Мамы такие разные

Грязный пол, на котором видны кровавые следы чьего-то ботинка. Пятна разлитого напитка. Пыль летает в воздухе, ее хорошо видно в солнечных лучах, что так щедро проникают в незанавешенное окно. Из мебели осталась лишь железная кровать, стоящая возле стены, на которой раньше были голубые обои. Сейчас же цвет невозможно определить. Простыня валяется на полу, а под кроватью лежит маленький свернувшийся комочек.

— Мам? — спрашивает комочек. — А мы будем кушать?

Тишина. Девочка поднимается и пытается заглянуть в лицо матери, лежащей на кровати. Руки закрывают избитое и перекошенное лицо, от бесконечных употреблений алкоголя и драк за последнюю рюмку.

— Мам? — снова зовет она.

Ответа нет. Девочка идет на кухню, на полу, под раковиной, расположился какой-то мужчина в собственной луже мочи.

От вчерашней посиделки остались открытая банка соленых огурцов и кусок хлеба, валяющийся на полу. На него уже успели наступить и расплющить.

Девочка маленькими пальчиками поднимает грязный хлеб и подносит ко рту. Поставив деревянный ящик, служивший стулом, поближе, малышка встает на него и тянется за банкой огурцов. Поднявшись на цыпочки, достает до края горлышка и тянет банку. Еда переворачивается и, покатившись по столу, падает на пол. Банка разбивается, осколки летят в разные стороны. Девочка дергается и, соскочив со «стула», забивается в угол. Бедняжка теребит края длинной непонятного цвета футболки, что служит ей одеждой. Подождав еще немного, на четвереньках подползает к разбитой банке и собирает огурцы. Мелкие осколки режут ладони, медный запах крови перемешивается с рассолом. Осторожно, на цыпочках, переступая стекло, девочка идет в комнату. Забравшись под кровать, ребенок поглощает скудную еду.

Проходят часы, женщина на кровати не двигается. Девочка снова вылезает и дотрагивается до кисти матери. Рука безжизненно падает на кровать, открывая взору ребенка мертвые глаза родительницы.

***

— Спят, спят мышата, спят ежата,

Медвежата, медвежата и ребята...

Я пела все тише и тише. Пока Слава не закрыла маленькие глазки и не уснула. Посидев еще немного у ее кроватки, нежно поцеловала дочурку в лобик и вышла из комнаты. Скинув старый домашний халат, надела красное белье, чулки, туфли на высоких каблуках, пышную юбку и топ. Яркий макияж подчеркнул мое вульгарное одеяние. Я взяла сумочку, перед выходом посмотрела в зеркало и, открыв дверь, сделала очередной шаг в бездну.

Уже не один месяц дневная заботливая мама, трудолюбивая официантка, ночью превращалась в «бабочку». Я успокаивала себя, что осталось совсем чуть-чуть… Еще пятьдесят тысяч, и все закончится. Никто не прикоснется больше ко мне без разрешения, не будет целовать и делать все, что захочет. При малейшем воспоминании о прежних ночах, меня затрясло. Дрожащими руками достала из сумочки успокоительное — красные пилюли, что прописал врач. Проглотила спасительное средство и, облокотившись о стену, какое-то время стояла с закрытыми глазами. После глубокого вдоха вышла во двор. Наш дом был спроектирован еще в прошлом веке, его стены давно покосились, в некоторых местах кирпич стал разрушаться. Рядом с нашим двухэтажным домом стоял такой же «старичок». Это был самый дешевый квартал в городе, здесь можно было снять комнату или квартиру, и никто не спросит твоих документов и прописки.

Мне не доставляло радости оставлять дочурку одну на ночь, но другого выхода не было. Также как и не было денег на операцию. Я осталась одна со своим горем. И вот мне предстояла очередная унизительная ночь.

Тусклые фонари, машины на мокром ночном асфальте. Я стою у обочины и голосую. Один клиент, второй. Мне не важно, кто это будет: молодой человек или старик, главное деньги, что они заплатят.

Уже четыре утра, пора возвращаться домой. Я прошу подбросить до моего скромного жилища. Поднимаюсь по лестнице, открываю квартиру и сразу в ванную. Больше геля, мыла — пытаюсь смыть мерзость, пот и чужие прикосновения. Сижу, тихо реву.

Осталось немного еще сорок пять тысяч и все…

Вошла в комнату, моя Слава сладко спит. На цыпочках подошла к кроватке, наклонилась и поцеловала свою девочку. Она открыла глаза.

— Мама…

— Да, это я милая, — глажу дочурку по голове. — Что тебе снилось, мой котенок?

— Красные маки, целое поле красных маков. Я бегала по нему и собирала цветы для тебя.

— Какой красивый сон.

— Мам, а я, правда, смогу видеть после операции?

— Конечно, милая, — я снова поцеловала дочурку. — Спи.

Слава закрыла глаза и под песенку уснула. Я пыталась сдержать слезы, что сдавливали грудь, но несколько слезинок вырвались из глаз.

Легла рядом с дочкой. Как бы я тоже хотела увидеть поле цветов. Последнее время мне снится лишь стеклянная комната, я пытаюсь пробиться, но ничего не получается. Вижу тень, это мужчина в капюшоне, он прикасается ладонями к стеклу и замирает. Лица не вижу, но знаю, что мужчина пришел за мной. Мне так хочется освободиться от этого сна, но каждую ночь происходит одно и то же. С этими мыслями я закрыла глаза.

* **

1-й месяц.

Так, когда там праздники начнутся? Какое сегодня число? Лезу за календариком, который прячу от меньшего брата в одной из книг на самой верхней полке. Нахожу долгожданную страницу. Вот блин, не отметила в прошлом месяце. Как я могла забыть?! Отмечала каждый месяц. А тут именно в прошлом забыла. Где-то в середине или… не помню. И что теперь делать? Ладно, куда «красная армия» денется? Тем более я предохраняюсь, волноваться незачем.

2-й месяц.

Ничего не пошло. Ждала до последнего. Пришлось идти в аптеку за тестом. Несколько часов провела около входа, решаясь войти. Потом стояла и рассматривала витрины. К кассе продвигалась так медленно, словно вместо ног у меня протезы. Подойдя к заветному окошку, заикаясь, попросила тест.

Сделала — беременна. Не поверила.

Снова направилась в аптеку, только в другую. Взяла на всякий случай два. Вдруг что.

Снова положительные результаты. Как и последующие пять.

Я в ужасе. Как так! Мы предохранялись, неужели таблетки не помогают?

Не могу несколько дней отойти. Хожу, как в тумане. Ничего не соображаю. Алексею еще не сказала. Что делать?

Решилась открыться маме. Она обрадовалась, летает на крыльях счастья. Подумала, что лучше посоветоваться с подругами. А они стали поздравлять.

Не понимаю радости. Странное чувство отрешенности и, словно тебя грязью облили. Не знаю, как поступить? Я еще не готова, это же ответственность! Какая с меня мама? Нужно сделать аборт.

3-й месяц.

Мама уговорила оставить ребенка, сказала, что поможет. Объяснила, что при первой беременности большой риск делать аборт, детей потом может не быть. Я хочу детей, но не сейчас.

По утрам все время тошнит, уже надоело. Не успела глаза открыть и к унитазу, вот гадость. Ненавижу. Это что, так постоянно будет?

Грудь увеличилась и сейчас похожа на футбольные шары. Никогда не думала, что из моего второго, получится чуть ли не четвертый.

С Алексеем поругались, он и слышать не хочет про ребенка: «Еще молодые, успеем». Он толком не дал ничего объяснить, начал орать. А я из-за принципа сказала, что хочу родить, решила проверить, нужна ли я Алексею. Видимо, нет.

На душе так тяжело. Все время думаю, а что бы было, если бы не залетела?

4-й месяц.

Тошнота постепенно отпускает, спокойно можно есть любимую еду и не бояться, что через секунду тебя вырвет.

Живот стал округляться. Или, может, я просто толстею так быстро?

Все так мерзко и противно, даже думать не хочу ни о чем. Погода, люди — все раздражает. Хочется спрятаться под одеяло и никогда не вставать с кровати.

Алексей все время звонит, я не беру трубку. Закидал сообщениями, что хочет поговорить. А я вот не хочу, пошел вон...

5-й месяц.

Ночью проснулась от какого-то странного толчка. Но пихали не снаружи, а внутри меня. Странные ощущения, что-то шевелится у меня в животе. Оно живое, и это внутри меня!

Последнее время ужасно хочу пива, просто умираю, но мама запрещает и дает пить пивные дрожжи, я кривлюсь, но пью. Еще стала есть лук жареный и семечки, готова употреблять все килограммами.

Все время слушаю нотации, что должна быть спокойной и думать о ребенке. Да я итак не нервничаю.

6-й месяц.

Животик стал расти на глазах, такой прикольный, кругленький. Со стороны, кажется, что я арбуз проглотила.

Стала привыкать к пинаниям изнутри. Когда ребенок двигается, кладу руку на живот, и он затихает. Все не могу осознать, что внутри меня живое чудо, которое получилось из двух клеток. Это невероятно!

Встретила случайно Алексея, помирились, он очень рад и ждет с нетерпением рождение ребенка. Я бы никогда не подумала, что он такой заботливый. Будущий папа обожает гладить мой живот и утверждает, что будет обязательно мальчик. Я смеюсь.

7-й месяц.

На ночь читаю вслух сказки и пою колыбельную. Прочитала, что ребеночек в животике все слышит, и с ним нужно разговаривать.

Интересно, как ему там? Наверно, неудобно в таком маленьком пространстве. Вспоминаю первые месяцы, мое отрицательное отношение к материнству, и понимаю, как была не права.

8-й месяц.

Глажу животик. Часто ложу руку на него, чтобы малыш чувствовал, что его любят и ждут. Когда он шевелится, можно увидеть маленькую ладонь или ступню. Там, внутри меня, находится жизнь. Я ясно чувствую каждое движение моего ребеночка.

Пока не знаем, кто будет, попкой лежит, не хочет показываться.

9-й месяц.

Я скоро стану мамой, какое прекрасное чувство. Женщина рождает новую жизнь. Удивительно и неповторимо. Не могу дождаться, когда смогу взять свою кроху на руки.

Все уже готово, чтобы мой малыш был счастлив. Я все купила. Мое чадо ни в чем не будет нуждаться. Я предоставлю малышу все и обеспечу всем. Оберегу его от неприятностей и буду защищать. Он же появится такой крохой. Беззащитный и маленький. Мой малыш.

* **

Покрутив в руке нож, я очередной раз подумала о самоубийстве. Для чего, для кого мне жить? Все потеряно. Больше всего убивало равнодушие окружающих, которые не сочувствовали, а обвиняли во всем меня. Вот если бы, вот как бы… Почему люди умеют только обсуждать и никогда не поставят себя на чужое место, не поймут и не поддержат?

Зачем ворошить прошлое? Случившегося уже не вернешь.

Я бросила нож и закрыла лицо руками. Соленые слезы покатились по щекам. Грудь сдавила невыносимая боль. Почему я? Только один вопрос крутился в голове.

Развернувшись, пошла в детскую, в коридоре висело несколько фотографий со свадьбы. Я остановилась, вспоминая счастливые часы. Свадьба — это единственное хорошее, что произошло за мою жизнь. С этого счастливого дня начались действительные проблемы и неприятности. Каким-то образом порядочный, как я думала, человек, оказался бабником и алкоголиком. Я разделила Михаила на до свадебного и после. Неужели не видела, как могла не заметить? Я корила себя за каждый момент, что показался мне странным в общении с его друзьями, родителями. Эти странные звонки в три утра. Дура, как я могла поверить? Наверное, это любовь, розовая пелена, что застилала глаза, пока я сама не увидела, какой он — мой муж, на самом деле.

Развод. И пустота. Почти все оказались на его стороне. Он умел каким-то чудесным образом выставить наши отношения перед окружающими идеальными. Что нет ссор, нет разногласий. Во всем осталась виновата я. С этим грузом мне предстояло жить дальше. Новость о том, что я беременна, погрузила меня во мрак. Я не хотела ребенка от Михаила. Но решиться на аборт не смогла.

Месяцы шли, я ничего не сказала бывшему мужу, об этой новости он узнал случайно от общей знакомой. И с криками прибежал ко мне, обвиняя во всем. Ребенка он не желал и помогать не собирался. Последние его слова я запомнила за всю жизнь:

— А я не уверен мой ли это ребенок, — выплюнув всю желчь на бывшую жену, он ушел из моей жизни. Я думала навсегда, но ошиблась.

Через несколько лет, когда Лешеньке исполнилась пять, папа захотел видеть сына. И тест на ДНК уже не был нужен, он верил, что это его кровь и плоть. Я не хотела, чтобы Михаил снова появился в моей жизни, но послушав окружающих, впустила. Бывший муж стал приходить, приносить подарки, как будто пытался попросить прощение за свое отсутствие. Михаил был мил, добр к Леше. Иногда мне даже казалось, что он, в самом деле, изменился. Но что-то глубоко внутри не верило ни единому слову новоиспеченного папаши.

Где он был, когда я не спала бессонными ночами, убаюкивая голодного ребенка? Когда не было денег на хлеб. Когда приходилось оставлять Лешеньку с соседкой, чтобы подработать в ближайшем кафе. Никто не помог и не пришел в те черные дни. Но я смогла, без роптания, без слез. Выдержала!

И тогда, смотря на Михаила, который с улыбкой играл с сыном, я надеялась только на хорошее. Почти каждую неделю бывший муж приходил и свободно виделся с Лешей.

Но в один несчастный день Михаил попросился прогуляться с сыном в парке и посидеть в кафе. Я долго думала, в тот миг не хотела отпускать Лешеньку, странное чувство тревоги не покидало. Бывший муж уверял, что через пару часов привезет назад ребенка. Леша, воодушевленный рассказом отца, уже мысленно катался на карусели. Сын умоляюще смотрел маленькими глазками, и я не смогла отказать.

Я закрыла глаза и облокотилась о стену, пол снова растворился подо мной. На ватных ногах дошла до детской и села у пустой кроватки. Я трогала подушку, поправляла одеяло, как будто там сейчас спал Лешенька, но его больше нет. Я понимала это, но не хотела смириться. Не может быть. Этого нет… Это не правда…

Сын стал смыслом моей жизни, это все, чего может хотеть женщина. Когда мне подали новорожденного младенца, я заплакала. И он плакал со мной. Маленькие ручки, крохотные пальчики, эти губки и глазки. Господи, какое это счастье!..

Я заревела, остановиться не было сил. Легла на детскую кроватку и крепко прижала к себе любимую игрушку своего дитя.

Почему? Где правда и справедливость?

Михаил не пострадал, на нем даже царапины не нашли, а мой ребенок умер. Как такое возможно? Мне не важно, что будет с этим алкоголиком, севшим пьяным за руль. Как его накажут, мне все равно. Главное, больше нет моего Лешеньки.

Смысл жизни для меня утерян. И опять виноватой оказалась я, потому что не простила мужа. Если бы мы снова были вместе, он бы не пил. Почему я? Почему сам человек не может отвечать за свои действия, зачем сбрасывает ответственность на другого?

Я обвела взглядом детскую и, встав, направилась в кухню. Подняв брошенный нож, последовала в ванную, где сильным потоком лилась вода. Опустив руку в ванную, почувствовала дрожь.

— Какая холодная, — прошептала я и медленно стала опускаться. Ноги сковало. Грудь прерывисто поднималась. Я жадно хватала ртом воздух.

Вода начала переливаться за бордюр. Руки дрожали.

— Все произойдет быстро, — прошептала я и поднесла нож к запястью.

Где-то слышала, что вены режут вдоль, так быстрее умирают. Сделав надрез, стискиваю зубы, чтобы не закричать. Слезы, не переставая, льются по щекам. Беру нож в другую руку, но пальцы становятся ватные и не слушаются. Еще попытка, но безуспешно. Склоняю голову и опуская резаную руку в воду.

Холодно, очень холодно. Тонкие миллионные иглы впиваются под кожу, все дальше, проникая прямо до костей. Кажется, что вокруг лед, я не могу пошевелиться, тело онемело. Слезы еще стекают по щекам. В глазах мутнеет и наступает тишина. Холодная, вечная тишина…

* **