Глава 22. До того как. 5 страница

- Они здесь, - закричал тот, за что получил когтями по морде.

Не прошло и десяти минут как беглецов взяли в кольцо. Двое против тридцати. По всей видимости, охрана сбежалась со всех этажей и еще не все подошли. За время бега состояние Луллия начинало понемногу ухудшаться – действие крови заканчивалось. И вот сейчас, ощущая близость гибели и спину друга, Луллий печально улыбнулся. Он заранее знал, его смерть близка. И нечто внутри дернуло за выключатель, позволив напоследок воспользоваться ранее лежащей без дела силой. Молодой демон издал жуткий рык, достойный демона-генерала, и бросился в бой.

Берсерк! Понял Лонгин, отвлекшись на секунду, и с ноги выбил челюсть первому нападавшему. Присел и, распрямившись пружиной, бросил свое тело в ближайшего врага. Если бы только было немного времени съесть кого-нибудь из этих демонов и чертей, то победа была бы у его ног. Но судьба подло давила массой. Прыжок, по головам, найти глазами Луллия и убедиться, что тот беснуется не по-детски, в кои-то веки, остервенело вцепляясь во врагов короткими клыками и когтями.

Наблюдать Раймунда в таком приподнятом боевом духе было даже приятно. Если не учесть, что он впервые в своей жизни впал в демоническую ярость и не контролировал свои действия. В данный момент он не помнил, что он борется за жизнь себя и друга. Борется за желание умереть не в этих казематах. Бился и убивал ради возможности еще раз увидеть искусственное солнце Ада, которое когда-то Парацельс сам воздвиг на искусственный небосклон. Сражался ради иллюзии вновь быть с алхимиками и одним из них.

Но умер, успев улыбнуться.

Лонгин все видел, но не успел вмешаться. Он был слишком слаб. Всегда, когда ему была нужна сила, он был чем-то ослаблен. Всегда, когда тех, кого он любил и пытался уберечь, убивали, он даже не мог отомстить.

Ангел в темной мантии, с прикрытым маской лицом медленно обошел сражавшихся. И стражники, подчиняясь молчаливому приказу, расступились. Луллий только услышал шелест крыльев, и в его груди внезапно стало очень горячо. Лонгин вырвался из оцепления тел и застыл в приступе ужаса, закричав от бессилия. Луллий был безжалостно насажен на меч, который попал точно в сердце и пробил стену за спиной молодого демона. А ангел нагнулся над умирающим и прошептал нечто, от чего глаза Раймунда раскрылись сильнее. Но смотреть Луллий продолжал на Лонгина. Видя отчаяние друга и зная о скорой смерти, все, что он мог, это подарить ему последнюю улыбку.

Шипение, намешанное на рыке дикого зверя, и прыжок на ангела. Белокрылый успел обернуться, не ожидая нападения, и его маску снес мощным удар когтей, вместе с половиной лица.

Дальше, мужчина не обращая внимания на покалеченного ублюдка, вытащил из груди демоненка белый меч, увитый виноградом. Прижать к себе его еще теплое тело, заглянуть в расширенные зрачки, стер большим пальцем кровь, стекающую из уголка рта. Свои раны, которых было сотни, казались далеким отзвуком боли которую можно было испытать только душой.

Луллий Раймунд был мертв. А его убийца уже поднимался. Стражники также не стояли без дела. И новая волна бросилась на шестого алхимика, но подавилась своей кровью. В руках Лонгина копье окрасилось красным. А затем оно замерцало слабым светом. На большее сил просто не хватало. Но даже такой удар сотряс стены, покалечил и размолол в фарш рядом стоящих, выжившие обезумели и бросились на собственных товарищей.

Тело Луллия было уложено на холодный пол. Дешевый амулет из хрусталя, заточенного под клык, свесилось на бок утопая к крови мертвеца. А покрытое чешуей создание расправило крылья. Один взмах несоразмерно огромных крыльев и нападавших разметало по сторонам. Целью шестого алхимика, являлся ангел, убивший Раймунда. И его он собирался забрать на тот свет, даже если после и сам сгинет.

Ангел успел спасти себя от атаки копья. Он был поражен силой оружия. Кинжалы больше не казались сильными, теперь копье было желанным для этого крылатого. В нем хранилась тайна, которую так желал белокрылый. Поэтому он сам вышел к Лонгину.

Лонгин его узнал.

- Астарот, - прошипел он, ликуя. К этой мрази у него были особые счеты.

- Знаешь меня? – Удивился ангел, держась за изувеченную часть лица. - Впрочем, это не важно. Отдай мне копье!

- Тебе нужно оно? – насмешливо демонстрируя вновь загорающееся алым орудие. – Так найди его.

Раздался скрежет, от которого завибрировала сталь, а копье перемещалось в пространстве, в неизвестность! Ангел, сузил горящие гневом глаза отрывая руку от покалеченного лица.

- Убить его!

За брошенными в атаку телами уже не было видно желанной жертвы. Сколько не тяни руки, а не достанешь. Это как тонуть, но в собственной крови. Боли нет, есть лишь отчаяние. Не дотянуться… Солнце уже поднялось над миром Ада. Но в тюрьме всегда темно.

Сколько не бей, а он поднимется. Сколько не руби, к ранам нет внимания. Астарот уже ушел, опечаленный потерей копья.

«В общем, это еще ничего не значит. У каждого алхимика было по орудию. Стоило их найти. Лук Луллия и кинжалы Парацельса, полутораручный меч Агриппы уже есть. Осталось добыть алебарду и мечи. Времени и сил достаточно. А главное находится вот в этом белом мече-ловце. Душа, ради которой пришлось повозиться. Глупо вышло. Значит, в теле демона его душа не может жить долго. Однако, это оказался полезный опыт. Нашлось такое потрясающее оружие, как копье, которое проделало в Аду дыру. А значит, оно могло бы помочь в достижении цели». - Так думал Астарот, удаляясь с места битвы. Дальнейшая судьба покрытого чешуей алхимика и стражи его уже ничуть не волновала.

Лонгин продолжал битву. Один из тюремщиков резко приказал всем расступиться, и его послушались, а плита, на которой стоял Лонгин, перевернулась. Крик, лязг цепей, голоса сверху, желающие ему сгнить, подранные крылья, расплывающаяся отстраненность от реальности. И вот, обессиленное в физическом и душевном плане, тело покорно весит на крюках и цепях. Больше ничто не имело значения. И эта холодная, сырая камера станет его могилой.

Он начал новую жизнь, чтобы забыть о старой боли. Но прожив всего столетие, испытал всю ту же боль. Лонгин потерял того, ради которого стоило жить.

А стоит ли пытаться снова?

Глаза закрылись. Он слишком устал для борьбы …

Звон цепей. Чей-то голос. Грохот. Удар о пол. И некто живой рядом. Неважно, как тебя зовут, неважно, кто ты. Ты не один. Даже если сил нет, нужно отыскать резерв и вытащить девушку с белыми крыльями из рухнувших на нее цепей. Она тянулась к этим таблеткам – дать их. И ждать, когда глаза цвета неба раскроются, как единственное светлое напоминании в этой непроглядной тьме. Ты точно знаешь, эта девушка станет тебе близким другом, и неважно, как тебя и ее зовут.