склонился над телом и протянул руку, касаясь молочно-белых волос. В ту же секунду глаза хищника распахнулись, и Луллий оказался подмят под мужское тело, а острые зубы вцепились в его шею. Алхимик не успел даже испугаться или испытать боль - провалился в забытье.

Запах крови приятно щекотал ноздри, чувство насыщения постепенно заполнило тело теплом. И его хотелось больше. Но разум внезапно воспротивился происходящему. И не дал когтям порвать добычу. Нужно было остановиться, пока не поздно. И зверь разжал зубы, внезапно начиная понимать, кого держит в руках.

Мужчина растерянно рассматривал свое деяние. Считанные секунды на принятие решения и тело юного демона вновь уложено на кровать. Рана на шее. Жгут не наложить. Кусок простыни оторван и прижат к укусу. Уже пропитался кровью. Пульс едва прощупывается. Рыча мат на неизвестном языке, чешуйчатый сорвал трубку у капельницы. Он вспомнил, как уже делал нечто подобное для того, кто был дороже всего. Одна игла в его вену, вторая в свою. Сосредоточиться, позволить крови покинуть свое тело и стать частью другого существа. Иного выбора не было. Покрытый чешуей раздраженно потряс головой - зачем он спасает этого паренька?