![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Маурер: тревога и теория научения 4 страница
Когда Адлер пишет конкретно о тревоге, он задает вопрос: какой цели она служит? Тревожному индивиду тревога нужна для отказа от активности; она намекает на то, что следует возвратиться в предыдущее состояние, где было безопасно; и таким образом тревога является побудителем, следование которому позволяет отказаться от принятия решений и ответственности. Но Адлер более часто выделяет тревогу как орудие агрессии, средство господствовать над другими людьми. «Что, как нам кажется, является важным», пишет Адлер, «это то, что ребенок использует тревогу, чтобы с ее помощью достигнуть цели превосходства, или контроля, над своей матерью»2. Труды Адлера пестрят описаниями больных, использующих тревогу для того, чтобы заставить членов своей семьи принять их требования по организации домашнего порядка, тревожных жен, контролирующих своих мужей посредством появляющихся в подходящее время приступов мрачного настроения, и т. д. Никто не спорит с утверждением о том, что тревога часто используется с целью получения подобной «вторичной выгоды». Но предполагать, что такая мотивация для появления тревоги является главной, значит чрезмерно упрощать и запутывать проблему. Трудно понять, как тот, кто испытывал настоящие приступы тревоги и понимал, что они являются настоящей пыткой, посмел бы предположить, что такие при- 1 Альфред Адлер, Невротическая конституция, Нью-Йорк, 1926, с. XVI. 2 Альфред Адлер, Проблема невроза, Нью-Йорк, 1930, с. 73. ступы возникают в основном вследствие выгоды, которую получает больной из-за их влияния на других людей. Складывается впечатление, что Адлер по отношению к рассматриваемым ситуациям говорит о псевдо-, а не о настоящей тревоге. Это впечатление подкрепляется тем обстоятельством, что он часто рассматривает тревогу скорее как «черту характера»1, чем как эмоцию. Все это указывает на то, что Адлер объединяет базовые, истинные формы тревоги под заголовком «чувство неполноценности» — в отношении которого он бы, конечно, не сказал, что оно возникает с целью управлять другими людьми2. Что касается причин появления тревоги, то Адлер мало высказывается по этому поводу, за исключением общего описания возникновения чувства неполноценности. Он замечает, что невроз тревоги всегда появляется вследствие того, что индивид был «изнеженным ребенком». Это еще один пример тенденции к чрезмерному упрощению в произведениях Адлера3. Конечно, верно, что больные с невротической тревогой научаются, обычно в раннем детстве, во всем зависеть от других, но такое поведение никогда не становится настолько жестко фиксированным или устойчивым, исключая те случаи, когда больные подвержены базовому конфликту, связанному с проявлением их возможностей4. Что касается методов преодоления тревоги, Адлер дает очень ясное, хотя и по-прежнему общее представление. Тревога «может быть побеждена, только если используются связи, которые соединяют индивида с человечеством. Лишь тот индивид может прожить свою жизнь без тревоги, который 1 Альфред Адлер, Исследование природы человека, Нью-Йорк, 1927. 2 При истинной тревоге, в противоположность псевдотревоге, контроль, осуществляемый над другими людьми, это вторичное, а не первичное явление; он является следствием отчаяния, которое воспринимает больной, будучи изолированным и лишенным сил. Различие между псевдотревогой и истинной тревогой — это важная проблема, которая еще очень мало исследована. Часто их трудно различить, потому что обе они в разных сочетаниях могут мотивировать поведение одного и того же человека. Многие больные с невротической тревогой, которые прибегают к невротическому поведению в семье из-за истинной тревоги, чувства бессилия и беспомощности, рано или поздно узнают, что изображение (фасад) слабости может быть эффективным средством приобретения власти. Таким образом слабость используется для того, чтобы приобрести силу. (См. обсуждение этой проблемы в главе 8 данной книги.) 3 Но, возможно, это не большее упрощение, чем то, что невроз тревоги возникает вследствие coitur underruptus, как у раннего Фрейда. 4 См. историю болезни Брауна, гл. 7. осознает, что принадлежит к братству всех людей»1. Эти «связи» устанавливаются посредством социально полезной работы и любви. За утверждениями, подобными этому, стоит общая положительная оценка Адлером социальной природы человека, и эта выделяющаяся особенность его учения совершенно не согласуется с точкой зрения Фрейда; из нее вытекают совершенно другие способы преодоления тревоги. Несмотря на чрезмерные упрощения и чрезмерно общие представления о тревоге, заслуга Адлера в том, что он представил неопровержимые выводы, особенно относительно борьбы за власть между людьми и ее социальных последствий. Эти выводы являются очень важными, так как они, как правило, касаются тех областей знания, которые у Фрейда остаются «белыми пятнами»2. 7. Юнг: тревога как угроза иррационального Только небольшой раздел мы посвящаем взглядам К.-Г. Юнга, в основном потому, что Юнг никогда не излагал свои взгляды на тревогу в систематизированном виде. Насколько мы можем судить, проблема тревоги никогда специально не освещалась в работах Юнга, и использование его идей при создании теории тревоги невозможно без детального обзора его трудов. Одна мысль Юнга, которая отличает его от других исследователей, нами уже упоминалась: тревога есть реакция сознания индивида на вторжение иррациональных побуждений и образов коллективного бессознательного. Тревога — это «страх перед господствующими признаками коллективного бессознательного», страх перед теми унаследованными от наших животных предков архаическими человеческими чертами, которые, как представлялось Юнгу, еще существуют на неосознаваемом уровне человеческой личности3. Возможный подъем на верхние уровни сознания иррационального материала 1 Исследование природы человека, цитируемое произведение, с. 238. 2 Как будет показано далее, ценные умозаключения Адлера, изложенные в более систематизированной и глубокой форме, стали частью учения таких поздних психоаналитиков, как Хорни, Фромм и Салливан. Влияние Адлера на поздних аналитиков, без сомнения, является как прямым, так и косвенным. А к некоторым выводам, совпадающим с адлеровскими, последние пришли независимо. Влияние на Салливана, возможно, осуществлялось через посредство В.-А. Уайта (W.A. White), который интересовался работами Адлера. 3 Карл Г. Юнг, Избранные статьи по аналитической психологии, Лондон, 1920. составляет угрозу упорядоченному, стабильному существованию индивида1. Если внутри индивидуальные барьеры на пути иррациональных стремлений и образов коллективного бессознательного являются тонкими, существует опасность психоза, который сопровождает тревогу. Но если, наоборот, иррациональные стремления слишком сильно блокируются, человек ощущает беспомощность и невозможность творчества. Поэтому, как сказал бы Кьеркегор, чтобы избежать беспомощности, следует иметь мужество противостоять тревоге и действовать, несмотря на нее. По Юнгу, угроза иррационального, которое существует в бессознательном, объясняет, «почему люди боятся познать самих себя. За ширмой может быть действительно что-то — никогда не известно, что, — и поэтому люди «предпочитают принимать во внимание и тщательно отслеживать» факторы, внешние по отношению к их сознанию». У большинства людей существует «скрываемый ими страх неизвестных «опасностей, исходящих из души». Конечно, люди не хотят признавать существование этого нелепого страха. Но следует понять, что такой страх ни в коей мере не является неоправданным; напротив, он как раз слишком хорошо обоснован»2. Первобытные люди лучше понимали, что «бессознательному свойственны неизвестные, опасные стремления», — утверждает Юнг; и они изобрели различные ритуалы и табу для защиты. Цивилизованные люди также изобрели свои собственные способы защиты от вторжения иррациональных сил, и эти способы часто представляют собой целую систему и вошли в привычку. Поэтому «основные компоненты коллективного бессознательного» начинают непосредственно управлять поведением человека только при таких, например, явлениях, как массовая паника, и опосредованно — при психозах и неврозах. Одно из центральных положений концепции Юнга состоит в том, что современные западные люди отдают избыточное предпочтение «рациональному», интеллектуальному началу, и он полагает, что это предпочтение отнюдь не ведет современных западных людей к рационально обоснованному объединению, но скорее способствует «неадекватному использованию разума и интеллекта для эгоистических целей 1 Благодарим доктора Гудвина Уотсона (Goodwin Watson) за использованное нами изложение идей Юнга. 2 Карл Г. Юнг, Психология и религия, Нью-Хейвен, Коннектикут, 1938, с 14-15. достижения власти»1. Юнг описывает в качестве примера своего больного, который страдал от канцерофобии. Больной «рассматривал все вокруг исключительно с точки зрения разума, но где-то природа вырвалась от него и возвратилась назад, чтобы отомстить, в форме совершенно неопровержимой бессмыслицы, идеи рака»2. По нашему мнению, ценность идей Юнга в том, что они могут сделать более правильными наши представления, как в отношении характеристики современной западной культуры, так и в отношении общего свойства неврозов — тенденции к неадекватному использованию разума как защиты от тревоги, а не как к средству понять и осознать тревогу. Но, похоже, те же идеи привели Юнга к дихотомии «рационального» и «иррационального» (концепция «автономии бессознательного»)3 и сделали его мышление в определенной мере эзотерическим и плохо согласующимся с другими теориями тревоги. 8. Хорни: тревога и внутриличностные конфликты Важные направления в психоанализе, основанные на работах Фрейда, но привнесшие новые понятия, это те, где проблема тревоги видится в социопсихологическом контексте. Сущность в том, что в данных подходах рассматривается тревога как следствие нарушенных межличностных отношений, на что указывают (хотя акценты и различны) К. Хорни, Э. Фромм, Х. С. Салливан. (Данные психоаналитические направления во многом сходны с концепцией Фрейда; мы коснемся их отличий от учения Фрейда, а также того вклада, который внесли их создатели в понимание тревоги.) Этими авторами особо подчеркивается особая роль культуры, как в широком смысле, когда культурные образцы, господствующие в данный исторический период4, рассматриваются как определяющие тревогу, так и в узком смысле, когда взаимоотношения между ребенком и значимыми взрослыми рассматриваются как детерминанты тревоги. Такой подход, конечно, не отрицает наличия биологических потребностей у ребенка и взрослого, но акцентирует важную психологиче- 1 Там же, с.18. 2 Там же, с. 18. 3 Психология и религия, глава 1 (курсив мой). 4 См. следующую главу. скую проблему — роль этих потребностей в межличностных отношениях. Фромм, например, указывает, что «те потребности, которые имеют отношение к пониманию личности и проблем, с которыми она сталкивается, не являются инстинктивными по своей природе, но возникают на основе всей совокупности условий, в которых мы живем»1. Тревога, таким образом, не возникает обязательно как реакция на предвосхищение фрустрации инстинктивных и либидозных потребностей; нормальный человек может выдерживать значительную фрустрацию инстинктивных (таких, как сексуальные) потребностей, и у него не появится тревоги. Фрустрация инстинктивных стремлений — и опять секс является хорошим примером — заканчивается тревогой, только когда представляет собой угрозу какой-то ценности или характеру межличностных отношений, которые индивид считает жизненно важными для своей безопасности. Фрейд рассматривает влияние среды как один из факторов, формирующих инстинктивные побуждения; в психоаналитических направлениях, которые здесь рассматриваются, контекст межличностных отношений (среды, рассмотренной психологически) становится центральным, а инстинктивные факторы являются важными в той мере, в которой отражают жизненные ценности в этом межличностном контексте2. 1 Точка зрения Эриха Фромма, как она изложена Карен Хорни, Новые направления в психоанализе, Нью-Йорк, 1939, с. 78. 2 Хорни утверждает, что представления Фрейда о роли инстинктов и теория либидо, которая из них вытекает, основаны на предположении о том, что «психические силы по своему происхождению являются химико-физиологическими». (Там же, с. 47.) Мы готовы согласиться с тем, что психология для Фрейда, по-видимому, является наукой о том, как индивид использует {правильно или неправильно) стремления либидо. Нельзя отрицать, что прямая фрустрация биологических потребностей — например, лишение пищи — представляет угрозу жизни, и поэтому является источником тревоги. Но, исключая такие довольно редкие случаи, следует понимать, что биологические потребности принимают самые разнообразные формы в различных культурах, и эти формы зависят от содержания данной культуры; и обстоятельство, посредством которого угроза фрустрации биологической потребности вызывает тревогу, это, в огромном большинстве случаев, и есть психологическое содержание данной культуры. Это ясно из исследований сексуальной фрустрации, вызывающих тревогу в разных культурах. Хорни считала, что биологическая позиция, сформированная на основе культуры девятнадцатого столетия, не позволила Фрейду увидеть психологический контекст обсуждаемых проблем (Хорни рассматривает термин «биологический» как относящийся скорее к химико-физиологическим механизмам, в отличие от Гольдштейна, для которого «биологическое» означает реакцию организма как целостности на ситуацию, возникающую в среде). Обсуждая взгляды Хорни, важно отметить, что, по ее мнению, тревога предшествует инстинктивным побуждениям. То есть побуждения, которые Фрейд называет инстинктивными, как утверждает Хорни, вовсе не являются базовыми, но сами есть продукт тревоги. Понятие «побуждение» подразумевает существование некоего принуждения, которое осуществляется строгой и требовательной инстанцией внутри организма. (Фрейд понимал, что инстинктивные побуждения являются принудительными для невротиков; он полагал, однако, что «побуждения» биологически детерминированы и обладают для невротиков побудительной силой постольку, поскольку невротики в силу то ли своей конституции, то ли слишком большой либидозной удовлетворенности, которая имела место в младенчестве, не способны переносить фрустрацию инстинктивных импульсов так же, как «нормальные» люди.) Но Хорни утверждает, что импульсы и желания не становятся «побуждениями», если на них не оказывает влияние тревога. «Побуждения, носящие принудительный характер, являются определенно невротическими; они рождаются вследствие чувств изоляции, беспомощности, страха и враждебности и представляют собой способы взаимодействия с существующим миром вопреки этим чувствам; они предназначены прежде всего для достижения не чувства удовольствия, но чувства безопасности; их принудительный характер определяется тревогой, которая скрыта за ними»1. Для Хорни «невротические склонности» идентичны «инстинктивным побуждениям» Фрейда. Таким образом, Хорни считает тревогу более базовым расстройством личности, чем Фрейд: «Несмотря на то что Фрейд считал тревогу «центральной проблемой при неврозе», он тем не менее не понял, что тревога является вездесущим динамическим фактором, направляющим движение к определенной цели»2. Хорни придерживается традиционного деления на страх и тревогу. Страх — это реакция на конкретную опасность, к которой индивид приспосабливается определенным образом. А тревога характеризуется отсутствием конкретной и определенной угрозы — чувством беззащитности по отношению к угрозе. Тревога — это реакция на угрозу по отношению к чему-то, принадлежащему «ядру или сущности» личности. В этом 1 Карен Хорни, Наши внутренние конфликты, Нью-Йорк, 1945, с. 12—13. 2 Новые направления в психоанализе, Нью-Йорк, 1939, с. 76. пункте взгляды Хорни совпадают с описанными ранее взглядами Гольдштейна, полагавшего, что тревога как неотъемлемая часть «чрезвычайных обстоятельств» является реакцией на угрозу какой-либо ценности, которую индивид считает существенной для своего существования как личности. Поэтому вопрос, важный для понимания тревоги, звучит так: чему угрожают, когда возникает тревога? Мы лучше поймем ответ Хорни на этот вопрос, если прежде рассмотрим ее теорию возникновения тревоги. Типы и источники тревоги. Хорни учитывает наличие нормальной тревоги, существование которой очевидно у человека из-за угрозы смерти, столкновения с силами природы и т. д. Это та тревога, которая была названа Urangst, или angst der Kreatur (ср. взгляды Гольдштейна, Кьеркегора и др.). Но ее следует отличать от невротической тревоги, так как существование Urangst не означает, что природа является враждебной или что имеются условия, которые способствуют появлению для человека непредвиденных обстоятельств; существование Urangst не вызывает внутреннего конфликта и не ведет к формированию невротических защитных механизмов1. Невротическая тревога и беспомощность не есть следствие реалистической оценки неадекватности собственных сил, она возникает из-за внутреннего конфликта между завистью и враждебностью, и при невротической тревоге источником опасности индивид считает прежде всего постулируемую враждебность со стороны других людей. Базовая тревога — это термин, который Хорни использует для обозначения тревоги; эта тревога ведет к формированию невротических защит. Такая тревога, которая сама есть проявление невроза, является «базовой» в двух смыслах: во-пер- 1 В действительности Urangst, в противоположность невротической тревоге, можно использовать конструктивно. Ср. представления Фромма о том, что смертность, свойственную всем организмам, можно использовать как мотивацию для увеличения совокупности связей между людьми. Ср. также представление Адлера о том, что реальная слабость человека перед силами природы имеет положительную сторону, так как влияет на развитие цивилизации. Невротическая тревога является неконструктивной, поскольку порождает защитные реакции, которые ограничивают возможности человека. Хорни указывает на то, что единственный способ конструктивно использовать невротическую тревогу, — это принять ее как указание на то, что существует внутренняя проблема, которую необходимо разрешить. вых, она служит основанием, на котором возникает невроз; и, во-вторых, она базовая в том смысле, что развивается на ранних этапах жизни вследствие нарушения взаимоотношений между ребенком и значимыми для него индивидами, обычно его родителями. «Типичный конфликт, который ведет к тревоге у ребенка, это тот, что имеет место между зависимостью от родителей — усиленную вследствие чувства изоляции у ребенка и ощущения, что его запугивают — и враждебностью по отношению к родителям»1. Враждебность, которая сопровождает этот конфликт с родителями, должна быть подавлена, так как ребенок зависим от родителей; и вследствие того, что подавленная враждебность лишает индивида возможности понять, в чем состоят настоящие опасности, и противостоять им, а также вследствие того, что акт подавления сам по себе вызывает внутренний бессознательный конфликт, такое подавление будет способствовать усилению чувства детской беззащитности и беспомощности2. Тут мы имеем пример одновременного функционирования тревоги и враждебности, при котором каждая эмоция свидетельствует о наличии другой3. Таким образом, беспомощность является неотъемлемым свойством и самой сущностью базовой тревоги. Хорни хорошо понимает, что каждый человек, например «нормальный» взрослый, должен противостоять влияниям собственной 1 Новые направления в психоанализе, цитируемое произведение, с. 82. Причины, по которым ребенок может воспринимать свою зависимость от родителей на фоне враждебных чувств, конечно, многочисленны, Хорни упоминает некоторые из них, имеющие отношение к установкам и поведению родителей: «потому что родители не уважают ребенка; потому что родители предъявляют ребенку неразумные требования и накладывают на него неразумные ограничения; потому что родители несправедливы; потому что на родителей нельзя положиться; потому что родители повелевают ребенком и считают это проявлением любви; потому что родители дурно обращаются с ребенком, когда используют его в амбициозных целях и для получения престижа. Если ребенок, в дополнение к тому, что он является зависимым от родителей, чувствует, что они его в большей или меньшей степени запугивают, и таким образом приходит к выводу, что любое выражение враждебного отношения к родителям ставит под угрозу его безопасность, тогда существование подобных враждебных импульсов неминуемо ведет к появлению тревоги». — Там же, с. 83. 2 Базовая тревога «неразрывно связана с базовой враждебностью» (Невротическая личность нашего времени, Нью-Йорк, 1937, с. 89). 3 Другими словами, это «порочный круг» в отношениях между тревогой и враждебностью. культуры, многие из которых по сути являются антагонистичными, но это само по себе не вызывает невротической тревоги. Различие, как считает Хорни, в том, что у нормального взрослого существует очень большой опыт различных несчастливых событий и он может оценить его как целое, в то время как зависимый ребенок, родители которого в значительной степени ведут себя враждебно, на самом деле является беспомощным и ничего не может поделать со своим конфликтом, кроме как развить в себе невротические защиты. Базовая тревога есть тревога перед лицом потенциально враждебного мира. Различные формы патологии личности — это невротические защиты, которые создаются в надежде победить потенциально враждебный мир и вопреки чувствам слабости и беспомощности. Таким образом, невротические расстройства, по мнению Хорни, являются защитными мерами, возникающими на основе базовой тревоги. Теперь становится возможным ответ на вопрос: чему угрожают, когда возникает тревога? Тревога — это реакция на угрозу любой особенности характера, которая сформировалась у индивида и от которой, как он считает, зависит его безопасность. Взрослый, когда у него проявляются личностные нарушения, воспринимает угрозу невротической особенности своего поведения — единственному способу справиться с ранее появившейся базовой тревогой — как возможную перспективу появления вновь чувства беспомощности и беззащитности. В противоположность Фрейду, Хорни считает, что угрожают не выражению инстинктивных побуждений, но скорее невротическим особенностям поведения, которые действуют как защитное устройство. Поэтому невротическую тревогу у различных людей будут вызывать различные угрозы. Что существенно, так это частные особенности невротического поведения данного человека, которые, как он полагает, обеспечивают его безопасность. У человека с мазохистской зависимостью — то есть человека, который может справиться с базовой тревогой только во всем неразрывно связав себя с кем-то другим, — угроза быть покинутым партнером вызовет приступ тревоги. У человека, проявляющего нарциссизм, — например, того, чья базовая тревога в младенческом возрасте устранялась только при безоговорочном восхищении родителями, — тревога будет возникать при возможности попасть в ситуацию, когда его не будут уважать и не будут им восхищаться. Если безопасность человека, как ему кажется, зависит от его скромности, то тревога возникает, когда он окажется в центре внимания. При рассмотрении проблемы тревоги мы должны поэтому всегда задавать себе вопрос, какой насущной ценности угрожают; а что касается невротической тревоги, то для какого невротического способа поведения, жизненно важного для предохранения личности от ранее появившегося чувства беспомощности, существует угроза. Таким образом, как писала Хорни, «тревогу может вызывать все, что, как считает индивид, угрожает его конкретным защитным мерам, его конкретным невротическим способам поведения»1. Конечно, угроза в действительности может быть не только внешней (как в случае ухода партнера), ею может быть любой интрапсихический импульс или потребность, которая, проявившись вовне, будет угрожать безопасности. Например, некоторые сексуальные и агрессивные наклонности вызывают тревогу не потому, что человек предвидит возможность фрустрации, но скорее потому, что внешнее проявление наклонности представляет угрозу определенной структуре межличностных отношений, которая, как считает индивид, является жизненно важной для его существования как личности. Главная причина, по которой невротическая тревога обязательно обладает такими качествами, заключается в том, что невроз протекает на фоне противоречащих друг другу тенденций внутри личности. Исходная форма такого противоречия описывалась выше, при обсуждении базовой тревоги: подобная тревога связана с очень сильным чувством зависимости и беспомощности, но она также связана с очень сильным чувством враждебности по отношению к тем лицам, от которых за-висим имеющий тревогу человек. Такие чувства не могут существовать одновременно на уровне сознания, так как враждебность привела бы к отчуждению человека от лиц, от которых он зависит. Например, общепринятый невротический шаблон в нашей культуре состоит в том, что мужчина стремится рассматривать свою жену как полностью зависимую от него, а самого себя как независимого «сильного кор- Чам же, с. 199. мильца». Но в то же самое время такой мужчина ощущает, что он не может не зависеть от своей жены, восхищается ли она всем, что он делает, или нет1. Наличие потребности как в независимости, так и в зависимости в одно и то же время (а при неврозе эти потребности имеют принудительный характер), понятно, приводит к шаткому психологическому равновесию, для которого неизбежна угроза в повседневной жизни. Действительно, подобные особенности личности сталкиваются с угрозой из-за самой природы противоречия, которое в них заключено. То обстоятельство, что одна из противоположных потребностей будет постоянно или временно подавлена, только переводит проблему на более глубокий уровень. И опять, в отличие от фрейдовской концепции беспомощности как слабости «эго» перед лицом могущества «ид» и «суперэго», Хорни считает, что беспомощность имплицитно присуща внутри-личностному конфликту между противоположными побуждениями, каждое из которых носит принудительный характер2. Уже отмечалось, что Хорни особо подчеркивает то обстоятельство, что враждебность и тревога существуют одновременно. Она считала, что общий интрапсихический фактор, который вызывает тревогу в наибольшем количестве случаев, это враждебность. Действительно, «враждебные импульсы различного рода образуют основной источник, из которого происходит невротическая тревога»3. Хорни полагает совершенно ясным, почему Фрейд, будучи продуктом Викторианской эпохи, считал, что выражение различных сексуальных наклонностей со стороны, например, девушки, принадлежащей к вер- 1 Ср. существование противоположных тенденций, которое зафиксировано в исследованиях больных язвой желудка и двенадцатиперстной кишки, а также случай Тома (глава 3). То обстоятельство, что одна тенденция может проявляться как компенсация противоположной тенденции, не изменяет то положение, что противоречащие друг другу тенденции существуют у одной и той же личности. 2 Тут можно вспомнить центральную идею размышлений В. Штекеля о том, что всякая тревога есть психический конфликт. — Причины невротической тревоги и ее лечение. Однако, хотя Штекель и является автором ряда остроумных выражений, некоторые из них отражают глубинный взгляд на природу вещей, Штекель, в отличие от Хорни, не представил систематического исследования природы психического конфликта. 3 Невротическая личность нашего времени, цитируемое произведение, с. 62. хушке среднего класса, навлекло бы на нее реальную угрозу остракизма. Однако Хорни предостерегает от некритичного принятия идей Фрейда, обусловленных влиянием культуры, в качестве основы для обобщений в отношении структуры личности. Клинический опыт Хорни, за исключением некоторых нетипичных случаев, свидетельствует о том, что тревога, при поверхностном наблюдении казавшаяся связанной с сексуальными импульсами, часто имела своим источником враждебные чувства по отношению к сексуальному партнеру, или чувства, направленные против враждебности. Такие результаты являются правдоподобными в свете размышлений о том, что секс есть очень подходящая сфера для выражения стремлений к зависимости и симбиозу, и что такие стремления обычно обнаруживаются в развитой форме у тревожных личностей. Тревога порождает враждебность, а враждебные импульсы у тревожных людей вызывают новую тревогу. Человек, понятно, относится враждебно к тому опыту и к тем лицам, которые ему угрожают и которые провоцируют его болезненные впечатления своей слабости и беспомощности. Но так как тревога свидетельствует о слабости и зависимости от других могущественных лиц, любые враждебные импульсы по отношению к этим людям подвергают опасности эту зависимость, которая должна быть сохранена во что бы то ни стало. Подобным образом интрапсихическое стремление нападать на могущественных лиц вызывает страх возмездия и ответного нападения, перспектива чего усиливает тревогу. Очевидно, что тревожные люди враждебны, что ясно из клинического опыта. И также понятно, что враждебность будет подавляться в основном из-за страха перед ответным нападением. Когда происходит подавление враждебности, это часто сопровождается проекцией враждебных импульсов на других людей, обычно на тех, по отношению к которым испытываются враждебные чувства. Наглядным может быть пример ребенка, который часто проецирует свои собственные враждебные чувства на родителей и других могущественных лиц. Таким образом, у подобного ребенка усиливается представление о том, что он живет во враждебном мире. Подавление враждебности ведет к тому, что индивид становится в меньшей степени способным различить настоящую опасность и при-
|