Глава 22. До того как. 4 страница

- Тот, кому ты принадлежишь.

Лонгин бросил на друга растерянный взгляд.

- Магия подчинения, - коротко ответил он. – Но куда выше моей. Я бы даже сказал, что чувствую себя младенцем по сравнению с монстром способным на такое.

- Поясни, - шипение. Лонгин выглядел растерянным.

- Это жители города, - не менее растерянный Раймунд осматривал бойню. Осознавая, они убили десятки мирных жителей, находящихся под воздействием чужой магии. Он открыл резервуар душ в своем луке и выпустил души, которые мгновенно истаяли в воздухе. – Они ни в чем не виноваты.

- Невиновных нет ни в одном из миров, - фыркнул Лонгин, но копье убрал.

- Уходим.

Телега взяла достаточно быстрый темп, чтобы не беспокоиться о напавших у города. Но не они волновали юного алхимика.

- Тебе ничего не показалось странным? – спросил маг, немного сбавляя мощность телеги.

- Нашелся маг сильней тебя, - ответили с легкой улыбкой.

Луллий также улыбнулся в ответ. Но на душе раскрывала крылья тревога.

- Ты же знаешь, я не сильный маг. Но в отличие от большинства демонов, я могу подчинить себе много видов магии. Например, я не мог своим природным подчинением склонить нападавших, но заклинанием давления заставил их целовать землю. Еще был вариант от Зефельда - оживить парочку цветочков, дав им команду «фас». – Улыбка медленно сползла. – Меня волнует, что некий тип знал мое имя, титул и способности.

- Я тоже их знаю, - пожал плечами шестой и стараясь очистить копье от крови проводил по основе клочком травы.

- Ты-то знаешь, – поморщился младший из алхимиков. – Я являюсь алхимиком чуть больше трехсот лет. И мои исследования абсолютно бесполезны для других демонов. Можно сказать, что я тратил время, изучая свои возможности, и развлекался в секретном штабе великих умов. Мое имя не должны были знать за пределами нашей обители, – подвел итог Раймунд Луллий. И добавил: – Тебя они атаковали всерьез. А меня пытались взять живьем… не нравится мне это.

Телега зафырчала, недовольная недавним напряжением, и выдала пару черных выхлопов.

- По ходу мы приехали, - заметил покрытый чешуей мужчина. И в ту же секунду телега фыркнула на пределе громкости, выплюнула связку проводов на землю сзади и остановилась.

- Прелестно, - откинулся на сиденье Раймунд и обреченно слез, принеся вязь проводов, от которых шел пар и воняло гарью.

Одним своим видом Лонгин дал понять, что не является богом всея механика и запасных проводов не взял.

- НО! Моя лошадка! – заявил счастливый до предела демон-блондин.

- Издеваешься? – уточнили откуда-то снизу.

Лонгин загрузил на себя всю поклажу, а самый ценный груз – Луллия – посадил сверху. У чешуйчатого сил было предостаточно, чтобы идти с такой ношей пару дней. Но остановиться им пришлось уже на закате.

- Да что же это такое! – вышел из себя Раймунд. – Я не нанимался рубить мирное население, вообразившее себя зомби!

Лонгин молча кого-то кушал и старался говорить «угу» на каждый выкрик своего друга.

- Опять ты меня не слушаешь?

- Угу … Ой! Тьфу! Слушаю, конечно!

Луллий огрел друга обжигающе-гневным взглядом и вынул из сваленных вещей одеяло. Была уже ночь, а сил разводить костер или убирать трупы не было совсем. С трупами частично разобрался Лонгин и, умывшись, смело лег под бок Луллия, крепко прижав того к себе. В ответ получил примирительное «эх» и ответные объятия.

Утром состоялся военный совет. Первое, что решили, это не возвращаться в замок алхимиков. Раймунд не хотел подвергать их опасности, а Лонгин умолчал, что их друзья, возможно, уже в ней по самые уши, ибо покинули замок практически в одно и то же время, что и они. Он почувствовал это своим развитым чутьем. Не принадлежащему ни одной из рас был важен только Луллий. К остальным он хоть и испытывал теплые чувства привязанности, но не собирался волноваться за их безопасность. Справедливо считая, что у каждого из них своя голова на плечах, свои когти на руках и зубы в челюсти. Поэтому, они должны сами решать свои проблемы.

Второе решение заключалось в выборе направления движения – голые степи. Там редко кто встречался, и еще реже кто-то жил. А значит демон, обладающий такой обильной мощью подчинения, просто не найдет на том участке себе рабов. По крайне мере, на это надеялись алхимики.

Они выиграли пару дней.

За ними вновь пришли. Опять одурманенные магией фанатики с местных локаций. Но в этот раз магия была иной. Луллий заметил отличие ауры, а Лонгин сразу узнал, что именно наложило эту магию. Как же он мог не узнать, если сам же и создал тот предмет. Другой вопрос, как этот артефакт попал в руки маньяка, поработившего эту толпу демонов.

Думать времени не осталось. Стрелы лились рекой, магия не отзывалась, копье танцевало, когти рвали, зубы кусали. Но всего этого просто не хватало – их подавляли числом. И тогда Лонгин рискнул воспользоваться копьем. До этого ни один алхимик не знал, что особого в этом оружие, шестой лишь говорил, как оно для него важно. И вот, Луллий смог узнать всю мощь короткого, покрытого узорами копья.

Лонгин сжал древко так, что из его руки полилась кровь. И эта кровь расползлась по узору - наполняя его, делая красным. Кровь отразилась в хрустале, пугая алыми волнами силы. И копье ударило в землю. Ни разу в жизни еще демоны не чувствовали дыхание апокалипсиса. Все бывает впервые.

Место, которого коснулось копье, раскололось, явив зев пропасти ведущей в никуда. Лонгин успел за шкирку вытащить ухнувшего в нее Раймунда. А трещина все росла, и весь Ад трещал по разошедшемуся шву мироздания. Крики падающих стихали на глубине, треск камней закладывал уши, земля ходила ходуном, не давая возможности идти. Лонгин раскрыл крылья и взмахнул ими. Он не умел летать, но хорошо парил. Прыжок, поймать в крылья воздух и позволить унести себя далеко вперед, вновь коснуться земли и вновь прыжок.

Алхимикам удалось скрыться. А земля кричала от боли еще несколько часов.

Луллий был напуган произошедшим. Нет, алхимики тоже могли бабахнуть так, что Ад вздрогнет. Но то, что видел Раймунд, это было не землетрясение. Более того, в Аду земля трясется только с применения соответствующей магии или машины. А тут она не только тряслась, она кричала в агонии. Уже в отдалении, на пути к небольшой речушке, Луллий внезапно подумал, а могло ли это копье уничтожить Ад? И понял – могло!

- Лонгин, - останавливаясь. – Откуда у тебя это копье?

- Одолжил, - был ему ответ. И мужчина схватил юного демона за шкирку, заставляя его двигаться вперёд. – Потом расскажу, нужно торопиться!

Но сколько они не бежали, их нагоняли новые и новые рабы артефакта. Наконец, собралась неимоверно огромная толпа. Сотни и сотни рабов, обреченные следовать чужой воле, буквально подавили алхимиков, скручивая Луллия. Однако, Лонгин им не был нужен. По крайней мере, живым. Первое, что сделали лишенные воли – отрезали ему крылья. Вой боли, и кровь обидчиков брызнула во все стороны. Второе – отняли копье, передавая его по цепочке подальше от разъярённого чешуйчатого. Третье – повалили на землю, разделившись на тех, кто держит, и тех, кто бьет. Луллий не видел ничего, кроме шевелящейся горы тел.

- НЕТ!

Его крик вырвался одновременно с опустившимся на шею ножом. Чешуя сомкнула чешуйки, не давая добраться до плоти. Клыки успели еще кого-то порвать, но новые рабы заняли их места. Руки и ноги держали, пытаясь перерезать сухожилия. Блеск стали и отчаянный рык. Ножей пятнадцать заблестело на солнце и обрушилось поочерёдно на бешено сопротивляющееся тело покрытое чешуей. Часть ножей ломалась о внезапно вырастающую бронь, другая утопала в плоти. И так, пока рык зверя не оборвался.

Луллий сопротивлялся как мог, но десяток демонов держали его, прижимая к земле. Если бы только он умел впадать в ярость, как другие демоны. Но еще ни разу за свою трехсотлетнюю жизнь Раймонду не удалось рассвирепеть.

Он слышал рык, звон обломанного метала и ужасающее хлюпанье. А затем рык оборвался: резко и хрипло. Но рабы артефакта не собирались останавливаться, и все новые и новые удары сыпались на несопротивляющееся молчащее тело. Пока неожиданно волна не схлынула, открыв Раймонду чудовищную картину.

- О Господи… - сипло выдохнул белокурый демон, ощущая, как по его лицу текут слезы. В его уме копошилась мысль, что даже Агриппа с Парацельсом не смогли убить существо за годы экзекуций. Так что, даже в таком ужасном состоянии Лонгин выживет. Но как же в это слабо верилось, видя обилие крови повсюду, заляпанные ножи и лица убийц, и тело, в котором просто не осталось ни одного целого куска плоти. – Лонгин, - позвал юный демон на выдохе. В следующую секунду к лицу Раймунда поднесли чем-то смоченную тряпку. Запах показался знакомым. Так пахло в лаборатории Агриппы, когда она экспериментировала с животными. Тело обмякло, но сознание не покинуло молодого демона целиком. Он слышал, что творилось вокруг.

Шаги крупного животного. Звук колес. Его погрузили на что-то или кого-то. Запах крови. Удалось чуть приоткрыть тяжелые веки. Тело Лонгина везли рядом. Его не оставили в поле. Пекло солнце. Холодила ночь. А их все везли. Болела рука, куда раз в несколько часов кололи состав, не позволяющий Луллию сопротивляться. Лонгин вылечил часть ран, выдав себя. Так что судьба наркомана не обошла и его. В таком состоянии было даже неизвестно, сколько длилось путешествие. Был ли это один день, или прошла неделя? Пленники не знали. А пункт назначения уже показался на горизонте.

Молодой алхимик никогда не бывал в этом районе Ада. Но узнал это место по рассказам Парацельса и Зефельда. Самая страшная, темная, мучительная судьба ждала тех, кто попадал в Шибальбу. А это была именно она. Вход в маленькое строение, длинный коридор и спуск вниз. Все ниже и ниже. Радовало лишь одно - их посадили (скорее уж бросили) в одну камеру. Слышались крики, стоны, пахло, как на бойне и в отхожем месте. Ни грамма света. От факелов проходящих мимо стражников блестели глаза заключенных. Кто-то плакал, кто-то бился в истерики, кто-то истошно орал под пытками. Нужно было приходить в себя и сваливать!

Перед глазами плыло, в горле застрял горький ком, вызывающий рвотные позывы, язык завяз в сухой полости и отказывался шевелиться. Тело словно задеревенело, не подчинялось ни одному приказу. А рядом лежал покалеченный Лонгин. Чешуя топорщилась во все стороны, часть отпала, оголив бледную кожу, под глазами залегли черные синяки, на теле, не прикрытом одеждой, также виднелись обширные гематомы. Такое состояние друга заставило подползти ближе. Раньше раны на теле Лонгина заживали в мгновение ока. Неужели он умер? Но грудная клетка едва заметно приподнималась. Алхимик-мастер оружия был жив.

Луллий вспомнил, как раньше этот мужчина пил его кровь. Не так, как было в первый раз. А аккуратно, жадно слизывая каждую каплю. По-своему интимно-доверительное действие. И Раймунд как-то подзабыл за сто лет, что таким образом Лонгин укреплял свои силы. Однако, когда приступы участились, мужчина отказал себе в подобном удовольствии. Пора было вернуться к истокам.

Прокусить свою собственную кожу было гораздо больнее, чем думал юный демон.

Вначале Лонгин не пил, и кровь выливалась из его рта. Начало положил первый глоток.

Время медленно шло, волоча за собой кандалы воспоминания. Камера, в которой сидели пленённые алхимики, отличалась по размерам от соседних – она была больше. Возможно, для длительного содержания. Это давало надежду, которая угасала с каждым вынесенным вперед ногами телом.

- Слушай, - обратился один тюремщик к другому. – Вон тот ребенок это великий алхимик?

- Такие ходят слухи, - равнодушный ответ.

- Тогда вон тот странный ободранный тип – лилиан? – криво улыбаясь. - Слабо верится.

Второй тюремщик подошел к камере и растерянно осмотрел жмущихся друг к другу заключенных.

- Нам велено не задавать вопросов и не прикасаться к мальчишке.

- Да мне и к этому ободранному прикасаться не хочется, глянь какие у него глаза.

Тусклые глаза с едва заметной желтой радужкой и вогнутые вовнутрь вертикальные зрачки вот что увидели тюремщики в свете факелов. Такие глаза не встречались среди демонов. По крайней мере, вогнутых во внутрь. Это первое, что замечали смотревшие на зверя за решёткой. Именно зверя видели тюремщики, и он их пугал.

- Не трусь, велено выбить информацию – выбьем.

Пленники прижались друг к другу плотнее. Но Лонгина в тот день так и не забрали в пыточную. По всей видимости, там и без него хватало работы. Оттуда все выносили, туда вносили, а крики, мат и мольбы не утихали.

Луллий уже понял под какой магией находились напавшие на них. И в мире был лишь один артефакт обладающий властью приказывать так, что даже трупы не сразу падали на землю, все стараясь выполнить данный приказ. И создал этот предмет Лонгин.

- Они забрали кинжалы Парацельса, - глухо подвел итог Раймунд. – Значит он погиб.

- К чему столько пессимизма? – Лонгин не имел привычку утешать, но и не думал, что такого алхимика, как Парацельс легко убить. Вооруженный кинжалами, оккультными знаниями и способностями, о которых можно лишь догадываться (Лонгин часть испытал на своей шкуре), просто не мог погибнуть. Да и не выгодно его убивать, знания, хранимые в голове алхимика-оккультиста, слишком дорого стоят. Неужели был тот, кто решил по-другому? Например, наоборот, не допустить эти знания в мир.

- Это не пессимизм, это уверенность, – продолжал говорить Луллий. – Парацельс не только силен и умен, он гордый. Ему легче убить себя, чем служить кому-либо.

Минута молчания, и Раймунд еле слышно всхлипнул. Его попытка подавить отчаяние кончилась прокушенной губой. Он умирал, Лонгин попал вместе с ним в тюрьму, из которой, судя по всему услышанному, живыми не уходили. Парацельс мертв. Агриппа так и не вернулась из своего путешествия. Судьба Филатета и Зефельда пока не известна, но Луллию она не казалась краше его собственной.

- Алхимиков больше нет, - выдавил он со всхлипом.

Лонгин покачал головой.

- Ты еще жив.

- Еще, - передразнивая.

- И я жив. Так что, не скорби раньше времени. Нам надо выбираться. И хорошо бы вернуть копье.

- Копье? Нашел о чем трястись, - раздраженно бросая в решётку мелкий камушек. Камень ударился об металл и отлетел обратно на подол к алхимику. – А теперь расскажи мне о нем. Что тогда произошло?

- Оно, - замялся чешуйчатый. – Оно разбило мир. Сделал в Аду дыру.

- Подожди-ка! – покачивая головой. – Ты мне хочешь сказать, что оно может мир уничтожить? – не веря, уставился молодой демон на друга. – Да на кой тебе это надо?

- Для моего возвращения домой.

Внезапный испуг перешел в недоумение. Раймунд вздохнул и вновь бросил камушек в стальную решетку, и вновь тот упал ему на подол.

- Значит, оно может вернуть тебя домой?

- Верно, я думал оно способно на это, – не вдаваясь в подробности о месте своего жительства, ответил покрытый чешуей мужчина, и впервые на его лице проскользнуло ранее не виденное выражение душевного терзания. – Однако, я воспользовался им иначе. Кроме того, оно не целое. Не хватает большого куска этого орудия. Но по отдельности два куска не представляют особой ценности. Копье обладает некоторыми поразившими меня свойствами, но при экспериментах, оказалось, что работает оно лишь в моих руках.

Вдохновенный рассказ о необычном оружии был прерван, когда Лонгин рассмотрел выражение лица Раймунда.

- Ты хочешь сказать, что уничтожишь наш мир, чтобы попасть домой?

Луллий смотрел странным взглядом. Так может смотреть ребёнок, которому рассказали всю правду о деторождении. Но у ребенка не могло быть в глазах такого острого нежелания верить. Раймунд поднялся и, смотря в лицо другу, отошел назад. В его голове шел процесс под названием сомнение. Он усомнился в собственных чувствах, вере, себе и даже в мире. Только сейчас он задумался над тем, что все его действия по отношению к Лонгину были продиктованы его обольщающей магией. Раймунд позволил этому существу внедриться в ряды алхимиков. Он бесконечно доверял ему, не ведая с кем живет бок о бок. Не демон, не ангел, не человек, не лилиан! Кто он?

Лонгин уже видел этот взгляд, не желающий признавать его существование. Желающий ему смерти. Но в этот раз на него смотрел не кто иной как Раймунд Лонгин.

- Кто ты, черт тебя дери!? – поднимаясь.

- Не твое рогатое дело! – огрызнулся мужчина, тоже поднимаясь.

Первым не выдержал молодой демон, он отвернулся и, сжимая от гнева зубы, отошел в угол камеры. Сел там, стараясь не смотреть на Лонгина.

Покрытый чешуей мужчина долго рычал сам на себя, пока не обессилил и не отполз в противоположный угол. Он был голоден. Последнее, что помогло вернуться из небытия - была кровь Луллия. Но тот сейчас не стал бы давать ему свою кровь. Да и сам Раймунд не выглядел здоровым. Бледный, с капельками пота на лбу, казалось, он испытывал сильную боль. Лонгин не был уверен, что та боль физическая. Возможно, стоило рассказать ВСЕ и попытаться объясниться? Но шанса мужчине не дали. К их камере подошли четверо демонов.

Самый юный из алхимиков вскочил с пола, поняв по чью душу пришли тюремщики, но не нашел сил сдвинуться с места. Просто наблюдал расширившимися от ужаса глазами, как цепи, словно живые, бросились на ослабленного голодом Лонгина и, обмотав, его потащили прочь из камеры.

- Лонгин!!! – закричал алхимик, но было поздно. Он сразу понял, что поступил по-детски глупо. Внезапно оттолкнул единственного оставшегося близкого друга, когда тот признался в хранимой до сих пор тайне. Построил кучу недоказуемых догадок, и все из-за желания обвинить кого-то, помимо себя, в смерти друзей. Сорвался на невиновном. Да, Лонгин многое скрывал, молчал о своем прошлом, не являлся ни одним из известных представителей разумных рас, но… Запоздало Луллий подумал над вариантом ни разу не пришедшим в голову никому из алхимиков. – Бред! – покачал тот головой. Но вернуться к самобичеванию не рискнул. Без толку! Сколько себя не мучай, а другим лучше от этого не станет.

Темно, сыро, внутри все болит, и эта боль становилась сильнее. Раймунд уже пожалел, что покинул обитель алхимиков. Умереть в постели в знакомых стенах в кругу близких теперь казалось непозволительной роскошью.

То, как Луллий воспринял весть о своей скорой смерти, несколько озадачила Парацельса. Вначале демоненок впал в ступор, а затем улыбнулся. Луллий хотел жить и не знать своей даты смерти. Но чернокрылые решили иначе. Но разве это повод унывать? Просто нужно поторопиться жить. А там … будь что будет.

Дверь камеры скрипнула, и на пол упал мешок, в котором едва ли можно было узнать Лонгина. Однако, рык и шипение в комплекте с бешено смотревшими нетипичными глазами не дали усомниться. На нем не было ни одного живого места, но в этот раз раны были не беспорядочными, как в случае с победой рабов под действием кинжала Парацельса, а целенаправленными. Их наносили, желая причинить как можно больше боли. Чешую сорвали, на спине не оказалось ни лоскутка здоровой кожи, живот и бока разорваны, из ран блестели внутренности.

Из мата тюремщиков блондин узнал, что кого-то зверь таки достал. Убил, нет, неизвестно, но потрепал точно. Не успели дверь захлопнуть, как взбешенный зверь вскочил с пола камеры и бросился на решетку. Кровь вытекала из него, лишая сил, но это не останавливало Лонгина. Всем своим существом он желал разорвать своих мучителей, и не важно какую цену за это предстоит заплатить. Жаль демоны вовремя отпрянули от решетки, и их не достали когти. Сталь едва заметно прогнулась под бешеным напором зверя. В этой камере сталь была необычайно прочная, закаленная кузнецом, способным, как и алхимики, но жившим до них. Лонгин не мог сломать эту решетку - не в его состоянии.

А затем глаза с вогнутым зрачком скользнули по решетке, стене и остановились на единственном живом существе в камере – на Луллие Раймунде.

Юный демон сжал зубы, готовясь принять удар. Он боялся. Слишком хорошо видел свое будущее в глазах озверевшего друга. Причиной таких мыслей также служила недавняя ссора.

Стремительный бросок. Голодный взгляд. Боль. Перед глазами заплясали разноцветные круги. Истерзанное тело тесно прижалось к его груди, с силой вжимая в стену. Белые, будто выцветшие волосы, заляпанные кровью, попали на лицо. На губах застыл вкус металла.

- Лонгин, - голос дрожал, в глазах неверие и ужас. – Ты … - зубы сжались совсем рядом с горлом, на плече. Демон смотрел на свои трясущиеся руки и не мог решить, как поступить. Раймунду было страшно. Но его друг вновь не собирался убивать его. Если бы он хотел, Луллий уже был бы мертв. Определившись, руки Раймунда легли на плечи друга и сжали пальцы. – Остановись, - на выдохе. – Все хорошо, - успокаивал он. – Я с тобой. Прости, что сорвался.

В ответ неуверенные объятия. Дыхание, шевелившее волосы. Три глотка крови и Лонгин отстранился.

Было сложно не вздрогнуть, смотря в глаза с нетипичным зрачком. Луллий дрогнул, когда с его подбородка слизали кровь, оказалось он прокусил губу. А затем зверь доверительно уложил голову на колени молодого демона, позволяя коснуться шеи. Голодный зверь уснул. В глазах Лонгина появилось более знакомое выражение растерянности.

А страшные раны, нанесенные пытками, словно по волшебству исчезли.

Долгие дни проходили в ожидании для Луллия и в пытках для Лонгина. Последний приводил в ужас даже заключенных. Волокли его в камеру невменяемым и еле живым, а на следующий день он был уже целехоньким. И за все время тот, кого тюремщики в шутку назвали лилианом, ни чего не сказал, только шипел, рычал и отрывал куски у не успевших увернуться.

Однако, даже в таком плачевном состоянии этот зверь узнал много для себя важного. Копье было у главного тюремщика, мечтающего нажиться на знаниях алхимиков, по чьей указке его и пытали. Из разговоров тюремщиков Лонгин узнал - за Луллием идет некая важная персона, и он нужен живьем.

Пытки - это не впервой и можно было бы терпеть, если бы только их кормили. Он выпил крови из Луллия более чем достаточно. Еще один раз укусить и юный алхимик умрет. Болезнь и без того съедала все силы. Крови было уже мало, чтобы накормить чудовище подобное Лонгину.

- Я голоден! – кинулся на решётку зверь. Его зубы вцеплялись в сталь в попытке перекусить ее, но начали крошиться от нехватка кальция. Агония набрала обороты, и затуманенный разум уже не контролировал положение вещей.

Под аккомпанементы крика друга, Луллий сполз по стене. Хотелось спать. Дышать было труднее обычного. Сказывалась большая потеря крови. Решение, принятое накануне, было безумным и по-своему отвратительным, но Раймунд не жалел. Он уже умирал.

Выступающий камень стал ножом, который с легкостью разорвал кожу на запястье. Зверь повернулся и пошел на запах. Обычно узкие вогнутые зрачки расширились и походили формой на каноэ.

- Ешь … - коротко прошептал Луллий, протягивая руку. Смерть придет в любом случае, но у его друга по крайней мере будет шанс. И пусть потом будет ненависть. Пусть презирает за слабость. Но выживет. Закрыть глаза и постараться вырубиться от боли раздираемого на части тела. – Съешь меня.

Луллия прижало к стене. Сладкий аромат пищи дурманил зверя, он манил и приглашал к столу. Юноша болезненно выдохнул, ощутив зубы на своей шее.

- Словно вампир, выпьешь досуха? – его голос старался не дрожать. В ответ тело вжали в стену с новой силой, а зубы сжались чуть сильнее. И демон не сдержал болезненный выдох. Шея перестала интересовать демона, и он лизнул подбородок друга, с которого вновь капала кровь. – Ты уж определись: съесть меня хочешь или изнасиловать, – слабо усмехнулся Луллий. Даже под руку с чернокрылым он не мог избавиться от своей улыбки.

- Ты мой друг, - внезапно вопросительно прошипел сведенный с ума голодом зверь. – Да?

- Наверное. – Слабый неуверенный ответ. И слабая улыбка.

- Условия? – наклонил голову в бок Лонгин.

- Чтобы ты всегда был рядом.

- Многого хочешь! – фыркнул зверь.

- Я этого не отрицаю, - объятия. – Просто будь рядом. До самого конца. – Мутные голубые глаза смотрели сквозь. – Сделай это для меня. Мой конец.

Лонгин не сразу понял, о чем его просят. Но даже поняв, не мог поверить. А Луллий сипло выдохнул и уронил голову на плечо друга. Еще одного приступа этот юноша просто не переживет. Это знал и Раймунд, это понимал и Лонгин. Нужно было действовать быстро. Разорвать свое запястье и напоить кровью. И плевать, что это вампиризм в чистом виде. Главное, чтобы этот белокурый демоненок прожил дольше. Он не должен был умереть здесь! Только не так! Только не здесь!

Голод кружил голову, но чешуйчатый упорно отдавал свою кровь. И не важно, что в мире не существовало вампиров, были те, кто мог пить кровь и отдавать ее. Такова была плата за общество друг друга.

Молодой алхимик открыл глаза, пытаясь отвернуться, но Лонгин держал крепко. Каждая капля бесценна, и просто так он ее не собирался разбазаривать. Держал Луллия, пока взгляд того не прояснился, и сопротивление не стало более действенным. Значит, кровь подействовала. Даже если это была временная мера, чешуйчатый был рад.

- Убить меня хотел? – белые волосы стояли дыбом, губы в крови, в глазах паника.

- Нет, но именно об этом ты вроде просил, – рассматривая довольно бодренького блондина. – Как самочувствие?

- Лучше, чем твое, - в глазах Луллия отразился Лонгин - прототип кощея бессмертного.

При последнем походе в пыточную удалось узнать, что за Луллием придут сегодня, а, значит, действовать нужно немедленно. К тому же, встречать гостя, пришедшего за Раймундом, вышла большая часть охраны. Это давало реальный шанс на побег.

Тюремщики при последнем обходе видели насколько плох был Луллий и не ждали от него действий. Лонгин так же не отличался здоровьем, хоть и пугал своей живучестью. На это и повелся расчет.

Дверь распахнулась, и вошли трое тюремщиков. Увидели они пленных по разные углы камеры и направились к мирно лежащему Лонгину, и уже приготовили свою магию цепей, как … полумертвый Луллий бодренько вскочил и оказался сзади одного из тюремщиков. Несмотря на скромные физические силы, были у молодого демона в наличии трюки, которые спасали в битве и не раз. Кровь Лонгина подарила немножко сил для простейший магии. Ладони на виски выбранной жертвы, и тот дергается, как от электрического разряда. И бросается в бой на своих товарищей. А именно на мага, который скрутил своими живыми цепями Луллия. Потеря концентрации мага оборачивается свободой шестого алхимика. Один тюремщик лишился головы. Другой бросился на Раймунда, контролирующего его коллегу. Это заставило Луллия отпустить контроль и бросить в нападавшего камень. Тот вышиб тюремщику глаз. Вой боли обрывается хрустом шеи – Лонгин быстро мстил своим мучителям, заканчивая их физическое существование в этом мире.

Это был быстрый бой.

- Стой, - остановил друга Лонгин и быстро сожрал голову у самого первого убитого им тюремщика. Эта картина заставила молодого демона поморщиться и отвернуться. Дальше чешуйчатый забрал его одежду и когтями располосовал тело трупа.

- На кой ты это делаешь? – не выдержал Раймунд.

- Маскирую труп под себя, – последовал ответ. И Лонгин уже подошел ко второму трупу, напоминающим Луллия своей статью.

Два трупа были брошены в соседнюю камеру. И вот двое охранников шествуют по коридору, стараясь не смотреть на несчастных, рассаженных по камерам. Путь был не долгим, начальник этого этажа, вернее его кабинет, был не далеко от пыточной, так что Лонгин шел уверенным шагом, несмотря на душащую темноту. В отличие от начальника, копье было в кабинете. Он его и не сильно прятал. А зря. Можно было уходить прочь из тюрьмы, больше пленникам здесь ничего не нужно было.

Если бы не одно «но», явившее себя в виде ангела, их побег бы удался. И алхимики вошли бы в историю, как первые бежавшие из Шибальбы.

В тюрьме был лишь один способ выйти. Наверх по лестнице. Вот подъем наверх и не удался.

- Давно не виделись, - раздалось из темноты лестничного прохода. – В этот раз тебя зовут Раймунд Луллий? Не так ли, мой старый друг?

Молодой демон остановился столь резко, что чешуйчатый в форме охранника врезался в него, создавая звук столкнувшихся кастрюль. Лонгин еще не видел столько ужаса в глазах своего друга. Только заглянув в них, он схватил того в охапку и бросился обратно, кубарем скатываясь с лестницы. О ступеньки приложились оба.

- Идиот!

- Идиот.

- Кретин!

- Кретин.

- Хватит со всем соглашаться!!!

- Хв … Тьфу ты! Короче, где выход?

Только поняв, что не уверен сколько поворотов и в какую сторону и по каким коридорам пробежал, Лонгин отпустил Луллия с рук. Затравленно оглядываясь, демон и тот, кто не принадлежал ни одной из рас, бросились по боковому коридору. Но не успели они пробежать до следующего поворота, как впереди показались стражники, не менее десятка. Со скрежетом когтей по каменному полу пленники затормозили и пустились в обратную сторону.

Поворот. На пути зазевавшийся стражник. Удар в корпус и прыжок через вырубленное тело. Резкий тормоз в виде тупика. Лонгин поддержал едва не свалившегося младшего демона. Оба уставшие, взмыленные, шипящие проклятия, голодные, больные и не знающие как быть дальше, куда бежать.

Вернуться назад и бежать по новому коридору. Слышать, как где-то кричат стражники, вопят заключенные, и стучат сапоги по полу.

- Черти рогатые, - ругнулся Луллий, едва не столкнувшись со стражником в темном коридоре. Рогатый черт как раз зажег факел, чтобы оповестить всех стражников о пленниках.